Минус восемнадцатый век

Ренат уже через минуту был рядом со мной, морщащимся от боли после попаданий стрел с кремневыми наконечниками.

-Цел?

-Да вроде. Журналистский 'броник' уберёг.

-Тогда посмотри, чтобы мне в спину не ударили.

И он ящерицей скользнул вверх по склону. Оттуда вскоре раздалось несколько одиночных выстрелов, но по расстроенному виду спускавшегося вниз товарища я понял, что безуспешных.

-Ушёл, гад. А у тебя тут как дела?

-Да всё нормально, отделался новыми синяками. Никогда не думал, что стрела с такой силой бьёт...

Мы обошли трупы нападавших. Увы, пули калибром 5,45 мм не оставили им шансов выжить даже при попадании в край туловища.

Все они были молодыми, лет двадцати-двадцати двух, мужчинами с лёгкими признаками монголоидности. Одежда их представляла собой кожаные куртки и штаны на голое тело. Вокруг ступней обмотаны куски кожи, обвязанные кожаными же ремешками. Луки относились к категории простых: без каких-либо усиливающих вставок, просто тщательно высушенные и искусно обработанные куски какой-то древесины. У одного из луков тетива волосяная, у остальных — тоже кожаный ремень. Наконечники оперённых стрел были тщательно оббиты и привязаны к расщеплённому древку, как и перья, кусками тонкой верёвки из растительных волокон.

Сёдел на лошадях (а то, что это была всё-таки какая-то разновидность лошади, мы согласились) не было, как и стремян. Вместо сёдел использовались куски сложенного в несколько раз войлока, обвязанные через брюхо верёвками в мизинец толщиной. Кожаные уздечки с продетыми в рот животного костяными пластинами-псалиями (надо же! Даже название вспомнил из какой-то своей статьи об археологах). Кроме копий с каменными и костяными наконечниками, при каждом был кремнёвый нож с обмотанной полосками кожи рукояткой. По бурдюку с водой и кожаный мешочек с обломками кремня, мотками кожаных шнуров и тонкой верёвки, костяные иглы.

-Васильич, глянь-ка! -позвал Ренат, рывшийся в скарбе убитого мной конника.

К поясу того был прикреплён небольшой бронзовый топорик грубой работы. Очень старый, если судить по количеству царапин и мелких, изъеденных коррозией трещинок.

-А я-то думал, что мы совсем уже в каменный век попали.

-Скорее, в переходный период от каменного к бронзовому. Но, судя по этому топорику, где-то всё не так уж и запущено.

-Эге-гей! Ууу-иии! Эге-гей!

-А это что за на хрен? -округлил глаза десантник.

По вспаханной самолётом полосе земли, размахивая над головой руками, как полчаса назад я, шли два крепких мужчины, сопровождающие седобородого старика, опирающегося на посох.

-Эге-гей! Ууу-иии! Эге-гей!

Мы настороженно двинулись навстречу с расчётом на то, чтобы оказаться рядом с БМД.

-Ты особо вперёд не высовывайся, -предупредил я солдата. -Мой броник их стрелы выдерживает легко, а твоё 'х/б' от них не спасёт. Лучше со спины прикрой.

-Ты тоже пистолет с предохранителя сними на всякий пожарный...

Гости, однако, никакой агрессии, в отличие от всадников, не проявляли. Даже наоборот: не доходя метров пятьдесят до нашего лагеря остановились и удручённо вперили взгляды в землю. Выглядели они немного более цивилизованными, чем те, что напали на меня: в кожу были одеты только 'сопровождающие лица', а старик (вряд ли он был старше меня) носил вместо куртки большой кусок ткани с прорезью для головы, наподобие пончо, подпоясанный плетёным из кожи ремешком с незатейливым узором плетения. Поверх пончо на груди его болтался кожаный шнурок с нанизанными камешками, клыками хищников, какими-то пёрышками. Центральное место этого украшения занимала сломанная по самое лезвие рукоять бронзового кинжала. Выглядели они совершенно европеоидными: вытянутые лица, русые с рыжиной волосы, зеленоватые глаза. Только носы не прямые, а с горбинкой, массивные такие, мясистые носяры.

Свои луки и копья они демонстративно оставили метров за сто до лагеря, и при них оставались лишь каменные ножи да узелок из обрывка шкуры, который старик незамедлительно развернул, едва мы подошли. Он что-то начал говорить, держа кусок шкуры с дарами на вытянутых руках, а сопровождающие его мужчины упали на колени и распластались грудью по земле, выражая крайнее почтение. Старик, закончив свою речь, тоже пал на колени, положил на землю дары и распластался по земле.

В принципе, ситуация была ясна: местные жители задабривают залётных богов, чтобы те ненароком не обратили против них свой гнев, силу которого они имели возможность пронаблюдать во время нашей схватки с кочевниками. Поскольку я выглядел несколько старше Рената, да ещё в моей стильной короткостриженой бородке седина поблёскивала, руководитель делегации обращался ко мне. Поэтому я принялся командовать.

-Ну, чего стоишь? Видишь, меня дарами облагодетельствовали? Не сочти за хамство, но надо принеси и передать их мне. Чисто ради протокольных формальностей.

Десантник криво хмыкнул, но со всей торжественностью прошествовал к лежащему на земле куску шкуры, церемониально поднял его с земли и, подыхая от раздиравшего смеха, вручил мне.

-Волобуев, вот ваш член! -пафосно произнёс парень, протягивая мне на вытянутых руках нехитрую снедь, горкой возвышающуюся на не блистающем стерильностью 'подносе'.

-Скотина! -содрогаясь от едва сдерживаемого хохота, выдавил я. -Когда останемся вдвоём, первым делом я тебя убью!

Не понимая нашей речи, выглядело это как будто я испытываю щенячий восторг от вида смешавшихся при переноске горстки варёных зёрен, кучки орехов, чахлой луковицы и приличных размеров куска мяса.

С трудом выдержав протокольную пятисекундную паузу, я, негромко хрюкая от смеха, отнёс дары на ближайший пустой снарядный ящик, после чего собрался с силой воли, нацепил на морду серьёзное выражение и двинулся к всё ещё лежащему ниц старику. Наклонившись, к нему, я взял его за руку и помог подняться, введя того в состояние, близкое к экстазу. После чего ладонью показал, что может подняться и его свита. Пока я за локоток вёл посланца к 'столу', Ренат успел притаранить ещё четыре ящика: по одному для меня, старика, его самого и длинный — для двоих сопровождающих.

-Тушёнкой их не удивишь, так что притащи пачку галет и несколько кусочков шоколада.

Боец мигом исполнил указание, и мы принялись к протокольному обеду. Но если зёрна и орешки можно было таскать руками без особого ущерба для санитарии, то по очереди грызть луковицу и мясо не хотелось, поэтому я быстренько пошинковал их ножом из аварийного запаса. Вид инструмента и лёгкость, с которой я выполнил эту процедуру привели гостей в состояние благоговейного трепета. Не меньший восторг вызвало то, что я собственноручно вручил каждому, сидевшему за столом, по куску мяса и дольке луковицы, а потом предложил отведать галеты из самолётного НЗ. Шоколад же вызвал такую бурю эмоций у членов делегации, что трудно оценить. Как и разлитый по пластиковым стаканчикам чуть тёплый чай со сгущёнкой, заваренный нами на завтрак.

Ну, а когда с перекусом было покончено, перешли к попыткам понять друг друга. Пересказывать тот бред и ужимки, к которым прибегли при этом обе стороны, не стоит. Главное, что все поняли: мы с Ренатом своим божественным появлением в здешних краях оказали честь племени (или народу) с названием такар. Живут они северо-западнее места авиакатастрофы, и видели падение самолёта. Их разведчики выследили нас и послали делегацию, которая стала свидетелем нашей стычки с плохим народом маджра, и та лёгкость, с которой мы отбили их нападение (скорее всего, всё-таки грохочущее и убивающее без видимых повреждений оружие), окончательно убедило такар в том, что они имеют дело с богами. Ну, а окончательно в этом уверились они, когда поближе рассмотрели нашу одежду и ножи (один из воинов попросил подержать мой нож, порезал себе палец, пробуя его заточку, и впал в состояние детской восторженности), а также вкусили 'пищу богов'.

-Васильич, чем-то одарить их надо, -посоветовал Ренат.

-Вот что, -чуток подумав, сообразил я. -Давай им всучим шмотки убитых маджра. Я их на место схватки провожу, а ты собери стреляные гильзы, обстучи их молотком, чтобы получились острые пластинки, вроде лезвий ножей. Принесёшь, мы там их сейчас ещё и мясом загрузим.

-Да чего ты жлобишься, покупая их за бусы? Мог бы и ножик подарить: вон как они на него пялятся...

-Охолони. Не известно, сколько раз нам ещё придётся отдариваться, так что давай пока будем ненужные вещи раздавать.

Замысел удался на славу, трофеи делегация приняла с огромным удовольствием. Особое счастье гостей вызвали сварганенные за пять минут лезвия из гильз, одним из которых я, чуть повозившись, откромсал шмат мяса от лошадиной ноги. Приняв в подарок бронзовый топорик, старый Догат покачал головой и принялся что-то говорить. По его жестикуляции и часто повторяемому слову 'плохо', я понял, что маджра вернутся, чтобы отомстить, но будет их при этом много, десятка три, судя по трижды выброшенным растопыренным ладоням обеих рук. А два пальца, показанные после тычка в сторону солнца, позволили понять, что это будет через два дня.

Неожиданно на лицах гостей отразился животный ужас, а у меня за спиной, послышалось знакомое 'тик-так, тик-так'. Обернувшись, я обнаружил за спиной оранжево-чёрную ящерицу. Глаза василиска, как я её уже окрестил, переливались разноцветными кругами. И, чтобы не вводить тварь в искушение, я просто сделал шаг в её сторону и со всей дури пинком послал её в полёт. Полетела она по значительно более высокой траектории, на основании чего я сделал вывод, что дождя не будет. Но больше всего меня удивила реакция парламентёров, рухнувших на землю и принявшихся мне кланяться. Когда процедура поклонения закончилась, старик восхищённо попытался что-то мне объяснить, указывая на место, где сидел гипнотизёр-самоучка. Из всего его сбивчивого рассказа я сделал вывод, что василиска зовут дидак, и он в местной теологии играет роль этакого страшного демона, поскольку слишком часто звучало слово 'плохой'. А я, кажется, оказался первым человеком, который не просто не поддался на его чары, а нанёс поражение этому ходячему метроному. Чем ещё более укрепил убеждённость старика в своей божественной силе.

Нагрузившись подарками, к которым я добавил и пачку галет, такар удалились восвояси, а мы с Ренатом принялись составлять план, как более эффективно отвязаться от назойливых кочевников. Да и от других непрошенных посетителей.

Кроме маджра, следовало ожидать и других визитёров от такар: дипломатическая миссия Догата завершилась успехом, и получив богатые дары, они наверняка захотят развивать контакты с 'добрыми богами'. Поэтому оставлять наши запасы без присмотра было бы просто безумием. Мало того, что растащат и перекалечатся, так ещё и элементарно лишат нас всего, что может понадобиться в будущем. А то, что мы будем ездить немало, несмотря на ограниченное количество солярки в баках, Ренат меня заверил, собираясь использовать в качестве горючки керосин из невыработанных запасов Ил-76.

-А не боишься, что двигатель быстро накроется? -засомневался я. -Насколько помню, знакомые умельцы пробовали в дизельные машины авиационный керосин заливать, но это у них плачевно заканчивалось.

-Васильич, лечи кого-нибудь другого! -отрезал десантник. -Может, цетановое число и смазочные качества топлива и критичные показатели для работы современных автотаратаек, но не для танкового агрегата, разработанного ещё во времена Т-34! И мы лили керосин, и наши предшественники лили, и хоть бы хрен! Мой дядя трактор 'Беларусь' 72-го года выпуска всю жизнь керосином заправляет, и двигатель работает, как часики! Ну, может быть, подстрою чуть-чуть ТНВД, когда солярку выработаем, и всё будет прекрасно. А так в мотор БМД даже по паспорту разрешается лить самолётное топливо.

Что же касается безопасности имущества, то обеспечить его решили, придвинув обломок хвоста вплотную к боковому люку фюзеляжа и забаррикадировав прорехи разным хламом. Люк, если требовалось, можно было запереть изнутри или снаружи, а возможности открыть его у здешних кулибиных не было никакой. Точно также как и вскрыть боевую машину. Приведением планов в исполнение занимались целый следующий день. Заодно вялили тонко нарезанное ломтиками конское мясо, чтобы не уничтожить слишком быстро остатки НЗ.

Ни я, ни Догат не ошиблись в своих предсказаниях. Ближе к полудню второго дня после первого визита такар послышалось уже знакомое 'Эге-гей! Ууу-иии! Эге-гей!'. На этот раз посла сопровождали два десятка разновозрастных соплеменников, все, как один, вооружённых луками и копьями. Но почти все они остались в сотне метров от самолёта, негромко удивлённо переговариваясь друг с другом. К нам, выполнив ритуал поклонения, приблизились лишь старик и крепкий рослый мужчина лет тридцати, сжимавший в руке копьё с настоящим бронзовым наконечником. За его тщательно выработанным кожаным поясом висел уже знакомый топорик, что дало нам понять статус гостя: сам вождь пожаловали-с!

И тут Догат к нам обратился по именам, кланяясь каждому:

-Таба ну лутопи Асилит, Таба ну лутопи Ремат!

Судя по всему, он представлял нам своего шефа. Как всегда, величайшего, всемогущего и наимудрейшего. Звали всемогущего Батыш, и он, судя по выражению лица, спешил принести нам своё почтение и восхищение. Таба та сатари Батыш преподносил нам царский подарок — шубы с барского плеча. Точнее, украшенные аппликацией кожаные пончо, которые немедленно, едва поднял руку вождь, доставили двое его подчинённых.

-Я говорил, отдариваться ещё придётся, -прокомментировал я презент, обращаясь к Ренату. -Отнеси шкуры и притащи каску.

Пока боец бегал, Догат продолжал рассказывать, что такар пришли нам помочь, когда явятся маджра.

Простую солдатскую каску, которых в нашем хозяйстве было штук семь, я уложил на землю и знаками попросил одного из воинов выстрелить в неё из лука. Естественно, каменный наконечник стрелы оставил лишь царапину на краске, вызвав искреннее восхищение такар. После чего я торжественно короновал выдерживавшим ещё и не такие испытания шлемом обомлевшего от счастья таба та сатари. Ну, а чтобы не было скучно, подогнал ему подбородочный ремень так, чтобы каска немного болталась на голове, но не спадала и, в то же время, ремень можно было легко откинуть.

Обмен любезностями прервало появление на холме ещё одного такар, что-то прокричавшего предводителю. Тот сразу посерьёзнел, пролепетал какие-то извинения и поспешил к войскам. А Догат подкрепляя свою речь знаками, сообщил, что маджра уже в десяти полётах стрелы, и их не тридцать, как он обещал два дня назад, а сорок.

-Ничего страшного! -улыбнулся я и кивнул десантнику.

Ренат шустро запрыгнул в люк механика-водителя, а я, с трудом вскарабкавшись на броню, полез в башню.

Взревевший двигатель БМД вызвал настоящую панику в рядах воинства Батышева. Кто-то, побросав оружие, бросился удирать, кто-то пал ниц и принялся молиться, чтобы гнев богов не пал на их грешные головы. А боевая машина, приподняв гидроприводами корпус, порыкивая двигателем, не спеша загрохотала к вершине холма.