Магадемия номер три

Внезапно призрак заметил в конце коридора лучик света и полетел выяснять, что за непорядок.

— Тише ты! — шикнул некто, крадущийся во мраке. — Разбудишь ещё кого-нибудь.

— И что тогда будет? — спросил второй искатель приключений.

Ну а что ещё можно искать в середине ночи в девичьем крыле?

— Куры гриль, — мрачно ответил первый.

— Из нас?! — ахнул второй.

— Больной? Если поймают, отправят на кухню, мыть посуду. А завтра на обед куры гриль. Знаешь, как трудно отмывать решётки?

— А меня нельзя на кухню. Я — князь! — приосанился второй.

Первый хихикнул.

— Кня-я-язь. Тоже мне, птица. Да у нас в прошлом году целый король посуду драил.

— Как король?! А кто тогда правил?

— Да какая разница? Регент какой-нибудь. Мы идём вампиршу искать или ты струсил?

— Слушай, а она нас не укусит?

— Не дрейфь, отобьёмся! Я чеснок на кухне одолжил.

— А вдруг не подействует? — заныл второй. — Что мы, днём на неё посмотреть не можем? На переменке?

— А гроб?! Я читал, что вампиры спят в гробу. Вот и проверим.

Страж ухмыльнулся, разглядывая двух мальчишек с потайным фонарём и тихо, проникновенно щёлкнув зубами, сказал:

— Ам.

Бой часов смешался с хохотом стража и топотом улепётывающих ребятишек. Первый день учебного года завершился, как подобает.

2. День жалоб и предложений

11 листопада года 1534 от объединения Миров Треугольника

Одышливый господин в старинном зелёном камзоле, коротких панталонах, почти неприлично обтягивающих широкий зад, жёлтых чулках и туфлях с металлическими пряжками с трудом поднимался по парадной лестнице центрального крыла. Струйки пота текли по помидорно-красному лицу, массивная золотая цепь ходила ходуном на внушительном животе. Толстяк с опаской озирался, то и дело нервно оттягивая жёсткий гофрированный воротник.

С виду посетитель был на грани апоплексического удара, но упрямо продолжал карабкаться вверх. Добравшись наконец до административного этажа, он облегчённо вздохнул и пошёл чуть увереннее.

— Куды по помытому прёшь?!

Посетитель с полузадушенным писком отскочил к ближайшей стене, а ловко орудующая шваброй кикимора снова проехалась грязной тряпкой по начищенным туфлям.

— Простите, — забормотал толстячок, отступая под напором швабры.— Я не заметил...

Кикимора была неумолима:

— А зенки разувать надо, — шипела она, ловко загоняя посетителя в дальний угол.

— Вот тут и стой, покуда не высохнет!

— Но, мне нужно к ректору, — жалобно сказал посетитель.

— Ничо, потерпишь. Думаешь, собачью цепь нацепил и можешь топтать? Выкуси! У меня по вымытому никто не колготится.

Вполне возможно это было правдой. Обычно довольно оживлённый коридор нынче был удивительно пуст и тих.

Кикимора утверждающе стукнула по полу шваброй, погрозила толстячку тонким узловатым пальцем с длинным когтем и, недовольно что-то бормоча, ушла. Когда позвякивание тележки с ведром и голос вредной уборщицы затих вдали, посетитель пугливо огляделся, тяжело вздохнул, увидев, что пол и не думает сохнуть. Но не стоять же тут до бесконечности.

Толстячок осенил себя знаком пресветлого и попытался на цыпочках прокрасться в приёмную ректора. Больно ушибленный копчик и медленно промокающие штаны убедили его, что в чём-то кикимора была права. Ходить по этому полу невозможно. Во всяком случае, нормальному человеку.

Видимо к парочке магов, выскочивших на шум падения, это определение не подходило. Ловко ступая по тонкому слою воздуха над мокрым полом, они с шуточками и прибауточками подняли гостя, стыдливо прикрывающего папочкой мокрый зад, и довели до заветной цели. Втолкнув его в приёмную ректора, весёлые молодые люди испарились.

Гмерреда приветствовала посетителя вежливо-удивлённым полупоклоном.

— Бургомистр? Что-то вы в этом году рано.

— Доброго вам денька, мистрис Аннаэльтоан.

Гмерреда едва заметно поморщилась. Папу она любила, а вот родовое имечко, доставшееся от него... не очень. И пользоваться оным по возможности избегала. Все окружающие об этом прекрасно знали и стремлению секретаря-психолога к неофициальности обычно потакали.

Зато бургомистр Тапатамс всегда словно нарочно нарывался на неприятности. Гмерреда до сих пор так и не поняла, то ли он дурак, то ли мазохист, то ли у него мозги от должностного рвения особым образом деформировались.

— Знаете, а вы очень неудачно зашли, бургомистр. Ректора нет и сегодня не будет.

— Ну как же так? — расстроился посетитель. — Мне же нужно подать жалобу.

— Увы, — с фальшивым сочувствием развела руками девушка. От этого движения пышная грудь колыхнулась настолько волнующе, что почтенный Тапатамс чуть не вывалился из кресла. Глазки у него выпучились, а сам он задышал так тяжко, словно ещё разок поднялся по парадной лестнице. Бегом и с парой чемоданов.

Гмерреда сделала вид, что не замечает плачевного состояния собеседника и вздохнула:

— Вам бы надо приучиться заранее оповещать о своём визите.

— Если сообщать, я его точно никогда не застану, — чуть слышно сказал бургомистр.

— Простите?..

— Я говорю, а что ж теперь мне делать, дорогая мистрис Аннаэльтоан?

Прекрасно расслышавшая полушёпот Гмерреда чуть дёрнула уголками губ. Значит, всё же не дурак.

— Ну, вы можете оставить вашу жалобу мне. Я передам, когда ректор вернётся.

— А не забудете? — подозрительно уточнил бургомистр.

— Обижаете. Я ничего не забываю.

Бургомистр ещё немного повздыхал, выудил из принесённой папки несколько густо исписанных листов и неохотно откланялся. Осторожно ступая по так и не высохшему полу, он утирал платочком лысину, с тревогой шаря взглядом по сторонам. Вечно с ним в этой проклятой Магадемии какая-нибудь неприятность случается.

— Убрался?

Голос ректора не оказался для Гмерреды неожиданностью. Тот был достаточно сильным магом, чтобы обходиться без кристаллов связи.

— Да шеф.

Гмерреда прислушалась.

— Он уже в конце корид... — она осеклась на полуслове.

— Ах ты, прыщ!

Уловили чуткие уши полуэльфийки.

— Кому было сказано не шастать?!

Дробный топот аутентично подкованных туфель и звук хлёсткого удара мокрой тряпкой, послужили девушке утешением за выслушивание собственной фамилии.

— Быстро бегает, — удовлетворённо улыбнулась она.

— Ну, тогда тащи его писульку.

Ректор быстро перелистал бургомистерскую петицию, делая пометки.

— Так, вот это куратору боевиков второго курса покажешь, это третий курс травников из коллежа постарался, а вот здесь он врёт! Наших ребят там и близко не было.

Гмерреда с лёгкой улыбкой наблюдала за стремительно порхавшим пером в красивых сильных пальцах. Вот откуда он знает, кто чем на выходных занимался? Сам же куда-то, как всегда, порталом уходил.

— Гмерреда, будьте добры, передайте в бухгалтерию, чтобы перечислили на счёт города вот эту сумму.

— Не многовато?

— В чём-то бургомистр прав. Разрушения за одни выходные чрезмерные. Надо будет на педсовете напомнить, чтобы придерживали особо буйных студентов.

— Знаете шеф, а мне его иногда жалко, — задумчиво протянула Гмерреда, когда список прегрешений учеников был исчерпан.

— Бургомистра?

Ректор, вообще не подозревавший, что его секретарь способна на подобные эмоции удивлённо откинулся в кресле, пристально вглядываясь в девушку. — Но почему?

— Мало того, что бедняга регулярно вынужден иметь дело с нами, устранять последствия выходок студентов и прочее, так ведь он ещё обязан ходить в этом кошмарном костюме по моде трёхсотлетней давности. И кто только придумал обрядить его в эдакую униформу?

— Я.

— То есть как, вы?

— Я протолкнул решение в городском совете.

— Но...

— Гмерреда, — необычайно ласково сказал шеф. — Вот проработаете у нас лет ещё пять и поймёте, почему. И не обольщайтесь, Тапатамс получает от своего положения массу удовольствия. Ну а мелкие неприятности... Поверьте, он и их умеет использовать в своих целях.

Гмерреда тут же дала себе слово приглядеться к смешному толстячку повнимательней. Шеф зря говорить не будет, а вот она чего-то важного не заметила. Стыд и позор!

— Оповестите, пожалуйста, преподавателей и мастеров о внеочередном педсовете, и передайте в бухгалтерию, чтобы выплатили премию мастеру Питобреду и мистрис Слякс.

— Уточнять, за что?

— Временное удлинение лестницы и изобретение нового проклятия, — коротко пояснил ректор. — Да, и напомните мистрис Слякс убрать из коридора это самое проклятие. Вечно мокрый пол — замечательная идея, но так ведь и убиться кто-нибудь может.

*

— Ну-с, молодой человек, что вас сюда привело?

Гмерреда выровняла стопочку бумаг и закрыла кроваво-красную папку с броской надписью " на подпись". Отодвинув её на край стола, секретарь-психолог мельком глянула на часы и снова обратила внимание на пытающегося слиться со стеной адепта. Здорово его припекло, раз сегодня явился. Первый день декады и так по всеобщему мнению был кошмаром, посланным тёмными богами, и отягощать его, доставая начальство, не каждый решался.

— Буччини, вы оглохли? — нетерпеливо прикрикнула девушка. — Ректор вас не вызывал, на приём вы не записывались. Так какого... то есть, зачем вы пришли?

Адепт отлепился от стенки и сделал робкий шажок к столу Гмерреды.

— Я это, хочу поменять факультет.

Троллефийка закатила глаза к потолку. Учебный год начинается. Очередной третьекурсник с животрепещущим вопросом смены факультета. Всё правильно. Дело дошло до практических занятий и студенты наконец-то осознали, куда их занесло. Некоторые — с ужасом.

— В учебной части был?

— Был, — угрюмо буркнул студент. — Они сказали, что без вашей подписи и рассматривать заявление не станут.

— Ну, садись, дезертир. Рассказывай, как дошёл до жизни такой. Ты у нас учишься на артефактора, верно?

— Угу.

— Третий курс коллежа, группа мастера Питобреда.

— Угу.

— По ночам превращаешься в филина и распугиваешь летучих мышей над центральной башней.

— У... Чего?!

Потомок дриады и обыкновенного человека, в принципе не способный к оборотничеству, аж задохнулся от возмущения.

— А похож, — ухмыльнулась Гмерреда, глядя в выпученные глаза студента. — Прям вылитый.

Психолог, а теперь это точно была именно психолог, потянулась за папкой. Той самой, которую отложила пять минут назад. Вот только теперь вместо "на подпись", золотые буквы на алой коже сложились в "личное дело адепта Буччини Карло Джузеппе".

Адепт любопытно вытянул шею, но ничего, кроме собственного даггеротипа разглядеть не успел. Знакомые буквы мелькнули и сложились в нечитаемую абракадабру.

Гмерреде преобразования не мешали.

— Тэ-э-эк-с, — зловеще протянула она. Студент непроизвольно вздрогнул.

— И что мы тут видим? Твёрдый хорошист, общественной деятельностью не пренебрегаешь. Кукольный театр вот организовал. Почти положительная характеристика от мастера...

— Положительная? — изумился Карло. — Да он меня...

— Иначе, как криворуким недоумком не называет, — кивнула девушка. — Это и есть почти положительная характеристика. В переводе с языка мастера Питобреда — лентяй, но способный.

— И на каком же факультете ты жаждешь обрести новое призвание?

— Боевой магии! — выдохнул адепт и зажмурился, испугавшись собственной смелости.

Гмерреда с лёгкой жалостью оглядела нескладную фигуру, вопиющей худобы которой не могла скрыть никакая мантия, длинные беспокойные руки, редкие волосинки, выбившиеся на остром подбородке...

К третьему курсу парни обычно обрастали кое-какой мускулатурой и начинали походить на мужчин. К сожалению не все.

— Значит, Линда всё-таки ушла от тебя к Алану.

— Откуда вы?!.

— Мальчик, — показала клыки Гмерреда. — Ты и впрямь думал, что есть что-то, чего я не знаю?

*

— Дорогая, в твоём возрасте ни разу не побывать замужем — просто неприлично!

Гмерреда с тоской подумала, что надо как-то исхитриться запретить родственникам посещение Магадемии. И без разницы, кто будет против, главное, чтобы доброжелательные троллихи не пролезали.

А тётушка Мирринда продолжала вещать, поглощая десятую чашку чая:

— Это всё порченая эльфийская кровь твоего папеньки. Не знаю, куда сестра смотрела? Я больше чем уверена, что ты даже аркан бросать разучилась.

У Гмерреды и так денёк выдался насыщенным, а теперь от непрерывного тётиного треска и голова раскалываться начала. Только этим можно объяснить, что она так легко поддалась на провокацию. Девушка возмущённо уставилась на собеседницу.

— Вам напомнить, кто выигрывал все ежегодные соревнования?

— Ну, когда это было-то? А вот моя доченька, между прочим, взяла в этом году первый приз! Вся в меня пошла!

Про первый приз кузины Гмерреде уже сообщили сама кузина, мама, три подруги детства и еженедельная газета родного городка, которую ей постоянно присылал папа. Не то чтобы Гмерреда страдала без вестей из дома, но папенька был главным редактором этого еженедельника, вот и посылал плоды трудов своих.

— В этом году я была занята, — ровно сказала Гмерреда, сдерживаясь из последних сил.

— И в прошлом тоже? Да ты просто разучилась! — не унималась тётка. — А в позапрошлом году тебе просто повезло. И в позапозапрошлом тоже. Да ты даже на столбик аркан не накинешь, не то что на движущуюся мишень!

— Проверим? — рыкнула Гмерреда. — Спорим, я поймаю вас пять раз из пяти.

— Меня? — озадачилась Мирринда.

— А кого?

— Неужели у тебя нет на примете подходящего мужчины?

— Нет уж, дорогая тётя! В моих способностях усомнились именно вы. Так что или вы берёте свои слова обратно, или мы идём на тренировочную площадку, и я доказываю вам, насколько вы не правы.

Тётка как-то чересчур хитро улыбнулась и поставила чашку.

— А пошли. Тряхну стариной. Где твой аркан?

Гмерреда почувствовала смутное беспокойство. Что-то было не так. Какую-то пакость тётушка явно задумала. Но идти на попятный было поздно и она полезла в шкаф за сундучком.

Время было неурочным и тренировочная площадка с полосой препятствий, беговыми дорожками и пятачком для фехтования обрадовала пустой. Болельщики Гмерреде никогда особо не мешали, но всё же Магадемия не тролльский городок.

Гмерреда остановилась было на свободном пространстве, но тётка внезапно заартачилась.

— Давай ты всё же сначала столбик попытаешься поймать.

— Тётя!

— Что тётя? Я эту причёску целый час укладывала. Вдруг ты её разрушишь?

Гмерреда, воспитывавшаяся в уважении к старшим, а пуще того, прекрасно знавшая, что дорогая тётя способна орать и визжать часами, только глаза закатила. Малиновая башня из выкрашенных заморской травой волос выглядела абсолютно нелепо, но сообщить Мирринде, что этакое уродство развалить — благодеяние, она не рискнула. Зато мстительно подумала, что непременно постарается так и сделать.

Мирринда резво обежала полосу препятствий, удовлетворённо потёрла ручки, добравшись до извилистого ряда вертикально вкопанных брёвен, и остановилась у крайнего столба.