Магадемия номер три

И за каким болотным духом Анестейша ввязалась в то представление на дне Посвящения?! Жила же спокойно, так нет, вляпалась. Гмерреда теперь не отстанет, пока не «приведёт её психику в порядок». По мнению Анестейши с её психикой ничего такого уж страшного не было. Это у Гмерреды тараканы в голове! А Несс просто застенчивая. И аккуратная. Ну, может, чуть больше, чем все остальные.

Но разве же это болезнь?

Только с Гмерредой поди поспорь. Вот и пришлось бедной травнице, переламывая себя, то стихи читать на публике, то руку на занятиях тянуть, изумляя непривычных к такому энтузиазму учителей, то в юбке, надетой задом наперёд, на занятия ходить. Ужас! А куда деваться?

Вот и сейчас… Анестейша покосилась на выданный троллеэльфийкой кристалл, раздумывая, стоит ли активировать его прямо сейчас. Признаваться в любви неизвестно чьей иллюзии, откровенно не хотелось. Но дежурство скоро закончится, а прачечная была для экспериментов самым подходящим местом. По крайней мере, тут некому будет смеяться. Несс ещё раз мучительно вздохнула, освежила в памяти текст, и послала в кристалл крохотную порцию силы. И тут же села на первую попавшуюся корзину, забыв приготовленные слова.

— Ну Гмерреда, ну стерва! И как только догадалась?!

На самом деле Гмерреда вовсе не преследовала цели поизмываться над несчастной девчонкой, тихо сохнущей по ректору уже не первый год. Просто у мастера Питобреда заряженным оказался амулет только с этой иллюзией. Зачем уж тот мастеру понадобился, только пресветлые знают, да сам гном. Гмерреда же спрашивать не решилась. Просто приняла с благодарностью и пообещала вернуть в целости и сохранности.

Вербер Анто осторожно крался по прачечной, прячась за столами и многочисленными корзинами. Попадаться было никак нельзя. В этой дурацкой Магадемии никто не смотрит, князь ты или не князь. Поймают — живо определят посуду мыть или чего похуже делать. Будь на месте хоть одна из кикимор, он бы наверное не рискнул, но вечно краснеющая Анестейша слона у себя перед носом не заметит, если тот на неё не рявкнет и соблазн оказался слишком велик. Вербер график смены белья изучил, как следует и если не отомстить сейчас — придётся ждать целую неделю.

В машинке крутились простыни «охотников», а к ним у старосты первого класса было множество претензий. В основном, конечно, к Саре, сопровождавшей его в лесу, но как отомстить только ей, князь не придумал. Да и ладно! Все они гады. Пусть попляшут. Помучаются и почешутся.

Добравшись до машины, Вербер осторожно приподнял крышку, чтобы высыпать порошок-почесунчик. И всё бы получилось, если бы рядом со что-то бормотавшей самой себе Анестейшей не возник ректор! От неожиданности Вербер дёрнулся и распахнул крышку во всю ширь.

Мастер Питобред всё делал основательно и качественно. Вот и в иллюзию, изображающую Варрика фон Баррика, не поленился слепок ректорской ауры добавить. Частичный, конечно, но поисковому импульсу Гекаты хватило, чтобы отклониться от курса. Если бы только богиня не была так зла и оставила себе свободу манёвра, ничего бы не случилось. Распознать иллюзию дело нетрудное. Но Геката мчалась за своим импульсом слишком быстро и сообразить ничего не успела.

Увидев «ректора», богиня с яростным криком бросилась его душить. И пролетела насквозь, споткнувшись об ошалело хлопающую глазами девушку, сидящую на низкой корзине. Предупредительно открытая мелким рыжим недоразумением крышка машины довершила дело. Хтония нырнула в бурлящую мыльную воду.

— Детей убивать нельзя, — в полубреду бормотала Геката, выбираясь из стиральной машины. — Детей надо воспитывать. А убивать нельзя. Хочется, но нельзя. Зато воспитывать можно. И нужно! И лучше всего — розгами. Какого циклопа в этой проклятущей Магадемии нет телесных наказаний?! Непременно потребую, чтобы ввели розги!!! Вот поймаю ректора и сразу потребую.

Вылетевшая из подсобки на сдавленный вопль старшая прачка успела заметить мелькнувшие в воздухе каблуки Гекаты. Обстановку опытная кикимора оценила моментально. Одним повелительным жестом она пригрозила шкоднику, пообещала много «хорошего» раззяве и велела обоим выметаться. Перетрусивший Вербер и пребывающая на грани обморока Анестейша всё поняли правильно. К тому моменту, когда выключившая машину кикимора помогла Гекате выбраться на волю, ученики уже были этажом выше. Зато набежали остальные прачки, хлопоча вокруг пострадавшей.

Насквозь промокшую богиню, покрытую хлопьями пены, ополоснули, завернули в полотенце и, пока её одежда сушилась, отпоили чаем с плюшками и вареньем, заодно сочувственно выслушав. Пока её сушили-утешали, Геката так разомлела, что и ещё бы посидела, но неудержимое зевание одной из кикимор напомнило, что времени на все процедуры ушло немало и уже далеко заполночь.

Уставшая богиня еле-еле заставила себя встать и, покинув гостеприимный уголок безопасности, отправиться в гостиницу. Гекате уже ничего не хотелось. Только спать.

Она бы непременно упала в кровать и заснула, если бы попала прямиком в свой номер. Увы, богиням тоже свойственно ошибаться и Геката чуточку промахнулась от усталости.

10. Два пошли на дело…

Поздний вечер и ночь с 18 на 19 хмурня года 1534 от объединения Миров Треугольника

По дороге на конспиративное сборище ректор забежал в лабораторию и пошептался с мастером Питобредом, договорившись о маленькой услуге. Тот без звука выдал запрошенное.

Времени вроде бы ушло немного, но в своём кабинете дракон, волокущий довольно тяжёлый узел, оказался последним. Вернее в приёмной. Вторгаться на территорию ректора домовой с троллеэльфийкой не стали. Хмурая Гмерреда, гремя посудой, варила каву, а Петрович с пришибленным видом сидел на самом краешке кресла.

— Поругались? — весело спросил Варрик.

— Вот ещё! — фыркнула Гмерреда, а Петрович испуганно зачастил:

— Ни-ни-ни! Всё в полном порядке.

— Оно и видно. Ладно, дело ваше. Так что случилось такого, о чём я не знаю? Да ещё невероятно срочного и важного. До утра никак нельзя было отложить?

— До утра кое-кто мог и передумать — проворчал домовой, стараясь не смотреть на Гмерреду.

Та одарила его своим фирменным убийственным взглядом, но ничего не сказала.

Вы рассказывайте, рассказывайте, — прервал стрельбу глазами ректор, принимая у Гмерреды чашку. Он искренне надеялся, что последнюю на сегодня. Насыщение организма кавой превысило средний уровень разика эдак в три и Варрик фон Баррик уже откровенно булькал.

Рассказ о Дне Посвящения, вернее некоторых событиях, которых он даже не заметил, ректора потряс. Наблюдения Петровича, о существе, достаточно успешно изображавшем Гмерреду, а потом Эваристоса, вызвали нешуточную озабоченность. Конечно в Магадемии было полно магов, способных наложить иллюзию, разной степени достоверности, да и студенты с адептами всякие попадались, но ректор был согласен с выводами домового. По Магадемии свободно ходит чужак. Злонамеренный чужак. И к тому же как-то связанный с комиссией.

Эпизод с фикусом был рассказан эдак вскользь, но у дракона хватило воображения, чтобы представить себе погоню в красках и лицах, и соображения, чтобы промолчать о своих догадках.

На сём уставший домовой был отправлен отсыпаться. Петрович с облегчением откланялся, предоставив начальству самому разбираться в шпионских страстях. Гмерреда, напротив, уходить не торопилась.

Ректор, проводив завхоза, вернулся к своему секретарю, правильно оценил напряжённо-прямую спину и безучастное лицо.

— Извинения бесполезны, так?

— За что вам извиняться?

— За невнимание, безалаберность, холодность… Гмерреда, я тогда действительно думал о чём угодно, кроме праздника и спектакля.

Девушка, не ответив, едва заметно передёрнула плечами и самую капельку расслабилась. Настороженное ожидание ехидных комментариев оказалось происками чересчур буйного воображения. Всего-то навсего.

Происки воображения на этом не закончились. Гмерреда отогнала видение Варрика, хрипящего и синеющего в немного слишком туго затянутом аркане, сурово напомнив себе, что аркан предназначен для других целей. На этом воображение не успокоилось, наглядно показав эти самые другие цели и возможности для длительной мести. Практически пожизненной. Троллеэльфийка мысленно ругнулась, напомнив распоясавшемуся воображению, что ещё слишком молода и наконец-то прислушалась к ректору, который всё это время что-то говорил.

— …поэтому вам может быть интересно.

Показывать ящеру, что она пропустила мимо ушей его монолог, Гмерреда, будучи правильно воспитанной леди, не стала. Вместо этого девушка согласилась что это (чем бы оно ни было) может действительно оказаться интересным. И на всякий случай напомнила:

— Я вас ещё не простила.

— Ну что вы, я и не рассчитывал, — куртуазно изогнувшись, ответил фон Баррик. — Вина моя безмерна и подлежит строжайшему наказанию. Вы предпочтёте голову врага, осыпание моей головы пеплом или чтобы я постоял коленями на горохе?

Рожицу он при этом состряпал настолько проказливую и уморительную, что Гмерреда, не выдержав, хихикнула.

— А если я предпочту всё сразу?

— Тогда, после всех процедур, как честный рыцарь, я должен буду объявить вас дамой моего сердца и отправиться по мирам, заставляя всех встречных признавать вашу красоту и благородство. Путешествие займёт лет триста, если по дороге не пришибут.

— О нет! Я не могу быть столь жестока к нашим студентам! Они же не переживут столь длительного отсутствия любимого ректора и при каждом удобном случае будут напоминать мне о вашей печальной участи. А на моей могилке так и напишут — Гмерреда-привереда. Ах! Это будет так печально и поучительно.

На этом месте оба с удовольствием рассмеялись.

— Надо же, а я думала, что мужчины возвышенных рыцарских романов не читают и уж, тем более, не рискнут цитировать — успокоившись, покачала головой Гмерреда. — Он же о великой любви.

— Вообще-то я читал только этот. Болел как-то, а больше под рукой ничего не оказалось, — честно признался Варрик. — Забавная история на самом деле.

Гмерреда, в своё время вдоволь похихикавшая над напыщенной книжкой, не смогла не согласиться. Они бы с удовольствием обсудили ещё какую-нибудь литературу, но тут взгляд ректора упал на часы.

— Ничего себе! — охнул дракон. — Время-то совсем позднее, а дел ещё невпроворот. Побежали?

Одной рукой Варрик подхватил узел, а вторую галантно подставил девушке. Гмерреда, не медлила ни секунды, благодарно и даже несколько торжественно приняв помощь. Сон, он каждую ночь бывает, а вот показ неизвестного нечта, которое шеф счёл для неё интересным…

Девушка, ожидавшая создания портала, немного удивилась, когда ректор потащил её в свой кабинет. Впрочем, там они не задержались. Поскольку обе руки были заняты, Варрик прицельно пнул стену, к сожалению забыв, что обут в мягкие туфли и немного перестаравшись с силой удара. Потряс ногой, вполголоса прошипев универсальное обезболивающее заклятие. Извинился перед Гмерредой за оное. Девушка, с весёлым недоумением наблюдавшая за начальственными манипуляциями, разумеется, простила. Она и не такие заклятия знала.

Тем временем одна из стенных панелей отъехала в сторону и троллефийка изумлённо охнула. Вообще-то она предположила наличие потайного шкафа за пострадавшей стенкой. Может, даже вместительной кладовки. Но не целой же лаборатории! Да ещё такой огромной.

— Прошу, — пригласил ректор и потащил девушку за собой.

— Вот это да! — завертела головой Гмерреда. — Слушайте, шеф, а у вас есть полный план Магадемии? Настоящий. А то я в последнее время обнаруживаю слишком много помещений, не обозначенных на официальном.

Дракон, раскладывающий на высоком столе какие-то непонятные штуковины, оглянулся на девушку.

— Нету у меня плана. И вы его нигде не найдёте. Его попросту не существует.

— У-у-у, — огорчилась Гмерреда. — Но почему?

— Потому что лишние знания не всегда полезны. Магадемия сама покажет вам, то что сочтёт нужным.

— Можно подумать, она живая, — фыркнула девушка.

— Ну, не живая, — не стал спорить Варрик. — Но у неё, как и у всякого старинного артефакта есть подобие… характера. Или разума. Или ещё чего-то. Даже обычный старый дом обретает нечто эдакое, что уж говорить о здании, в котором колдовали столетиями. Да и изначально было вложено немало магии. Магии и… души.

Психика у Гмерреды была тролльски устойчивая и впадать в истерику по столь незначительному поводу девушка не собиралась. Просто приняла информацию к сведению. К тому же поразмышлять о великом можно было позже, когда не будет отвлекать творящееся прямо перед носом волшебство.

— Ой, какие хорошенькие! — восторженно взвизгнула девушка, глядя на стайку очаровательных мышек, которых Варрик собирал из принесённых деталей, придавал им должный вид и тут же «оживлял». Конструкты и впрямь выглядели, как настоящие зверюшки.

Варрик чуточку самодовольно усмехнулся. Он поспорил сам с собой, испугается Гмерреда или нет, и теперь мысленно потирал руки, подсчитывая выигрыш.

— А как вам вот эти?

— Паучки! Какая прелесть! Шеф, вы волшебник!!!

— А вы в этом сомневались? Но должен сказать, доля мастера Питобреда в создании этих големов куда больше. Я им только внешний вид придал, да пару функций добавил.

— Кстати, а зачем они вам?

— Во-первых, бумаги надо забрать и быстро. Пока в них не появилось что-нибудь лишнее. Раз комиссия играет не по правилам, то и мы можем себе кое-что позволить. Да и просто присмотреть за слишком ушлыми проверяющими не повредит. Раньше они себе подстав не позволяли. Не ожидал от Гекаты.

— А может она и не знает ничего.

— Геката? — приподнял бровь ректор. — Как-то слабо верится. В любом случае, когда шпиончики что-нибудь нароют, тогда и будем разбираться.

Ректор очертил вокруг големов круг, создал прямо на столе маленький портал и с тихим хлопком живые игрушки переместились по назначению. Варрик выволок из угла большое зеркало и втиснул в ниши рамы несколько невзрачных камушков. Когда на своём месте оказался первый, Гмерреда аж отпрыгнула от огромных ботинок, идущих из зеркала прямо на неё. Второй камень разделил изображение пополам. Теперь вдвое уменьшившиеся ботинки соседствовали с видом на разряженную мышеловку. На полированном стекле появлялось всё больше движущихся картинок, а сами они становились всё меньше. Сообразить, что зеркало передаёт то, что видят големы, было нетрудно, намного сложнее оказалось следить одновременно за таким количеством изображений. У Гмерреды аж в глазах зарябило.

— «Пьяный единорог»? — уточнила девушка, опознав наконец-то интерьер самой помпезной гостиницы города

— «Довольный единорог», — поправил ректор.

— Да бросьте, шеф. Единорог на той вывеске либо под кайфом, либо надрался до поросячьего визга.

— А что вы хотели? Это же работа родной тёщи хозяина гостиницы. Не мог же он заказать вывеску профессиональному художнику, если у «мамы» живопись — хобби. Ну или лёгкое помешательство.