Наследники предтеч 2: Поиск пристанища

— Я тебя тоже, — он похлопал меня по спине. Его ответные объятья были исключительно братскими или дружескими, без малейшего намёка на отношения между полами, и это помогло избавиться от мимолётного смущения. Да, мы относимся к разным видам, и брака с ним мне не видать, но дружбу-то никто не отменял!

Утром мы с Игорем шокировали остальных, дружно достав компьютеры и усевшись заносить результаты опроса.

— Ну что, мы закончили подводить статистику, могу объявить результаты анкетирования! — радостно заявил математик ещё через день.

По результатам опроса получалось, что все в той или иной степени помнят свою прошлую, земную, жизнь. Керели собирали людей в промежуток между две тысячи седьмым и две тысячи десятым годом. И те, кто попал в конец этого временного отрезка, ничего не слышали о загадочных исчезновениях или похищениях, точнее, не больше, чем обычно, и в основном из жёлтой прессы. Возраст «избранников» укладывался в промежуток от двадцати пяти до пятидесяти пяти лет, все мы сохранили свой пол, но в той или иной степени изменили внешность. Почти все попаданцы — люди с высшим образованием, но успешно строивших карьеру и хорошо зарабатывавших на Земле можно пересчитать по пальцам. Причём из преуспевавших нет ни одного представителя торговой или административной сферы: пара фермеров (одним из которых, кстати, был Ясон), системный администратор, сантехник и несколько служащих. Больше девяноста процентов опрошенных на Земле страдали достаточно серьёзными, чтобы их не удавалось игнорировать, заболеваниями, примерно такая же часть людей зарабатывала на жизнь теоретической умственной, а не практической физической работой. Опрос, проведённый в Интернете, показал аналогичные результаты.

— Тоже мне, «избранные». Вообще, такое впечатление, что керели специально набрали неудачников, — грустно подытожил инженер. — Ни здоровья у нас на Земле не было, ни хорошей карьеры. Так, волочились где-то на задворках, серые и неприметные, не способные выбиться в люди...

— И ты? — не удержался от шпильки зеленокожий.

— И я, — горько кивнул Сева, пригладив аккуратную чёрную бороду. — И ты. И все тут присутствующие.

— Не способные или не желающие выбиваться в «люди»? — саркастически поднял бровь Илья. — Почему ты не допускаешь второе?

— Потому что это всего лишь оправдание и утешение для слабаков! — отрезал инженер. — Любой способный преуспеть сделал бы это!

— Даже против своих принципов, веры и чести? Сева, а ты смог бы идти к успеху по трупам?

— Не перевирай ситуацию, в этом не было необходимости.

— Ладно, не по трупам, но за чужой счёт. Согласен ли ты возвыситься за счёт лжи, обмана и предательства?

— Не передёргивай! — взъярился Сева. — Ты просто не хочешь признать себя неудачником, поэтому и выдумываешь нелепые оправдания.

Воцарилось напряжённое молчание. Мужчины вскочили и, тяжело дыша, сверлили друг друга сердитыми взглядами. Глядя на их позы, хоть картину рисуй: столкновение благородного пирата или графа и следователя или шпиона. Единственное, что не вписывается — так это нагота противников. Но всё равно впечатление оказалось настолько сильным, что невольно обращало на себя внимание. Нет, ну нашли из-за чего ссориться!

Напряжение нарастало, и я решила высказать своё мнение, просто чтобы разрядить обстановку.

— Я признаю, что на Земле была неспособна выдержать жёсткую конкуренцию. Но ничуть не стыжусь прошлой жизни, а, наоборот, горжусь. Понимая, что всё равно не способна занять первые места — не хватило бы ни сил, ни здоровья, — я, в отличие от «успешных», могла позволить себе гораздо реже идти против своей совести. Этот путь ничуть не хуже других. И пусть я с трудом могла себя обеспечить, но зато почти не приходилось лебезить, достаточно было простой вежливости и уважения... к тем, кого действительно уважала. Знаете, если бы я снова попала в те условия, то жила бы точно так же, как и тогда. Даже если бы могла выдержать конкуренцию, не стала бы рваться наверх, — я улыбнулась. — Но здесь — это не там. Здесь я считаю себя достаточно успешной, при том, что опять-таки не иду против своих принципов, — взглянув на спорщиков и убедившись, что эмоции схлынули, я радостно закончила: — Так что, мне кажется, одно другому не мешает. Наверняка среди нас есть и те, кто был неспособен, и те, кто не желал преуспевать на Земле, а, скорее всего, у многих сочетались обе эти причины.

— А меня удивляет, что людям нравится здесь больше, чем на Земле, — перевела тему Надя. — И это несмотря на то, что почти все здесь или болели, или получали травмы разной степени тяжести, да и жизнь в целом гораздо опасней.

— Мы и на Земле болели, — с готовностью поддержала инициативу подруги Юля. — А так... здесь не надо идти к девяти на работу и до пяти маяться всякой фигней, только потому, что аппаратура сломалась. Здесь всё проще... и как-то свободней, что ли. Не скажу, что намного опасней. Попробовал бы кто из нас вести такую вольную жизнь на Земле... в лучшем случае, в психушку бы заперли. Да и опять-таки здоровье бы не позволило, — вполголоса добавила она.

Я кивнула — у меня нынешняя жизнь вызывала те же ощущения.

Этой же ночью Надя родила симпатичного «лягушачьего» мальчика. Такой же пухленький, как и тот, первый, младенец в царском лагере, с перепонками между пальцами, слипшимися узкими ноздрями и третьим веком, которое периодически затягивало глаз мутной плёнкой. Впервые мне удалось непосредственно присутствовать при родах их вида. Они прошли хорошо, гораздо легче, чем у средней земной женщины, хотя и тяжелее, чем у меня.

131 – 132-е сутки. Река — джунгли

Во время завтрака Росс с удовольствием обсосал рыбью кость, почесал грудь и, потянувшись за добавкой, предложил:

— Всё-таки стоит провериться на глистов.

От неожиданной темы разговора Вера со Светой закашлялись. Зеленокожий хищно улыбнулся, слегка прищурив ядовито-жёлтые глаза и откровенно наслаждаясь реакцией на провокацию. Подождал наших комментариев, но уже вскоре, поняв, что никто не собирается поддерживать тему, облизнул жир с пальцев, пригладил бороду и продолжил:

— Я это к чему: мы здесь уже давно, гигиена не на высоте, часто едим продукты немытыми, даже мясо сырым через раз потребляем. Наверняка в нас уже целый зоопарк живет, интересно же посмотреть на экспонаты.

Этой фразой хирург опять заслужил возмущённые взгляды женщин, отчего снова расплылся в довольной улыбке.

— Росс, давай чуть позже, а? — расплескав от смеха травяной отвар, предложил Илья, и зеленокожий неохотно согласился.

После окончания завтрака Росс пристал к Наде с просьбой дать попользоваться микроскопом и, получив разрешение, радостно вытащил его под солнце.

— Кто первый? — естественно, желающих не нашлось. — Ну и зря, — обиделся зеленокожий. — Тогда я сам первым буду.

Занимаясь своими делами, я периодически поглядывала на хирурга. А он не терял времени даром. Сделав мазок, с интересом первооткрывателя разглядывал его под увеличением. Похоже, увиденное вначале шокировало исследователя, но вскоре Росс взял себя в руки, и на его лицо вернулась обычное, разве что немного более хищное, выражение. Он то и дело косился на нас и злорадно хмыкал. Ну и как тут можно остаться безразличной?

— Что-то интересное? — не выдержала я.

— Принеси свой образец для сравнения и посмотришь, — ехидно предложил он.

Подумав, я согласилась, в глубине души надеясь, что естественный репеллент, защищающий мой вид от укусов насекомых, а также других агрессоров, работает не только на коже, и глистов у меня практически нет. Но, присоединившись к зеленокожему и изучив оба мазка, не смогла сдержать вздоха изумления, смешанного со страхом. Внутри нас обоих жил целый зоопарк, в этом Росс оказался прав. Даже если две трети оригинальных подозрительных вкраплений посчитать случайными, то, как минимум, семь (у Росса) и пять (у меня) видов червеобразной местной фауны чувствуют себя внутри наших организмов вполне комфортно. В этом не возникает никаких сомнений, ведь в кале хорошо видны не только яйца глист, но и большей частью очень мелкие, до миллиметра длиной, черви. Внимательное сравнение образцов показало, что ни один из видов этого типа у нас с Россом не пересекается; и у него, и у меня внутри живут как плоские, так и круглые и даже кольчатые представители червеобразной фауны. Кстати, у зеленокожего одним из поселившихся видов оказался тот самый, который послужил причиной непроходимости кишечника у Таля и Кесаря. В мазке обнаружилась единственная небольшая особь опасного типа: тонкая, как волос, беловатая, почти в два сантиметра длиной. Я украдкой взглянула на зеленокожего. Вроде бы такой же крепкий и, как и раньше, больше остальных учёных похожий на пещерного человека: высокий, широкий в плечах, зеленовато-жёлтая борода и волосы растрепались и немного напоминают гриву. Попахивает мужским потом, но ароматов болезни нет, да и живот не увеличен. Аппетит хороший, поведение бодрое и задиристое, как обычно — в общем, очень даже здоровым выглядит. Ладно, понадеюсь на то, что пока внешних симптомов непроходимости нет, а значит — беспокоиться рано.

Отвернувшись от Росса, я вновь склонилась над окуляром. Кроме червей, удалось разглядеть что-то похожее на мелких земных ракообразных, подозрительные слегка шевелящиеся сферические образования и, конечно же, многочисленных одноклеточных, причём если в пробе зеленокожего общее количество живности являлось ещё приемлемым, то в моем кале она прямо-таки кишела.

— Вот оно как, сыроедением заниматься, — не удержался от шпильки Росс.

— У самого не намного лучше, — не осталась в долгу я.

— Не скажи, всё-таки не настолько запущено. Кроме того, я тоже, мягко говоря, не всегда правила гигиены соблюдал... — откровенно признался хирург.

Вскоре к нам присоединилась Надя, но её выдержки хватило ненадолго, и, поморщившись, терапевт вернулась к своему ребёнку. После неё желание посмотреть наши отходы жизнедеятельности под увеличением выразил Игорь, потом Сева.

— Надо срочно потравить всю эту гадость! — решительно заявил последний. — А то нас заживо сожрут.

— Не факт. Вдруг часть из них не паразиты, а симбионты, так сказать, микрофлора и микрофауна кишечника, — неуверенно предположила я.

А собственно, почему бы и нет? Мы же уже не представители Homo sapiens и почти ничего не знаем о своих новых телах.

— Ага, — Сева посмотрел на меня, как на идиотку. — Ты хоть чуть-чуть соображаешь? Глистов и этих... клещей симбионтами называть.

Его категорический тон вызвал неприятие и даже гнев:

— Почему нет? Гипотетически такое вполне возможно.

— Потому, что это очевидно!

— Не очевидно! Вот то, что ты себя отравишь раньше, чем глистов — это очевидно!

Мы стояли и буравили друг друга яростными взглядами, но через некоторое время я взяла себя в руки и снисходительно пожала плечами:

— Ладно, что с тебя взять, ты же не биолог.

Раздражённо почесав грудь, Сева открыл рот, чтобы возразить, но не успел.

— Сева, ты нормально себя чувствуешь? — озабоченно поинтересовалась Надя.

— Прекрасно чувствую, а что? — слегка остыв, удивился он.

— А ты, Росс?

— Вроде да, — зеленокожий задумчиво прислушался к ощущениям.

— У вас грудь не болит?

— Нет, только чешется, — хором ответили парни и поражённо замолчали.

— У меня тоже, — встревожено заметил Игорь, потерев кожу рядом с соском.

Быстро выяснилось, что ни одного мужчину на нашем плоту эта напасть не обошла стороной. А вот у женщин подобных симптомов не наблюдалось. Испугавшись, что раздражение кожи может оказаться первым признаком какой-то нехорошей болезни, мы с Надей и Россом приступили к осмотру возможных пациентов.

Ближе к полудню первые симптомы стали более заметны, а к вечеру окончательно оформились. Кожа в области груди мужчин слегка покраснела, молочные железы увеличились в размерах, соски набухли. У зеленокожего эти симптомы проявились несколько больше, чем у остальных представителей сильного пола. Я сосредоточенно наморщила лоб, осторожно ощупывая поражённую неизвестной болезнью область. Что-то мне это напоминает, но вот что?

— Это, конечно, верх нетактичности и циничности — делать такое предположение, — задумчиво потянула Надя, в очередной раз осматривая напуганного Игоря. — Но, если бы вы не были мужчинами, я бы сказала...

Я застыла, поражённая догадкой, а Росс захохотал так, что терапевт вздрогнула и замолчала, с укором глядя на зеленокожего.

— Прелестно, просто прелестно! — Росс сел, вытирая слезы, выступившие от смеха. — Мужчины... — не договорив, зеленокожий снова нервно захохотал, не в силах перебороть себя. — Мужчины...

Я посмотрела на красную, как рак, Надю и, не сдержавшись, хихикнула.

— Что вы ржёте, как лошади?! — возмутился Сева.

— Да, может, посвятите нас, неразумных? — присоединился к нему Игорь.

— Минутку, — отсмеявшись, Росс решительно сдавил свою грудь, и оттуда брызнула тонкая белая струйка.

Такой намёк поняли все. Большинство мужчин просто побледнели, но Сева не захотел признавать очевидное:

— Чушь! У мужчин не бывает молока!

— У человеческих мужчин, — поправила я.

— А мы и есть люди! — упрямо сверкнул фиолетовыми глазами инженер.

Уверенное заявление вызвало новый приступ смеха у зеленокожего.

— Мы — люди, но не Homo sapiens, — мягко заметила Надя.

— Нет! Не может быть! — Сева сжал кулаки и резко развернувшись, ушёл от нас на другую сторону плота.

Остальные тоже устроились подальше друг от друга (насколько это возможно на ограниченном пространстве). Такие новости лучше всего переносить в одиночку. Даже Росс как-то резко успокоился и стал очень серьёзным, чуть ли не хмурым.

— Интересно, почему молоко появилось именно сейчас? — сочувственно поглядев на переживающих мужчин, тихо спросила я Надю. — Если подумать, дети на плоту уже довольно давно.

— Ну, может быть, для того, чтобы гормоны подействовали, нужно время, — пожала плечами терапевт. — Хотя нет, тогда бы вряд ли у всех одновременно возникло: первыми пострадали бы те, кто больше с детьми контактировали...

— Может, оттого что вчера появился первый нормальный чистокровный ребёнок? — подумав, предположила я.

— Не исключено, — улыбнувшись, счастливая мать подошла к сыну. — Но почему мы до сих пор ничего не слышали ни о чём подобном?