Родственников выбирают

потому что Гарри капнул на него своей кровью — Крюкохват сказал, что это такая специальная гоблинская защитная магия.

Хагрид попытался было возмутиться, мол, ключ от сейфа нужно вернуть Альбусу, но Крюкохват оскалил острые акульи зубы и поинтересовался, чей сейф они сейчас

посещали? Альбуса или все же Поттера? И если Поттера — то при чем здесь Альбус? Какое отношение имеет Альбус Дамблдор к Гарри Поттеру, кроме того, что

он его директор школы? Хагрид замахал ручищами и умолк. А Гарри долго и искренне благодарил Крюкохвата на выходе из банка: он понял, что гоблин каким-то

образом не только защитил его деньги, но и дал повод для размышлений о личности директора школы... 

После гоблинских тележек шатающийся Хагрид отправился поправлять здоровье в Дырявый Котел, а Гарри снова сморщился: ну, знал он, знал прекрасно, что такое

"пропустить стаканчик"! Дед — уж на что сам себя пьянчугой называл, а таких вольностей на работе себе не позволял. Кто бы ему работу-то дал, если бы он

пил на ней? А Гарри явно был Хагридовой работой на сегодняшний день. Он покачал головой и отправился покупать себе школьную форму.

Белобрысый мальчишка в магазине Мадам Малкин, по терминологии местных пацанов из Тупика Прядильщика был из "чистеньких". Не то, что тамошняя шпана презирала

богатых людей — нет, каждый из них хотел бы стать богатым. Просто в это "чистенький" вкладывалось полное и абсолютное незнание мира, присущее слепым кутятам,

брошенным в воду. Нос, конечно задирать они умеют, а вот выжить в трущобах — никогда не смогут. Поэтому белобрысого Гарри всерьез не воспринял. Ну, болтает

он там что-то, пусть болтает. Такие только языком треплют, лают, но не кусают.

Выходя из магазина Мадам Малкин с кучей пакетов, Гарри сообразил, что ему нужна какая-то сумка — впереди была покупка книг и котлов, в чем-то это надо нести.

И не глядя на Хагрида, который принял "стаканчик" размером с ведро, отправился покупать себе рюкзак. Хагрид бубнил что-то про школьный сундук — посмотрел

Гарри на эти сундуки, его аж перекосило. Здоровенные такие чудища, с гравировками и кованными уголками. Как его тащить потом — и на поезд, и с поезда?

Даже если на них заклинание легкого веса, как продавец сказал — они же просто громоздкие, почти с Гарри размером! Нет уж. Рюкзаки в магазинчике были. С

расширенным пространством внутри, с разными отделениями — в них легко можно было запихать содержимое самого большого сундука, и еще место бы осталось.

И то же самое заклинание облегчения веса. Правда, стоили такие рюкзаки, как два сундука вместе, но у Гарри был бумажник, а в бумажнике перекатывались золотые

галеоны. "Мы не настолько богаты, чтобы покупать себе дешевые вещи", — говорил дед. Теперь Гарри понял, о чем это он. А недовольный бубнеж Хагрида за спиной

он проигнорировал.

В книжном магазине Хагрид решил показать, кто здесь взрослый. Он позволил Гарри купить только те книги, которые были в списке, уверяя мальчика, что библиотека

Хогвартса огромна и нечего тратить деньги на всякое разное и ненужное. Спорить с ним Гарри не стал — он уже понял, чем он займется на следующей неделе.

Точно так же быстро были куплены котел, телескоп и наборы ингредиентов для зелий. Оставалась только волшебная палочка. На ее подбор ушел почти час. Гарри

не столько удивился тому, что его выбрала палочка-сестра Волдемортовой, сколько странному почтению в голосе мастера Оливандера: "Ужасные, но все же великие

дела".

О них и думал Гарри, возвращаясь домой, с рюкзаком за плечами и совиной клеткой в руках — Хагрид внезапно решил купить ему сову. Не то, что Гарри не был

ему благодарен, сова была красивой, но очень приметной. Благоприобретенная в Тупике Прядильщика паранойя взвыла дурным голосом: "Зачем мне такая сова!

Чтоб все видели, как я отличаюсь от других? И так шрам на лбу!"

Так вот, о великих и ужасных делах Волдеморта. Об ужасных Хагрид поведал в подробностях: и то, что была война, и что магов и магглов убивали злобные приспешники

самого Темного Мага — учившегося, кстати, на Слизерине, куда так мечтал попасть белобрысый чистюля... А величие-то в чем? Надо бы разобраться, пока не

попал впросак.

Добравшись домой, в Тупик Прядильщика, Гарри увидел свет в окне кухни и пулей ворвался в дом:

— Дед!

— Я уже беспокоиться за тебя начал, куда-то ты пропал. Дурсли не пускали?

Дед выглядел немного серым и помятым, но не как с похмелья, чему где-то в глубине души Гарри порадовался. Но тут же и устыдился: дед не на курортах отдыхал,

а в больнице был, а Гарри к нему так и не добрался.

— Дурсли меня теперь, наверное, обратно не пустят, — сказал он, подумав. — Там такое было, дед!

И взахлеб, перебивая сам себя, начал рассказывать и про совиное нашествие, и про Хагрида, и про Косой переулок. Рассказ дед слушал внимательно, похмыкивая

и пристукивая ладонью по столу в особо интересных моментах. А потом неожиданно выдал:

— А прав тот пацан-то. Дикарь этот ваш лесник, вот, как есть дикарь! Посадил тебя на электричку и утек? Небось, Дурслям на глаза побоялся показаться, да

с рук на руки тебя сдать. Нагадил — и сбежал, гер-рой. Что он там тебе к школе-то купил? Давай, показывай.

И после внимательного осмотра всего приобретенного возмутился:

— Так я и знал. Как будто больше ничего не понадобится — ни обуви, ни белья, ни корма этой птице твоей. Она, конечно, и мышей ловить может... Нет, так не

пойдет. Завтра еще раз туда сходим, чтоб уж точно ничего не забыть.

Гарри только кивнул счастливо, он и сам собирался вернуться в Косой, рассмотреть все, как следует. А дед добавил ворчливо:

— Я там твою комнату в порядок привел. Кровать подтянул, шкаф подремонтировал. Иди спать, ты уже с ног валишься.

— Мою комнату? — изумлению Гарри не было предела.

— Ну а чего ты думал — я тебя теперь к Дурслям отпущу, что ли? Прибьют ведь они тебя. Только ты там на кровати постарайся много не прыгать, она еще деда

моего помнит — развалиться может.

— — — —

Весь август Гарри крутился, как белка в колесе. Он съездил в Косой переулок несколько раз, не забыв прихватить к тамошнему аптекарю тетрадь Эйлин с рецептами.

Накупил нужных ингредиентов и сварил деду несколько зелий — очищающих кровь и выводящих камни из желчного пузыря. Аптекарь сначала долго тыкал пальцами

в рецепты, уверяя мальчика, что они не совсем верны, но потом, когда выяснилось, что дед не волшебник, согласился: не все волшебные ингредиенты могли помочь

магглам, а еще посоветовал, как правильно хранить зелья, чтобы они не испортились за те несколько месяцев, что Гарри будет в школе. Зелья деду здорово

помогли, он перестал подволакивать ногу и держаться за левый бок.

А еще Гарри купил целую стопку книг  про волшебный мир, специально написанных для магглорожденных школьников. Он вспомнил, как "чистюля" в ателье фыркал

о людях, которые о Хогвартсе узнали только получив письмо из школы, и вполне справедливо посчитал, что он и есть такой человек. Из брошюры о способах передвижения

магов он понял, что это за загадочная платформа 9 и ? и как на нее добраться — Хагрид о ней забыл упомянуть. "Хорош бы я был, — думал Гарри, — с сундуком,

клеткой и круглыми глазами. Вряд ли полицейские на вокзале Кинг-Кросс в курсе, что есть такой поезд — Хогвартс-экспресс".

По вечерам Гарри читал новые, хрустящие учебники и учился писать непривычными птичьими перьями в специальной прописи. Правда, дед поглядев на его мучения,

расхохотался и принес откуда-то обычную чернильную ручку.

— Эти маги живут века два назад,  — сказал он. — Тоже мне, байроны какие. Вот, попробуй этой, получится — хоть без клякс обойдешься.  Я такими в школе писать

учился. Так это когда было... Отсталые существа. Хотя есть и у них хорошие идеи, вот, хоть очки твои взять.

Очки Гарри поменял по совету деда на волшебные — магией скрепленные тонкие стекла, которые не могли разбиться и запотеть. Тоненькие дужки были почти незаметны

и казалось, что очков и вовсе не существует. Дама-окулист в Косом переулке сказала, что такие красивые глаза грех прятать за оправой. Тетки вечно выдумают

что-то про красоту, подумал тогда Гарри. Самое ценное в очках было то, что они были прочными!

О Дурслях ни дед, ни внук не вспоминали. Они страшно удивились бы, узнав, что и Дурсли забыли и думать о ненавистном подкидыше, словно его и не было никогда.

Первого сентября на вокзале и дед и внук ворчали от души. Не по причине плохой погоды и не потому, что не могли найти платформу — просто ни тот, ни другой

не умели по-другому прятать тоску от предстоящей разлуки. Поэтому все, что находилось в их поле зрения они воспринимали в очень черных цветах.

— О, глянь, вот это — точно маги, — злобно бурчал дед. — На девчонке ночнушка и резиновые сапоги! Это что ж за мать у нее ехидна, девочку в таком виде на

люди выпустить! Ни своих мозгов нет, ни на других посмотреть не могут. Статут Секретности, ах ты ж, боже мой! Знаешь, почему его придумали? Чтобы дурость

свою прикрывать!

— Угу, — вторил ему внук, оказавшись по ту сторону барьера, — и орет на весь вокзал о магглах, как цыганка из табора. Ну и где этот Статут? Дед, может,

мне не ехать, а? — вдруг вырвалось нечаянно.

— И не думай даже. Помнишь, я тебе рассказывал, чем может кончиться? Просто пиши мне чаще, птице твоей полезно крылья поразмять. А на Рождество увидимся,

— дед крепко обнял внука и легонько оттолкнул его от себя.

— Увидимся,  — сглатывая слезы, пробормотал Гарри и полез в вагон.

Глава 4

В полном расстройстве чувств он влетел в первое попавшееся пустое купе и с силой хлопнул дверью. Хогвартс и волшебство уже не казались заманчивыми, по сравнению

с тем, что придется как-то жить без деда. Гарри посмотрел в окно: дед стоял напротив его вагона и хмурился. Увидел внука в окне, резко взмахнул рукой на

прощанье и пошел к выходу с платформы. Гарри вздохнул. Все казалось каким-то неправильным. Он же радовался, что он волшебник, в конце концов! Предвкушал,

как будет учиться магии, варить зелья, а потом, когда вырастет, станет врачом (у магов это называется "колдомедик", напомнил он себе) и у деда не будет

никаких приступов... Почему же сейчас он так раскис? "В будущее, — вспомнил он слова аптекаря, мистера Скотта, — нужно смотреть с оптимизмом. Потому что

если ты не ждешь ничего хорошего в будущем, то с тобой будет происходить только плохое". Поразмыслив немного, он решил, что будет ждать Рождества и встречи

с дедом.

Кто-то распахнул дверь купе и крикнул назад, в коридор:

— Ребята, вот тут мест полно, заходим!

И потом, углядев скорченную фигурку у окна, поправился:

— Ну, тут первачок сидит, ты же не будешь возражать против компании?

Гарри пожал плечами. Разговаривать ни с кем не хотелось, а компания была явно постарше, чем он, такие и сами поговорят, может, даже знакомиться не придется.

Он снова отвернулся к окну, наблюдая, как давешний рыжий табор загружается в соседний вагон. Мать-ехидна вращала головой, точно сова, на все триста шестьдесят

градусов, умудряясь одновременно одергивать старших сыновей, вытирать нос младшему и что-то втолковывать дочке в ночнушке. При этом она, как локатор, поворачивала

голову и оглядывала платформу цепким взглядом, наверное, искала кого-то.

Старшекурсники рассовали свои вещи по багажным полкам, не прерывая разговора, начатого, вероятно, еще на улице.

— И я думаю, что Дамблдор учил его лично!

— Нет,  вряд ли. Сам подумай — когда бы он его учил, он всегда в школе. А когда не в школе, то в Министерстве или в МКМ. Директор слишком занятой человек.

Но вот отдать его куда-нибудь на учебу — вполне мог, вполне. Представляете, например, в какой-нибудь тибетский монастырь, как они там на посохах бьются...

— Ты еще скажи, в джунгли.

— Не знаю, насчет джунглей, а вот в ученичество к аврору, вроде Аластора Грюма... Или к Невыразимцам из Особого Отряда. Он же не просто — герой, он же символ

борьбы с Темными магами.

— Ага-ага. Точно. Его готовил Грюм в дебрях Амазонки, а в Тибете он учился медитации, чтобы одним взглядом вилки заворачивать.

— Зачем вилки? И потом, вы зря недооцениваете дебри Амазонки. Тамошние шаманы — ой-ей-ей, какие крутые, оборотня пополам рвут, голыми руками. А вампиры

им и вовсе на один прикус.

— Супер-боец... — мечтательно протянул светловолосый парень, сидевший рядом с Гарри. — Вот, первачок, прикинь, ты будешь с таким учиться, он тоже в этом

году в Хогвартс поступает.

Гарри неопределенно пожал плечами. Не то, что он не верил в существование Супермена или Человека-Паука — просто это же сказка. А магический мир вовсе не

сказочный, несмотря на наличие магии.

— Интересно, на каком факультете он будет учиться? Скорее всего, пойдет по стопам родителей, к львам.

— А твоя барсучья душа требует немедленного удовлетворения? Супер-Пупер-Барсук?

— Или Супер-Пупер-Змея? — расхохотался кто-то из дальнего угла.

— Супер-Пупер-Вороном ему точно не быть, если уж он боец, то вряд ли мозгами умеет работать, — с сожалением ответили ему с сиденья напротив. — Лев, конечно.

Но все равно, круто. Подумайте: мы будем учиться в одно время с Легендой Магического Мира...

Мальчик так выделил эти слова, что были слышны заглавные большие буквы.

Купе затихло, а потом предположения перешли на внешность Легенды, кто бы там ни был этой легендой, и наблюдая в окно, как уплывают вдаль городские кварталы,

сменяясь скошенными полями, Гарри мимолетно слышал о высоком для своих лет, вот, наверное, как эти старшекурсники ростом, могучем и мускулистом парне...

в круглых очках и со шрамом в виде молнии на лбу. Сначала он просто онемел от изумления. И разозлился. Потом постепенно ирония ситуации все же дошла до

его сознания и с превеликим трудом ему удалось не расхохотаться. Удерживая подергивающиеся губы ладошкой, он пристально рассматривал пейзажи за окном,

да так увлекся этими наблюдениями, что очнулся, когда его похлопали по плечу и спросили:

— Первачок, тележка приехала, будешь что-нибудь?

Старшекурсники оказались приятными ребятами, рассказали, чем волшебные сладости отличаются от маггловских, посоветовали взять шоколадных лягушек и не брать

Берти-Боттс (разве только на пробу, в первый раз), потому что статистически гадких вкусов в конфетках было значительно больше, чем приятных. Это заявление

тут же породило волну насмешек над говорившим — и обратно: "Эти вороны вечно все статистически рассчитывают, бери, малыш, не бойся, будет вкусно!" — "Эти

барсуки такие заботливые, они тебя откачают, если что!" — " А эти змеи такие ехидные, что будут язвить, даже когда сами загибаться станут!" Что, само собой

породило вопросы Гарри не только о сладостях, но и о факультетах присутствующих. Из пятерых парней двое оказались рэйвенкловцами, двое — хаффлпаффцами