| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Э, нет! Так дела не делаются, Борис Михайлович! «Сперва — деньги, потом — стулья»! Можно и наоборот, конечно… Но только деньги всё равно вперёд! Так и объясните нашему камраду Вилли.
Ну, вроде всё, да?
Осталось только условится о связи:
— Обо всех подробностях давайте знать срочными телеграммами по линии НКИД: «Москва, Иванову…».
— Кто такой «Иванов»?
Вздыхаю:
— Тот, кто сидит перед Вами, Борис Михайлович.
— Ах, да…
— Сами же подписывайтесь: «Демотиватор». Отныне, это — ваш оперативный псевдоним.
Тот, не сумев удержаться от любопытства:
— «Демотиватор»? Никогда не слышал этого слова… Что это такое, Иосиф Виссарионович?
«Забавная картинка с надписью, предназначенная для создания хорошего настроения».
— Совсем не то, что Вы подумали. Но это уже не важно.
«Так, так, так… Что ещё забыл? Ах да — «легенду», почему я задержал Шапошникова после совещания».
Предварительно взглянув на часы, спрашиваю:
— Если будут спрашивать, Борис Михайлович, отвечайте что я Вас дрючил по поводу расположения укрепрайонов на «Линии Молотова»…
* * *
Строительство «Линии Молотова» стартовало летом 1940-го, особо интенсивные работы должны начаться весной этого года.
Основу её должны были составлять двухэтажные бетонные коробки — «долговременные огневые точки» (ДОТы) с толщиной стен до двух метров и перекрытиями до двух с половиной — выдерживающими попадание крупной авиационной бомбы. Стандартное вооружение — пушка (76-ти или 45-ти миллиметровая) и два-четыре станковых пулемёта.
В каждом ДОТе имелась казарма на два десятка человек, склад продовольствия и боеприпасов, артезианский колодец и туалет.
Благое вроде бы начинание: рассчитанные на длительную оборону и расположенные взаимно прикрывающими друг друга группами, ДОТы «Линии Молотова» должны были надёжно прикрыть страну от вторжения с Запада на период мобилизации и развёртывания РККА…
Но!
Во-первых, они априори не могли быть достроены до начала «Барбароссы».
Во-вторых, долговременные сооружения возводились непосредственно по восточному берегу Западного Буга — вдоль границы на виду у немецких наблюдателей, отчего даже не была возможной их пристрелка с целью определения секторов огня. Таким образом, положенная всеми мировыми уставами (даже у эфиопских негроафриканцев!) полоса предполья не создавалась, а расположение ДОТов не обеспечивало их своевременного занятия — не только полевыми частями прикрытия, но и даже специальными «уровскими» подразделениями. Не говоря уже о невозможности установления в приграничную реку, таких неизменных и обязательных атрибутов всякой уважающей себя полосы укреплений — как колючая проволока, противотанковые рвы и минные поля.
В «реальной истории», такое заметил даже такой — относительно далёкий от фортификации человек, как Первый секретарь Компартии Белоруссии Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, который в докладной записке на имя Сталина писал так:
«В округе не существует генерального плана системы укреплений погранполосы, как его, между прочим, не существовало никогда. И сейчас вопрос создания оборонительной системы понимается упрощенно, в виде той же нити капитальных сооружений на границе без какой-либо системы искусственных препятствий и вспомогательных сооружений по глубине и фронту.
Следует отметить, что никаких серьезных, длительных инспекционных поездок, глубоких рекогносцировок пограничной полосы, серьезного изучения характера местности, рельефа, подходов и т. д. не производится, хотя вообще выездов коротких и бесполезных совершается множество.
Надо сказать, что Генеральный штаб и управление РККА почти не проявляли внимания к тому, что будет возведено, где будет возведено, насколько то или иное сооружение будет эффективным в той или иной местности…
У нас виднейшие специалисты — военные инженеры занимают кафедры, читают лекции по фортификации, но никакого практического участия в разработке и строительстве сооружений не принимают».
Мда… Как и Главное разведывательное управление, Академию Генерального штаба тоже разгонять придётся — это однозначно. Чтоб эти «военные профессора» оторвались от чистой теории и занялись чем-нибудь более практическим.
Я — принципиальный противник всякой «долговременной фортификации». Ведь, даже Красная Армия с её удручающей боеспособностью, смогла в конце-конце прорвать Линию Маннергейма.
А что тогда говорить про Вермахт, с его отработанной ещё в годы Великой войны тактикой штурмовых групп?
Разгрызёт как семечки эти бетонные коробки, обошедшиеся стране «в копеечку».
Уж лучше лишний танковый завод где-нибудь за Уралом иметь!
* * *
— …А кстати, давно хочу спросить, Борис Михайлович: а что Вы так по-идиотски расположили укрепрайоны на «Линии Молотова», товарищи маршал Советского Союза?
Вновь вижу в глазах знакомый испуг…
Почему?
Боится репрессий?
Вроде бы согласно «послезнанию», с Реципиента с Шапошниковым — отношения были самые прекрасные, даже по имени-отчеству его называл — что было достаточно уникальным случаем…
Внешне спокойно, невозмутимо отвечает:
— Решение о размещении «Линии Молотова» было коллегиальным и в полном соответствии с «Полевым уставом РККА» от 1939-го года, который гласит: «Если враг навяжет нам войну, Рабоче-крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий»…
Улыбнувшись всем своим напоминающим лошадиную морду, благородным лицом, он:
— Как Вы сказали на XVI съезде партии, товарищ Сталин: «Ни одной пяди чужой земли не хотим. Но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому».
— Или, как в песне про танкистов поётся:
«Чужой земли мы не хотим и пяди,
Но и своей вершка не отдадим».
— Так вот, Иосиф Виссарионович: чтобы не отдавать «не вершка» и «не пяди» — и было решено возвести «Линию Молотова» прямо по линии границы.
«И чё докопался к человеку?».
Удовольствовавшись объяснением, устало махнул рукой:
— Ладно, понял.
Чувствуя лёгкую досаду на самого себя и злясь на Реципиента совокупно, делаю зарубку на память:
«Мда… Опять получается — Сталин виноват! Впредь, надо быть поосторожнее с образными выражениями… Могут понять буквально!».
Ещё раз глянув на часы, встаю из-за стола, давая понять что «чаепитие» законченно:
— Как Вы уже знаете, Борис Михайлович, мною было принято решение о прекращении строительства «Линии Молотова» в пользу заводов-дублёров в восточной части страны. Вы, как Заместитель наркома обороны по сооружению укрепрайонов и член Комитета обороны при Совнаркоме СССР, оформите это документально и… Дня три хватит на всю эту бюрократию?
— Хватит, Иосиф Виссарионович.
— И можете собираться в свою берлинскую «командировку», товарищ Демотиватор.
* * *
План мой безусловно хорош, но имеет один существенный изъян: он не подкреплён ничем материальным.
Если, даже в «Барбароссе» простой красноармеец оценивается германскими генштабистами довольно высоко:
«Оценка русского солдата: русский будет обороняться там, где он поставлен, до последнего».
То советские командиры и техника напротив, котируется крайне низко и они не стесняются про это говорить открыто. Вот, например, что сообщает своим кураторам один из «информаторов-двойников»:
«25 мая 1941 г.
Совершенно секретно
19 мая с. г. в беседе с источником НКГБ СССР «Лицеист» сообщил следующее:
…Советский Союз имеет на границе с Германией также громадные силы 4-миллионную армию, но эта армия нисколько не пугает Германию. Она опасается только того, что последствия войны будут неизбежно настолько разрушительны для Советского Союза, настолько будет дезорганизовано хозяйство, что потребовалось бы очень много времени для наведения порядка. Немедленную выгоду Германия не получила бы от этой войны с Советским Союзом.
Основная беда СССР, с точки зрения военной, заключается в полном отсутствии способных офицеров. Мировая история, пожалуй, не знает другого примера такого негодного руководства военными операциями, какой имел место, например, во время войны Советского Союза с Финляндией. И если все же Советский Союз победил наконец, то в этом нет военной заслуги. Просто — бросали так много стали на каждый квадратный километр, что сломали все, в то время как противнику в конце войны нечем было стрелять. С Германией такой маневр неприменим, там хватит чем ответить. При этом у немцев имеются сейчас такие гениальные генералы, как Браухич, Кейтель, Роммель, Лист и др., которые равняются, если даже не превосходят лучших военных руководителей мировой военной истории. У русских же вообще мало было хороших военных руководителей, кроме Суворова и отчасти Кутузова, хотя план войны 1812 года был, собственно, планом не Кутузова, а двух немецких генералов, которые были на службе у Александра Первого. Русские хотели дать Наполеону сражение в Польше, но немцы предупредили, что Наполеон сумеет разбить в открытом бою любую русскую армию. Единственно, что он не сумеет победить, это русскую зиму. Стоило больших трудов уговорить Александра послушаться советов немцев. В результате на Кутузова упала незаслуженная слава.
Советские танки, действовавшие в Финляндии, были невероятно низкого качества, часто ломались в пути. Даже в Прибалтике, где не было войны, все дороги были переполнены сломанными танками во время занятия Красной Армией Прибалтики. Разве с таким оборудованием можно воевать с германскими танками, которых не пугают тысячи километров сахарских песков?
Советско-финляндская война показала также, что советский летный состав не умеет воевать. У финнов было максимум 200 аэропланов, а с советской стороны участвовало 2500, которые все же не смогли вывести из строя финский флот и не сумели дезорганизовать транспорт. А смотрите, что сделали немцы в Югославии и Греции?».
Так что у Рабоче-Крестьянской Красной Армии — довольно скверная «кредитная история» и одной из целей планируемой мной Продолженной (Весенней) советско-финской войны — поднять её рейтинг хотя бы на один единственный пунктик…
Чтоб к ней относились хотя бы серьёзно!
В том числе и потенциальные союзники.
Ведь в «реальной истории», пиндосы всерьёз стали говорить об Ленд-Лизе только после контрнаступления под Москвой. А до того в основном лишь раздумывали: а стоит ли вкладываться в этих русских — в заведомых лузеров.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
