Cказка о лесной деве

— И что? — Хельга уперла руки в бока. — Мало тут хозяев перебывало, что молодых, что старых! А Грета тебе на что? И Мирта, и Никола, и Дора, да и остальные все... Что-то ты темнишь, хитрый лис, ой, темнишь.

— Да не то все... Грета, поди сюда! — рыкнул Джакомо, не выдержав дотошности Хельги. — Объясняйся и проси сама, а не уговоришь, вылетишь отсюда — что Хельгина метла.

Сегодняшняя Грета была непривычно скромна и тиха, шнуровка на ее корсете была затянута, как у добропорядочных дам, да и нижними юбками девушка не пренебрегла.

Как оказалось, хорошенькая кельнерша переоценила собственную красоту, соблазнила молодого хозяина, ну и в благоприятной, как ей казалось, обстановке, стала намекать, что неплохо бы ей, такому бриллианту, выбраться из столь тоскливого окружения... Молодой господин намеков не понял и выставил нахалку за дверь.

— И вот он теперь меня видеть не хочет, — почти шептала покрасневшая Грета. — Да и мне будет стыдно на люди появиться ...

— Эх, девки, девки, где же ваши головы? Разве не ясно, что, раз отведав коровьего молока, мужик уйдет искать другую корову?! Ну что, дочка, решать тебе! Выручишь?

— Выручу, мама Хельга. Когда приезжают господа? Да, и что мы будем готовить?

Джакомо шумно выдохнул, с облегчением вытер пот со лба и поцеловал Эльзе руку.

— Я твой должник, девонька !

— Смотри мне, старый котяра, усами за нее отвечаешь, ты сам сказал! И предупреди там господ своих...

Джакомо, естественно, никого не стал ни о чем предупреждать, а колесо судьбы тем временем со скрипом поворачивалось, все набирая обороты..

Шумная компания молодых людей ввалилась в таверну.

— Вина всем ! — закричал Генрих на правах хозяина. Старый лис-управляющий обещал ему какой-то приятный сюрприз ... неужели опять та навязчивая деваха будет ? И велико же было его удивление, когда в зал вошла тоненькая черноволосая девушка, Генрих откровенно залюбовался нежными чертами лица и грацией ее движений, да и мужчины стихли, завороженно наблюдая за красавицей.

— Кабана сейчас изжарят, ваши светлости. — У девушки был ласковый мелодичный голос. Как в такой глуши мог вырасти такой изящный цветок?

— Уго, Франц, Райнер, — отрезал Генрих, когда девушка отошла за очередным графином вина. — Она моя.

Генрих, конечно же, обратил внимание, какими жадными глазами провожали незнакомку его спутники: развязный Уго не упускал случая потискать в темном уголке каждую хорошенькую служанку, да и вояки Франц и Райнер никогда не могли устоять перед красивым личиком.

Эльза заметила Хельгу, уснувшую в кухне у камина. Старая женщина неловко скрючилась в кресле-качалке, Эльза накрыла ее лоскутным одеялом, поплотнее закутала и подумала, что мама Хельга совсем сдала, она не жаловалась, но Эльза видела, что Хельга стала совсем бледная, и иногда, когда ей кажется, что никто не видит, приложит руку к сердцу и замрёт на несколько мгновений. А на все просьбы девушки показаться доктору гневно отказывается: "Что я, совсем немощная, что ли?" Эльза даже обратилась к одному из постояльцев, про которого знала, что он владеет клиникой в столице. Тот отказался от немногочисленных сбережений девушки и, понаблюдав за названой мамой Эльзы, вынес вердикт — "а что Вы хотите, милочка, старость... все мы смертны... принесите-ка мне еще кусок Вашего чудесного Захера* (*шоколадный торт)". Доктор прописал настойку для сердечного успокоения, которую Эльза подливала Хельге в чай, но девушка понимала, что от настойки толк был небольшой , если вообще был.

Вот и сегодня выдался суматошный день , с приездом господ все с ног сбились, хотя старый Джакомо, к удивлению Хельги, сдержал свое слово — с Эльзой все были безукоризненно вежливы, девушка не слышала в свой адрес ни единого обидного слова, и никто не позволял себе никаких вольностей, лишь самый красивый из господ ... Эльза на секундочку сладко зажмурилась, воскресив в памяти немного надменное лицо блондина... Лишь молодой хозяин смотрел на Эльзу долгим взглядом, в котором сквозило что-то, чему девушка не могла подобрать названия. Да нет, просто, наверное, пялился — кто их знает, господ с их причудами.

— Спи, мама Хельга. Завтра тоже будет тяжелый день.

Девушка прошла в свою комнатку, надеясь, что огонь в камине еще тлеет, засыпать будет не так холодно.

— Ну здравствуй, моя красавица, что-то ты припозднилась. Давай я тебя согрею, вижу, совсем озябла... Еще никто не жаловался, хочешь, эту свою спроси, как ее... — на Эльзиной кровати развалился тот самый молодой блондин, уже откровенно пожирающий девушку глазами.

— Я дам тебе золотой, крошка, а порадуешь, то и два...

— Мне ничего от Вас не нужно, Ваша светлость, в иной день я выручаю и три золотых.

Эльза дрожала — не сколько от холода, даже шерстяное колючее платье не спасало от промозглой ночной сырости. Девушка дрожала от страха, хотя и старалась его не показывать. Охотники, приносившие на кухню дичь, рассказывали, что, как только собаки чуют запах страха, сразу загоняют животное. Эльза прекрасно понимала, что не сможет огреть молодого хозяина кочергой. Что станет с мамой Хельгой, с ней, со всеми остальными?..

Продрогшая девушка молча стояла и спокойно смотрела на Генриха, хотя молодой человек готов был поклясться — ей было страшно. Девушка не требовала от него ни золотых, ни красивого отреза на платье, ни взять ее с собой в столицу, не жеманничала, как знатные дамы, выставлявшие напоказ свои прелести, а просто стояла и смотрела на него, гордая и невыразимо прекрасная, настолько тоненькая, что казалась почти бесплотной. Генрих встал с кровати, невольно коснувшись Эльзы.

— Спокойной ночи, моя прекрасная дама. Прошу искренне простить за то, что посмел потревожить Ваш покой, и надеюсь быть осчастливлен Вашим обществом и завтра, — Генрих отвесил опешившей девушке низкий поклон и вышел.

Как же холодно, подумала Эльза, кутаясь в одеяло , хорошо, что все обошлось...у господ свои причуды.

Почему она так прекрасна, что растревожено все естество и болит сердце? Генрих так и не смог заснуть этой ночью — и, кажется, нашел выход.

4.

Эльза выгребала золу из печи, когда поняла, что в кухне все почему-то стихло. Девушка оглянулась: за ее спиной стоял молодой хозяин. Грета шепнула, его зовут Генрих — "правда, красавец, скажи, Эльза? Он тебе совсем-совсем не глянулся?" "Ну настоящая замарашка, — подумала о себе Эльза. — Сейчас испугается меня и сбежит". А вслух спросила, согнувшись в поклоне:

— Все ли в порядке, молодой господин? Всем ли довольны — кушаньями, питьем? Велите подавать обед?

— Стань моей любовницей, — выпалил Генрих. — Мы поедем в столицу, у тебя будут самые красивые платья и драгоценности! — Потом добавил, чуть покраснев: — Обещаю, я буду ласковым.

Эльза отерла пот со лба — "Точно, с причудами... только я не Золушка, а он не принц, хотя все-таки хорош..." — и постаралась улыбнуться:

— Простите меня, молодой господин. Мне нужны ни камни, ни платья, я всем довольна. И потом, я никак не могу оставить свою матушку, а она у меня совсем стара. Не про меня честь...

— Было бы предложено! — разозлился Генрих и, развернувшись, ушел, хлопнув дверью. Да таких, как эта, у него будет пук за золотой, да как она смеет...

Кухня разочарованно вздохнула: жаль, что чуду, столь редкому в наши дни, не суждено было свершиться. Грета смахнула слезинку, Эльза вернулась к нелюбимому делу, а Хельга, в последнее время бывшая в грустном настроении, вдруг радостно улыбнулась какой-то своей мысли. Вспомнит ли ее молодой господин?..

Генрих был зол, зол как никогда: еще ни одна женщина не смела ему отказывать! Да как у нее вообще язык повернулся, у замарашки чертовой! Вот он уедет сейчас, а эта маленькая кухарка пусть кусает себе локти и горюет о том, что потеряла! И все же, даже перепачканная золой, Эльза была хороша как никогда...

— Кто там? — разозленный Генрих распахнул дверь. На пороге стояла маленькая седоволосая женщина, показавшаяся Генриху смутно знакомой. — Чего тебе? — Генрих никогда не церемонился с прислугой, следуя наставлению отца: "Чернь должна знать свое место".

— Неужто не помнишь меня, сынок? — женщина устало улыбнулась грустной улыбкой. — Коли так, пойду я...

И тут Генрих ее вспомнил.

Когда он был маленьким мальчиком, его отец с пышной свитой иногда останавливался на постоялом дворе у Джакомо. Угодья свои объезжал. А маленький Генрих, окруженный многочисленной свитой, очень страдал. Вынужденный соответствовать своему положению, всегда молчаливый, мальчик был похож на нарядную статую. К тому же, с позволения отца Генриха, француз-гувернер нещадно лупил мальчика тростью за малейшее проявление непослушания.

Тот молча страдал, ведь только недостойные показывают свою слабость.

Однажды Генрих отправился исследовать окрестности. Был поздний вечер, и все уже спали, в том числе и наставники мальчика. В какой-то момент мальчик понял, что заблудился. Не желая будить окружающих, тем самым признаваться в своем позоре и получать заслуженное наказание, Генрих открыл первую попавшуюся дверь... и попал на кухню. Какая-то маленькая круглая женщина что-то пекла в огромной печи и пела песни. Женщина не стала поднимать шум. Она представилась матушкой Хельгой, налила Генриху большой стакан молока ("Я добавила туда чуток сон-травы, чтобы ты крепче спал, сынок...") и поставила перед мальчиком полную тарелку горячих пряников. С тех пор Генрих каждый вечер приходил к матушке Хельге, а она поила его молоком и кормила пряниками,а еще рассказывала страшные сказки про черного человека, злых гномов и огнедышащих драконов — те самые сказки, которые так любят мальчишки. Вкуснее этого молока и пряников Генрих ничего не пробовал, хотя привык к самым изысканным кушаньям. С тех пор каждый раз, когда он должен был сопровождать отца в поездках по угодьям, мальчик соглашался с радостью — ведь они снова заедут к Джакомо, Генрих увидит матушку Хельгу, поест ее вкусной еды и послушает замечательные сказки, каждый раз новые.

— Матушка Хельга! Да садитесь же! Как я рад! Что привело Вас ко мне? — Хельга с опаской присела на краешек пышной кровати и неодобрительно покосилась на роскошный балдахин. "Вот висюлек-то понавешали.."

Хельга помолчала, убедившись,что Генрих ее узнал, и начала рассказывать:

— Я знаю, что ты добрый малый, сынок... Мне нужна твоя помощь.

Хельга рассказала Генриху,что ей сильно нездоровится и она предчувствует свою скорую кончину, и что у нее есть воспитанница, о которой, кроме самой Хельги, некому позаботиться. Сейчас она просит Генриха увезти девушку с собой, потому что ей, Хельге, совсем немного осталось. Генрих очень обрадовался, когда узнал, что приемыш Хельги — та самая девушка Эльза, которая так и не выходила у него из головы.

— ...Я же вижу, что она тебе глянулась, сынок, — продолжала Хельга. — Когда натешишься, то пристрой ее к делу — Эльза многое умеет.

Хельга всегда называла вещи своими именами.

— Вечером я напою ее чаем с лисьим дурманом, увезешь ее. Да и за день девка так умается... Только не говори ей ничего, сынок, только не говори ничего.

Генрих лишь смог обескураженно пробормотать, не в силах сдержать охватившей его радости:

— Не волнуйтесь, матушка Хельга. Я позабочусь об Эльзе.

5.

Эльза проснулась от негромкого стука колес... и увидела, что находится в карете, а напротив нее сидит Генрих, да еще и улыбается, как стянувший соседскую сметану кот.

— Где я? Почему я здесь? Почему ты здесь?

— Успокойся, пожалуйста. Все хорошо, — Генрих накрыл тонкую ладошку Эльзы своей. — У меня для тебя есть письмо от матушки Хельги.

— Что ты с ней сделал? Мама Хельга не умеет писать!

От волнения девушка перешла на "ты", а Генриха это только порадовало.

— Эльза, красавица моя, я писал. Надеюсь, уж ты поймешь, что сочинительство — не моя сильная сторона.

И все-таки Эльзе было тревожно, так тревожно, будто бы вот-вот она что-то потеряет. Эльза углубилась в слова, написанные четким мужским почерком. И действительно, матушка Хельга просила Эльзу позаботиться о Генрихе, рассказала, что знала его еще мальцом и что сейчас Генриху нужна именно она, Эльза. И пусть "ее сердечко" не чурается любой, даже самой черной работы, а Генрих будет ей добрым господином, он только с виду такой спесивый. А сама Хельга хочет навестить сестру.

Эльза грустно вздохнула: вот вернется матушка Хельга и обязательно заберет ее.

— Ну что, теперь ты мне веришь?

Девушка кивнула.

— А вот твои пожитки. — Генрих пододвинул к Эльзе небольшой узелок.

Он хотел сказать ей, что они обязательно выберут самые красивые платья и драгоценности — и вообще все, что только может пожелать Эльза, и что он ни в коем случае ее не обидит. Генрих знал, почему матушка Хельга ничего не сказала Эльзе. Иначе девушка бы не уехала с ним. Генрих только хотел сказать, что они почти приехали, как вдруг увидел, что девушка вновь заснула. Генрих внес спящую Эльзу в свои покои. Завтра утром он обязательно скажет камердинеру, чтобы с Эльзой обращались как с дорогой гостьей, но утром Генрих вынужден был в спешке уехать во дворец, так что об Эльзе вспомнил только в дороге.Ничего, по приезде он обязательно всем все расскажет и объяснится с девушкой.

Эльза проснулась от того, что ей было необычайно мягко спать, и обнаружила, что находится в роскошных покоях. Какой же он все-таки, этот Генрих... с причудами, хотя и правда добрый. Еще не рассвело. Девушка спешно оделась и отправилась искать кухню, заодно и осмотрится. Там ей расскажут, что делать.

На кухне Ядвига снова ругалась из-за Марианны:

— Опять эта негодница с кавалером своим, ищи ее не пойми где! Петера посылать, дел не переделать, господин будет недоволен.

В кухню вошла тоненькая черноволосая девушка. Красивая. Ядвига подумала было, что госпожа новая, но одета уж больно просто, да и не такая цаца, как эти все.

Тут и сама девушка сказала:

— Доброго дня Вам, госпожа.

— Да какая я тебе госпожа, детонька. Садись, в ногах правды нет.

— Я помощница новая, Эльзой зовут. Господин нанял. Что делать нужно?

Ядвига расцвела в довольной улыбке. Ну наконец-то подмога толковая!

— Позавтракай, девонька, на голодный желудок много не наработаешь.

Ядвига рассказала Эльзе, что дом у них небольшой, но хозяйство хлопотное — прислуги мало, она с мужем да племянница, а господин, хоть и бывает наездами, весьма придирчив. Да еще Марианна, видимо, замуж собралась, так что Эльза появилась весьма кстати.

Эльза все утро наводила чистоту: ей* нравилось, когда все блестело и сверкало.

Прилетела симпатичная хохотушка Марианна, слезно умоляла девушку прикрыть ее, так как хотела встретиться со своим кавалером, младшим городским стражником. Они собирались играть свадьбу в следующем месяце. Эльзу позвали в подружки невесты, и Марианна обещала кинуть девушке букет — отблагодарить за ее доброту. Эльза заулыбалась и сказала, что не выдаст будущую новобрачную, о чем может идти речь, когда у девушки вот-вот свадьба. К работе Эльза была привычна, вот осталось только в хозяйских покоях навести чистоту, почистить серебро да в саду сорную траву выполоть.