Год Дракона, или Возвращенная призраками

— ...нет, рано! — упорствовал голос Нигихаями, бодрый и звонкий.

— Мне плохо, плохо... Я не могу долго находиться среди вас, пойми, — слабо возражал ему кто-то другой, кто непонятно как успел проникнуть в квартиру, пока Тихиро спускалась и возвращалась. Может быть, он сидел на пролет выше и просто выжидал, когда она уйдет, а потом сразу же шмыгнул за дверь, не предполагая, что ее угораздит что-нибудь забыть.

— Но еще не время прерывать договор! Ты же сам...

Вздох, похожий на стон:

— Возьми зеркало, Хаку. Возьми его и посмотрись. Трансформация неизбежна, ты же видишь. А потом... потом ни ты не останешься собой, ни я не сделаюсь тобой. И одни ёкаи ведают, что мы тут с тобой натворим. Просто отведи меня сейчас же к тоннелю.

— Но...

— Прямо сейчас, Хаку. Или вспомни купальни... если сможешь вспомнить.

— Такое забудешь... Ладно, значит, пора тебе убираться. Тем более, я смотрю, ты вошел во вкус.

Оппонент Ниги, называвший того загадочным именем Хаку, тихонько зашелестел смехом:

— Глупая ревность. Тело ведь твое.

— Тело моё, а чувствуешь ты, а не я. И мне это совсем не по душе, даже учитывая цели. Не хватало еще, чтобы ей понравились все эти твои штучки!

— Оя... до чего же вы безлики, здесь живущие...

Ниги вспыхнул:

— Кто бы говорил! Ну ладно, вставай. Толку от тебя теперь немного, так что тебе и в самом деле пора в путь.

И снова слабый, стонущий вздох. Негромкий скрип старой кровати. Мысли Тихиро заметались. Сейчас эти двое выйдут и увидят ее.

— Хаку, в машине, в кармане чехла твоего кресла...

— Хватит болтать, теряем время и силы. Давай, поднатужились — и двинули!

— Хаку, это важно! Съешь то, что найдешь в кармане чехла на кресле. Оно горькое, как полынный настой в этих проклятых купальнях, тебя вывернет, как варежку, наизнанку, но его нужно прогло...

— Ладно, ладно, переставляй ноги!

Сейчас они распахнут приоткрытую дверь и...

Тихиро метнулась на лестничную клетку и чуть ли не кубарем скатилась вниз. Сердце бешено колотилось, голова раскалывалась в сотне самых безумных предположений. Девушка не понимала ничего. Ровным счетом ни-че-го.

Она встала за деревом недалеко от входа. Из подъезда, едва волоча ноги и пошатываясь, выполз Ниги в своем коротком черном пальто, обмотанный вязаным шарфом. Его тошнило, и каждые три шага он сгибался от жестоких спазмов, но не мог даже сплюнуть. Пара прохожих недоуменно оглянулась на него, оба пожали плечами и отправились дальше, вниз по улице. Нигихаями ввалился в свой автомобиль и какое-то время неподвижно сидел за рулем, пытаясь отдышаться. Тихиро с ужасом поняла, что сейчас он уедет, и она так и не узнает, куда. И... где же этот, второй, с умирающим голосом? Судя по тому, что она увидела, такой голос должен быть скорее у Ниги.

Из-за поворота показался серебристый "Мицубиси", а Нигихаями тем временем завел мотор и тронулся по уклону в сторону перекрестка. Она должна пойти до конца и разузнать всё. Всё, что кроется за этим таинственным диалогом, всё, что является причиной происходящих в ее жизни событий. И когда габариты машины Ниги вспыхнули алым перед нижним светофором, девушка, размахивая руками, кинулась наперерез неторопливой "Мицубиси". Водителем оказалась бывшая однокашница, с которой ни Тихиро, ни ее парень отношений не поддерживали и даже не помнили точно, как ее зовут. А вот она встретила знакомую восклицанием: "Ты что, Огино, всегда бросаешься под колеса машинам?" Когда та, запыхавшись, попросила ее помочь и поехать за Ниги, однокашница недоверчиво смерила ее взглядом, ухмыльнулась, сострила насчет шпионов, но из любопытства разрешила сесть и отправилась догонять автомобиль жениха Тихиро. Наверное, подумала, что Огино выслеживает приятеля с другой девчонкой. Она даже не стала спорить и послушно поехала через затуманенный мост, ведущий за город, а потом — по горному шоссе, оставляя позади и внизу широкую серебряную змею реки, виляющей меж холмистых берегов.

Ниги все гнал и гнал вперед, и казалось, что это преследование не закончится никогда, но вот на одном из указателей он свернул на проселочную дорогу. Туман сгустился. В груди Тихиро что-то заныло: эти места показались ей знакомыми.

— Ну всё, ты как хочешь, Огино, а дальше я не поеду! — запротестовала знакомая, когда туман стал похож на застрявшую среди одичалых деревьев грозовую тучу. — Мне потом не выбраться.

— Спасибо! Я дальше сама!

— Ты с ума сошла?

— Нет, нет! — Тихиро выпрыгнула и захлопнула дверь. — Всё хорошо, спасибо тебе за помощь.

— Ненормальная, — проворчала однокашница, высовываясь в окно. — Эй, я на всякий случай вызову сюда команду спасателей из города!

— Не надо, спасибо! Если что — я вызову! У меня есть телефон!

Здесь тяжело проехать и на внедорожнике, а у Ниги старенькая малолитражка. Передвигаться он сможет только с черепашьей скоростью.

И вдруг туман раздвинулся, словно театральный занавес, от порыва невесть откуда взявшегося, горячего и удушливого, как перед летней грозою, ветра. Впереди мелькнула черная мужская фигура. Пальто длинновато для Ниги, и движения неестественно плавные, но, может, Тихиро это померещилось. А самой машины не было нигде.

Высокая фигура, скользя, нырнула в продуваемый сквозняком тоннель между скалами... или... Или это были какие-то грандиозные постройки?!

Выяснить всё до конца! И Тихиро решительно бросилась вслед удаляющемуся в яркий свет темному силуэту...

8. Индюшечий корм

Последние три шага давались с особым трудом. Казалось — вот только протяни руку, и ты выйдешь на свет по ту сторону горного перевала или мегалитической постройки в духе средневековых крепостей. Но нет. Что-то сродни встречному урагану, только совершенно бесшумному, сопротивлялось ей. Воздух пружинил, не давая ступить вперед, негостеприимно отталкивал в грудь. Помимо этого — абсолютное отсутствие запахов...

Шаг — и в закоулках памяти перед глазами всплывает спина отца, маячащая впереди них, и мамина рука, на которой со страху повисает она, десятилетняя Тихиро, пытающаяся отговорить родителей от опасной вылазки. В сердце снова оживает тревога, как и целую вечность назад. Она помнит, она вспомнила! Это было не только во сне!

Снова порыв урагана. Когда она уже готова отступить, напор стихает — и ей удается второй шаг. "Купальни Абурая" — гласят иероглифы на вывеске здания, заманчиво пламенеющего в сумерках многоликими окнами и прозрачными раздвижными дверями. И лицо маленького Нигихаями... Ха... Что?! Хаку?! Мост, по которому он велит пройти, не дыша. Эта страшная черная фигура с белым лицом-маской... Призрак и без дыхания узнал в ней человека, но не выдал ни криком, ни движением. Бесстрастно взирал на нее пустыми глазницами, стоя у перил, по левую руку от нее, а девушка вспомнила его только теперь, когда события прошлого начали валиться на нее снежной лавиной...

Ураган почти сбил ее с ног. Мысли спутались, часть воспоминаний готова была улететь в черную трубу тоннеля. Тихиро зажмурилась, припала на одно колено, но тут кто-то уверенно ухватил ее повыше запястья. Она успела различить лишь точеную, идеально красивую руку в черной бархатной перчатке — ее незримый обладатель, будто чуть выглянув из тьмы, помог ей встать, а в следующий миг снова растаял в бездонном провале.

— Что я наделала! — прошептала Тихиро, оказываясь посреди залитого солнцем, но совершенно безлюдного поселка, и воспоминания взорвались в ее голове нестерпимой болью.

Нащупав в сумке лекарство, она торопливо проглотила капсулу и присела переждать приступ на каменном выступе у пересохшего фонтанчика. Ветра как не бывало.

Зачем она снова пришла сюда, а теперь еще помимо воли тех сил, что охраняли страну призраков от чужеродных вторжений?!

Тишину заброшенного поселка огласил истерический многоголосый клекот и хлопанье крыльев. Тихиро огляделась в поисках источника звука. В конце улицы за кустами шевелились невысокие тени, и крики доносились оттуда. Девушка торопливо посмотрела на свою ладонь, чтобы узнать, не исчезает ли ее плоть, как тогда, у пристани. Сил у нее и без того было немного из-за боли в затылке, но полупрозрачной она пока еще не стала. Как сказал тогда маленький Хаку, ей нужно что-то съесть из местной пищи, чтобы не раствориться среди обитающих здесь духов. И она знала: если есть осторожно и понемногу, то не превратишься ни в свинью, ни в мерзкую жабу. Главное — не глотать без разбора и в неограниченном количестве. Но снова подувший, теперь уже совсем легкий, ветерок донес лишь запахи степных трав и стоячей воды. Никакого намека на съестное.

Тут вспомнилась шестая станция — "Дно болота". Значит, на это намекал Нигихаями, когда звонил ей вчера по телефону! Вот только как отсюда добраться до дома старой Дзенибы, где ее наверняка и покормят, и что-то объяснят? Тихиро неосознанно покрутила пальцами стянувшую волосы резинку. Что-то не похоже это место на вокзал, да и вообще на те края, где они очутились в прошлый раз, пройдя с родителями через тоннель в стене. "Это заброшенный парк развлечений", — решил тогда папа, и хотя он ошибся, те постройки и впрямь можно было принять за стилизованные под эпоху Эдо павильоны. Здесь не было ничего подобного. Мало того, что исчез и сам проход в горе, отсекая путь к возвращению, так еще и не было никаких ориентиров, куда следует идти, чтобы встретить кого-то знакомого. А сейчас стемнеет, отовсюду полезут эти жуткие тени, она начнет исчезать, потеряет силы. Нет, надо срочно что-то предпринять!

Тихиро подскочила с камня и побежала на клекот. Может быть, если там есть птицы, то найдутся и люди... ну или иные мыслящие существа. Главное — держать ухо востро и ни во что не вляпываться. Кое-что об этой стране она уже знает!

Если бы знала Тихиро, как она заблуждается насчет объема своих познаний о мире по эту сторону тоннеля... Но зато девушка хорошо представляла себе, что по воле перепуганных родителей напишут на розыскных сайтах, если ей не удастся выбраться отсюда в ближайшие дни. "Внимание! 18 января ушла и не вернулась домой Огино Тихиро, 22 года (выглядит на несколько лет младше), среднего роста, худощавого телосложения, волосы темно-каштановые, длинные, глаза черные. Была одета в узкие черные джинсы с принтом на левом бедре, приталенную кожаную куртку черного цвета, высокие сапожки на небольшом каблуке и лиловую водолазку в обтяжку. Особые приметы: некрупная родинка на животе слева от пупка и шрам на правой лодыжке, прямо под щиколоткой". Представляла и то, с каким содроганием будет перечислять мама эти особые приметы — ведь всем известно, в каких случаях они становятся важны, если находят пропавшего...

Птицы, которые издавали эти странные неприятные звуки, похожие на ругань, оказались индюшками. Они паслись небольшими стайками, подбирая что-то с земли, а распустившие перья самцы болтали мясистыми наростами над клювами и выглядели чрезвычайно внушительно. Они медленно перебирали длинными сухими ногами и плыли над землей, будто ночные духи, явившиеся в "Купальни Абурая" к Юбабе. Индюшки и индюки были повсюду. Казалось, это они безраздельно хозяйничают в поселке, и только некоторые вещи в домах и возле домов говорили о том, что раньше здесь все-таки жили люди.

Озираясь, Тихиро встала посреди площади и только тут поняла, что едят птицы: это были колышимые ветерком обрывки старых газет, а короткие изогнутые клювы легко и с аппетитом выщипывали с их страниц каракули черных блох-иероглифов. В какой-то миг снова наступила тишина — индюки увлеклись едой — и тогда откуда-то донеслись звуки далекой, но явно человеческой речи. Девушка стремглав помчалась на голос, боясь потерять путеводную нить, если этим глупым птицам снова взбредет в голову покричать. Коль скоро там есть люди, им можно будет все объяснить и попросить хотя бы маленький кусочек чего-нибудь съедобного, чтобы не пропасть.

Однако к великому ее разочарованию голос принадлежал не живым людям, а только изображениям на стене, как в старом кинотеатре. И они все время что-то твердили, твердили, непонятно и неинтересно, а потом вдруг срывались в индюшечий клекот, и тогда стаи блуждающих по улицам птиц с готовностью отвечали им такими же воплями. Странные призраки людей, проецируемые невидимым устройством, напоминали дикторов телевидения, привычных любому горожанину. В них не было ничего страшного, даже наоборот — напоминало о родных краях. Их выступления прерывались какими-то сценками, которые Тихиро про себя назвала рекламными блоками. Они затягивали чередой ярких красивых картинок, и в какой-то миг девушка поняла, что простояла с приоткрытым ртом, наверное, не меньше часа, а то и двух. Не хотелось ни пить, ни есть. Рядом стояло несколько индюшек, и все они теперь поглядывали на нее с одобрением и откровенной симпатией. А ей вдруг захотелось спать под монотонные звуки голоса нового "диктора", слова которого она уже начала понимать. Тихиро лениво подняла руку, чтобы посмотреть, не стала ли она просвечивать насквозь, но сделала это уже автоматически и без волнения. И даже несколько перьев, пробивавшихся теперь из ее ладони, не удивляли. Она лишь хихикнула про себя, вспомнив облепленного "оригами" Дзенибы раненого дракона-Хаку. Вот и она сейчас сделается драконом, взмахнет крыльями и улетит домой, вот и всего-то забот! Всё очень просто, и незачем бежать на поиски станции "Дно болота" или еды... Еды... да можно ведь просто попробовать слизнуть вкусные иероглифы с валяющихся повсюду газетных страничек! А пока — слушать и смотреть эту замечательную передачу!..

Вдруг чья-то рука легла ей на лицо, крепко закрыв глаза, и потащила в сторону. Тихиро замахала руками, а изо рта ее вместо возмущенного вопля вырвался знакомый клекот. Рука в перчатке продолжала сжимать ее глаза, а сам неизвестный волочил ее с необыкновенной решимостью и неумолимостью в неизвестном направлении. В голове начало проясняться.

— Отпустите меня! — крикнула девушка и удивилась звуку собственного голоса: неужели это она?

Руки тотчас отпрянули. Тихиро шарахнулась от незнакомца и поверх этой длинной, клубящейся тьмой "колбасы" с торчащими из боков ручонками различила знакомую бледную маску с нарядными цветными полосками над и под глазными прорезями.

— Ах! — тихо и с каким-то едва ли не отчаянием проронила маска. Приветствием это явно не было.

— Каонаси! — обрадовалась Тихиро.

Из сильно зачесавшихся ладоней вывалились отросшие перья, и дырки, оставленные в воспаленной шелушащейся коже их стержнями, быстро затянулись и зажили без следа. Безликий что-то простонал в своем духе, будто поддакивая, присел на корточки, поднял с земли обрывок газеты и одно из отвалившихся перьев. Сделав вид, будто что-то пишет им на бумаге, призрак отрицательно и слишком энергично покачал маской, а для усиления запрета переломил перо пополам и отбросил вместе с обрывком.

— Нельзя писать?

— Ах! Ах! — подтвердило странное божество, провело пальцами по маске возле глаз и скрестило их в жесте "ямэро, дамэ!".

— И смотреть нельзя?

Правая конечность изменилась, приняла форму красивой мужской руки в черной бархатной перчатке, и согнула указательный палец. Трансформировалась и левая, после чего Безликий согласно хлопнул в ладоши. Ужасная догадка осенила Тихиро, и она уже совсем другими глазами посмотрела по сторонам. Тем временем темнело, индюки и индюшки стали разбегаться по домам, протискиваясь в приоткрытые двери.