Нас не существует

Над ухом надрывно зажужжал одинокий комар. Полетав для приличия с минуту около нежданного 'ужина' — видимо, оценивал размеры добычи, — он уселся на локоть, где и встретил неминуемую смерть от удара ладонью.

— Вот глупая, — корила себя Наташа. — Диму не предупредила, на себя понадеялась. Даже мобильник не взяла! Хотя, что бы я сказала? 'Я заблудилась. Рядом со мной три пня и двадцать осин'? У-у-у.

Вдали одобрительно заухала парочка филинов. Громким хрустом отозвались поваленные сучья, будто по ним кто-то шел. Наташе стало не просто страшно — ею овладел морозный сковывающий страх. Что хуже: голодная смерть или встреча с маньяком-убийцей? А ходят ли вообще по глухим чащам маньяки, неужели им больше негде слоняться? Наташа поспешила по следам идущего, не расставаясь с фонариком. Варианта было всего два: или некто двигался вглубь чащобы (куда уж дальше), или к шоссе.

Оказалось, что шел он и не туда, и не сюда.

Пусть говорят, будто чудес не бывает. Наглая ложь, происки злостных завистников-реалистов! Случается всякое, в чем убедилась Наташа, которая в поисках 'спасителя' не успела даже повторно заплутать — слишком уж четко отзывался лес на его шаги. Через сотню-другую метров впереди замаячила хорошо различимая тропка, в итоге приведшая к злополучной больнице.

До ржавых ворот Наташа добралась совершенно измотанная. Запыхавшаяся до той степени, когда немилосердно колет в правом боку. Напуганная так, что трясутся колени. Рукав футболки продрался, на локте нашлась длинная царапина. Когда Наташа умудрилась её заработать?

Замерев возле забора, она принялась вытаскивать листья, запутавшиеся в хвосте. Выдрала целый клок волос. Из груди вырвался вздох, похожий на старческое оханье.

Кира поблизости не оказалось.

'Отлично, — недовольно думала Наташа, — зачем неслась сломя голову, если здесь никого нет? Как теперь идти обратно?! Куда?! Хоть опять какого-нибудь убийцу подзывай. Только вряд ли найдется столь галантный, что не только познакомится с потенциальной жертвой, но и проводит ее до дома'.

Её мысли прервал удивленный голос.

— Неужели пришла! — Раздалось с правого боку. — Я уж подумал, что ты испугалась.

Наташа краем глаза заметила в нескольких шагах от себя Кира, прислонившегося к одиноко стоящей ели. Знал бы тот, как она была рада его видеть. Живого, настоящего, улыбчивого. Наташа была готова обнять нового знакомого, но, разумеется, постеснялась.

— Сильно опоздала?

— Немного, — явно покривил душой Кир.

— Я заплутала. Еле-еле добралась досюда.

— Так взяла бы с собой друга, он, кажется, в местности разбирается, — без особого интереса, но для продолжения диалога, ответил Кир.

— Зато не верит байкам и сказкам. — Наташа безразлично пожала плечами.

— Ну-ну, а ты доверяешь всяким россказням?

Она верила многому. Если не верить, то и бояться нечего. Когда ветка, стучащая ночью в окно, — всего лишь ветка, а не костлявый палец; когда тени — это только тени... Тогда невероятно скучно жить! Тем более в ушах до сих пор отдавался вчерашний вой.

— Я слышала ночью эту... как ее... вытью.

Кир скорчил недоверчивую мину и грозно надвинулся на Наташу, смутившуюся под пристальным взором.

— Или собак? — с издевкой уточнил он.

— Нет-нет, ее. — Наташа вся сжалась. — Честно...

— Допустим, — плутовато прищурился Кир. — Тогда второй вопрос. Для тебя в порядке вещей приплетаться незнамо к кому поздним вечером через лес?

— Вообще-то нет, но если ты меня убьешь, то мне будет уже все равно, — рассудила Наташа.

Кончики пальцев замерзли, по ним змейкой расползлось онемение. Ладони взмокли, и Наташа вытерла их о штанину.

— Смешная ты! Не собираюсь я никого убивать. Ты меня за кого принимаешь? — Кир фыркнул. — Ладно, особо распинаться не стану. Все увидишь сама.

— Ну, хоть в общих чертах объясни, — взмолилась Наташа, которая и представить не могла, как следует вести себя в обществе привидения.

К тому же опыт предыдущих её свершений был краток. Ни в какие передряги она не попадала, ни во что не вляпывалась. Это в книгах героини уверенно шагают навстречу неизвестности и ни о чем не спрашивают. В реальности же хочется прощупать почву перед тем, как ступить на неё.

На лице Кира отразилось сомнение. Он не представлял, о чем следует рассказать слушательнице.

— В общем, не вздумай орать, падать в обморок или тыкать пальцем. Вытье это не понравится, — после долгой паузы сориентировался он. — Когда найдем ее — стой и помалкивай. Если решишь сбежать, то лучше займись этим сейчас.

— И какая наша цель? Посмотреть и успокоиться? — наивно спросила Наташа.

— Не совсем. Найти кости и, если сможем, закопать их. В принципе, правда твоя: посмотреть и успокоить. Только не свое любопытство, а вытью.

Он безмятежно указал на прислоненную к забору лопату. Черенок той был замотан несколькими слоями скотча. На совке нашелся скол. И вообще одного взгляда хватило, чтобы понять: предмет переживал не лучшие времена.

У Наташи помутилось в глазах. Мамочки, куда же она вляпалась! Какие вытьи, какие лопаты? Что он несет?! Кажется, он все-таки чокнутый, только выглядит нормальным. Ох, надо было в детстве забросить танцы и пойти на самооборону.

'Ну, на крайний случай, заявлю, что изучила несколько па', — промелькнула безрадостная идея, и Наташа нервно захихикала.

Кир недоверчиво осмотрел сообщницу, но промолчал.

— Как мы собираемся искать кости? — поборов приступ хохота, продолжила Наташа.

— Сама узнаешь. Если согласишься подождать... — 'соучастник' мельком взглянул на старенькие наручные часы (у них был треснут циферблат и потерт ремешок), — минут тридцать-сорок. Она должна к нам привыкнуть.

'Ага, принюхаться, заготовить столовые приборы и разжечь костерок, чтоб покушать вкусненький шашлычок', — язвительно пронеслось в мозгу Наташи.

Между тем, она, скрестив ноги по-турецки, уселась на траву и уставилась на железные прутья в заборе.

— Тогда помолчим, — одобрил Кир, присаживаясь рядом. — Надеюсь, больше никто нас не потревожит.

Глава 4. О чем плачет вытья?

Наташу клонило в сон. Она улеглась на сырую траву и прикрыла веки. Свернутую куртку подсунула под шею. Ветерок холодил шею и пробирался под ворот, стайкой мурашек разбегаясь по коже.

Текли минуты, а вытья не торопилась показаться. Уж не заснула ли? А может, в распорядке её дня крик стоял сразу после поедания всяких безрассудных Наташек.

Стрелки на наручных часах, словно два ожиревших кота, неспешно передвигались по циферблату. За время ожидания Наташа успела сосчитать количество прорех в кованой решетке, придумала, как начать новую запись в дневнике (и благополучно забыла), оценила внешность нового знакомого по десятибалльной шкале. Он получил восьмерку с минусом: симпатичный, но излишне неухоженный. Кир молчал. Просто разглядывал звезды так, словно на небосклоне показывали замысловатое представление. Наташа скосила взгляд на мальчишку.

— Кир? — позвала она.

— Молчи, — коротко приказал тот.

Наташа обиженно надула губы.

Ситуация, не будь столь угнетающей, выглядела бы комично. Поздний вечер, пахнущий еловыми колючками и прохладой. Блестящее серебром небесное полотно. Поскрипывание дверных петель забытой всеми больницы. Мокрая от вечерней росы трава, на которой лежала рыжеволосая девочка и думала только о том, что она здесь забыла?

'Ребята, наверное, запекли на костре наловленную рыбку' — от этих мыслей рот разом наполнился слюной. Наташа стушевалась, прижав руки к урчащему животу. Хлеб она доела полчаса назад.

— Ладно, — тут же смилостивился Кир, — спрашивай. Только не слишком назойливо.

— Допустим, ну... — Из головы мигом вылетели любые вопросы. — Не знаю даже.

— Тогда пока-пока, — он демонстративно развернулся спиной.

— Подожди! — шепотом взмолилась Наташа, боясь сорваться на крик. — Мыслей много, но как их сформулировать? Например, странно, что никто из приходящих компаний не слышал вытью. Почему?

— Я уже говорил: люди орут, топчутся. Она не станет отзываться, даже если кто-то пройдет невдалеке от больницы — чувствует людской дух. Необходимо позволить ей привыкнуть.

Как все просто. А в фильмах обычно требуются длительные обряды, жертвоприношения, кровь, магические амулеты. И прочее, прочее, прочее. Порою диву даешься, как герои не забывают трехстраничный список необходимых предметов, да еще умудряются наизусть зачитывать длиннющие заклинания.

— И больше ничего? Сразу возьмет и появится?

Кир пожал плечами, дескать: понимай, как знаешь. А не знаешь — не понимай. Больно надо.

— Ладно, верю, — сдалась Наташа. — О, а ты встречал многих... ну... необычных созданий?

— Буду перечислять — уснешь на третьем десятке. Даже коряга у болота может оказаться спящей кикиморой, которая крайне не обрадуется, когда об нее ненароком споткнешься. А некоторых существ могла бы встретить и ты.

— Например? — В голосе появилось предвкушение.

— Из безобидных? — Кир дождался кивка. — Домового.

— Настоящего?

— Что ни на есть.

Соломенная фигурка бородатого старичка висела дома у бабушки перед входом в кухню. С детства Наташа считала его фермером из американских фильмов: он был одет в смешной джинсовый комбинезон и носил шляпу с широкими полями.

Интересно, если домовой существует, как он относится к курносой 'копии'?

Наташа заулыбалась.

— Как мне его подманить?

— Расскажешь небольшой стишок для вызова, покормишь сметаной, похвалишь — домовые это любят.

На лице у Кира появилось нечто хищное, издевательское. Пока Наташа доставала из рюкзака тетрадь, он довольно, словно сытый кот, сидящий у кринки со сметаной, усмехался.

— Записываю.

Она щелкнула ручкой.

— 'Домовой-домовой, приходи-ка на покой. Я тебя призываю. Тебе зла не желаю. Со стола угощаю', — напевно продиктовал Кир.

Наташа старательно записала фразы и поставила на полях три восклицательных знака, чтобы не забыть. Хотя очень сомневалась, что запамятует о деле практически мирового масштаба.

— Всё, записала, — высунув от старания язык, выпалила она. — А где его звать?

— На кладбище, — с серьезным лицом оповестил Кир. — В четверг пятницы тринадцатого, лунной ночью. Желательно в полдень.

— Шутишь?

На лице отразился вначале испуг, а после — недоумение.

— Угу. Стой где хочешь.

— Мог бы сразу сказать, — насупилась Наташа.

Кир осклабился, а Наташа показательно надулась.

Луна осветила больницу, будто окаймляя золотистым ореолом. Под конец, когда ничегонеделание стало невыносимым, Наташа начала отсчитывать про себя секунды. Она дошла пятьсот тридцать восьми, трижды сбившись после двух сотен, а продолжить помешал...

Дикий вой. Вблизи он звучал куда истошнее, громче, пронзительнее. Прорезал каждую клеточку, врезался в уши, от чего в тех звенело. Сердце так билось, словно готово было покинуть трусливое тело. Наташа очнулась лишь тогда, когда Кир, чьи плечи она сдавливала ногтями, негромко ойкнул. Как поднялась на ноги, подлетела к мальчишке и вцепилась в него — хоть убейте, не помнила.

А вытья продолжала незамысловатый концерт. Ноту брала высоченную — обзавидовалась бы любая оперная дива.

— Что теперь?! — силясь переорать духа, вопросила Наташа.

— Вначале отцепись от меня. — Кир стряхнул девочку и направился к воротам. — Ты идешь?

— К ней?! Да ни за какие коврижки...

Наташа зажала уши. По ребрам молотило сердце.

— Как такое могут не слышать все вокруг? — со всхлипами бормотала она. — Кошмар... Нет-нет-нет. Я пойду... Мне надо домой... Уже поздно...

— Иди, — легко согласился Кир. — Только опять не потеряйся. И учти, шанс познакомиться с настоящим духом ты прошляпила.

Наташа сощурила красные от слез глаза.

'Что, на 'слабо' хочешь взять? Или решил, что от девчонки другого не стоило ожидать?! — горячилась она. — Не дождешься, не сбегу'.

— Я передумала.

Она, с трудом сохраняя царственное спокойствие — ноги подкашивались — влезла на высокий забор. А затем перемахнула его с невероятной легкостью, даже грацией. И глянула на Кира, насмешливо изогнув бровь, якобы говоря: 'А ты так умеешь?'

Кир ухмыльнулся и вошел на территорию больницы... через открытые ворота.

— Кому что, а я предпочитаю главный ход, — съязвил он.

— Мы с Димой в прошлый раз перелезали...

— Ну и молодцы. Так, веди, храбрая, раз уж первой полезла.

Представлять бы еще — куда. Дух затих, что немного успокоило. А вдруг это и не дух вовсе, а аудиозапись? Сообщник Кира врубил её из колонок, вот она и завопила. Это объясняет, почему вытью никто не слышит — её придумали мальчишки, обожающие издеваться над малышами. И Наташа для них — малыш. Её стало так обидно за себя, так неприятно. Ух, пусть только покажется его сообщник! Наверняка покрывало наденет, как Карлсон, и будет истошно завывать перед Наташей. Тут-то она и врежет 'духу' со всей силы.

Замечтавшись, Наташа ударилась плечом о косяк. Кир схватил ее под локоть и повел по лестнице на второй этаж. Девочка спотыкалась о всякий хлам, разбросанный в проходах: обломки стульев, вынутые из столов ящики, обломки керамических плит. Даже порезалась о край торчащего прута, но боли не заметила. Не до нее было.

— Куда ты меня тащишь? — пропыхтела Наташа, злая донельзя.

— Вперед, — ничуть не смутился Кир.

В помещениях давным-давно поселилась затхлость с верной подругой — сыростью. По стене пробежал игривый лунный лучик. Воздух потяжелел, наполнился островатым привкусом пыли, от которого Наташа начала закашливаться.

— Нам сюда, — наконец, заявил Кир, толчком плеча открывая дверь в комнату с проржавевшей табличкой 'Палата ?27'.

Ага, значит, там и скрывается его друг. Сейчас как выскочит перед Наташей. Ну, она ему покажет!

Девочка храбро зашла внутрь и застыла на пороге. Крик, вырвавшийся у неё, дал бы фору любой вытье. Так громко и не жалея связок она завопила.

Перед ней покачивалась молодая женщина, одетая в длинную бордовую ветошь — очевидно, платье, но настолько продранное, что не сгодилось бы и на половую тряпку. Она выглядела осязаемой, почти живой: только неестественная бледность кожи да посиневшие губы ломали обманчивое впечатление. Глаза у вытьи, к Наташиной радости, были. Две засасывающие черные безразличные бездны. Под ними словно серой краской намалеваны густые синяки. Спутанные волосы свисали неопрятными клочьями. Женщина вскинула правую ладонь и ткнула скрюченным пальцем на Наташу. После разинула беззубый рот, напоминающий зияющую дыру, и заорала в ответ.

Наташа, едва не оглохнув, поперхнулась на выдохе.

Вытья не разменивалась на излишние беседы; она, замолкнув, неторопливо поплыла в сторону Наташи. Точнее медленно пошла, потому как отросшие и изогнутые ногти на ногах скребли пол.

У Наташи пропал голос. Она смотрела на приближающееся привидение, разинув рот, и не могла сдвинуться с места.

Кир ничего не предпринимал, будто исчез или — что логичнее — сбежал.

— Уйди, — плакала Наташа, когда дух подобрался на расстояние вытянутой руки. — Умоляю...