Чуть в стороне, окруженный сотней ростков, стоял Шурай, недобро поглядывая на своего соперника — последнего из магов нападавших, природника, закрывшего живым щитом Главу и Аристократа. А сзади уже все остальные — вторым рядом мы с Неки и братом, раненные, но все еще способные сражаться и защищать полностью бесполезных в схватке детей.

Таверна была небольшой, что только играло нам на руку — противники не могли входить вовнутрь больше чем пятью тройками, большее количество начинало просто мешать друг другу. Когда первые пятнадцать воинов вошли вовнутрь, мы, не дожидаясь их действий, напали сами.

Первым скользнул Рене, потерявший голову от выпитой крови. Он скользил между наемниками, уклоняясь от их мечей и пытаясь добраться до шеи. Но в этот раз это было куда сложней — воины шли плотным строем, и как только он тянулся к одному из них, сразу приходилось уклоняться от ударов двух или трех мастеров.

Кэссер, выпустивший Прах Вечности смог развеять только двух воинов, остальные, пригнувшись, пропустили над головами призрачное лезвие, рассевшееся от удара о стену Силы Жизни, выставленную природником. Шурай, вступивший в битву с мальчишкой, вообще не обращал внимания на воинов, медленно надвигающихся на нас.

Лучше всего дела обстояли у Джайрин, так как ее тяжелый двуручник оборвал жизни уже пятерых наемников. Но их не становилось меньше — из-за дверей на место убитых выдвигались все новые и новые воины.

Несколько убийц упали, пронзенные острыми ножами, вылетевшими из рук Иписа. Неки, вытащивший из стола застрявшие там кинжалы, превозмогая боль, кинулся на помощь Джайрин. Мы с братом, переглянувшись, ринулись на другую сторону.

В этот раз было несколько легче — брат прикрывал мне спину, а его отравленным иголкам хватало одного касания, что бы убить нападавшего. Правда, после пяти трупов, яд закончился, и от них стало куда меньше пользы — все еще покалеченный брат не мог нормально прицелиться, потому многие царапины только раззадоривали воинов.

Я же не мог использовать свой полумесяц — в таверне было слишком мало места, и я боялся, что задену своих. Но и мои сестры отлично работали, радостно напиваясь кровью. "Как жалко, что я не могу спеть..." — подумал я, проскальзывая под мечом усатого воина, и втыкая сестру ему в позвоночник. Резко развернувшись, я, поставив ему ногу на спину, выдернул лезвие, застрявшее между позвонков, а сильным ударом послал тело на подкрадывавшегося к Джайрин юношу. "Жаль, что со мной нет ситары..."

"Зачем тебе она? Мы тоже можем петь!" — прозвенели клинки, выращенные сидами, и я, вызванивая ударами мелодию, запел, громко, так, что бы мой голос отражался от стен:

— Хей! Ночь за окном!

Месяц куется полуночным льдом!

Сталью клинков встретим рассвет,

Кровью за кровь — вот наш ответ!

И все мои друзья, словно впитав сердцем, плотью и душой этот ритм, единой струной звучат в этом сражении. Вот Шурай, уже не пряча улыбку, делает шаг к мальчику, из последних сил сопротивляющемуся сиду. Он был очень силен, человеческий ребенок, до последнего вздоха защищающий своих Старших, но что, в сущности, мог противопоставить обычный маг сиду, носящему на спине Зеленого Дракона, пусть и в центре каменного города, вдали от лесов и ключей, дающих ему силу? Ничего. И природник падает, а из носа и ушей его сочится кровь...

Вот некромант изломанными движениями марионетки скользит между лезвиями, вырывая души призрачными когтями, выросшими на его левой руке, а через правую, сквозь сжатый в ней меч, просачивается кладбищенский туман, насылая на воинов кошмары, сводящие их с ума. И к ним, побросавшим от ужаса оружие, быстрой тенью перемещается вампир, вгрызаясь в шеи, уже пьяный от крови и смерти разлитой в воздухе, от силы и власти, подаренной ему природой на короткий миг этой схватки...

Джайрин, мрачно нахмурившаяся, тяжелыми ударами двуручника отправляет все больше воинов если не в мир иной, то на добивание к Некатору, который, орудуя двумя небольшими кинжалами, ловко перерезает глотки замешкавшимся воинам, сумевшим увернутся от тяжелой ручки воительницы.

И мы с братом тоже не отстаем, хорошо отлаженным механизмом прорезая строй врага...

— Хей! Спой им на смерть!

Как им в огне наших глаз гореть!

Холодом ночи скован наш круг,

Смерть ваша дремлет в тени наших рук!

Да, эта песня прекрасна, как прекрасны движения радостно звенящих сестер, напившихся свежей крови, смеющихся в моей затуманенной голове. Я впервые убивал, но не чувствовал ничего, кроме мрачного удовольствия, что там, в грязи лежу не я, а они. Я все еще не чувствовал боли — ни от разреза на боку, ни от новых многочисленных порезов, которые принесла мне эта схватка. Но, слава всем известным богам, врагов становилось все меньше и меньше, пока, в один прекрасный момент из живых наемников в зале таверны остался только доедаемый Рене парень, а остальные шестеро спешно отступали, прикрывая Старших.

Когда улица опустела, из-за крыши Дома Совета Торговцев выскользнул первый луч солнца. Мы, измученные и усталые, не в силах даже держаться на ногах, просто упали на грязный пол, бессильно выпуская оружие из закоченевших пальцев. Мы просто бездумно сидели и смотрели на то, как поднимается солнце, а ранние прохожие истошно визжат, видя залитые кровью ступени таверны. Мы живы.

И тут, с истошным воплем, из дверей кухни выскакивает поваренок, напялив на голову кастрюлю и держа в руках тяжелый половник, явно собираясь броситься в атаку. И мы начинаем смеяться, выплескивая все напряжение, всю усталость, весь страх, накопившийся за эту ночь.

Мы просто радуемся жизни.

Мы просто живы.

"Спасибо тебе, Господи, что мы живы" — благодарю я голубое небо, раскинувшееся над первым городом на моем пути. И неожиданно слышу ответ:

"Потом отблагодаришь, Жрец!"

И, падая в обморок от внезапно вернувшейся боли, я увижу, как небо подмигивает мне неожиданно веселыми глазами.

Глава 8

Над землей раздавались крики и плач провожающих, взмывали разноцветные шутихи, играла музыка...

— Я же говорил, что это тайный поход, тайный!

Кантаре,

Странствующий бард

— А-а-а! Аккуратнее! Все-таки не куклу зашиваешь! Мне, знаешь ли, БОЛЬНО!!!

Мои истошные крики, наверное, были слышны по всем городу. И мне абсолютно не стыдно, учитывая, что моим зашиванием занималась Фури, которая, как оказалась, хоть как-то это умела. Нет еще мне могли помочь Неки и Кэсс, но тут ситуация сложнее.

Если по отношению к первому, то, как отходняк от вчерашнего, у меня началась легкая паранойя, а вот маньячный взгляд некроманта мне просто не нравился. Есть у меня подозрения, что не от возможности полечить так радуется, да и приставка "черный" тоже напрягает. В общем, я доверился ловким ручкам воровки и помогающего ей Иписа. А Кэсс и Неки занялись остальными. А их было много.

Хуже всего пострадали мы с братом. Но если у меня из опасных была только глубокая, развороченная рана на боку, да пара глубоких царапин, то у брата и руки, и лицо были покрыты ожогами от магического пламени, которые, крайне тяжело заживали на теле дроу.

Чуть меньше пострадали Неки и Джайрин — у повара было три глубоких следа от ножа и множество мелких царапин, покрывающих руки и торс, которые он, надо признать, довольно ловко перевязал. Воительница же, не успев увернуться от скользящего удара саблей, теперь щеголяет роскошным шрамом на груди — меч нападавшего оказался заговоренным и, не особо утруждаясь, разрубил тонкую кольчугу.

Сид, получивший магическое истощение, забрался в корни своего дуба и нагло дрых в обнимку с изогнутым корнем, так что от него, как от лучшего целителя, помощи ждать не стоило. Ну а царапинки остальных и вовсе не считаются — Фури с Пати, отплевавшись от воды и согревшись стаканом чего-то горячительного, налитого прихрамывающим Иписом, не обращая внимания на небольшие порезы, отправились помогать остальным. На нашей так и не умершей (не обращаем внимания на крики Рене, что вампиры вполне себе живые) парочке уже все давным-давно заросло, если вообще и было. Так что мучились только мы с братом.

К этому времени, я уже трижды пожалел, что согласился довериться Фури. Это не девушка, это живодер какой-то!

— А-а-а-а!.

— Да все уже, все! Я закончила! Чего орешь?

Я просмотрел на Фури, действительно стоявшую чуть поодаль, и смущенно ответил, потирая затылок:

— Да как-то так, по привычке.

Девушка только махнула рукой, и пошла менять повязки на руке Некатора, который как раз закончил с Джайрин. Да и Кэсс уже заканчивает с моим братом — серая пыль, окутавшая его минуту назад, осыпается вместе с поврежденной кожей, а на ее месте уже видна новая, конечно, все еще воспаленная, но явно лучше, чем было раньше.

— Илл... Так, вроде бы, тебя звать?— хмурится он, с сомнением разглядывая раневую область.— Дальше мазями. У Неки на кухне должна быть мазь от ожогов.

— Угу, — кивнул повар. — На верхней полке.

Все еще косящийся на моего неудавшегося убийцу, брат все-таки решился оставить меня с ним наедине, отправившись в задние помещения трактира, что бы облегчить себе участь. Неки, хотя и не реагировал на подобные подозрительные взгляды, явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Эй, ребята, да что вообще твориться? — Я, не выдержав этой гнетущей атмосферы, стал работать светлоэльфийским миротворцем, благо прическа вполне в тему. — Неки все объяснил, мы пообсуждали, поругались, и все — мир и дружба! Что вам еще-то надо?!

На меня посмотрели, как на идиота, причем даже Неки, которого я, вообще-то, защищал! Я надулся. Все, я обиделся.

— Кантаре, ты понимаешь, что он потерял наше доверие? — медленно начала Джайрин. — Если он нас предал один раз, пусть и ради каких-то там высоких целей, то сможет сделать это и второй раз. Как мы можем вот так сразу все забыть?! Дай нам хотя бы пару дней!

Глядя на возмущенную девушку, я смог только пробормотать, с подозрением тыкая повязку на боку:

— Так и быть, разрешаю...

— Эй! Ты куда пальцы суешь? Я че, зря старалась?! — раздался яростный крик официантки. И мы радостно улыбались новому дню, который, как мы надеялись, принесет нам решения всех проблем.

Глава,

Перелесок у Города

Тонкий ствол разлетается в щепки от удара Призрака.

— Этот ...! Да я его ... и через ...! ...! Из-за ... какого-то Живчик погиб! Да я их всех ...! ...!

Глава, сжав кулаки, немигающим взглядом смотрит под ноги, не в силах произнести ни слова от жгучей ненависти, раскаленным металлом разлившейся по венам. Из сорока восьми прекрасных воинов на эту поляну вернулось только восемь. И это притом, что заказ так и не был исполнен!

— А еще и этот... Черный Лис, что б его ... и ...! Предатель ...! ...!

— Замолкни, Призрак.

Резко развернувшийся вор, злобно оскалившись, буквально прошипел:

— Что, наш наимудрейший Глава?! Еще какие-нибудь гениальные идеи? Еще где-нибудь такого ... предателя подберем? Еще одного твоего ... любимчика? Какого ... никто не сказал, что у ... заказа куча ... нелюди! Откуда там взялся этот ... трупешник? А эта гребанная баба с мечом?! ...! ...! А кровосос и кустик ... откуда?! ...!

— Замолчи, я сказал!

Крик старика эхом зазвенел между холмов. Шестеро мечников, бесстрастно перевязывающих раны, вздрогнули. А Призраку, слыхавшему и не такое, было абсолютно все равно.

— Да мне плевать, что ты говоришь! Понял?! Какого...

— Если хочешь, я напомню. Кто вообще говорил, что там один человек справится?!

— Но я и не предлагал переться в лобовую атаку! Я предлагал тихонечко зарезать!

Призрак остановился, что бы отдышаться, и продолжил:

— Знаешь, старик, ты как хочешь, но я это так просто не оставлю.

— Поверь, Призрак, Гильдия всегда выполняет заказы и мстит за убитых. Мы только немного подождем, соберем действительно хороший отряд, и просто на просто размажем этих ублюдков!

Но это только разозлило аристократа. Злобно сплюнув, Призрак заорал:

— Да ... тебе, а не подождем! Не собираюсь я никого ждать! ...! Я сам, своими собственными руками, сверну шеи этим двум ..., чтобы ..., а потом ...!

— Ты с ума сошел, Призрак? Ты вор, а не убийца! Ты ни ... не сможешь!

— Да пошел ты!

И Призрак, отвернувшийся от своего Главы, направился в лес.

— Ты куда? — крикнул ему вслед Кречет.

— Туда, куда вы, Ваше Главенство, боитесь идти! Я прирежу этих ублюдков, и выполню заказ.

Тяжело вздохнув, Глава четко и жестко произнес:

— Ты понимаешь, что игнорируешь приказы начальства?

Вздрогнувший Призрак, не поворачиваясь, горько спросил:

— Что, убивать будешь?

— Повернись.

Когда Призрак повернулся, Глава, сняв с пальца печатку с крупным рубином, подкидывал его на ладони. Спокойно и устало смотрел на графа-вора Глава, гордо и вызывающе отвечал ему Призрак. Но, когда, поймав перекинутый перстень, вор услышал слова, его сердце замерло, а в голове осталась одна пустота:

— Если убьешь предателя и выполнишь заказ, будешь Главой.

— Ну, ни ... себе...

Кантаре,

Странствующий бард

День длился крайне долго, даже если не учитывать бессонной ночи, сливший сегодня и вчера в единые сутки. Наскоро перевязав раны, мы принялись за уборку, оттирая пол, стены и даже потолок (спасибо Рене и Кэссу высказали все, особенно Фури, которую заставили работать, балансируя на ветхой стремянке) от пятен крови и сажи.

Надо сказать, что действовало это на нас крайне удручающе, это было даже хуже, чем стаскивать трупы на телеги, присланные городской стражей. Тогда, видимо все еще от стресса, я чувствовал лишь мрачное удовлетворение от созерцания мертвых врагов, сейчас же, хоть и невнятно, но душу начинали захлестывать волны паники, когда я, осознал, что нас спасло лишь чудо, и что на полу таверны должны были валяться наши трупы.

Нет, мне не было страшно, скорее неприятно. Неприятно от того, что в реальной схватке от меня было не так-то много пользы. Я, в сущности, ничего не мог противопоставить практически никому из пришедших по мою душу. И это, пока что, по моим следам идут только люди! Что же будет, когда за мной отправят драконов? Хорошо поджаренная отбивная будет! Черненькая и ушастая...

Закончив бессмысленное оттирание пола, и, осознав всю бесполезность этого занятия, мы принялись за его покраску, так как негоже оставлять подозрительные темные пятна на полу лучшего заведения Города. Провозились мы до обеда, один только раз отвлекшись на вопросы дознавателя Совета. Приятный молодой человек с аккуратно постриженными волосами светло-русого оттенка, незапоминающимся голосом спрашивал нас о том, кто мы, откуда, почему на нас напали.

Наша компания, заранее сговорившись, отвечала четко, слаженно и не особо проясняя ситуацию. Никто не хотел, что бы Совет начал копать эту историю — ни мне, как средству наладить отношения с драконами посредством передавания моей тушки с бантиком прямо в радостные ручки Владыке, ни Рене с Кэсом де факто являющимся шпионами, ни Неки, вообще бывшему наемному убийце, ни Фури с Пати, ни Джайрин... Вобщем, никому.