Гамбит старого генерала

— Приобретать, — машинально, посчитав что это оговорка, поправила д'Аранжа девушка.

— Нет-нет, — горячо возразил волшебник. — Как раз именно принимать. Магии совершенно нет никакой необходимости ничего приобретать. Она согласно своей структуре, всеми ими уже обладает. Штука в том, что мы не можем вызвать проявление их всех, а лишь какой то, ничтожной от общего объема, части.

Желая подтвердить эти слова, чародей неуловимо легким движением руки создал в воздухе перед ними плоское светящееся изображение небольшого деревца. Картинка померцала-померцала и растворилась, оставив после себя горсть быстро тающих искр. Марисабель решила, что понимает, что конкретно хотел донести до нее д'Аранж и, вновь кивнула.

— Так вот, — продолжил волшебник, — вся магия в целом это туман, то есть субстанция или, если хотите, поле. Без ярко выраженной формы, но с огромным, практически безграничным, потенциалом. А те или иные ее отрасли, читай школы на которые ее условно поделили люди, наоборот, имеют определенную форму но при этом, разумеется, гораздо меньшие возможности в перспективе. Успеваете за моими рассуждениями?

— Продолжайте, пожалуйста, — попросила Марисабель уклончиво.

Не то что бы она успевала или не успевала, в целом конечно скорее да, чем нет, однако при этом все же надеялась, что в конце своей речи маг выведет ее преамбулу и тогда все станет кристально ясно. В крайнем случае, можно будет или попросить повторить "некоторые моменты", или, если их окажется чересчур много, и они сольются в итоге в один большой "момент" сплошного непонимания это самое понимание цинично сыграть.

"Как раньше бывало", — подумала Марисабель, усмехаясь про себя.

Ей уже приходилось проворачивать подобные трюки прежде. Не с чародеями, вроде д'Аранжа, разумеется, но и не с полными же лопухами. Можно даже сказать, что иногда задача была сложнее, чем сейчас. Волшебник, кажется, уже лет сто не общался с обычными людьми и успел порядком подзабыть о том, что большинство из них из себя представляет. Ему ведь и в голову не может прийти, что абсолютно все сейчас сказанное для девушки в новинку, а возводимый им ряд рассуждений, стройный и безупречно логичный на его взгляд, для нее, по большей части, лишь набор бессмысленных фраз. А то и отдельных слов.

Марисабель смотрела на мага честными проницательными глазами и время от времени согласно кивала, так словно и впрямь все поняла. Кстати, общую канву разговора она действительно улавливала.

— Возьмем теперь, к примеру, такую отрасль магии как э-э-э... положим боевые чары, — продолжал разглагольствовать волшебник. — Не секрет ведь что для подавляющего большинства людей, персона, обладающая доступом к военным заклинаниям и способная пустить их в ход, представляется крайне могущественной личностью. Взять того же Слэга. Ведь так?

Девушка хмыкнула и кивнула, дескать, ну разумеется. А как же иначе? Будь это по другому, так и ее бы здесь не оказалось, и все противостояние двух городов гигантов сложилось бы по иному сценарию. Однако д'Аранж имел на эту ситуацию совершенно иную точку зрения.

— А вот и нет, — он торжествующе, так словно привел убийственный по силе аргумент в их споре, улыбнулся. — Совсем не так.

Это Марисабель готова была оспорить. Или, по крайней мере, усомниться.

— Как же тогда? — поинтересовалась она.

Волшебник уловил нотку скепсиса в ее голосе, но ничуть не обиделся.

— Если продолжить нашу аналогию с магией подобной туману и представить ее боевую отрасль в виде хммм... ну положим в виде кинжала. Не возражаете?

Марисабель пожала плечами — кинжал так кинжал. Пожалуй, это даже несколько символично. Немного зловеще, правда. Но разве боевая магия уже сама по себе не зловещая штука? Значит пусть так и будет.

— Как вам угодно, — потупила она глазки.

— Отлично, — почему-то довольно бурно отреагировал чародей. — Итак, боевая магия это кинжал. Таким образом получается что если настоящий, серьезный маг это мастер работающий с туманом, то боевые маги, про которых вы наверняка наслышаны, в массе своей это просто дикари с большими мясницким ножами на поясе. Сам характер их рода занятий таков что они и в подметки не годятся настоящим мастерам магии, повелителям тумана.

По мнению Марисабель клинок все же был предметом не в пример существеннее, нежели чем, какой то там туман. И человек с большим ножом, особенно если он умеет с ним обращаться, уже лишь этим способен внушить к себе гораздо большее уважение чем двое трое обладающих уникальной и экзотической, но, в общем-то, совершенно бесполезной способностью управлять туманом.

Мысль эту девушка вслух не произнесла. Во-первых: осознавала что чего-то, вероятно, самого важного, из слов чародея она не понимает и давать резкую оценку не имеет права. Во-вторых, не лишним будет повториться, было ведь совершенно ясно, что такое, чересчур, откровеннлое пренебрежение, ее отношений с Лордом-Протектором Парка наверняка не улучшит. И если даже и не станет непреодолимой стеной между ней и гостеприимным волшебником, то прохладцы в них привнести может с избытком. Особенно учитывая то, как увлеченно он об этом повествует, а значит, обсуждаемую тему воспринимает близко к сердцу.

Притом, что саму лейтенанта это трогало крайне мало ( ее интересы лежали совсем в другой плоскости ), то само собой напрашивалось что она промолчит и создаст у мага иллюзию согласия и почтительной поддержки... На всякий взгляд брошенный в ее сторону чародеем, она отвечала мимикой "понимающего человека".

Правда при этом Марисабель нечаянно переиграла с образом. Даже и без зеркала она понимала, что непрестанное похлопывание ресницами на каждое слово собеседника отдает такой откровенной фальшью, за которую ее не пустил бы на сцену и самый захудалый из Коргадольских театров, разве только на роль записной дуры. Однако, похоже было что отшельник д'Аранж преспокойно воспринимает все это безобразие за чистую монету.

Возможно, действительно сказалась его долгая изоляция от человеческого общества, в котором безраздельно царит постоянное притворство и непрерывное лицемерие. Или же он и ранее никогда не отличался способностью разгадывать маски надеваемые людьми при общении с себе подобными. Особенно с хорошенькими юными дамами. Как бы то ни было, но лекция продолжалась.

— Конечно, это крайне грубая модель, на самом деле столь четкие и до примитива прямолинейные градации встречаются крайне редко... более того, они не только нежизнеспособны, но даже и просто невозможны теоретически. Подавляющее большинство боевых магов занимается так же и исследовательской деятельностью ( или, по крайней мере, повторяет эксперименты своих более творческих коллег ), равно как и универсальный чародей, особенно высокого уровня, вполне способен за себя постоять.

Д'Аранж решил, что стоит упомянуть об этом, хотя, Марисабель на примере сегодняшнего дня, уже и сама обо всем догадалась. Каково же было бы его удивление, если бы он узнал, что девушка, выхватывая из его монолога с третьего на четвертое, его самого продолжает считать самым настоящим боевым магом.

— Пожалуй, ближе к истине будет такая картина. Если первостепенный маг-универсал, это настоящий хозяин и властелин тумана магии способный при необходимости соткать из него подходящий инструмент, тот же меч или кинжал если угодно, то специалист по части его боевого применения скорее вооруженный человек способный напустить туману. Кто больше, а кто меньше, в зависимости от врожденных качеств...

Марисабель подумала при этих его словах, что "тумана" вокруг уже напущено достаточно. Столько, что самое время попросить его хоть чуточку подразогнать. Она практически уже собралась попросить мага перейти на язык попроще и подоступнее для постороннего человека, но тут д'Аранж сам привел более удачное сравнение.

— Рука, — сказал он. — Так вам, наверное, будет гораздо ближе и понятнее.

Марисабель машинально посмотрела на его руку, которой он сделал плавный и изящный жест прямо перед собой. За кончиками пальцев протянулся быстро тающий, но все же вполне различимый туманный шлейф.

— Пусть рука это магия, вернее магия это рука...

— Простите, так магия это туман или рука? — поняв что, окончательно запутается, если немедленно это не уточнит, прервала чародея девушка.

— Магия это магия, а рука это ее условное обозначение, — сказал маг.

— Ага, а как же тогда туман?

— И туман тоже. Но в более общем случае, — терпеливо объяснил Лорд-Протектор. — Для нас достаточно и руки.

— Понятно, — пробормотала Марисабель и так простодушно хлопнула ресницами, что проняло даже д'Аранжа. Волшебник вспомнил, что собеседница его все же не выпускница школы магов и даже не кандидат на поступление в оную. Более того, она даже не дилетант любитель эзотерических дисциплин, имеющая хотя бы общее представление о сути предмета разговора, а значит разжевывать надо практически все. Причем с нуля.

— Сейчас объясню, — пообещал он. Задумался на миг, выстраивая следующее предложение, так что бы снова не забуриться в непроходимые для лейтенанта дебри, и продолжил. — Собственно все очень просто, если взять руку как обозначение магии, то боевая ее часть это, что?

— М-м-м?

— Правильно, кулак. Им и погрозить можно, и стукнуть, если этого не хватает. Ну а если совсем тяжелый случай то и пристукнуть наповал. Оттого то люди и придают ей такое значение. Понимаете?

— Понимаю, — радостно, и, теперь уже совершенно искренне, кивнула Марисабель.

— Различие же в том, что универсальную магию, руку можно и в кулак сжать, если надо, а можно и что ни будь полезное сделать. В крайнем случае, вот хоть кукиш сложить. Для смеха.

Д'Аранж продемонстрировал собеседнице кукиш.

— А кулак разве нельзя разжать? — резонно поинтересовалась девушка.

— Ну почему же нельзя, конечно можно. Вот только если его постоянно сжатым держать, как это многие из боевых магов делают, то пальцы срастаются и рука становиться... хммм... копытом. А его, уже не разожмешь, как не старайся. Удар у копыта конечно сильнее, но вот ничего подобного, — чародей указал на ближайшую статую, и, та, вдруг ожив на миг, отсалютовала в ответ, — ты им уже не создашь.

Марисабель, уже осознавшая свое невольное заблуждение, заметила в словах мага некоторое противоречие.

— Но ведь если это так, то как же вы победили Слэга? — спросила она. — С его то копытами...?

— А что Слэг? — пожал плечами волшебник. — Он ведь тоже не полностью ушел в милитаризм... акцентик в эту сторону, у него конечно есть, но без полного погружения, это однозначно. А человек он способный, если ему немного помочь то пойдет далеко...

На этом лекция по азам магии прервалась возмущенным воплем.

БУ-У-УМ... Что за?.. Значит, не показалось? Значит, не показалось! Едва ощутимая вибрация щекоткой отозвалась в ушах. Так... скорее легкий шепоток, чем что-то существенное. Больше всего похоже на скачок давления при резких переменах погоды. Вообще то это свойственно другим широтам, но вероятно случается и здесь. Или это продолжаются фокусы колдовского замка?

Девушка успокоилась настолько, что смогла преодолеть охватившее ее нервное напряжение и немного расслабиться. Полного спокойствия, разумеется, не было и в помине, такой поворот, скорее выверт, что случились с ней, не из тех, что растворяются бесследно. Только сильные могут преодолеть внезапный крах, пережить полное разрушение уже почти воплотившейся мечты, и сохранить хоть что-то что поддержит их в дальнейшем. Для Марисабель этим "чем-то" был ее кодекс служения родному городу. В ту ночь, когда она заново переживала неожиданное и невозможное предательство волшебника д'Аранжа, именно дисциплина и память о Коргадоле стали ее щитом от надвигающегося отчаяния.

Слэг — это жуткое и бесчеловечное чудовище оказалось живо! Колдун избежал кары за все преступления, и все еще угрожает любимому городу. Не из цитадели Соргазы, и не во главе вражеских армий, но, тем не менее... и комната отведенная ему, не многим хуже ее собственной. Такая же спальня, ванная, гостиная. Разве что на окнах, поблескивающие прутья зачарованных решеток.

Марисабель продолжила вспоминать свой разговор с д'Аранжем.

— То есть как это?!! — закричала Марисабель.

— Что, как? — не понял д'Аранж.

— Как это далеко пойдет? Разве он, не... — Жестом, ладонь по горлу, она показала, что имеет в виду. — Там, на поляне?

— А, вот оно что, — догадался чародей. — Нет, ну конечно же нет. И как вы могли такое подумать?

Возмущению Марисабель не было предела.

— Но, ведь... — она даже и не знала как реагировать на подобное заявление. — Ведь... это же Слэг.

— Верно, — не стал спорить волшебник. — Но что ж с того?

Девушка посмотрела на него как на сумасшедшего.

— Что с того? — переспросила она, не веря собственным ушам. — ЭТО СЛЭГ.

— Я помню про это, — с едва заметной улыбочкой легкого недопонимания заверил ее маг. — Вот только что же из этого следует то?

— Его надо немедленно убить! — воскликнула Марисабель. — Немедленно!

— И откуда такая кровожадность? — задумался д'Аранж. — Знаете, если только дать вам волю, то я совсем останусь без трофеев. Того немедленно убить, от этого сей час же избавиться. Нет... так не пойдет.

— Послушайте. Вы. Господин. Волшебник, — невероятным усилием, взяв себя в руки и стараясь говорить относительно ровно, то есть без рвущихся на поверхность истерических нот в голосе, выдохнула Марисабель. — Вы вероятно так еще и не поняли с кем столкнулись. Он само воплощение зла, жестокости и коварства, каким его только можно представить, он...

— Вот это явное преувеличение, — прервал ее д'Аранж. — Я знавал типов и посквернее... парочка таких, кстати, в соседних с Слэгом камерах...

* * *

Вот так вот.

— Никакое это не преувеличение, — едва расслышала последние слова мага Марисабель, а когда их смысл до нее дошел, осеклась. — Что? Какие типы? Какие камеры?

— Уже, э-э-э, лет этак с полста, — невозмутимо подтвердил чародей. — Раньше времени не было, но как я здесь обосновался, так и начал составлять коллекцию. Например последний: Натаниэль Дэфот — неисправимый плут и обманщик. Пытался ограбить меня, притворившись налоговым инспектором...

На Марисабель нельзя было смотреть без содрогания, так подавленно она выглядела. Огромные глаза, на побелевшем словно мел лице, губки сжаты, носик заострился. Провинциальный волшебник, чудной и отзывчивый, д'Аранж Утонченный, стремительно преображался в ее глазах в жестокого и непреклонного Лорда могущественных магов. Пресыщенного аристократа среди чародеев, неумолимого самодержца астрала, князя черного колдовства. И это ее испугало. То есть — нет, не испугало, скорее, сбило с толку.

Д'Аранж сохранил жизнь Слэгу и не собирался делать с ним что-либо. Зачем? Почему? Марисабель была полна решимости не оставлять все как есть, ей надо было лишь переубедить Лорда-Протектора. Но что могло заставить его думать так как этог было нужно ей? Зачем вообще, Слэг понадобился д'Аранжу? И все остальные?