— Ожерелье надо вернуть, — сказала Софи, вспомнив про браслет, который взяла у Эриды почти месяц назад, как раз перед Днём Коронации. На столе же в комнате который день валяется, всё руки не доходят занести. Ладно, хоть браслет из нелюбимых Эридой вещей, и она может вспомнить о нем только через несколько месяцев, если вспомнит вообще.
— Ну, дык, о чем речь? У неё комната вроде на втором этаже, я слазаю, найду и принесу. А чтобы Эрии неповадно было, губку с чернилами в душ запихну.
— Так не годится.
— В чем дело? Так проще всего — и вещь вернём, и дуру вороватую проучим.
Обе замолчали на несколько секунд.
— Марин...
— Чего?
— Ещё раз узнаю, что кто-то, кроме Эрии, попал под цветной душ, — Софи продемонстрировала сестре довольно крепенький кулачок
— Уяснила?
Марина насупилась.
— А ты быстро успела смыть синьку с волос.
Софи обворожительно улыбнулась.
— Марин, я не первый год тебя знаю. И пузырек в мусорке я заметила, так что твои усилия пропали даром. Но вернёмся к Эрии. На сегодняшнюю вечеринку она наверняка его наденет. Может, у неё и правда ранний склероз, и она просто забыла вернуть, если же нет, то завтра ей светит очень неприятный разговор.
— И кислотный дождичек после него.
— Ты что, рехнулась? — Софи попыталась схватить сестру за руку, та проворно отскакивает на пару шагов, и с безопасного расстояния, произносит.
— Уж и пошутить нельзя. Кстати, какая краска самая стойкая?
Софи безнадежно машет на неё кулаком.
На следующий день перед уроками Софи встретила Марину. Перед этим заскочила к Эриде, благо та никогда не закрывает дверей, и подбросила к куче вещей, в беспорядке разбросанных на столе и вокруг, тот браслет.
— Как дела?
— Вынуждена согласиться с твоей характеристикой Эрии. Эта тварь сказала, что это её фамильное ожерелье. Принадлежит их семье со времен Сордара II.
Марина аж подпрыгнула от радости.
— Класс! Давай вызовем безопасность — жуть как охота посмотреть на бритую Эрию. К тому же, ей пойдёт полосатое.
— Так тоже не годится.
— Ну, тогда сама думай, как ожерелье возвращать. То не так, да это не эдак. Не придумаешь к вечеру — утром ожерелье будет у Эриды, а на бритую Эрию я все-таки посмотрю — нашла я тут один клей — сохнет почти мгновенно, и не отдерёшь ничем. Ночью оболью им волосы Эрии, да ещё и перьями посыплю. И записку на затылок или на лоб приклею, за что.
— Не злись. Эрия сама вернёт ожерелье Эриде.
— Как ты этого собираешься добиться?
Софи хитро прищурилась.
— Увидишь!
Когда надо, Софи попадется на дороге так, что захочешь -не обойдёшь. Эрия не то чтобы видеть не рада, но старательно делает вид, что торопится. Из-за угла возникает ухмыляющаяся Марина. Софи берет Эрию за локоток.
— Ты знаешь, весной я была в столице. Посетила магазин поставщика Императорского двора. Ознакомилась с их новым каталогом. Приглянулось мне одно ожерелье, ну такое, из категории "единичное исполнение" в фирменном стиле с голубыми топазами, уже хотела купить, но хозяин магазина сказал, что уже продал ожерелье порученцам первого соправителя. Предложил изготовить аналогичное, но я ограничилась другими вещами из каталога.
Через пару дней я была приглашена на день рождения Эриды Херт. И я снова увидела ожерелье среди подарков отца Эриды. А вчера это ожерелье я видела на тебе. Ты ничего мне не хочешь сказать по этому поводу?
— В том магазине продается много разных оригинальных вещей, видимо, ты ошибаешься — ожерелье издавна принадлежит моей семье.
— Позволь усомниться. Эрида сказала мне, что ты брала ожерелье, но не говорила, что ты его возвращала.
— То ожерелье я вернула. Вчера ты видела другое. Эрида просто чокнутая.
— А вот я сомневаюсь. Видишь ли, у меня очень хорошая зрительная память. И я абсолютно уверена, что видела на тебе ожерелье Эриды. Может, ты просто забыла его вернуть?
— Вообще-то, тебе, наверное, известно, какая личность с не блестящим поведением бывает, днями не вылезает от Эриды.
Марина выразительно стукнула кулаком о ладонь.
— Угрожаешь?
— Ничуть. Просто советую вспомнить некоторые фотографии прошлого года. Кто там стоит рядом с Мариной? Напомнить тебе, кто такая Кэрдин Ягр, или сама догадаешься?
Эрия бледнеет.
— Вижу, что помнишь. А теперь представь, что будет, если Марина позвонит Бестии?
Марина кивает, ухмыляясь до ушей.
— В общем, альтернатив у тебя две — либо идешь к Эриде, и жалуясь на ранний склероз, возвращаешь ожерелье. Либо...
— Твое обучение будет продолжено в колонии для малолетнего хулиганья. А там такие девочки-персики оч-чень популярны.
Марина со вкусом облизывается. Софи демонстрирует ей кулак, так чтобы не видела Эрия.
— Это Марина у нас чуть что — сразу в драку. Я по-другому поступлю. Сама знаешь, жизнь со школой не кончается. Я просто напишу матери, и подробно изложу, как низко пала ты сама, а следовательно, и весь твой дом. У Кэретты, знаешь ли, есть такое милое увлечение — хоронить репутации. А тут такой повод. Круг, в который с таким трудом попала твоя мать, от твоей семьи отвернётся, приличных партий твоим сестрам, и тебе, естественно, уже не видать. Да и на карьере твоего отца можно поставить крест. Это уже от меня такой подарочек будет.
Эрия стоит ни жива, ни мертва.
— В общем, выбирай, что тебе больше нравится — колония для малолеток, погубленная репутация твоей семьи...
— Или и то и другое вместе — предложила Марина
— Тоже, кстати вариант, — не моргнув глазом, поддержала сестру Софи, — Но всего этого может не быть, если ты немедленно отправишься к Эриде, и вернёшь ей ожерелье. Мы же, Чёрные Еггты, обещаем тебе, что забудем об этом инциденте, конечно, если ты впредь обязуешься не вытворять ничего подобного. Выбор, как говорится, за тобой.
— Я п-пойду?
— Куда?— осведомляется Марина
— За ожерельем.
Софи кивает.
Школу охватила странная эпидемия: с начала дня в госпитальное крыло пришло несколько человек с одинаковыми симптомами: к руке намертво прилип какой-нибудь металлический предмет — монетка, нож, вилка или и то, и другое сразу. К середине дня, когда количество заболевших достигло уже почти двадцати человек, к доктору пришел крайне рассерженный директор.
К немалому удивлению, кроме тех больных, что были вчера, других в палатах нет.
Зато есть химик, на пару с доктором увлеченно роющийся в шкафу с лекарствами.
— Что за эпидемия, доктор? И где пострадавшие?
— Отправлены на уроки. К явному неудовольствию некоторых из них.
— Вы соображаете что делаете? Вдруг они заразны?!
Химик криво ухмыльнулся.
— Они не заразны, директор. Более того, это вообще не эпидемия.
— А что тогда?
— Вон журнал лежит. "Занимательная химия" прочтите обведенные абзацы. И сопоставьте изложенные факты с известными вам эпизодами поведения некоторых учащихся.
Директор читает очень быстро.
— И что вы думаете? Кто это у нас столь внимательно статью прочел?
Усмешку никто из троих скрыть не смог.
— Человек невиновен, пока не доказано обратное, — скучным тоном сказал химик, — Средства борьбы со следствием, но не с причиной эпидемии я хоть десять тонн сделать могу.
Против причины эпидемии мои средства, к сожалению, бесполезны.
— А применение любых медикаментов в воспитательных целях прямо запрещено действующим законодательством, — добавляет доктор.
Утро следующего дня началось с истошного вопля Ленн. Потом она завыла на одной ноте и с громкостью хорошей сирены воздушной тревоги. Не проснувшихся не осталось. Дверь Ленн запирает всегда. Пока искали завхоза с ключами, у дверей Ленн и под окнами корпуса собралось полшколы.
Происходящее активно обсуждается. Большинство склоняется к версии младшей Херктерент — Марина сидит на суку на уровне второго этажа и активно комментирует происходящее: по её данным, во время налета мирренов несколько бомб упало на территории зоопарка, и оттуда сбежал матёрый сереброспинный самец гориллы. А так как подруги у него нет, то он и решил удовлетворить инстинкты с самкой наиболее близкого с биологической точки зрения вида. Самца гориллы в зоопарке видели многие. Ленн притворно сочувствовали.
К корпусу стремительно идёт химик. В непременной полувоенной форме. Отличие от обычного только одно — кобура на боку.
Дверь открыли. Расстегнув кобуру, первым вошел химик. Вой мгновенно сменил тон на ультразвуковой визг. Несколько секунд спустя выходит невозмутимый химик.
Поманил Хейс. Протягивает пузырек.
— Зайдите и полейте Ленн на руки и куда скажет. Её счастье, что она не любит горячий душ. В противном случае, пришлось бы сообщать в полицию и заводить дело по статье "Нанесение тяжких телесных повреждений". Это до пятнадцати лет, если кто не в курсе.
Вой стих. Теперь слышен только плач. Видно, как Хейс ведёт в комнату завернутую в халат Ленн.
— А где горилла?
— Спрашивайте у того, кто это придумал.
Профессор обводит собравшихся взглядом, кого-то выискивая. Не находит.
— Я в курсе причины, вызвавшей данную... неприятность с Тьенд. В случае повторения подобного, я немедленно сообщу компетентным органам, а так же другим заинтересованным лицам.
Выходит Хейс.
— Что случилось с Ленн?— со всех сторон сыплются недоуменные вопросы.
— Она заболела?
— Её покусали?
— Ей плохо?
Подавляющее большинство спрашивающих искренне желает услышать "Да" на любой вопрос, касающийся резко ухудшившегося самочувствия Ленн.
Хейс вертит головой по сторонам. Смотрит фирменным взглядом — одной из причин, вызвавшей появление прозвища "Страх-и-Ужас".
— Какая-то маленькая свинья намазала краны в душе непонятно чем. У Ленн намертво прилипли руки к кранам, когда она хотела принять душ. Я, как и профессор, догадываюсь, чьих это ручек дело. И крайне не советую этому человеку навлекать на себя мой гнев.
Больше больных с подобными симптомами в Госпитальное крыло не поступало. Эпидемия кончилась как по волшебству.
Марина заходит к Эриде. Руки держит за спиной. Физиономия довольная-предовольная. Даже наличие в комнате Софи не в силах испортить настроение.
— Эр, у меня для тебя сюрприз.
— Правда? Покажи.
— Вот, — Марина протягивает Эриде бутыль из непрозрачного стекла, — теперь твои украшения никто трогать не будет.
Эрида протянула руку. Софи тут же оказывается между ними.
— Что это?
— Да так... Препарат один.
— Быстро, и в подробностях, как он действует!
— Ну я тут читала в "Химическом вестнике", что есть соединения, твердеющие при соприкосновении с любой жидкостью, в том числе и с потом. Я попробовала — получилось!
— И как же планируется использовать?
— Пусть Эрида смажет этим все свои украшения, если кто-то возьмёт поносить — украшение прилипнет намертво. Улика стопроцентная, без специального растворителя не снимешь, разве что срезать придётся.
— А как же я сама их буду носить?
Марина вытаскивает вторую бутылку.
— Вот. Растворитель. Надумаешь надеть — польешь им нужные вещи.
— А если я забуду?— просто спросила.
Марина опускает глаза. Разноцветный взгляд по-детски простодушен. А Марине не очень-то охота признавать, что не все её идеи удачны.
— Ну... Мы все ошибаемся.
— Дай-ка мне это сюда!
Софи убирает бутылки в сумочку.
— Не смотри на меня так. Я тот ещё химик, но я очень неплохой логик. Рецепт наверняка прост. Запомни, Марина — если что-то произойдёт с моими украшениями, или с кранами в душевой, ты тоже к чему-нибудь приклеишься. Да так, что на тебя все смогут полюбоваться от души. Я прекрасно понимаю, почему Ленн теперь всё время ходит в перчатках.
— Да и ты почему-то их стала носить. Боишься?
— Принимаю необходимые меры предосторожности, — Софи не успела оттереть несколько въевшихся в кожу пятен краски. Потому и надела перчатки. Но Марине об этом знать не обязательно. Пусть потешит себя надеждой. Хе-хе.
За ужином обнаружилось отсутствие двух учеников второго года.
Куда они делись, директору ясно сразу — на фронт сбежать решили. Тем более, большая часть их вещей тоже пропала. В первую очередь, директор сообщил в железнодорожную полицию, обеспечивающую безопасность перевозок. Поздно ночью позвонил комендант одной из станций. Двое очень похожих на описание детей сняты с поезда, и завтра с утра их привезут в школу. Эту новость все обсуждали за ужином. Марина тоже ничего мимо ушей не пропустила.
Из кустов вылезает Херктерент. У неё сегодня только один урок, остальные предметы сданы где за полугодие, а где и за год.
— Привет, герои! Как повоевали?
— Замолчи!
— Много мирренов убили?
Бредут понуро. С одной стороны, при полицейском не очень-то драку начнёшь, с другой — против Херктерент даже вдвоём немного шансов.
— Старший сержант, — обращается Марина к сержанту, — а не подскажете, с какого поезда вы их сняли?
Сержант, понявший приказ отвезти балбесов в школу чуть ли не как награду и настроенный весьма благодушно, ответил.
— Да с 256-го смешанного, юная леди.
— То есть, с магистрали номер двенадцать Северо-Западной железной дороги?
— Точно так!
Херктерент победоносно задирает подбородок и, уперев руки в бока, говорит:
— Знала, что вы оба дураки, но теперь убедилась, что полные кретины. Вас в детстве часто роняли?
Хмуро молчат. Сержант, десятый год служащий на охране железных дорог, молча потешается. Он-то уже догадался, во что нахальная девчонка в берете с черепом собирается этих двоих носом ткнуть. Ну, точно, девчонка сказала то, что сержант и ожидал:
— Простите, а на какой фронт вы собирались ехать по двенадцатой магистрали, да ещё на 256 поезде? У него конечная станция имеет прозвище "Столица ледяных китобоев". Неужели так сложно карту посмотреть? Ну, та, что в холле висит, десятиметровая. Насколько я знаю, в северные широты даже мирренские рейдеры не забирались. Хотя, может, у меня информация не полная. На месте директора, я бы назначила вам, кроме всего прочего, дополнительные занятия по географии.
На дорожку выходит Хейс. С интересом осматривает всех четверых. Она уже привыкла — если вне классов где-то слышится голос Марины, то надо немедленно отправиться туда и посмотреть, что происходит. Во избежание, так сказать.
— Привет, Хейс! Скажи географам, что бы этих двоих с песочком продраили! Они фронт на Крайний Север искать отправились! Не иначе, миррены дрессированных белых медведей туда запустили!
Хейс показывает значок старосты.
— От лица руководства школы, выражаю вам благодарность за возвращение этих... учеников в родные стены. Передайте сопроводительные бумаги.
Она подписывает. Сержант уходит. Марина до ушей ухмыляется. Беглецы стоят, внимательно изучая гравий под ногами.
Хейс подходит вплотную.
— Перед тем, как отвести вас к директору, я хочу вам сказать, что, во-первых...
Марина издает радостный вопль. Запрыгивает на скамейку, усаживается на спинку, и, обхватив подбородок ладонями, с чарующей ухмылкой собирается прослушать знаменитые "пункты Хейс".
