Пулеметчики. По рыцарской коннице - огонь!

На берег, под взглядами ожидающих печальные известия горожан и виконта, управляющего этой местностью, с корабля сошли два десятка изможденных, покрытых ранами воинов и примерно столько же выглядевших немногим лучше моряков. Возглавлял этот отряд чудом уцелевший в битве Ральф де Монтгомери. Встав напротив виконта де Бретей, он пару минут смотрел на него взглядом раненого насмерть оленя и произнес, медленно, тихо, но четко выговаривая слова, в которые вслушивались все встречающие:

— Наше войско разбито. Герцог мертв. Проклятые англы применили против нас колдовство, противустать коему не смогли ни папское благословение, ни молитвы епископов из Байё и Кутанса. Погибло большинство благородных графов, баронов, рыцарей и бакалавров. Нас ждут тяжелые времена, нормандцы.

В толпе встречающих закричали и заплакали узнавшие, что они стали вдовами, женщины. Даже виконт не смог удержать изумленно-испуганного восклицания, услышав о печальной участи, настигшей герцога и самое грозное войско, что собирала в последние годы Нормандия. Какую катастрофу вызовет эта весть, когда она распространиться! И он утвердительно склонил голову, когда Ральф потребовал немедленно отправить гонца в Руан, неподалеку от которого, в Лиллебоне, в новом, недавно отстроенном дворце ждала, чем закончится авантюра ее мужа, герцогиня нормандская Матильда.

Новости о печальной участи, постигшей вторгшееся нормандское войско, подобно кругам на воде, расходились по землям Нормандии и окружающих ее герцогств и графств Франции. И одними из первых о них узнали родственники Бастарда. Прибывший печальный вестник, рыцарь из свиты Ральфа де Монтгомери, на изнуренном, но еще довольно бодро передвигавшемся коне незамеченным обогнул Руан, направившись в замок. Стоящий на мосту у ворот страж окликнул его.

— Куда, эй! — но разглядев под слоем пыли богатые украшения сбруи, тотчас сменил тон. — Мессир, обождите, сейчас вызову начальника стражи, — и крикнул вглубь воротной башни. — Гурней, позови мессира Алана! Здесь благородный всадник!

Начальник охраны, узнавший прибывшего посланника в лицо, сам проводил его в замок. Они пересекли двор, окруженный аркадами, потом второй, потом поднялись по узкой каменной лестнице и вошли во внутренние покои. Потолки здесь выглядели непомерно высокими, а шаги как-то особенно гулко отдавались под сводами. Всюду царил полумрак. Замок выглядел опустевшим, навстречу идущим попалось лишь несколько служанок. В конце коридора длиной туазов в десять вестник наконец заметил довольно большую группу людей и стоящих у дверей двоих воинов в кольчугах и с мечами на боку. Это были слуги и стража герцогини. Начальник стражи подошел к стражам, не обращая внимания на заволновавшихся слуг, и спросил:

— Мадам в зале?

— Да, мессир. С ней советники и старший сын, — поспешно ответил стражник, с любопытством глядя на запыленного, пропахшего потом спутника начальника стражи, одновременно дав сигнал слуге распахнуть дверь. Они вошли в зал, где на высоком кресле, держась по обыкновению прямо, сидела Матильда и разговаривала о чем-то со старшим сыном, Робером Коротконожкой. Вокруг кресла на стульях без спинок сидели несколько придворных дам, в окружении стоящих приближенных советников герцога. Увидев начальника стражи, сопровождающего запыленного, пропахшего путника, она с искренним интересом спросила:

— В чем дело, Жером? Кто... — и тут же замолчала, узнав, наконец, рыцаря.

— Мадам... — глухим, прерывающимся голосом начал вестник, — я ... принес вам печальное известие. Наше войско разбито, мой государь, ваш муж, пал на поле брани. Из всего флота прибыло сей час едва ли три корабля. Проклятые англы применили против нас колдовство, против коего не спасало ни папское благословение, ни врученный им штандарт, ни молитвы епископов из Байё и Кутанса. Множество доблестных воинов осталось на поле битвы, убитых подлыми саксами каким-то колдовским способом. Я лично видел, как падали вокруг сраженные невидимыми молниями бойцы и лошади, хотя до саксов было еще не менее трех перестрелов. Мы были храбры, но колдовство английское было сильнее нашей храбрости. Саксы сломили нас своими невидимыми молниями, заставив отступать к кораблям. В войске возникла паника и мы с трудом смогли сесть на корабли свои. Многие так и остались на берегу. Участь их неизвестна.

Еще ни разу в жизни Роберт, старший сын бывшего герцога Нормандии Гильома Бастарда и нынешний законный герцог, не видел свою мать в таком состоянии. Независимая и своенравная дочь герцога Фландрского всегда виделась сыну невозмутимой и гордой, спокойно взирающей на остальных людей и события с высоты своего положения. Теперь же восьмилетний мальчишка изумленно взирал на сгорбленную внезапно свалившимся несчастьем, с искаженным от горя лицом, мать. Это длилось буквально несколько секунд, герцогиня быстро справилась с волнением, приняв прежний вид, но Роберт запомнил увиденное на всю жизнь. Потрясение, пережитое им в злосчастный день, когда до Лиллебонна дошла официальная весть о разгроме под Гастингсом, навсегда изменило его. До того своенравный, задиристый и грубоватый, не слушавший приставленного к нему наставника, уступавший любому своему желанию, Роберт внезапно переменился, хотя иногда прежние привычки и проявлялись в его деяниях. Пока Роберт медленно и мучительно взрослел прямо на глазах, Матильда, овладев собой, смотрела на стоящего перед ней вестника, пытаясь разобраться в его отношении к преданным с ним новостям. Однако рыцарь Жоффруа де Мандевиль стоял спокойный, и на его застывшем лице нельзя было прочесть ничего, кроме бесконечной усталости после проделанного им пути. Одна из дам, вскрикнув, упала в обморок. Ее тотчас окружили вынырнувшие откуда-то служанки и по кивку герцогини вынесли из зала.

Матильда милостиво кивнула, отпуская посланца, и повернула голову к стоящим вокруг советникам. Все они молчали, обдумывая услышанное. Оставленный самим герцогом в качестве главного советника старый Роже де Бомон что-то обдумывал, шевеля губами, словно произнося про себя молитву или читая ему одному видимые письмена. Аббат Лафранк, склонив голову, нервно теребил пальцами кипарисовый нагрудный крест, привезенный из Святой Земли. Стоящий рядом с ним епископ Руанский Мориль смотрел на Матильду с неприкрытым испугом в глазах и медленно, словно во сне перебирал четки.

— Что полагают нужным совершить сей час советники герцога Роберта? — Матильда уже овладевшая собой, явно хотела напомнить присутствующим, что еще не все потеряно, что в стоящем рядом великоватом для ребенка кресле сидит сын Гильома, законно провозглашенный Нормандским Герцогом уплывавшим за море отцом.

— Мадам, — первым заговорил, как и следовало ожидать, Роже де Бомон, — мы скорбим вместе с вами. Но каждому дню свои заботы. Посему обдумаем, чем нам грозит сия весть. Полагаю, что самыми опасными будут отношения с Бретанью. Герцог Конан, будучи врагом нормандским, и обозленный на поддержку нашим гер... нами Руаллона, мыслю, обязательно попытается нас уязвить, пока мы слабы. Посему необходимым полагаю собрать ополчение, оставшееся в Шербуре, Фалезе и Мортене и усилить им оборону Доля и Мортена. Ибо наличные гарнизоны не сдержат вторжение, ежели Конан решится на него. Кроме того, возможен отказ графа Понтье от вассалитета, но я мыслю, что войны на этой границе не будет, ваш отец, мадам, не даст совершиться таковому. Он крепко держит власть во Фландрии, несмотря на пребывание свое в Париже.

— Что вы думаете о Мэне и Анжу? — заинтересованно спросила герцогиня.

— Слишком велики распри между сторонниками Жофруа Бородатого и его брата Фулька. — без задержки ответил Роже. — Думаю, что анжуйцы увязнут в сей междоусобице, поелику герцог ухитрился настроить против себя большинство баронов и лишь малая толика сторонников его поддерживает. Посему победит, как я мыслю, Фульк. Он уже подтвердил, что согласен на признание вассалитета вашего сына, как графа Мэна, при условии, что мы сторону Жофруа не примем. Нет, за сию границу мы можем не беспокоиться.

— Не могут ли англы в отместку напасть на нас? — несмотря на все попытки Мориля, опытный слух советников уловил в его голосе испуганные нотки, отчего стоявшие за его спиной Лафранк и Роберт де Коммин невольно улыбнулись.

— Полагаю, нет, ваше преосвященство. Они до этого сражались с норвегами, как я слышал, посему ополчение, да, мыслю я, и дружина королевская не готовы к войне новой. Когда ж они подготовятся, мы тоже готовы будем, да и угрозу нового нападения норвежцев они должны учесть. Могут англы налеты пиратские творить, это да. Но ни замков, ни городов наших малыми дружинами им не взять.

— Все хорошо молвишь ты, Роже, но сил воинских у нас не достанет против бретонцев, да ежели еще побережье от набегов охранять придется. Предлагаю отправить посланца ко двору королевскому и просить регента о помощи в таком случае.

— Верно придумал, де Коммин, — поддержал советника Лафранк, — но еще с вашего разрешения, мадам, посоветовал бы я отправить к римскому престолу гонца с прошением наложить интердикт на королевство Английское за связь с богомерзкими колдунами, и просьбой о помощи.

— Не только в Рим и Париж, надо по всем графствам и герцогствам французским, и даже императору Священной империи гонцов отправить с сообщением о дьявольских кознях английских, — внезапно вмешался в разговор Роберт. Все с удивлением уставились на ребенка.

-Хм..., хм..., — прокашлялся Лафранк, — отличная мысль, монсеньор. Мадам, разрешите вас поздравить, ваш сын — подлинный герцог Нормандский.

Совещание продолжалось недолго, плавно перейдя в вечернюю трапезу. Решено было просить у Рима и всех христианских государей помощи против англов, принявших помощь у врага Господня.

Через несколько дней послания, отправленные от имени герцога Нормандского и подписанные Робертом и, как регентшей, его матерью, читали в шато герцога Фландрского, в ставке Императора в Ахене и даже в роскошной палатке герцога бретонского Конана Второго, установленной неподалеку от осажденного города Доль, столицы диоцеза , в котором сидел на кафедре брат мятежного барона Руаллона.

А англо-саксонские войска, за исключением уже разошедшихся по родным местам, тем временем достигли стен Люнденбурга. И тут, после торжественной встречи с горожанами король распустил оставшееся ополчение. После этого в течение нескольких дней, торжественно отпев, похоронили всех, привезенных в Лондон убитых в специально отведенных местах около и внутри недостроенного храма Вестминстерского аббатства. Над могилой Вильгельма позднее поставили временный деревянный мавзолей, покрашенный в черный цвет, с надписью латынью: 'Capio cepi maximus, alias Deus vult '...

Полковник Бошамп и его подчиненные с удовольствием вернулись в бывший горд, получивший за прошедшее время новое название — Форт-Уорд. Сильно изменившийся за время их отсутствия горд напоминал уже небольшой город. Капитан Ворд и его подчиненные не теряли времени даром. Кроме укреплений и капитально перестроенного дома, в форте появилось несколько хозяйственных построек, в том числе кузница и баня, а также большой, разделенный на офицерскую и солдатскую части, общественный туалет.

Неподалеку от Форт-Уорда, на берегу Темзы, закладывалась огромная, по средневековым понятиям, верфь. Согнанные с окрестностей королевские гебиры пока расчищали местность и рыли ямы под фундаменты. Очень кстати оказались подаренные королем в счет добычи военнопленные, незнатную часть которых бросили на эти работы.

В первый день полковник дал всем, прибывшим с поля боя и остававшимся на месте, отдых. Но уже утром второго дня он собрал офицеров на совещание. Офицеры собрались в отдельном 'кабинете' отгороженном в основном доме. Кабинет был достаточно обширен, чтобы с удобствами разместить сразу десяток людей. В отличие от зала, отапливавшегося обычным очагом, в нем уже сложили из обтесанных камней традиционный английский камин. В нем, по случаю прохладной погоды, горели, радуя глаз игрой огня, дрова из отбракованных на верфи деревьев.

— Итак, джентльмены, мы победили в войне. Но этого мало. Теперь мы должны победить мир. Прошу вас, капитан Ворд, зачитайте нам собранные списки.

— Господин полковник, господа. Мы имеем в настоящее время в наличии двести восемьдесят два человека личного состава. Как всем вам известно, мы потеряли за это время одиннадцать человек, из которых семеро убиты во время сражения у Гастингса, один умер от неизвестной болезни, трое погибли во время стычек с местным населением. Личный состав, по полученным опросом данным, имеет следующие профессиональные навыки: кадровых офицеров — восемь, в том числе господин полковник сэр Бошамп, капитаны Бек, Кубитт и Ворд, то есть ваш покорный слуга, лейтенанты Гастингс, Бошамп, и Бек. Сверхсрочнослужащих военных, не имеющих гражданских профессий — десять, — и капитан перечислил всех поименно. Затем он рассказал обо всем личном составе волонтерской роты, от юристов и лингвистов до инженеров, яхтсменов и кузнецов, овцеводов и фермеров. Закончив перечисление, капитан зачитал полученные предложения о необходимых реформах, которые предлагались для внедрения в Английском королевстве.

— Что же, джентльмены, — заметил довольно полковник, — мне теперь есть что предложить Его Величеству. Может быть, у кого-то будут какие-нибудь дополнения?

— Разрешите, господин полковник, сэр? — спросил лейтенант Адамс. Полковник мысленно чертыхнулся. Капитан Бек уже неоднократно напомнил ему, что лейтенант Адамс до сих пор не приемлет все случившиеся и скептически смотрит на возможности изменить что-нибудь 'у этих дикарей'.

— Говорите, лейтенант.

— Господин полковник, сэр! Джентльмены! Разве вы не видите, что нам нет места в этом мире? Это не наша страна и не наше время. Нам надо искать возможности возвратиться назад, а не заниматься сомнительными экспериментами. Тем более, что мы уже израсходовали почти половину наличного боезапаса...

— Извините, что перебиваю вас, мистер Адамс. Но ваше мнение неконструктивно и никак не может нам помочь. Дороги назад для нас нет. И как бы мы не переживали об этом, надо жить здесь и сейчас.

— Но, сэр...

— Приказываю вам замолчать, лейтенант. Все рассуждения на эту тему запрещаю. Особо запрещаю вам высказывать нечто подобное нижним чинам. Вам все понятно, лейтенант?

— Слушаюсь, господин полковник, сэр, — лейтенант сел на место, нисколько не убежденный, но пока еще подчиняющийся приказам.

— Еще кто-нибудь хочет высказаться? — сэр Гораций так посмотрел на сидящих офицеров, что все предпочли промолчать. И только временный лейтенант Томсен попросил слова.

— Господин полковник. Сэр. Джентльмены. Что мы будем делать, когда патроны закончатся?

— Разрешите, господин полковник, сэр? Будем переснаряжать гильзы черным порохом, возможности его производства сейчас изучает капитан Мэйсон, — отрезал капитан Ворд.

После этого обсуждение, под дружные высказывания офицеров, что добавить к списку нечего, закончилось.

В кабинете остались только сэр Гораций и капитаны Ворд и Бек.