— Ты просто слишком зацепился за аналогию! Ты же волшебник? Не видел, как быстро дома возводят взмахом палочки? Поэтому представь, что любовь здание! Можно и быстро, можно и медленно.

— Ну, нехай будет здание! — послушно кивнул Гарри.

— А теперь следи за мыслью! Предположим, ты хочешь поострить еще один дом на свободном месте? Разве это значит, что нужно старый дом ломать? Кому на хрен мешает возможность иметь много домов?

— Ты это к чему? — нахмурился Гарри Поттер: — Гарем собрался завести кобель блудливый? Кстати Гермиона что-то намекала про это... типа Луну собирается в гарем включать, чтобы ты её не напрягал сильно.

— Серьезно? — смутился вдруг Тедди, сменив цвет волос на розовый: — Черт... сбил меня. Я не про гаремы! Я про бессмысленность ревности толковал! Если ты сам в этом доме не живешь, то не фиг его ломать. Пусть люди добрые им пользуются! Разве нет? Хотя насчет множественности любви ты прав. Это странная и глупая идея, что можно любить только одного человека по жизни. Это гоблины так живут. У них такая природа. Чтобы не разделять капиталы. У них вообще воспроизводство завязано на золото, которое они контролируют...

— Я все понял! — вскочил Гарри Поттер: — Сынок рад за тебя! Ты такой умный вырос. Вы с Гермионой просто созданы друг для друга! Мне некогда слушать лекции про гоблинские войны. Короче будьте счастливы! И береги подругу. Нашу! Обеих! Наших подруг!

— Пока батя! — обнял его Тедди: — С новым годом! С новым счастьем! Хоть ты и гандон, но я тебя люблю!

Поттергад.

Да я гад! По крайней мере, чувствую в себе такую острую потребность стать гадом. А все из-за кошмарных снов, которые меня стали мучить после гибели Сириуса. Может я стал параноиком? Но мне снится целый цикл снов, которые я объединил под классами "Дамбигад" и "Уизлигад". В них соответствующие персонажи делают мне разные гадости и подставы. И это меня изрядно напрягает. Только Грейнджергадов мне не снится. Поэтому я числю Гермиону все еще в разряде близких людей.

Эти сны, возможно лишь ложь. Скорей всего ложь. Как и сон про Сириуса, которого пытали. Может это Воландеморт мне навевает эти сны, где меня Дамблдор травит зельями принуждения и стирает память? Или Уизли поят приворотным? Но как бы то ни было, бытие порождает сознание. А это новое сознание Поттера само не прочь использовать грязные методы, чтобы достичь своих целей.

Как только я прибыл на шестой курс, я постепенно стал определяться с методами и целями. Методы после нахождения учебника Принца-полукровки стали очевидными — зелья! А цели? Целью номер один неожиданно стала Гермиона. Меня почему-то стало бесить, что она ревнует так откровенно Рона к Лаванде. Какого черта? Мне не нравится новая, отупевшая Гермиона. Хотя я, конечно, допускаю мысль, что Рон не использовал на ней приворот, и она вполне искренне находит рыжего верзилу красавчиком. А еще эта любовь к великому завистнику меняет характер Гермионы. Она тоже становится похожей на него. И даже завидует моим успехам в зельеварении.

Поэтому Гермиона стала однозначно моей целью номер один. Она будет моей и только моей! Целью номер два я ставлю обретение независимости от интриг Дамблдора. Он мне невыносимо надоел! Мне надоело быть хорошим мальчиком для обслуживания старца и его планов. Я хочу быть гадом! Гадом быть плохо? Эгоистично? Ну это как сказать...

Почему Дамблдору можно убить свою мать, а потом сестру? Быть извращенным любовником темного лорда, предать его, украсть с его трупа старшую палочку, воспитать нового темного лорда, предать многих своих сторонников, а потом числиться в великих СВЕТЛЫХ волшебниках? Откуда вся эта грязь мне известна? Из снов. Правда эти сны легко подтверждаются отдельными фактами. Опять наветы Воландеморта? Возможно... Но эта ложь очень похожа на правду. Дыма без огня не бывает.

Я конечно не собираюсь опускаться до откровенной грязи как Дамби, но уж приворотное зелье Гермионе подлить я смогу и рука не дрогнет! Бытие определяет сознание. Мне самому его постоянно подливают все кому ни лень. А чем я хуже? Интеллигентные люди нуждаются в некотором руководстве. Дуреха сама не знает чего хочет. Что у нее за жизнь будет с Роном? Стать второй Молли Уизли для нее это кощунство! Это все равно что жемчуг к свиньям в корыто сыпать... не оценят.

* * *

В последнее время Гермиону одолели приступы похоти в отношении к лучшему другу. Она старательно с ними боролась при помощи окклюменции и медитаций.

— Только не это! Я должна подавить эти чувства во имя дружбы с Гарри! Кто угодно только не он... зачем я так старательно внушала себе любовь к этому дебилу Рону? Чтобы опять все началось? — тихо стонала она, запершись в пустом классе. Вдруг из пустоты появилась голова Гарри Поттера с огорченным выражением лица.

— Гермиона? Почему кто угодно только не я? — скорбно спросил он: — Я настолько тебе противен? Как это понимать?

— Гарри! — в панике вскрикнула Гермиона: — Гад какой! Как ты смеешь меня подслушивать и подсматривать за мной?

— Потому что ты мой друг! И потому что говоришь обо мне! — возмущенно сказал Поттер, полностью сняв мантию-невидимку: — Извольте объясниться юная леди, почему я стал вам так неприятен?

— Потому что... тьфу! Ты все неправильно понял! Зачем так все вывернул? — раздраженно выдохнула Гермиона: — Ты мне очень даже нравишься! Просто я не хочу, чтобы наша дружба омрачилась любовной интрижкой! Это все тогда испортит.

— А может, не испортит? — хмыкнул иронично Гарри: — Может даже украсит?

— Нет испортит! Я точно знаю!

— Большой опыт любовных интрижек? — скривился Гарри. В его глазах появилось презрение.

— Ну вот! Уже все портится! — горько сказала Гермиона: — Мы ссоримся...

— И заметь, не я это начал! Это ты меня отталкиваешь! И обливаешь презрением.

— Нет, ты!

— Я уже запуталась... — вздохнула Гермиона: — О чем мы говорим?

— О том, что ты меня не любишь!

— Я люблю! Но как друга.

— А без "но" никак? Может, я заслуживаю большего, чем вялая дружба от девушки, дороже которой у меня никого нет?

— Гарри прекрати! Нам нужно оставаться друзьями! А я вообще люблю Рона!

— Ты врешь!

— Не смей меня обвинять во лжи! Это мне решать, что правда, а что нет!

— Жаль тебя Амбридж в прошлом году такой татухой не наградила! — показал руку Гарри, на которой было вырезано "Я не буду лгать!"

Гермиона в слезах убежала из класса. Гарри в досаде почесал затылок:

— Похоже все будет значительно сложней. Гадом быть не просто. Придется все-таки Рона устранять из колоды её приятелей. Где-то я видел в учебнике Принца улучшенное зелье импотенции... гм... думаю, если применить его к Уизли, то магия не накажет. Их и так до хрена! Да и действует оно ограниченно по времени. Всего лишь пять лет. Как раз достаточно чтобы созреть и взяться за ум.

* * *

Рон Уизли чувствовал себя великим Вратарем! Он всегда стоит на воротах. Вначале он защищал ворота Гарри Поттера, а потом втянулся как-то защищать ворота Гермионы Грейнджер. Вначале от Малфоя, потом от Крама. Теперь вон Маклаген стал покушаться на ворота Гермионы. Хотя это вроде несерьезно...

Рон привычно окинул взором лицо лучшего друга Гарри. Что за черт? На кого пялится он? На Гермиону?! У Поттера была хищная морда Ловца, а Гермиона отражалась в его глазах как золотой снитч. Он явно хотел её словить. В Роне проснулись инстинкты Вратаря. Не допущу! Не допущу!

Рон отпихнув Лаванду быстро занял место между Гермионой и Ловцом.

— Гарри дружище? Не хочешь поиграть со мной в шахматы? — радостно блокировал он его за плечи. В глазах Гарри мелькнуло раздражение, которое потом сменилось азартным интересом.

— А давай! — кивнул он: — Только надо будет по бутылочке пивка прихватить. Я сейчас! Ты пока фигуры расставь?

Гарри убежал в спальню, где в сундуке уже было приготовлено две бутылки сливочного пива, одна из которой была заряжена зельем импотенции. Гарри осторожно пометил заряженную бутылку, чтобы не перепутать. Сам он не хотел попасть под раздачу. На выходе чертов Симус попытался выхватить из руки Гарри заряженную бутылку, но Гарри не позволил.

— Эй! Руки! Это для лучшего друга Рона! — прикрикнул он, отстраняясь. Гермиона довольно посмотрела на него. Она боялась, что друзья могут из-за нее поссориться. О, как она была права! Просто не осознавала всей глубины правды.

* * *

Благодаря зелью, и вспышке инстинктов Вратаря, роман Рона и Лаванды быстро расстроился. Но Гарри был не доволен. Гермиона теперь старательно ходила в сопровождении брюзгливого и вечно раздраженного Рона, который защищал её ворота ото всех окружающих. Новые порции приворота никак не отражались на ровном отношении Гермионы к Гарри. Она по прежнему всем демонстрировала свою горячую любовь к рыжему. Хотя потом ночью стонала от эротических видений с участием очкарика и поутру меняла белье.

Гарри решил пойти другим путем и сварить зелье болтливости. Правда освободит их всех! Зелья рулят! Посидим в компании с болтливым трио. Верней дуэтом. Себя Гарри поить зельем болтливости не собирался. Ибо это не в природе гадов, открывать свои грешки.

Посиделки удались на славу. Рон прогнозируемо раскрыл свою широкую но дерьмовую душу завистника и эгоиста, унизив Гермиону и Гарри. Гермиона в свою очередь, ожидаемо призналась Гарри в горячей любви. Но на следующий день все вернулось на круги своя.

— Какого черта ты использовала на Роне обливейт? — прошипел Гарри подруге, когда понял, что Рон ничего не помнит с утра.

— Так надо Гарри! — вздохнула Гермиона: — Иначе бы это разрушило нашу дружбу.

— Но от этого заклинания тупеют!

— Рону это не опасно, — отмахнулась Гермиона: — Гораздо опасней ему осознавать, что я предала его любовь!

— Какую любовь? — в раздражении фыркнул Гарри: — Ты и на себя обливейт наложила? Или он тебя просто покусал своим вирусом тупости? Он же вчера ясно сказал тебе...

— Давай забудем, что было вчера? Мне бы не хотелось и тебя...

— Ладно забудем, — скрипнул зубами Гарри. Вот же упертая зараза!

* * *

Малфой рассказывал анекдот своим своим бодигардам на ужине, взяв в руку пирожок и поглядывая на Грейнджер через стол:

— Значит встретились три чистокровных пирожка на шабаше и говорят "Давайте оттрахаем ту грязнокровую ватрушку?". И бросились её догонять...

— Знаю я этот анекдот! — заржал появившийся рядом из пустоты Поттер: — Бегут они за ней, а потом пирожок Малфой и говорит "Чего я то бегу? Они с яйцами, а я с капустой!"

— С капустой! — заржали Кребб и Гойл, не заметив, как Гарри быстро подлил в стакан Малфоя какое-то зелье.

— Врешь Потти! Не так все было! — покраснел от гнева Драко: — Проваливай к своему столу урод! У меня тоже яйца есть!

После чего он решительно запил свою речь тыквенным соком из своего стакана.

— Это ненадолго Драко! — пробормотал про себя Гарри, уходя к своему столу: — А то ты такой влюбленный что-то стал в Гермиону...

* * *

Дамблдор хлебал в пещере зелье раскаяния, заботливо подливаемого Гарри в рот старику по его просьбе. Гарри это нравилось. Его даже потихоньку отпускала паранойя, когда он видел стонущего в муках Дамблдора.

— Пейте директор, пейте! — злорадно шептал Гарри: — Это для общего блага!

— Да, Гарри! Да мой мальчик! — шептал обессилено Дамблдор: — Это для общего бла-а-а... буль-буль... нет я не могу больше... не мучь меня!

— Надо директор, надо! Тут немного осталось! Еще пару литров всего!

Чары размножения зелья сработали неплохо. Вечер обещал быть томным... Скоро он избавится от опеки директора. Главное не перестараться, чтобы в убийстве не обвинили.

* * *

— Значит женишься на Гермионе? — хмуро спросил Рон у Гарри Поттера после битвы за Хогвартс.

— Не сразу Рон, не сразу, — промурлыкал довольно Гарри Поттер: — Вначале мы в Австралию с ней прокатимся. От родителей надо будет благословение получить. Ты уже извини.

— Да чего уж? — горько всплакнул Рон: — У меня бы с ней все равно ничего не вышло. На меня пожиратели наложили проклятье. Теперь с девочками ничего не получается. Береги её Гарри! Как я берег!

— И даже более того! — кивнул Гарри: — Ты только не сдавайся! Думаю пару лет если подождешь, то все наладится. Проклятье наверняка не навсегда.

Одинокие ковбои.

Едет по прериям ковбой Гарри и гонит двух бычков на продажу в Хогвартсвилл. По дороге ему присоединилась ковбойша Герми с теми же намерениями. Ковбой Гарри давно на нее глаз положил и стал заигрывать. Гарцует, следы исследует. Остановился и поднял конскую какаху и принюхивается.

— Что ты там вынюхал Грязный Гарри? — смеется Герми: — Может даже определил чья?

— Конечно! — кивнул Гарри: — Этот каштан наложил конь Ронни-боя, который проезжал три дня назад здесь. Эй! Герми? — Спорим на 20 баксов, что я этот каштан съем?

— Подавишься!

— Спорим? — хитро прищурился Гарри: — Если не смогу, то я плачу.

— Ну давай!

Гарри безмятежно сжевал какаху и сыто отрыгнул. Герми с отвращением заплатила ему 20 баксов.

— Не понимаю, как тебе это удалось, — зло проворчала она. Гарри хитро улыбнулся. Позавчера прошел ливень и какаху промыло. Там была одна целлюлоза. Герми пригорюнилась, так как сама обломала себя с покупками. Надо было отыграться.

— Эй Гарри? А спорим я тоже так смогу?

— Нет, не сможешь. Спорим!

Герми подняла с земли такой же каштан и с отвращением его сжевала, сдерживая рвоту.

— Дура ты Герми, — с насмешкой отдал ей Гарри 20 баксов.

— Из-за того что мы даром дерьма наелись? — спросила Герми, запивая внеплановый завтрак из фляжки.

— Нет! Мой каштан лежал на песке и был промытый и сухой. А ты взяла каштан вонючий, сырой с глины. Хотя да. Мы таки даром наелись дерьма! Ха-ха-ха! Надо будет рассказать Рони-бою.

— Не стоит. Мне тогда тебя придется пристрелить, а за него замуж идти, — отозвалась Герми.

— Это почему?

— А как еще объяснить, что я от его коня дерьмо жрала? Это любовь.

— Я тоже тебя люблю!

— Не, если бы ты был мой жених, мне за такую подставу точно пришлось тебя убить. А если мы только друзья, то прокатит за дружескую шутку...

* * *

Гермиона в ужасе проснулась вспоминая дикий сон. Её немного подташнивало от воспоминаний, как она ела дерьмо. Даром!

— С чего бы такие сны? — простонала она, почесывая голову: — Бред какой-то... это все папочка! Ну зачем он мне на ночь этот анекдот про ковбоев рассказал?

Завтракала Гермиона после этого с трудом, сверля недовольным взглядом отца.

— Что?! — не выдержал мистер Грейнджер сердитого взгляда дочери: — Аппетита нет?

— Мне твой анекдот про дерьмо припомнился. И даже приснился, — сухо сказала Гермиона: — Зачем было вообще его рассказывать?

— Ну извини, я не знал что такая впечатлительная, — усмехнулся Джон Грейнджер отложив газету: — А рассказал я его в поучительных целях, чтобы ты в будущем так не поступала, ху-ху-ху... извини.