Тёмные пути

"У, блин! — рыкнула про себя Ева. — А то бы сам о времени не догадался!"

— Но как вызвать свободный вельбот, чтобы не услышал те, кто внутри крейсера?

— Мы объединимся с Остарджи, — с облегчением сказала Ева. — Для передачи телепатического сообщения нам не потребуется помощь со стороны. Надо бы только где-то укрепиться, чтобы я не свалилась во время вызова. А здесь...

Она оглядела стену корабля, шершавую и занозистую. Есть — за что держаться, но всё так зыбко. Произойди нечто такое, отчего крейсер всего лишь дрогнет, и оба: она и Марцель — свалятся с неё, словно плохо приклеенные.

— Слева — пробоина, — тоже осмотревшись, заметил Марцель. — Перебираемся к ней.

И они сменили курс. Причём Ева обратила внимание: теперь, когда и задача, и её выполнение стали совершенно определёнными, эльф стал гораздо жёстче и собраннее, чем до того... Она же продолжала чувствовать внутри себя огонь. И не потому, что наконец-то начались практические шаги по выведению ребят из патовой ситуации. А потому, что в первую очередь горела надежда спасти Эррамуна. Глупая надежда... Не влюблена же Ева в этого надменного эльфа, чтобы так волноваться за него? Не впервые погибают её однополчане. Не впервые терять ей близких по духу людей... И она, не вполне понимая себя, твёрдо решила: она надеется, что Марцель сумеет спасти Эррамуна, а тот, в свою очередь, сумеет сообразить, как спасти ребят! И никак иначе! Он нужен ей только для этого!

В кривую пробоину, в виде сжатой буквы "S", влезть не смогли, хотя она и была высотой достаточной для человека. Но выгибаться так, как "предложила" эта пробоина — ну её! Марцель и Ева уговорились просто крепко держаться за края этой дыры, а эльф пообещал ещё и саму Еву поддерживать, пока она настраивается на диалог сначала с Остарджи, а затем и с Клеманом — снизу они сумели узнать его вельбот, ближайший к ним. Цифры и буквы обозначения были закрашены определённым манером.

"Остарджи! Марцель согласился на Клемана! Мы хотим, чтобы Клеман чуть снизил свой вельбот, а Марцель бы забрался к нему!"

"Начинаем переговоры? Смотри на кресло пилота!"

Ева прикинула, где находится кресло Клемана, и сосредоточила на нём проникающий взгляд, одновременно представляя, что держит за руку Остарджи.

"Поймал!" — сообщил ангел.

"Начинаем!"

По линии её взгляда Остарджи телепатически визуально прошёл сквозь стены вельбота. Ангел провёл следом Еву. Полностью обнаружив напряжённую фигуру оборотня в кресле пилота, она представила, как прикасается ладонью к его наушнику.

"Клеман! Мы, Ева и Марцель, на внешней стене крейсера, под тобой. Эррамуна катапультой выбросило в открытый космос. Марцель сейчас подлезет к тебе и сядет в вельбот. Помоги ему! Оставь вельбот на автопилоте и открой нижний люк!"

И "взглянула" на шлем Клемана. Тот, слегка обалдев, поморгал ошарашенными глазами, а потом активно и утвердительно закачал головой. Она даже сумела расслышать его негромкий, из-за шлема, голос:

— Да, Ева! Я сейчас!

И тут же принялся расстёгивать ремни безопасности, мешающие ему нагибаться, чтобы открыть нижний люк для Марцеля.

— Клеман! Автоматически!!

Оборотень спохватился и, раздосадованно смеясь над собой, принялся работать с внутренней системой вельбота.

Почуяв, что на присутствие уходят силы, да и вообще пора бы "возвращаться" к тревожно ждущему Марцелю, Ева предупредила Остарджи: "Я выхожу из эфира! Наше сообщение Клеман получил!"

"Понял, Ева. Не забудь потом сказать, сумел ли Марцель сесть к Клеману!"

— Марцель, лезь дальше! — скомандовала она эльфу. — Клеман ждёт тебя!

Ах, с каким наслаждением она тыкнула ему! Мстя, с её, человеческой точки зрения, небольшая, но приличная по размерам самодовольных эльфов!

А Марцель взял, да и не обратил на этот выпад внимания. Получив разрешение на вход в вельбот, он немедленно принялся карабкаться дальше. Едва только открылся нижний люк, едва только эльф влез в корабль, Ева тут же связалась с Остарджи.

"Илва где?"

"Скоро будет за твоей спиной! Не разговаривай с ней по передатчику. Для тебя это слишком опасно. Я сам передам ей сообщение!"

Вельбот Клемана медленно-медленно отлепился от стены крейсера, возле которой ожидал развязки ситуации с вельботом врага, и с нарастающей скоростью ринулся в открытый космос. Ева все губы искусала, пока смотрела им вслед и пока ждала приближения вельбота Илвы. Всё-таки их судёнышки не предназначены для полётов в открытый космос. Долго там продержаться не смогут. Да и Эррамун... Насколько для него там хватало запасов воздуха? Скафандр-то это время выдержит, но ведь...

Через десять минут она усаживалась в кресло стрелка и искала ремни, а Илва закрывала люк. Закончив с организационными делами, обе взглянули в корабельные экраны и даже всплакнули от радости. Затем Ева велела снова прятаться в ожидании, пока не вернутся Марцель с Клеманом, которые должны привезти Эррамуна.

— Ты надеешься — он жив? — спросила Илва, удручённо глядя на неё.

— Очень надеюсь, — буркнула Ева. — Почему-то мне кажется, он придумает, как выручить наших.

— Только из-за этого? — с ощутимым разочарованием в голосе сказала волчица. — Мой Клеман полетел в открытый космос, — уже задумчиво сказала она.

— Вместе с эльфом, — с трудом удерживаясь от нервного смешка, напомнила Ева.

— Думаешь — подерутся? — с сомнением спросила Илва.

— Не знаю, — успокоенно ответила Ева. Дальнейший разговор лучше не поддерживать: Илва психует из-за Клемана и все поддразнивания насчёт связки "эльф и оборотень" воспринимает слишком уж всерьёз.

И Ева начала думать о том, что может нафантазировать Эррамун, если он, конечно, будет жив и здоров — и Клеман с Марцелем привезут его на место конфликта. Но все деловые мысли сворачивались лишь к одному: пусть, пусть он будет живым!

— Клеман! — обрадовалась Илва, тыча в прозрачную пластиковую крышку своего вельбота.

— Где?!

— Он ведёт вельбот справа от вон той штуковины, которая похожа на слона!

И ведёт очень медленно — с беспокойством отметила Ева, найдя нужную точку в указанном месте. А потом с облегчением выдохнула: ещё бы оборотню не вести свой перегруженный вельбот медленно и осторожно! В кресле стрелков — сразу двое! И затряслась, сама того от себя не ожидая, от нового плача: живой! Живой!

— Не связывайся, а сразу покажись Клеману и опускайся! — скомандовала Ева и сама опустила глаза, когда Илва с удивлением взглянула на экран увидеть подругу. Да, голос насморочный, но ведь...

Они опустились к той самой дыре, которая была достаточной, чтобы возле неё Эррамун и остальные сумели поменяться местами. Илва села к Клеману, с которым оставался и Марцель, а Эррамун вновь перебрался на вельбот с Евой.

Она подключила тепло в салон стрелка, едва только заметила побелевшее от холода лицо своего эльфа. Губы посинели, и, судя по всему, замёрзший Эррамун с трудом удерживался, чтобы не клацать зубами. Вот когда она пожалела, что выстрелом уничтожила вещмешок Криса со спиртным! Впрочем, в краткосрочные полёты спиртное всё равно не брали. А жаль...

— Что у вас? — с трудом выговорил эльф, ёжась и глядя наверх, на крейсер.

— Всё то же самое, — ответила Ева, сама еле удерживаясь при взгляде на него, чтобы не передёрнуть плечами. — Нааг-Ши и Крис торчат в дырах крейсера. Паткси внутри. С другой стороны, там, где Крис, два вельбота с эльфами.

— Связь есть?

— Для Криса и Нааг-Ши — нет. Связи нет внутри крейсера, — уточнила она. — Но, если нужно, мы с Остарджи сумеем наладить собственную.

— Без меня?

— Да. Мы работаем в обход вражеского вельбота, — объяснила она. — Правда, пока только для тех, кто вне его. Что делать с этими двумя — мы не знаем.

— Поднимись так, чтобы я сумел осмотреть дыру с Нааг-Ши, — велел Эррамун.

Она подчинилась приказу и подняла вельбот.

— А что делать нам? — спросил Марцель из вельбота Клемана.

— Марцель... Пусть Клеман облетит крейсер и поднимется точно так же к вельботу Криса. Мы должны посмотреть, видят ли наши солдаты друг друга внутри крейсера.

Ева пару раз открыла рот спросить: "А зачем это?" Но так и не спросила. Но, когда вельбот Клемана скрылся за крейсером, догадка пришла сразу: если Крис и Нааг-Ши видят друг друга, они могут передать друг другу сигнал отпрянуть одновременно! Правда, странно, что Эррамун думает: эта уловка поможет. Может, Ева придумала что-то своё, а у эльфа в запасе есть вариант полегче и поудобней для связи между заблокированными?

Но нет. Оказалась права: Эррамун рассчитывал на сигналы руками, благо все солдаты знали главные из них.

Увы. Друг друга Крис и Нааг-Ши не видели.

— Второй вариант, — сухо сказал Эррамун, уже отогревшийся. — Все меня слышат?

Слушали его только тогда, когда он сам видел соседний корабль. Сообразив это, он велел Еве облететь все корабли эльфов и Клемана и передал следующее: свободным вельботам осторожно ткнуть носом в корму тех, кто застрял внутри крейсера один на один с врагом, и на полученном стыке той же армейской морзянкой передать неожиданное для всех сообщение:

— Нааг-Ши катапультируется первым! С секундой запоздания Крис со своим раненым катапультируется за ним! До этого задания даю время — десять минут для Криса, чтобы он успел приготовить своего раненого к катапультированию.

Ева похлопала глазами, а потом внутренне ахнула: всё правильно! Пока Нааг-Ши катапультируется — он отвлекает врага на себя своим внезапным поступком. Секундой позже падающие Крис и раненый пройдут мимо основного внимания паткси!

Всё так и произошло. С небольшой пометкой: перед тем как совсем удрать от крейсера, Ева связалась с Остарджи. Объединившись с ним, она выяснила трагическую весть: засевший на вельботе паткси убил двух солдат Единого мира, которых возил с собой как приманку для уцелевших на орбите.

И эта пометка стала яркой точкой в случае с крейсером: среди единомирских вельботов был единственный торпедоносец — Клемана. Поэтому, прежде чем спускаться искать катапультировавшихся в стороны, по стенам крейсера, своих, Клеман подлетел ближе к одной из дыр, чего противник не ожидал. И выпустил две торпеды в вельбот паткси... Тот должен был свалиться, врезавшись в стену, свободную от упавших живых. Туда, где взрыв не помешает собирать пилотам вельбота в очередной раз выживших.

Ева лишь пожалела, что два вельбота, Криса и Нааг-Ши, пропали. Нет, она помнила, что на замаскированной стоянке есть другие судёнышки, из запасных. Но в их положении жаль и этих двух.

Перегруженные вельботы вернулись на катер. Здесь их всех встретили так, словно и не чаяли видеть живыми. Впрочем, так и было.

Эррамун отказался от ужина, забрал только термос с горячим чаем и ушёл к себе.

Пока все громко от пережитого общались, Ева, склонив голову набок и грея ладони о свой закрытый стакан-термос, прислушивалась к себе, к своим мыслям, которые, собственно, метались вразброд. Однако вскоре она пришла к согласию с собой и осторожно выскользнула из кают-компании.

Прошла по коридору. Встала у двери в отсек Эррамуна. Прислушалась. Вроде помнила, что эльфы обычно не надоедают своему командиру, но мало ли после таких-то событий — вдруг кто-то из них там... Постояла, размышляя... Стукнула в дверь и толкнула её открыться.

Эррамун сидел на своей пристенной койке, съёжившись и прислонившись к стене. Мельком глянул на вошедшую и, помедлив, бесстрастно кивнул.

— Что?

— Ничего.

Она подошла к нему, оставила стакан с чаем на прикроватном столике. И расстегнула верхние пуговицы своего комбинезона. Он замер... Ева спокойно взяла тонкое одеяло, которое лежало сбоку, и села рядом с эльфом. Он не пошевельнулся, всё так же непонимающе глядя на неё. Тогда она накинула одеяло на их плечи и под ним прижалась к эльфу. Он неподвижно смотрел на неё. Она рассеянно улыбнулась и, развернувшись лицом к нему, сунула горячие руки под его комбинезон — обнять за холодные плечи. Выпростала одну руку и ладонью за подбородок заставила Эррамуна склонить голову, чтобы суметь дотронуться до его напряжённых губ.

Свет в отсеке погас как-то так, как будто кто-то приказал ему оставить двоих наедине.

Четырнадцатая глава

И без долгих размышлений было ясно, что всеми её поступками в те часы управляла жалость. И очень сильное понимание. Стоя в кают-компании, машинально обнимая ладонями термос-стакан с горячим чаем (машинально — потому как стакан, естественно, был комнатной температуры), Ева наблюдала за нервно-весёлой суматохой. Солдаты Единого мира в сотый раз рассказывали друг другу и всем, кто пожелал бы слушать, о событиях, которые удалось пережить — и выжить-таки! Разгорячённые последней мыслью: "Мы всё-таки выжили!", они излишне громко разговаривали, порой даже громогласно. Время от времени выбегали в коридор, в соседний отсек, — проверить спасённых с того судёнышка, которое ранее засекли... Снова возвращались (почему-то чуть ли не на цыпочках, будто побаивались даже из коридора потревожить их) и снова взбудораженно и радостно разговаривали... А где-то, в отдалённом отсеке, сидел эльф, пару часов назад распрощавшийся с жизнью. Один.

Но главным всё равно было не одиночество. Ева слишком отчётливо понимала, что пережил Эррамун, пока его уносило в открытый космос. Помнила состояние Илвы, пережившей одиночество в вакууме. Да и сама... Нет, выглядел-то он как всегда — невозмутимым. Но не успел расправить плечи, когда она со стуком вошла к нему... И уж она-то точно знала неотвязность переживаемых моментов, которые прокручиваются перед глазами раз за разом.

Сначала — пожалела. Пришла посидеть рядом, поговорить.

Потом — при виде его позы — появилось желание согреть.

А дальше повело бездумное чувство: "Нас двое..."

От неожиданности, когда она прильнула к нему, он, почудилось, оторопел настолько, что почти не реагировал... Прикосновение к его губам тоже ничего не дало, и вообще... ситуация начала здорово разочаровывать!.. А потом под ладонью на его плече она ощутила движение мышц и поняла: "Он думает — я потом пожалею о том, что сделала..." А эти дрогнувшие мышцы под её пальцами... она аж ахнула тихонько, и почему-то так захотелось послушать, как бьётся его сердце. И скользнула ухом к его груди — послушать отчаянный стукоток... И этим движением будто разбудила-таки его.

...Он согрелся (или она его согрела?) к корабельному "утру". Спать ни он, ни она не могли. И близость стала единственным средством загнать или сжечь его назойливо подступающую внутреннюю стужу... "Утром" она лежала боком, головой на его плече, закинув ногу на его живот, а он и не возражал. Ни единого слова за "ночь", а до подъёма оставалось всего ничего...

А за пять минут до всеобщей побудки Эррамун внезапно приподнялся на лопатках, крепче прижав к себе Еву. Проследив его насторожённый взгляд, она тоже некоторое время с изумлением, как и он, созерцала странный голубоватый свет по краям входной двери. Затем она ощутила странный же толчок в лоб, будто кто-то уставился на неё со смутным вопросом.