Там, за горизонтом

Жизнь совершила очередной кульбит — в доме появились младенцы и Михаилу пришлось выдержать целый бой с женщинами и чуть не подраться с Владимиром, отстаивая точку зрения, что не всё должно подчиняться реальным или мнимым прихотям маленьких человечков. Женщины, конечно, могут сюсюкаться сколько угодно, но скоро весна и одни парни на себе всю нагрузку не вынесут, а тут как-никак Вера на подходе, поэтому наседать на себя Михаил никому не позволит. У него голова и так за всех болит, хоть и не проснулся материнский инстинкт. Зато у дам начинают к месту и не к месту просыпаться разные хотелки. Где это видано, что коз и корову доят мужики, а девки не знают с какой стороны от коровы табуретку поставить? Ну-ка быстро впрягаемся в процесс, нечего всей камарильей вокруг детей выскакивать, Галине и одной помощницы на постоянной основе хватит, а не семи нянек, чтобы дети без глазу оставались. Вера пусть поучится, тем более ей в скором времени рожать и своё чадо нянчить. Приняли роды — молодцы, честь вам и хвала. Помогаете с младенцами — умницы, но ядрён пень, не забываем о своих обязанностях, парни и так который день с ружьями вокруг дома ходят и с вышки не слазят, гоняя медведя шатуна. А ведь им приходится и за отоплением с генераторами следить, в стайках и на грибной ферме работать, да ещё они под зелень печь в теплице установили и там возятся, технику к весне готовят и брус под будущее строительство возят.

Весна наступила резко. Только-только лежали снега по грудь, как в марте пришло тепло, зажарило солнце и вдоль дороги потекли полноводные ручьи. На запруженном распадке с маленьким озерком, в которое прошлым летом запустили карасей и сазанов, образовалось полноводное озеро, грозящее прорвать запруду. Пришлось отрывать пару дней от прочих дел и двумя бульдозерами укреплять плотину, наваливая железобетонные блоки и гуртуя сверху глину и землю. Вместе с Владимиром, руки у которого росли из правильного места, Михаил наметил место под устройство самодельной электростанции. Дело оставалось за малым, соорудить генератор, создание и монтаж которого взял на себя Мирошкин, затребовав в помощники Игоря Вебера и Солнцева. Самый рукастый и самый башковитый мальчишки с энтузиазмом присоединились к новому начинанию.

— Кар! Кар! — нетерпеливый вороний грай острым винтом ввился в уши, останавливая перемотку памяти. В конец охамевшие чёрные разбойники едва ли не прямым текстом намекали, чтобы человек не задерживал пиршество.

— Ухожу уже, ухожу, — буркнул мужчина, собрав немудрёный инструмент. — Налетайте, ироды.

Шагая по дорожке к дому, Михаил прокручивал в голове воспоминание о прорве горестей, настигших людей за прошедший год, вместе с тем на посёлок надвигалась ещё одна беда, которую не ждали.

— Палыч, ты что делаешь? — возле Михаила, отдыхающего после наведения порядка на могиле Ольги, остановился Антон, заинтересованный непонятным занятием Боярова.

— Смотри, — чиркнув о бок коробка, Михаил зажёг спичку.

— И чё? Ну, горит спичка, и чё? — не понял в чём корень проблемы Антон.

— Слишком быстро горит, Антоха, понимаешь?

— В каком смысле, быстро?

— В прямом, боец. — Чиркнув о коробок новой спичкой, Михаил принялся считать, перехватив спичку за сгоревшую головку и с каким-то больным интересом наблюдая, как пламя поглощает комель без серы. — Чёрт, обжёгся!

— Всё равно, Палыч, я что-то не пойму юмора.

— Скажи мне, боец, ты бы успел одеться, пока горит спичка?

— Я что, Электроник? — осклабился Антон.

— А мы в армии успевали. Сержант у нас был тот ещё зверюга, как мы его хотели отп... кхм, короче, любимое занятие у этого козла было гонять посаженных на "губу" пацанов, устраивая побудку с одеванием на время. Чиркнет спичку и пока та горит, ты должен успеть на себя всё надеть. Если спичку держать под правильными углами, она целиком сгорает примерно за тридцать, тридцать пять секунд. Как раз хватает впрыгнуть форму и берцы, правда зашнуровать их мы не успевали, поэтому приходилось всё начинать сначала и так пока коробок не опустеет.

— Прикольный у вас был сержант.

— И не говори, — отозвался Михаил, зажигая очередную спичку. — Считай!

— Один, два, три... двадцать четыре. Двадцать четыре, Палыч.

— Угу, слышал. Давай ещё раз. Считай!

— ...двадцать пять.

— Двадцать пять, боец. Не тридцать и уж близко не тридцать пять.

— Всё равно я не пойму, в чём юмор. Может быть в ваше время спички были толще или их из другого дерева делали. На хрена ты мозги полощешь?

— Может быть, — дёрнул щекой Михаил. — С девяностых годов могли ГОСТы поменять, хотя я склоняюсь к другому выводу.

— Какому? — искренне заинтересовался Антон.

— В воздухе стало больше кислорода. На процент или на два.

— Да ну, гонишь! Скажи, как так может быть?

— А вот этого я не знаю, боец, но по другим косвенным признакам всё же склоняюсь к правильности своей теории.

— Это каким? — присел рядом Антон. На будущего папашу начало перекидываться промораживающее копчик беспокойство старшего товарища.

— Ты, мил человек, заметил, как наши машины из-под себя рвут, будто им бензинчик с другим октановым числом льют? — закусил зелёную травинку Михаил.

— Да ну, — пожал плечами Антон, — как тянули, так и тянут.

— Не скажи, — Михаил постучал ребром ладони по лавке, посмотрел на мозолистую ладонь и выплюнул травинку. — А как у тебя с аппетитом последнее время?

— Нормально у меня с аппетитом.

— Это точно, — запрокинул голову Михаил, подставляя лицо солнцу, — жрать мы стали как не в себя.

— Так на свежем воздухе постоянно, целыми днями спины не разгибаем, вот и мечем в рот всё, до чего можем дотянуться, — привёл неоспоримый аргумент Антон.

— Тоже, верно, хотя мы и осенью "организмами" кверху торчали, да на стройках века убивались, но ели вполовину меньше. Конечно, можно кивнуть на пацанов, вон какие жеребцы за год вымахали и девчонки теми ещё кобылицами стали, если не брать во внимание факт постоянного голода.

— Есть малехо, — согласился Антон. — Ты бы, Палыч, лучше за лысым зверьём следил. Вот кто жрёт, так жрёт! Они точно сфинксы?

— Ты меня спрашиваешь?

— А кого? За кем они хвостами постоянно ходят? — неподдельно удивился Антон. — Ты у них папашка или где? Открой тайну, может ты им какие стероиды колешь тёмными ночами, что Рекс до одиннадцати килограмм вымахал.

— До двенадцати, у тебя устаревшие данные, — протяжно, на всю ивановскую, зевнул Михаил. — А Зена без двухсот грамм одиннадцать. Только не говори, что это ненормально, без тебя знаю. Зато их, не боясь, можно в лес на охоту отпускать.

— Фазанов вчера не они притащили?

— Они. Видишь, какие полезные котятки выросли, Добытчики! Если бы клещей не цепляли, цены бы им не было. Девять штук вечером выдернул. Им бы обмундировашку типа энцефалитки сшить, чтобы кровососов не цеплять, но тогда колючек нагребут. Вымахали, слоняры... Таким макаром собаки перед Рексом скоро по струнке ходить станут, он и так их чуть что по морде лапой и по двору гоняет. Так, боец, ты чего базар в сторону уводишь, на чём мы до котов остановились?

— На еде в разрезе теории возрастания процентного содержания кислорода в воздухе. Жрём мы в две сопатки.

— Эк завернул, заслушаешься! Растёшь над собой, Антоха, растёшь! Возвращая подколку, а ты, боец, по ночам философией и риторикой под одеялом не занимаешься ненароком? Ладно-ладно, не заводись, шуткую я, а вот то, что мы ложками мечем до бугров на спине, это, друг мой лепший, говорит об ускорении метаболизма.

— Думаешь он ускорился из-за увеличения кислорода в атмосфере?

— Подозреваю, к тому же мне кажется, что размер насекомых стал больше. Я уже креститься устал, настолько часто оно кажется.

— Палыч, хорош стращать, а то у меня у самого тыл сжиматься и подгорать начинает. Скажи, это хорошо или плохо?

— А хрен его знает. И хорошо, и плохо одновременно. Здоровее будем — это хорошо, тараканы станут больше — это плохо. Видел я раз мадгаскарского, упаси боже нашим запечным рыжикам до таких размеров вымахать. Растения пойдут в рост, совсем хорошо, но вот с весенними палами мы ещё не сталкивались, хоть и май на дворе гроз как таковых не было — это плохо, Антоха, хреново, можно сказать.

— И чем хреново... — начал парень, но качнув головой и хмыкнув, остановился, — да, согласен, огонёк, да на сухую траву. Блин, Палыч!

— Огонёк, всё верно, Антоха. Полыхать будет мама не горюй, чем больше кислорода, тем страшнее пламя. Травища в прошлом году вымахала знатная. Осенью палов не было, а надеяться на авось в этом году я не могу себе позволить. К тому же грозы по тем же причинам станут куда страшней ранешних, поверь мне. Не сгорим, так в дыму задохнёмся, если не поработаем. Хрен редьки не слаще.

— Палыч, а почему это произошло, как ты думаешь?

— Кто знает... — почесал нос Михаил. — Заводы колом встали, машины почём зря не коптят — вот тебе первая причина. Чем она плоха? Ничем, транспорт знаешь как воздух и кислород из атмосферы жрал. А взять заводы и скот...

— Причём здесь скот? Заводы и прочая машинерия, тут я не спорю, знатно атмосферу отравляли, а скотина здесь каким боком?

— Скотина здесь задницей и навозом, боец, метаном и прочими парниковыми газами, что из миллионов тонн навоза попадали в воздух. За год значительная часть домашнего скота передохла, поэтому "пердячий" газ минусуем, заводы и машины туда же. Заметил, какой воздух чистый стал? Любо дорого! А что ещё послужило причиной, кто его знает? Может быть планктон и водоросли в океане расплодились, или леса резко в рост пошли. Факторов может быть несколько и стоит ли гадать над ними, ища ответы в кофейной гуще? Нам дело надо делать, боец.

— Ну так поделись вековой мудростью, Палыч, к чему руки тянуть и от чего прятать.

— Пахать, боец! Хватать бульдозера с тракторами, цеплять плуги и опахивать нашу деляну со всех сторон. Вдоль и поперёк болот ниже пасеки, весь распадок разбивать на сектора и "резать" минполосы пока не поздно, часть пустующих дач, чтобы возможный пожар по крышам не перекинулся, придётся снести под корень.

— До фундамента, Палыч.

— А ну цыц мне, грамотей нашёлся. Сказано люминий, и не спорь. Тут, Антон, не до жиру быть бы живу, нам свой кусочек счастья защитить требуется, а уж под корень или до фундамента, нам до лампочки!

— Так командуй, чего тянуть.

— Поспешать стоит при ловле блох, а со всем остальным необходимо работать строго по плану и чертежу. Остынь, вспомни, давно ли с боксов вылазил? Не ты ли с Владимиром и пацанвой технику готовил? Вот, то-то же! Не беги впереди паровоза, скомандовал уже. Техника слава богу готова, опашку начнём завтра с утра. Солнцев с тобой в районе пасеки и болотин, Игорёк и Мирошкин заходят со стороны распадка и режут до военной части и вокруг неё, а я и Витёк пляшем от дороги и старых полей. Кто вперёд закончит, идёт на помощь отстающему.

— А дачи когда сносить?

— А дачи мы после вспашки всей толпой заполируем, чтобы грязь не разводить. Кирпичные домики, я думаю, стоит оставить, а деревяшки снести. Пацаны после рыбалки получили "цэу" заправить водой пожарные машины и проверить помпу возле противопожарной ёмкости, да надо, я думаю, с города пригнать ещё парочку машин. Мест в боксах хватает и лишними они не будут. Хлеба есть они не просят, пусть постоят.

— А девчонки?

— Девчонки пусть рассадой и грядками занимаются. Позже мы на "Беларусике" участок под картоху вспашем, да в совхоз наведаемся. Надо, боец, реанимировать сельхозтехнику да попробовать на старых полях что-нибудь зерновое посеять. Там видно будет, рожь или пшеницу. Ты, кстати, внимательно глянь, что и как под плуг для наших сивок-бурок переделать. Трактора не вечные, поэтому зимой займёмся косилками, сеялками-веялками и прочим инвентарём, а на следующий год коней впряжём, хотя я бы в этом году испытал и проверил, что из затеи выйдет. Зря что ли мы на них харч переводим.

— Почему зря, Палыч? Пацаны давно на них катаются, сёдла, сбрую и уздечки из старых запасов цепляют. И девчонок катают.

— Ещё одна проблема, Антон.

— Какая? — приготовившись внимать, прищурился парень.

— Покатушки на лошадках, то спереди, то сзади.

— И что?

— Антон, с тобой и Верой родители чуть ли не с яслей всё решили и между собой сговорились. Ведь не против они были, скажи.

— Ну, мы действительно... ну...

— Подковы гну, а ты подковываешь, только из-за копыт, подков и Веры не замечаешь, что наши жеребятки в возраст вошли и бочком, а где передком ходят, хихикают, шепчутся и взгляды метают. Вы с Верой, хотя бы выросли, а у этих в голове горячий ветер и приключений в заднице, а дач вокруг пустых, скачи до любой.

— Палыч! — стукнул кулаком по лавке Антон. — Вот ты... куда не ткни, ты везде проблемы видишь.

— И пути решения, заметь.

— И какой путь?

— Презервативы. Что ты на меня так смотришь, у меня новый рог на лбу не вырос. Пока у "резинок" сроки годности не повышли, надо разорить городские аптеки. Что молчишь, Антон? — ухмыляясь во весть рот, Михаил локтём ткнул парня в подреберье.

— Не нравится мне, как это прозвучало, — заранее начал прощупывать ходы отступления собеседник Боярова, — с тебя станется придумать какую-нибудь гадость.

— Почему сразу гадость? — уже не скрываясь, давил лыбу Михаил. — Расскажешь и покажешь парням, проведёшь, так сказать, уроки сексуального просвещения. Ликбез! За молодыми глаз да глаз нужен, но согласись, не мне же за ними с биноклем и ружьём следить. Дети дело хорошее, но не в четырнадцать или пятнадцать лет. Тебе всё-таки они больше в этом плане доверяют, вон какой пример Вере накачал.

— Палыч... — угрожающе протянул Антон.

— Уболтал, чёрт языкастый, Веру не трогаем, она святая, а ты, борода многогрешная, займись просвещением на досуге, и шепни Казановам, что я им "пистолетики" нахрен оторву, если они кого из девчонок в ближайшие пару лет "подстрелят". Договорились? За подтверждением можешь отправлять ко мне, только мне кажется, они тебе и так поверят.

— Ага, ты если не оторвёшь, так тройным морским узлом завяжешь. Как потом в туалет ходить прикажешь?

— Вот и хорошо, вот и ладненько. Можешь заранее продумывать речь и писать конспекты, но в аптеки мы после опашки наведаемся. Жеребчики наши ретивые и без баб-с так укатаются в ближайшие дни, что спать без ног и копыт будут, а ты беги к своей ненаглядной, а то она уже пару раз в окно выглядывала тебя ищущи.

Антона будто ветром сдуло. Хоть у девушки, ходившей на сносях, беременность не испортила характер, оставив ту трепетно мягкой и доброй, муж старательно оберегал её от нервных расстройств, стараясь угодить по любому поводу.

Отряхнув штаны от пыли и крякнув толкающимся в голове фривольным мыслям, Михаил умылся под уличным краном, за сим направившись в летнюю кухню, за апрель месяц превращённую в полноценный второй дом, где мужчина оккупировал южную комнату в новой, пахнущей смолой и лесом пристройке из оцилиндрованного бревна. Несколько симпатичных бревенчатых домиков поселенцы обнаружили в конце марта на выставочной площадке одной строительной компании. За три дня домики были аккуратно разобраны и перевезены в поместье, где один из них, стена к стене, встал вплотную к летней кухне. Между домом и кухней соорудили переход, прорубив стены. К концу апреля домик мог похвастаться печной трубой настоящей голландки, сложенной Владимиром и водоснабжением. Для своей семьи Мирошкин решил вывезти дом на три комнаты со здоровенной верандой, поставив его рядом с "гостевой" дачей, которую также оградили бетонным забором, снятым с войсковой части. Фундамент под дом залили пару дней назад.