Лабиринт

Я не знаю, сколько я там прожила. День и ночь на той планете сменялись очень быстро. Я жила в глубокой норе, в семье больших жуков. В общем-то, там было неплохо, пока не случился однажды природный катаклизм.

Я толком даже не поняла, что произошло. Сначала был мощный удар, от которого земля затряслась под ногами. Потом стены норы, в которой я жила, стали обваливаться, придавив всех жуков. Я спаслась только потому, что сразу выбралась наружу. Смотрю: вулкан извергается, лава течет, жуки в панике мечутся. Некоторые крылатые жуки загорались прямо в воздухе и падали на землю. Другие от перепада температур лопались, забрызгивая всё вокруг белыми внутренностями. Зрелище было ужасным.

Я тогда побежала. Мне было все равно, куда бежать, лишь бы подальше от вулкана. В какой-то момент я увидела вход в лабиринт. Жутко обрадовалась. У входа толпилась группа разномастных жуков. Никто из них не решался войти внутрь. Когда я вошла в лабиринт, жуки пошли за мной.

— А как ты с ними общалась? — спросил Иван, подливая вино в стакан Олеси и наливая себе.

— Жестами. Они прекрасно меня понимали. Мы блуждали с ними по лабиринту несколько часов. За это время жуки расправились с десятком всяких ужасных тварей, а потом я опять увидела этого Димона. Он шел прямо на нас. Увидев меня, маньяк развернулся и побежал. Я побежала за ним, жуки тоже стали его преследовать. Одни из них прекрасно летали, другие быстро бегали. Мы бы догнали Димона и убили , но у этого гада было какое-то оружие. Он перестрелял всех жуков, чуть не убил меня и опять убежал. Побродив немного по лабиринту, я снова нашла выход. На сей раз я оказалась на планете обезьян.

— Как в том фильме? — удивился Аникеев.

— Да. Я не читала роман, по которому были сняты фильмы про обезьянью планету, но на Харбе происходило всё именно так, как было в фильмах.

— Харба — название планеты?

— Да. Только рабами обезьян были не только земляне, но и пришельцы с других планет. Одни из них были похожи на людей, другие — нет. Обезьяны в доспехах взяли меня в плен сразу, как только я вышла из лабиринта. Они накинули на меня сеть, вкололи мне какой-то транквилизатор, а очнулась я уже в цепях. Оля из Минска рассказала мне, что, пока я была в отключке, меня продали какому-то бабуину по имени Хар Мутар. Ещё Оля рассказала мне, что нужно делать, а что — нет. Она много плакала и тосковала по своему Яну.

— А чем занимался её Ян? — спросил Иван.

— Он работал инженером на каком-то заводе в Минске. Тебе это важно?

— Да. Похоже, мы с Олей и с Яником вошли в лабиринт одновременно. Я был свидетелем того, как Ян умер.

— Ой, — Олеся приложила ладонь к губам.

— Поверь мне, он был славным малым. Только занудным. А что произошло с его подругой Олей?

— Не знаю. Она постоянно плакала, плохо работала. Хар Мутар её продал за бесценок какому-то потомку горилл. Что с ней произошло потом — одному Богу известно.

— Я даже боюсь спрашивать, что ты делала, когда была рабыней. А ты долго была в рабстве?

— Нет, — Олеся покачала головой, глядя на голубой огонь горелки под вертелом. — Мне было противно работать на этих мартышек, поэтому я сразу решила, что лучше смерть, чем это рабство. А ещё лучше — сбежать оттуда. Любой ценой. Я пять раз сбегала, но меня всегда ловили. Я убила трех больших горилл...

— Да ты бойкая девчонка, — Аникеев присвистнул.

— Они это тоже поняли. Поэтому не убили меня, как они это делали с ненужными рабами, а сделали из меня гладиатора.

— Вот это да! — глаза Ивана округлились. — Ты — гладиатор? А с виду по тебе и не скажешь.

— Спасибо за комплимент, — Олеся улыбнулась печальной улыбкой. — Я дралась в амфитеатрах с представителями инопланетных цивилизаций, такими же рабами, как и я. Именно тогда я поняла, что человек — венец творения. У нас нет ничего лишнего: нет у нас хвостов, шерсти, больших ушей, рогов, за которые можно схватиться. Волосы можно убрать под шлем. Наше тело, если его как следует натренировать, становится идеальным оружием. Я билась в четырех больших городах: в Херче, Марке, Речхе и Мишне. Мне очень не хотелось умирать. Я всегда понимала, что рождена для того, чтобы выйти замуж, нарожать детей. Подыхать на планете обезьян мне абсолютно не хотелось. Поэтому я дралась из последних сил. Слава Богу, что в своё время занималась единоборствами! — Олеся залпом опорожнила свой стакан. — Налей мне ещё, Ваня! Хорошее вино. Не знаю, как ты, а я уже чуть-чуть пьяненькая.

— Расслабься, пользуясь случаем, — Аникеев наполнил стакан и протянул его Олесе. — Слишком много на нас в последнее время свалилось. Я думаю, что это вино — маленькая награда нам за всё пережитое. Но самая большая награда для меня — встреча с тобой.

— Ты действительно так думаешь? — Олеся придвинулась к нему. Глаза её заблестели.

— Да. Расскажи, что дальше было. Мне интересно.

— Дальше? Меня повезли на бой в город Ямбу. Везли меня в большой клетке, накрытой плотной тканью. Я тогда ощутила себя этаким попугайчиком, клетку с которым накрыли, чтобы он не шумел. Только, в отличие то попугая, на мне ещё были наручники. Но это для меня не было проблемой. Меня в очередной раз выручила заколка. Достав её из волос, я быстро избавилась от оков и стала думать, как же мне убежать от обезьян. Внезапно телега, на которой стояла клетка, остановилась. Обезьяны стали тревожно кричать. По их перепуганным визгам я поняла, что происходит что-то странное. Обычно их трудно чем-то испугать. Слегка отогнув ткань, я увидела, что мы находимся в какой-то деревне, улицы которой заполнены обезьяньими трупами. Гориллы, конвоирующие меня, схватились за оружие, разбились на две небольшие группы и разбрелись по деревне. Охранять меня остался один толстый орангутанг. Горилл не было долго. Орангутанг заметно нервничал. Он постоянно потягивал темную жидкость из маленькой бутылочки и нервно курил длинную сигарету. То в одном, то в другом конце деревни слышались обезьяньи крики. А горилл всё не было. И тут из темноты вышел Димон. Я его сразу узнала, хотя выглядел он постаревшим и одет был в одежды, которые на Харбе носили только знатные обезьяны. Но одежда, которая хорошо бы сидела на обезьянах, на нем смотрелась нелепо, мешковато. Димон был весь в крови. В одной его руке был большой нож. Кстати, вот он... — Олеся указала на лежащий в луже крови нож с длинным искривленным лезвием. — А в другой руке он держал отрезанную голову гориллы. Орангутанг, увидев маньяка, опешил. Сигарета выпала из его рта. Мохнатая лапа, сжимающая бутылку, затряслась. Когда Димон протянул орангутангу голову, с которой ещё капала кровь, тот упал в обморок. Отрезав ему голову, Димон открыл клетку и зашел внутрь. Я тогда ухватилась руками и ногами за верхние прутья, прижалась к ним всем телом, поэтому в полумраке он меня сначала не заметил. Походив по клетке, он вдруг задрал голову и посмотрел на меня. В тот самый момент я и прыгнула на него. Сидя на нем сверху, я била его так сильно, как никогда ещё никого не била. Когда он перестал двигаться и кричать, я подумала, что убила его. Выйдя из клетки, я нашла в вещах орангутанга большую пачку сигарет, закурила. Когда я выкурила треть сигареты, за спиной послышался шум. Обернувшись, я увидела, как маньяк, прихрамывая, бежит через поле к лесу. Бросив сигарету, я побежала за ним. Впереди, у кромки леса, вдруг замаячил вход в лабиринт. В тот момент мне показалось, что не зря этот гад оказался именно в то время, в том месте. Эта сволочь откуда-то знала, что там должен был открыться вход в лабиринт. Даже хромая, он бежал быстро. Видать, боязнь умереть была для него страшнее любой боли. Я бежала быстро, как могла, но догнать его у меня не получилось. Димон заскочил в лабиринт и затерялся где-то в коридорах. Я долго его искала, но найти так и не смогла. Побродив по коридорам, я в какой-то момент вышла из лабиринта и оказалась на планете со странным названием Кех. Люди там очень похожи на нас, на славян...

— А ты точно славянка? — Иван улыбнулся, прижав Олесю к себе. Когда он ощутил теплоту её упругого тела, его вдруг захлестнула жгучая волна желания.

— Конечно. Я же белоруска, — Олеся улыбнулась ему ответной, многообещающей улыбкой.

— А не врешь?

— У меня родственники живут в Минске, в Могилеве.

— Потрясающе, — шепнул Иван, поцеловав Олесю в ухо.

Она повела плечами, захихикала.

— Скажешь тоже...

Они помолчали, глядя на огонь.

— И что там было на этом Хере?

— На Кехе?

— Да.

— Ну, — Олеся сделала глоток. — Люди там очень хорошие и добрые. Они не говорят, так как могут читать мысли друг друга. У них нет войн. Вся их техника работает от энергии солнца, земли, и воды. Выйдя из лабиринта, я оказалась в городе Сладобе. Сладобом правил молодой правитель Мислар. Весть о моем появлении в городе разнеслась быстро. Жители города приняли меня радушно. Оказывается, они очень уважительно относятся к землянам, особенно — к россиянам. И я была не первой россиянкой, оказавшейся у них в гостях. В тот же вечер был пир во дворце Мислара. Я прожила там, как в раю, около месяца. И знаешь, что?

— Что?

— Мне стало там тоскливо. Оказывается, ничего не делать, когда у тебя всё есть, очень скучно. Чтобы хоть немного держать себя в форме, я тренировалась. Жители Сладоба смотрели на меня, как на ненормальную. Глаза у них при этом были размером с блюдца. Мислар хотел сделать меня своей женой. Он даже мне подарок сделал, — Олеся показала Аникееву массивное кольцо на пальце, усыпанное бриллиантами и толстую золотую цепочку на шее, на которой висел большой голубой камень в золотой оправе. — Я понимала, что должна ему отказать. Я ведь не хотела оставаться в Сладобе, но не знала, как это сделать. В день, когда я должна была сказать Мислару "нет" или "да", по городу пролетел слух, что на окраине кто-то убивает горожан. Все, кроме меня, всполошились. А я-то сразу поняла, кто к нам пожаловал. Судя по описаниям очевидцев, это был Димон. Мислар отправил на борьбу с маньяком отряд своих лучших воинов, но никто из них назад не вернулся. Димон убил их всех. Откопав в кладовых Мислара нож, короткий меч и арбалет, я под покровом ночи ушла из дворца. Уловив мысли Димона, я знала, где и когда он выйдет на охоту. Врядли у кого-нибудь из жителей славного города Сладоба могли возникнуть в голове такие мысли, как: "Надо всех их замочить, выпустить им кишки, отрезать всем яйца, выпить свежей тёплой крови". Такие мысли могли быть только у Димона.

— Да, — согласился Иван.

— Я шла по улицам Сладоба, укутавшись в черную накидку, пряча под ней оружие. Я тогда не понимала, как люди могут гулять по ночному городу без оружия, зная, что где-то рядом орудует маньяк? Почему они не прячутся в домах, не закупают оружие? Прочитав обрывки их мыслей, я поняла, что убийства своих сограждан они списывают на нелепую случайность, какую-то ошибку. Эти несчастные думали, что смерть горожан — болезнь, избавиться от которой можно, сходив к лекарю. Ты представляешь себе такое?

— До входа в лабиринт я бы тебе не поверил, но сейчас я могу себе это представить, — ответил ей Иван, сделав глоток вина. — А вино ещё есть?

— Да, там, в кладовке...

Вернувшись из кладовой с очередной бутылкой и со шкурой какого-то неведомого зверя с желтым мехом, Иван расстелил шкуру на полу, пригласив сесть на неё Олесю, разлил вино по стаканчикам.

— Продолжай, — Иван протянул Олесе стакан, наполненный вином до краев.

— Спасибо, — Олеся сделала глоток и продолжила свой рассказ. — До окраин города я доехала на повозке, груженной овощами и фруктами, которых нет и не может быть на Земле. Тележка ехала бесшумно и очень быстро. Доехав до окраины, я пошла пешком, пытаясь в многоголосии мыслей и образов найти ту самую мысль, которая выведет меня на маньяка. Долго ждать не пришлось. Среди мыслей о любви, мыслей о счастье быстро мелькнула мыслишка: "Эту сучку можно убить". Я пошла на этот мысленный сигнал. Чем дальше я шла, тем отчетливее читала грязные мысли Димона: "Сейчас я подойду к ней, полосну ножом по глотке, выпущу ей кишки. Потом я отрежу писюн её дружку и заставлю его сожрать эту штуку. А потом я вырежу ему сердце и съем его". Выйдя за пределы города, я увидела дом, окруженный оградой из вьющихся растений, цветы которых были очень похожи на розы. В доме горел свет, а во дворе между клумбами лежали трупы. Все дорожки были залиты кровью. И тут я уловила мысль Димона: "Сейчас я засуну ей этот нож... На! На! Получай". Забежав в дом, я по следам крови и по растерзанным телам взрослых и детей быстро нашла комнату, в которой происходило убийство. Когда я вошла в ту комнату, то увидела на полу тело девушки в большой луже крови и Димона, втыкающего нож в живот юноши. Изо рта юноши торчал окровавленный кусок мяса, штанов на нем не было, а в промежности зияла большая кровавая рана. Этот сукин сын, Димон, действительно на сто процентов реализовал свой план. В тот момент он был одет, как солдат времен Великой Отечественной войны. Он был в пилотке, в гимнастерке, в сапогах. Увидев меня, он отскочил от бездыханного тела, сделал шаг навстречу мне. Распахнув накидку, я нацелила на него арбалает, попыталась выстрелить. Но из-за того, что арбалетом долго никто не пользовался, он не выстрелил. Тогда я достала из-за пояса меч, нож и кинулась на Димона. Не знаю почему, но он не растерялся. Он сначала отражал мои удары своим длинным ножом. Когда же я выбила из его руки нож, поранив его при этом, он схватил столик, стоящий посередине комнаты, и закрылся им, как щитом. "Отстань от меня, тупая сука!", — кричал он. Я же рубила этот столик мечом, пытаясь достать Димона. Щепки от стола летели в разные стороны. Когда я разрубила стол пополам и уже хотела воткнуть меч в сердце маньяка, в комнату вбежали солдаты Мислара. Они окружили меня, пытаясь задержать. Я была в шоке. Я не понимала, почему они решили задержать меня, а не Димона. Ведь убийца — он.

— Всё логично, — Аникеев своим кинжалом отрезал кусок курицы, положил его в металлическую тарелку Олеси, еще один кусок положил себе. — Если они читают мысли, тогда понятно, почему они выбрали тебя. Ведь в тот момент Димон защищался и был испуган. А ты искренне хотела убить его. Вот они и решили, что раз ты хочешь его убить, то нужно брать именно тебя.

— Точно! — Олеся кивнула. — Ваня, ты просто гений.

— Спасибо, — Аникеев хохотнул. — Я всегда это знал. Жаль, что до моих работодателей это не доходило. Иначе я бы такую карьеру в Челябинвестбанке сделал!

— Не переживай по этому поводу! — Олеся похлопала Ивана по плечу. — Еще сделаешь!

— Может быть... Если выберусь отсюда.

Олеся засмеялась.

— Ваня, ты такой смешной!

— Как клоун?

— Лучше, — Олеся поцеловала его в губы.

Он обнял её, уложил спиной на шкуру, начал срывать с неё одежду, покрывая её тело страстными поцелуями. Она не сопротивлялась. Блаженно постанывая, Олеся гладила его голову, плечи. Когда он вошел в неё, Олеся закричала. Где-то наверху послышался рёв какого-то большого животного. Аникееву было в тот момент плевать на животное и на его рёв. Ведь ему было хорошо, как в раю. Он был на подлете к небесам . Судя по лицу Олеси, ей было даже лучше. Её сладострастные крики отражались от стен бункера, заставляя Ивана быстро двигаться вперед-назад, с каждой секундой наращивая темп.