Палаццо Сольяно. З.К. Модиньяни

— Вот пример, который подает нам новый правящий класс: они плюют на наши ценности, на все самое святое. Если бы в Италии не было фашизма, дорогой покойничек никогда бы меня не оставил.

Княгиня Эуджения, знающая положение женщин Ланцетта как никто другой, сказала Антонии:

— Девочка моя, тебе снова нужно выйти замуж. И я даже знаю за кого.

— Кого? — с любопытством спросила Антония.

— Его зовут так же, как и тебя — Антонио. Антонио Пископо, морской офицер. Сорок лет, холостяк, приличный доход и хорооший характер. Вот качества, которые по-настоящему важны.

— А какие же качества считаются неважными?

— У него немного пахнет изо рта, но кто будет обращать на это внимание? Он почти всегда в море, а когда он будет возвращаться, заставь его жевать шалфей, лимонные корки и анисовые пастилки, — отрезала принцесса.

— Если ему сорок и он до сих пор не нашел женщину, желающую выйти за него, значит, от него должно вонять.

— Нет, можешь мне поверить. Пахнет совсем немножко. Он не женат совсем не поэтому... ну, ты понимаешь.

— Нет.

— Антония, да он никогда не трахался! Если он не женится, то не сделает карьеру в Морском полку Ее Величества. Не забывай, что наш глава правительства кичится своей мужественностью, будто медалью, и призывает к этому всех мужчин. В первый раз ты вышла замуж по любви, во второй — выйдешь замуж по любви к детям. Это честная сделка, поверь мне.

Так у Маргариты появился отчим. Хороший человек, почти всегда в море, а когда он был дома, то старался стать незаметным.

2

В этом году произошли три важных события. Вдова Ланцетта стала синьорой Пископо. Вместе с супругом, которому дали чин капитана фрегата, и тремя дочерьми, Антония пережила новый переезд и переселилась со всем семейством в новую квартиру. У нее снова появилась горничная для домашней работы, и кофе, большая слабость Антонии, снова стал наполнять своим ароматом дом. Второе событие — Италия стала воевать вместе с нацистской Германией. Содружество, в которое решил вступить Муссолини, почти привело к гибели страну. Третье событие оказалось самым волнующим. Розина, старшая сестра Маргариты, вышла замуж за богатого бразильца, которого встретила на одном из приемов в доме княгини Бельмонте.

Даже спустя много лет,Маргарита помнила, будто вчерашний день, пышное празднество во дворце, помнила и долгие приготовления. Вечерние платья были обязательным условием, но целых четыре платья, для себя и для дочерей — непосильная ноша, которую синьора Пископо не решилась взвалить на плечи супруга. В шкафу Антония отыскала старые бархатные занавески цвета выдержанного вина, и решила сшить из них вечерние платья, а старшая дочь помогла раскроить и отделать наряды. отделкой.

Когда женская часть семейства Пископо появилась в бальной зале князей Бельмонте, хозяйка поплыла им навстречу с распростертыми объятиями, и прошептала своей крестнице: "Вы прекрасны, все четверо. А ваши платья! Расскажешь потом, где это ты нашла такую чудную портниху".

Антония покраснела и пробормотала:

— Дорогая крестная, нужда помогает гениям.

— Девочки, отправляйтесь — ка вон к той группе, к молодежи. Антония и Розина, идемте со мной, хочу вас представить кое-кому.

Среди различных гостей, приехавших издалека, был и синьор Руиз Коста Валенте, бразильский коммерсант, поставщик кофе, игнорирующий хорошие манеры неаполитанского сообщества, но тем не менее, всегда знающий, чего же ему хочется от жизни. В конце приема бразилец сделал Розине предложение:

— Выйдешь за меня?

Девушка застыла в изумлении, и собравшись с мыслями, ответила:

— Синьор, я совсем не знаю Вас.

— Узнаешь, когда мы поженимся, — ответил темпераментный бразилец. За разговором он незаметно вывел девушку на террассу, прижал к себе, поцеловал и расхохотался.

— Ты совсем не умеешь целоваться. В моей стране девушки более шустрые, так что мне придется научить тебя. Учеба окажется приятной и пусть не совсем легкой, за хрупкостью фарфоровой куколки я чувствую огонь.

Девушка вырвалась из его объятий, и в слезах побежала искать мать. Антония вела неспешный светский разговор с дамами в гостиной. Увидев дочь, она попрощалась с синьорами, и воскликнула:

— Что с тобой случилось?

— Случилось то, что я хочу жениться на Вашей дочери, — бразилец следовал за девушкой и сейчас стоял за ее спиной.

— У нас не принято так себя вести, — ответила Антония, желая защитить дочь.

— Простите меня, синьора. Я прямой человек, и не знаю традиций старого континента, — извинился Руиз Коста Валенте, который, однако, не выглядел сконфуженным.

— У нас хорошим тоном считается попросить руки девушки у родителей — моей дочери недавно исполнилось восемнадцать, и она еще несовершеннолетняя.

Бразилец отвесил глубокий поклон, положил руку на сердце и продолжил, сверкнув обаятельнейшей улыбкой:

— Синьора, я прошу у Вас чести жениться на синьорине Розине.

— Я удовлетворю Вашу просьбу только в том случае, если согласна сама синьорина Розина.

Естественно, княгиня Бельмонте уже обо всем знала, и загадочно улыбалась, когда увидела парочку на террасе. Она дала Валенте отличные рекомендации:

— Ну, не будем говорить о его образовании. Он наполовину индиец, наполовину португалец, и в его краю все еще водятся дикари. Что до всего остального, у него много солнечных земель и он судовладелец.

— Он положил глаз на мою Розину, — сказала Антония.

— Хвала небесам! Она удобно устроится на денежной горе. Бразилец приехал в Италию исключительно по делам, — рассказала крестная.

А сейчас, когда четверо женщин возвращались домой, Антония спросила у дочери:

— Ну что, тебе нравится этот тип?

— Нет, — покраснела Розина, опустив глаза.

— Я твоя мать и хочу услышать правду. Так он тебе нравится?

— Да, — девушка опустила взгляд и начала плакать.

— Да уж, он тебе страшно нравится, — прошептала женщина, ласково поглаживая дочку по плечам. Затем она обратилась к двум другим дочерям и заявила: "Девочки, Розина устроилась, и как мне кажется, замечательно. Жаль, что ваш отец не сможет разделить с нами радость".

Через месяц, старшая из сестер Ланцетта села в Неаполе на пароход, отправляющийся в Рио-де-Жанейро. Княгиня Эуджения, принявшая непосредственное участие в расходах на свадьбу, прошедшую без излишней пышности, но с изящной элегантностью, сказала Антонии, как только ее увидела: "Одна уехала. Теперь нужно позаботиться об остальных".

— Еще есть время, крестная.

— Насчет твоей второй дочери я не питаю особых надежд. Она какая-то пресная, бедняжка. Ты уверена, что она дочь своего отца?

— Принцесса, да о чем вы? — возмутилась женщина.

— Ну, твоя первая и третья дочери удивительны, средняя же, прости меня за эти слова, совершенно ничего из себя не представляет. Нужно посмотреть среди учеников ее отца — они все стали профессорами, и наверняка среди них можно отыскать мужчинку без претензий, пусть даже зануду, ну какая разница.

Откровенность княгини оказалась довольно обидной, но как бы ни страдала гордость Антонии, женщина вынуждена была признать, что Матильда, ее вторая кровиночка, и правда ничего из себя не представляет.

— А рыжая Маргарита... за нее я волнуюсь больше всего. Она хитра и неугомонна как хорек, и совершенно не соблюдает этикета. Она выросла без отцовского надзора и думает, что ей все позволено. Она вот-вот вспыхнет и взорвется, осталось только поджечь фитиль,

— Да что Вы говорите, крестная? Она же еще совсем ребенок!

— Правду говорят, что матери слепы по отношению к собственным детям. Этому ребенку, как ты говоришь, уже 16 лет, ее формы так и выпирают из тесных платьев, которые ты тщетно пытаешься удлинить и расширить. Она ни перед кем не опускает глаз, особенно перед мужчинами, а встреться ей какой красавец, начинает стрелять глазами хуже кошки. Найди ей мужа, и побыстрее, моя дорогая.

— Лето мы проведем в Торре, у Сольяно. У Клотильды двое парней, всего на несколько лет старше Маргариты, кто знает...

Антония подумала о восенадцатилетнем Ренцино, неспокойном, как штормовое море, и решила, что не представляет себе лучшей партии для дочери.

Через два дня, с балкона палаццо Венеция, в Риме, Муссолини объявил, что Италия вступает в войну. Капитан Антонио Пископо, бывший дома в 30-дневном увольнении, подлежал призыву. Антония с девочками уехали в Торре.

3

— Этим летом мы будем купаться в Марина ди Кьяйя. К счастью, они пока не в том возрасте, чтобы идти в армию. Этот говорит, что нас ожидает молниеносная война, и хоть раньше мы никогда ему не верили, на сей раз хотим поверить всеми фибрами души, — заявила Клотильде Сольяно, принимая Антонию в Торре.

— А разве мы не поедем на Капри? — разочарованно спросила Маргарита.

— Маргарита! Веди себя прилично!

— Она всего лишь непосредственна. И мои парни протестовали, но их отец решил так. Сказал, что когда страна воюет, грешно развлекаться, даже если на сегодняшний день ничего не изменилось. Они были в саду палаццо Сольяно, пока Клотильде вязала свитер, Антония умело облагораживала крохотными кусочками коралла вечернее платье подруги. Молодежь отправилась на экскурсию в Помпеи вместе с учителем истории.

— Ты слышала радио? Франция и Италия подписали перемирие.

— Ты думаешь, война закончилась? — скептически заметила Клотильде.

— Кстати, окольными путями мне пришло письмо от Пископо. Он уверен, что итальянцы скоро займут Сомали. А с британцами мы еще воюем.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, я не могу больше выносить эти разговоры. Я бы хотела дать тебе книгу, поразившую меня. Это Буццати.

— Татарская пустыня? Я прочитала, и у меня осталось ощущение бесконечной грусти. Предпочитаю Вудхауса с истинно английским юмором — он всегда поднимает мне настроение. Посмотри, как тебе такая вышивка?

— Чудесно! Ты умница и у тебя хорошие глаза, к счастью. Давай отдохнем немного и закажем нам граниту (*освежающий фруктовый напиток).

Возвращаясь, женщины услышали веселые голоса молодежи.

— Вот и кончилось наше спокойствие, — буркнула Клотильде.

— Мамочка, мы голодны, — закричал Ренцино.

— По-моему, учебный год заканчивается слишком рано — им надо бы учиться до октября, как раз до начала следующего года, — прошептала Клотильде Антонии.

В сад ворвались ребята, разгоряченные и счастливые.

— Заказать граниту и вам тоже? — спросила синьора Сольяно.

— Уж лучше мороженое, — ответил Саверио.

Молодые люди уселись в тени, а девушки отправились в кухню помогать горничным готовить мороженое.

— Вы повеселились? — спросила Антония у дочерей.

— Очень, мамочка, — ответила Маргарита и продолжила. — Проф Джавароне нам объяснял столько всего интересного о жизни наших предков много тысяч лет назад. Ты знала, мамочка, что римлянки мылись в лифчике и трусах — да еще и из плотной шерсти?

— У этих бесстыжих совсем не было совести, — вмешалась сестра.

— Какая ты нудная! — разозлилась Маргарита.

— Уж не такая дурочка как ты! — ответила та.

— Нам нужно будет поговорить с тобой вечером, — прошептала Антония младшей дочери.

— Мама! Ты опять за мной следишь и веришь этой зануде! — запротестовала девушка, имея в виду сестру. Женщины вернулись в сад, неся коробку с печеньем, а горничная расставляла на столе вазочки с мороженым. Маргарита уселась между Винченцо Скапече и Саверио Сольяно, "моими рыцарями", как их называла сама девушка. Она была в их компании самой юной, самой обольстительной и самой красивой — с нежной кожей, рыжей косой, тонкими чертами лица и хитрыми глазами. За ней ухаживали многие, но Маргарита уже сделала свой выбор, хотя Ренцино и пытался безуспешно разбить сплоченное трио.

— У меня два билета в летний кинотеатр, сегодня вечером показывают фильм с Освальдо Валенти и Луизой Ферида. Кто со мной? — спрашивал Ренцино, надеясь, что ему ответит Маргарита. Девушка же молчала, и вместо нее подала голос сестра:

— Мама не разрешает нам выходить вечером. И после ужина мы будем заниматься.

— И нам надо заниматься, — подали голос рыцари Маргариты, довольные, что принцесса предпочла их общество.

— Значит, придется идти с мамой. Ей нравятся сопливые истории, — подытожил Ренцино.

— Увидимся завтра, у моря, — Маргарита поднялась из-за стола, и, ни с кем не попрощавшись, отправилась домой.

Вечером, когда девушки были в своих комнатах, Антония отправилась к младшей дочери.

— Милая, мне всегда казалось, что ты старше, чем хочешь казаться. Матильде считает тебя легкомысленной. Почему?

— Ты меня спрашиваешь. Поинтересуйся лучше у синьорины заучки, — зло ответила девушка.

— Я хочу узнать от тебя, — стала настаивать Антония.

— Ну я же ничего не сделала!

— А мне так не кажется, ты все лето кокетничаешь с Винченцо и Саверио, с обоими! — вмешалась средняя сестра.

— Ты просто завидуешь, потому что пускаешь слюни на Винченцо, а он и замечать тебя не хочет! — отбила выпад Маргарита.

Антония подумала, что ее крестная была права. Ей как можно скорее нужно найти мужа для Матильде и не упустить Маргариту.

— Ну-ка перестаньте ругаться! Сегодня написала Розина, я прочитаю вам ее письмо. Оно и вас касается. Слушайте.

"Дорогая мамочка и сестрички, так прекрасно быть супругой моего Руиза. Вы даже представить себе не можете, насколько он ласков со мной, и не только он, но и вся его семья внимательна и заботлива. Кстати, сейчас я ношу брюки. Я очень странно себя чувствую, но мне кажется, что в брюках я нравлюсь супругу еще больше. Я учусь ездить верхом, изучаю португальский — довольно тяжелый язык. Руиз говорит, что Муссолини сделал ошибку, ввязавшись в войну. Я вспоминаю несчастного команданте Пископо, который всегда считал, что мы вообще не должны были сражаться. Я очень скучаю по всем троим, но особенно по тебе, дорогая мамочка. Если война закончится быстро, следующей весной мы с мужем приедем в Неаполь. Я уже даже запланировала нашу поездку по Бразилии, я хочу, чтобы вы увидели, как прекрасна эта страна."

— И постскриптум, — добавила Антония, — Розина сообщает, что шлет нам кучу подарков. А мне перепал целый мешок кофе!

Подарки пришли в Неаполь через пять лет, когда город, как и вся страна, превратился всего лишь в груду развалин.

Команданте Пископо, достойный супруг и вечно отсутствующий отец потерпел крушение и погиб вместе с командой у берегов Греции. Антонии, как вдове героя войны, назначили приличную пенсию. Саверио Сольяно и Винченцо Скапече записались в полк, но так как учащихся пока не призывали, свое оружие они использовали только один раз, стреляя во славу приехавших в город американцев.

4.

Война не пощадила и дворец, в котором жили Антония с дочерьми. Однако женщины не остались без жилья — Клотильде их приютила на Капри, на вилле Сольяно. Там Матильде познакомилась с инженером-кораблестроителем, который участвуя в военной компании в России, подхватил туберкулез, и сейчас поправлял здоровье у моря.

Старого князя Бельмонте позвали свидетелем на свадьбу. А принцесса метко откомментировала: "Рыбак рыбака видит издалека, я никогда еще не встречала такую тоскливую пару, и даже не могу себе представить, какие у них получатся дети".