Проснуться собой. Книга первая - Утро.

Но надо же, жаба с душой гриффиндорца. Такого ещё не было.

* * *

Где-то в коридорах школы Хогвартс...

— Лови его!

— Я-то ловлю, ты его сам на меня загоняй.

— КВА!

— Сам такой! — Возмутились на два голоса охотники на жаба.

— Стой! Куда... Нет, только не в подземелья!!! Ты же гриффиндорец!

Но Тревору было плевать на призывы рыжих охотников — он целенаправленно спускался вниз. Фред и Джордж обречённо переглянулись, и, не сговариваясь, решили оставить на сегодня его в покое.

Тревор же продолжал прыгать по коридору, примерно в середине которого находились комнаты декана Слизерина и его же личная лаборатория. А спящий профессор Снейп, в расстроенных чувствах вернувшийся от директора и уже успевший найти успокоение с помощью огневиски, ещё не знал, что он зря оставил приоткрытой дверь в свои комнаты...

* * *

Одна из спален первокурсников факультета Гриффиндор...

Полночь давно миновала. За стенами школы чародейства и волшебства Хогвартс стояла тихая шотландская ночь, погода хмурилась, а потому даже свет снаружи не должен был мешать спокойному сну шестерых мальчиков, недавно распределённых на Гриффиндор. Однако один из них так и не смог заснуть — он лежал в кровати, безразлично смотря невидящим взором своих покрасневших от слёз глаз в потолок. Звали же его, как вы уже догадались, Драко Малфой.

Главной причиной его бессонницы, несомненно, было присутствие в этой самой спальне. Отстранённо и почти без злости Драко размышлял, как он убьёт Поттера — медленно, растягивая удовольствие и наслаждаясь его мучениями. Следующей причиной было то, от чего он сейчас поморщился, когда его шестое по счёту Силенцио на Уизли приказало жить долго и счастливо, и слетело к Мерлину и присным его.

По комнате разнёсся богатырский храп. Да так, что ткань занавесок заметно колыхалась. На особо громкой руладе послышался свист чего-то летящего, финишировавшего со смачным шлепком на чьей-то морде. Нагло храпящей рыжей морде, которая и после этого не соизволила проснуться.

Свернувшись на кровати, Драко, незаметно для себя, мелко задрожал, пытаясь заплакать, но слёз уже не было. Он не знал, как ему теперь быть дальше. После распределения он смог поймать момент и вызвать домовика, которому и передал своё письмо с описанием случившейся катастрофы. После чего, всё, на что он мог надеяться, так это на способность отца договориться о его переводе на Слизерин. И надежда на подобное чудо таяла всё сильнее под продолжающимися звуковыми ударами со стороны Уизли.

Мерлин, и вот так он должен будет провести все семь лет?! Да лучше сразу с башни кинуться, чем терпеть подобную пытку. Очередное Силенцио улетело в сторону возмутителя тишины.

В итоге, незаметно для него, усталость всё же взяла своё, и мальчик заснул.

Утро для Драко наступило внезапно, и объявил его приход всё тот же Уизли, громко тому заорав почти на ухо о своём отношении к мнению Шляпы.

— А что это тут эта змея забыла?!

— Рон, ты что, забыл, что его распределили на Гриффиндор? — это решил вмешаться Симус Финниган.

— А я не верю, что он достоин с нами учиться — Шляпа ошиблась. Так что пусть проваливает к своим змейкам.

— Уизли, ты что-то имеешь против меня? — соизволил открыть глаза Драко. — Я, конечно, польщён, что ты решил разбудить меня лично, но, право, не стоило так себя утруждать — силы тебе ещё для учёбы понадобятся.

— Малфой, ты...

Но Рону было не суждено в этот раз озвучить своё отношение к блондину, так как дверь в комнату открыл ещё один рыжий подросток, являющийся старостой Гриффиндора, что было понятно по приколотому к мантии значку.

— Драко Малфой, к директору! — Передал он слова декана. — Приводи себя в порядок, и я провожу тебя.

— Вот, есть в жизни правда! — Довольно надулся Рон. — Вали отсюда, слизень!

Счастье и надежда, которые озарили лицо Драко, услышавшего эти слова, заставили Рона перекоситься. К его же сожалению, гримаса была замечена старостой, по несчастливому для шестого Уизли совпадению являющемуся его старшим братом Перси Уизли. Так что Драко имел возможность привести себя в порядок, довольно слушая монотонную лекцию о приличном поведении, которой пытали Рона.

— Я готов, — объявил он.

— Тогда пошли.

Следуя за очередным Уизли, Драко в мыслях перебирал причины вызова к директору. Нет, верить в отца он не переставал, но предательское неверие, нет-нет да проскакивало, заставляя сердце испуганно сжиматься и сбиваться с ритма.

Так, плутая по коридорам замка, не встретив никого из учеников, они и подошли к статуе гаргульи.

— Драже Берти Бобс, — сказал староста.

— Чего?.. — повернулся было к нему Малфой, но скрип, раздавшийся со стороны статуи, прервал его вопрос.

— Пароль это, Малфой, — ответил Перси. — И да, я в курсе, но у директора все пароли такие. Иди уже. Я тебя подожду тут, чтобы отвести обратно.

— Спасибо, Уизли, — с задержкой, и явно не соображая, что именно, ответил ему Драко. После чего осторожно направился к открывшейся винтовой лестнице, которая стала видна после поворота гаргульи.

Стоило ему ступить на неё, как ступеньки задвигались, поднимая школьника на следующий этаж, где Драко увидел небольшой коридор, оканчивающийся дверью. Подойдя к ней, он постучал, и зашёл в открывшуюся самостоятельно дверь.

* * *

Кабинет директора школы Хогвартс, немногим ранее...

В комнате было тихо, хотя глядя на напряжённые лица двух магов, внимательно смотрящих друг на друга, ощущалось, что это затишье перед бурей. Альбус Дамблдор сидел за своим столом, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на животе, и привычно демонстрировал своему собеседнику улыбку, должную показать для всех его добродушие и миролюбивый настрой. Однако в по-доброму прищуренных глазах этого самого добра не наблюдалось ни грамма — его оппонент был слишком серьёзным противником, чтобы относиться к нему с пренебрежением.

Лорд Люциус Абраксас Малфой, сидевший напротив директора, был не столь расслаблен, что и демонстрировал своей прямой спиной и руками, вертикально держащими трость перед ним. Впрочем, это всё, что позволяло понять настрой лорда — холодная маска, которой было его лицо, спокойное дыхание и зеркальная вежливая улыбка не давали рассмотреть той бури, что ревела глубоко внутри него.

— Чаю, мистер Малфой? — гостеприимно предложил директор, отдавая дань вежливости. Заодно, конечно, желая получить время на оценку состояния собеседника, чтобы выбрать лучшую стратегию предстоящих переговоров.

— Не откажусь, Альбус, — думая примерно о том же, в тон ему ответил Малфой.

Директор пролеветировал чайный сервиз на две персоны с полки, не пользуясь при этом палочкой. Воду, правда, он уже наливал с её помощью, но не произнося слов заклинания. Далее он заварил чай, демонстративно засыпав заварку так, чтобы собеседнику были видны все этапы.

Пока чай заваривался, собеседники продолжали молча присматриваться к друг другу.

— Вам с сахаром, Люциус?

— Благодарю, но нет. С утра сладкое вредно.

— Ну а я, с вашего позволения, себя побалую, — проговорил он, засыпая себе несколько ложек в чашку.

Разлив горячий чай, директор слегка пододвинул вторую чашку собеседнику.

— Прошу.

Однако лорд так и не переменил своего положения — только блюдце вместе чашкой взмыло в воздух и перелетело на столик рядом с его креслом.

— Насыщенный аромат, Альбус. У вас хороший вкус, — заметил Малфой, демонстративно пригубив напиток, как будто беспалочковая магия также и для него являлась обыденностью.

Дамблдор непроизвольно прищурился, что не укрылось от его оппонента. Люциус улыбнулся чуть сильнее, показывая, что удивление директора не осталось незамеченным.

— Так что привело главу Попечительского совета в столь раннее время в Хогвартс? — скрывая досаду, был вынужден начать серьёзный разговор Альбус.

— Вы и так знаете ответ на свой вопрос, Альбус. Распределение моего Наследника.

— А что с ним не так? Шляпа распределила его на Гриффиндор — значит, там ему и суждено быть.

— Его ли, Альбус? Мне доложили, что под шляпой была жаба, а не голова моего сына.

— Люциус, неужели вы способны подумать, что присутствие под шляпой жабы способно повлиять на распределение? Вы считаете жабу настолько умной? Или же так не верите в Драко? — в конце его речи, сквозь добродушие директора прорвалось ехидство.

Люциус на это лишь слегка прищурился, да ладони, что продолжали держать трость, сжались немного сильнее.

— Оставим пока тему способностей Драко, — спокойно попросил он. — Я, как председатель Попечительского Совета, считаю, что прошедшее распределение было проведено с нарушениями, и должно быть проведено повторно.

— Мистер Малфой, вчера вечером на совещании преподавательского состава, данное предложение уже было озвучено деканами Слизерина и Гриффиндора.

Люциус в удивлении приподнял брови.

— Так в чём же дело?

— Дело в Шляпе, мистер Малфой. Дело в Шляпе. Она отказалась проводить повторное распределение учеников.

— Вы же директор, Дамблдор, прикажите ей.

— Я не могу. Она — артефакт Основателей, и не нам вмешиваться в её работу. Это я тоже озвучивал вчера на совете.

— Значит, вы не собираетесь ничего делать с ней?

— Ну почему же, Люциус, есть и другие способы, — Дамблдор многозначительно замолчал.

— И какие же? — не выдержал лорд.

— Допустим, некоторый ученик перестал быть учеником школы. Соответственно, он потерял принадлежность к какому-либо факультету...

— Хорошо, тогда я заберу Драко на домашнее обучение, а потом он вернётся обратно.

— Это не то, — отрицательно покачал головой директор. — Вернётся он опять на свой факультет.

— Тогда что вы имеете в виду?

— Изгнание. Он должен быть выгнан за нарушение устава Хогвартса.

— Ни за что! Это позор на весь Альбион! Я никогда не пойду на это.

— Значит, Драко остаётся в Гриффиндоре, — подытожил директор, протягивая руку к чашке с чаем.

Лорд Малфой уже явно хмурился, продолжая терять контроль над своей маской холодного аристократа.

— Я могу перевести его в Дурмштранг. Там нет проблем с факультетами.

— Конечно, лорд Малфой. Вы в своём праве, — спокойно ответил директор, но потом добавил соли на рану. — И все запомнят, что один из Малфоев оказался на Гриффиндоре.

Люциус только скрипнул зубами на подобную шпильку.

— Изгнать же можно только на бумаге... — как бы между прочим, перед очередным глотком, будто сам себе, сказал Дамблдор.

— Чего вы добиваетесь, Альбус, — резко успокоился аристократ.

— Вы и попечительский совет не будете вмешиваться в дела школы в течении семи лет, — так же чётко высказался директор.

— Год, Альбус. И это не касается моего сына, его вассалов и невесты. Если я услышу, что с ними тут что-либо произошло, то... вы меня поняли? И торг тут неуместен.

— Хорошо, Люциус, — поморщился Дамблдор, понимая, что Малфой упёрся окончательно. — Подпишем договор?

— Альбус, вы меня случайно не с министром попутали? — приподнял в удивлении правую бровь Малфой. — Оставьте для него свои маггловские замашки, а бумажки можете использовать по назначению. Только клятва Магией о том, что никто от вас не узнает, как перешёл Драко, и вы сделаете всё от вас зависящее, чтобы никто об этом не узнал в будущем. Я принесу аналогичную клятву вам.

Директор поморщился на ультимативный тон собеседника, но смолчал, и вышел из-за стола. Взяв свою палочку в руку, он начал проговаривать текст клятвы, после чего взмахнул ей перед собой. Когда окутавшее мага свечение магии опало, начал произносить уже свою клятву лорд Малфой. Проделав аналогичные действия, и получив похожие спецэффекты, маги расселись по своим местам.

— Что же, уже утро, и можно позвать к нам вашего сына, — озвучил план ближайших действий директор. — А пока мы будем его ждать, я оформлю записи в школьной книге.

Лорд Малфой согласно кивнул.

Пока директор писал сообщение одному из старост Гриффиндора в связном пергаменте, а потом колдовал, причём в прямом смысле этого слова, над школьной книгой, где были записаны все учащиеся школы, Люциус Малфой, в ожидании своего сына, размышлял о той свинье, что подложил ему Драко совместно с тем, о ком должна была заботиться его жена.

Теперь ему будет ещё сложнее выполнить задуманное вместе с ней. А если виноват в сложившейся ситуации будет Драко, то придётся провести воспитательную работу, забрав его в ближайший выходной по делам Рода. Он ему на практике покажет, как его отец в детстве воспитывал.

Неуютное молчание двух противников прервала открывшаяся дверь, в проёме которой показался Драко Малфой.

— Отец?.. — удивлённо выдохнул он, и рефлекторно сделал шаг к нему, но быстро опомнился.

— Мой Лорд, — ровно сказал он, приветствуя главу рода кивком головы. — Директор.

— А, мистер Малфой. Прошу, проходи, садись, — вернулся к режиму доброго дедушки Дамблдор. — Чаю, сладости?

— Благодарю, но нет, — вежливо отклонил посягательства директора мальчик. — Могу я поинтересоваться причиной вызова?

— Мальчик мой... — но поймав взгляды обоих мальчиков, директор решил не продолжать свою фразу. — Мистер Малфой, вчера вечером на распределении произошло очень неприятное стечение обстоятельств, из-за которого Шляпа, видимо, приняла неверное решение. Поэтому, обсудив с вашим отцом все обстоятельства, мы решили провести повторное распределение лично для вас.

Драко, только услышав о чём речь, сразу же забыл, что он единственный Наследник, и растянул улыбку до ушей, позволив всем присутствующим любоваться выражением незамутнённого детского счастья.

— Я готов, директор, — заявил самый счастливый обитатель кабинета.

— Что же, не будем тебя задерживать, — ответил на это Дамблдор, доставая при помощи палочки Шляпу с полки. — Примерьте её, мистер Малфой.

Драко враз растерял половину хорошего настроения, опасаясь повторно схлопотать ещё один диагноз, как он понимал для себя предыдущий вердикт артефакта. Поэтому подошёл к Шляпе медленно и осторожно, и также медленно и аккуратно надел себе на голову.

Шляпа с утра кочевряжиться не стала, и вынесла свой вердикт без промедления.

— Слизерин.

Глава 4. Расписание и перемирие

Меня разбудил гул в комнате и громкий хлопок двери. Судя по снизившейся громкости разговоров, кто-то вышел из комнаты. Настроение было такое, что вставать не хотелось ни в коем случае — тепло, мягко и, тем более, спать всё равно хочется. Короче, если одной фразой — и пусть весь мир подождёт! С этой мыслью я и натянул на голову край одеяла, и попробовал пробурить головой подушку.

К моему глубочайшему сожалению, у кого-то из моих соседей было гипертрофированно увеличено чувство ответственности, а потому меня начали расталкивать и посягать на самое святое в этот момент — одеяло, служившее единственной преградой на пути жестокой действительности.