Тавис Давиот, еще немного поразглагольствовав о человеческом свинстве, нехотя выпрямился и подтащил к себе столик, чуть не расплескав покрывшийся корочкой чай. Язычки пламени нервно заплясали на фитилях, грозясь погаснуть от такого обращения. Мужчина сдвинул чашки в сторону. Лениво вытащил из своего портфеля чистый лист бумаги и канцелярские принадлежности. Откупорив бутылочку чернил, обмакнул перо и принялся выводить:
— "Здравствуйте, дорогой господин Фарналл", — преувеличенно бодро проговаривал он сквозь зубы. — "Надеюсь, у вас всё хорошо. Пишу, чтоб довести до вашего сведенья, что носитель, о коем я сообщал вам в предыдущем письме, подался в бега. Вообще, мы с уполномоченным Камроном не считаем, что должны заниматься этим делом, потому что, согласно "Положению о прохождении службы" от какого-то там числа какого-то там года, одни и те же работники не могут выполнять два задания подряд — им положен отдых. Так что убедительно прошу прислать вместо нас кого-нибудь другого, а мы больше палец о палец не ударим. Целую, Тавис Давиот".
Мужчина перечитал написанное и, с сожалением скомкав, бросил на пол. Вынул новый лист, задумался. Раздраженно вздохнул, шлёпнул перо на стол, забрызгав чернилами скатерть, и устало потер лицо ладонями. От резкого движения язычки пламени снова дрогнули и качнулись.
— "Рион не виноват", салум его раздери, — буркнул уполномоченный Давиот. — Об администраторе своем, значит, побеспокоился, а на судьбу всех остальных ему наплевать. А я теперь бегай за ним.
Тавис откинулся на спинку дивана и глубоко вздохнул.
— Итак, что мы имеем, — проговорил он, не то обращаясь к молчаливому напарнику, не то рассуждая вслух. — Айрел Керран воспользовался окиммой, разнес всю комнату и, по всей видимости, испугавшись последствий, сбежал. Более того, принял меры к тому, чтоб его нельзя было выследить. Вопрос: зачем он это сделал? Возможно — подвергся нападению и был вынужден за себя постоять. Исходя из того, что он нам ранее сообщал, на него мог напасть кто-то из ваших, — быстрый взгляд на Барре Камрона.
Тот никак не отреагировал. Уполномоченный Давиот счел его молчание за выражение согласия. Подумал еще немного.
— Не, вообще, понимаю, почему он сбежал. Я бы на его месте тоже, наверное, скрылся. Его окимма слишком мощная, чтоб ему позволили ей владеть. Будь это какая-нибудь жалкая одногодичка, еще, может быть, всё бы и обошлось. А тут, похоже, первая... — снова вопросительно посмотрел на напарника. В этот раз тот кивнул. — Даже как-то жалко парня.
Посидели немного в тишине. Тикали часы. Догорали свечи. За окном уже подергивался розовой дымкой горизонт, Тавис Давиот побарабанил пальцами по краю столика.
— А может дать ему шанс? — негромко сказал он, бесцельно блуждая взглядом по темным углам гостиной. — Крохотный такой.
Вопросительно глянул на напарника. Барре Камрон не возражал. Тем фактом, что он и не соглашался, служащий "Мирлы" решил пренебречь. Он снова выпрямился, приник к столику и, обмакнув перо в чернильницу, начал своё письмо.
— "Глубокоуважаемому господину Дайлу Фарналлу, главе королевской службы "Мирла", — переход на новую строку. — "Спешу сообщить, что в деле, о коем мной было сообщено в предыдущем отчете, появились новые обстоятельства. А. Керран скрылся из места своего содержания..." — Тавис, стараясь подобрать бюрократические формулировки позубодробительней, обстоятельно и в мельчайших подробностях описал события этой ночи. — "Уполномоченные Давиот и Камрон прибыли на место в течение часа с момента происшествия. Нами был проведен осмотр комнаты, где находился бард в момент происшествия, а также прилегающего к ней коридора, территории двора, особенно в части, располагающейся непосредственно под окнами вышеуказанной комнаты. Затем нами была предпринята попытка выследить А. Керрана с применением собак породы Оквальский мастиф (4 шт.), коя окончилась неудачей в виду потери вышеуказанными собаками следа в связи с действиями, предпринятыми А. Керраном для его уничтожения (погружение тела в реку)", — подробно описал маршрут, пройденный беглецом, особо задержавшись на моменте, что возле одного из домов собаки (4 шт.) вели себя странно. Здесь последовало пространное рассуждение о том, что, по-видимому, бард зачем-то на него залезал, и размышления о причинах, сподвигших его на это. — "А. Керран был подан в розыск, до местной стражи доведена важность его обнаружения и поимки, а также опасность, с коей они могут быть сопряжены. Также было дано поручение проверить реку, в кою вышеуказанный А. Керран погружался, баграми, дабы найти его тело в случае утопления, добровольного (самоубийство) или вызванного несчастным случаем. Уполномоченные Давиот и Камрон готовы в любой момент передать дело служащим "Мирлы", кои будут официально назначены им заниматься, а до их прибытия обязуются по мере возможностей самостоятельно искать А. Керрана в живом или мертвом состоянии", — снова новый абзац. — "Уполномоченный королевской службы "Мирла" Тавис Давиот".
Мужчина с мрачным удовлетворением поглядел на получившуюся стопку исписанных листов. Любому, кто наберется смелости это прочесть, будет видно, с каким старанием и усердием они подошли к этому делу. Никто не сможет сказать, что они проявили нерасторопность и позволили барду скрыться. Ну, подумаешь, велели страже усилить досмотр на всех въездах в Табид не сразу, а лишь на следующий день. Замотались, забыли, пока насчет багров договаривались.
8.
Утро в Табиде выдалось чуть шумней и оживленней, чем обычно.
— Загадочное исчезновение Айрела Керрана! — кричал мальчишка-газетчик, размахивая свежим номером "Табидских вестей" на углу Мостовой и Пирожковой улиц. — Последние новости! Последние новости! Спасибо, господин. Последние новости!
Кеане пошел дальше, на ходу проглядывая газету. Дешевая бумага, две странички текста. Статья о барде занимала почти весь выпуск. Оставшегося места хватило лишь на несколько объявлений, краткий отчет об итогах заседания городского правления да пару некрологов. Мужчина свернул в Янтарный переулок и, поправив свисавшую с плеча увесистую сумку, неторопливо направился к видневшемуся в его конце постоялому двору.
Салум вошел в комнату, захлопнул за собой дверь и небрежно кинул сидевшему на полу барду свернутую рулончиком газету. Айрел ей тряхнул, расправляя, и сразу заметил статью. С интересом принялся читать о себе.
— Похоже, мое имя начинает обрастать легендами, — перевернул страницу в поисках продолжения текста. — "Загадочное исчезновение", "при невыясненных обстоятельствах", "на пике славы"... Даже назвали меня величайшим бардом столетия. Вот Фэй Налл взбесится, когда это прочтет, — отложил газету в сторону и обернулся к хранящему молчание союзнику. — Ты лютню купил? — нахмурился он, не увидев музыкального инструмента ни у того в руках, ни где-то поблизости.
Кеане вопрос проигнорировал. Сел на кровать и начал копошиться в сумке.
— Ну я же просил, — расстроено протянул Айрел, поднимаясь с пола. — И денег дал. Верни, кстати, те, что остались.
В барда полетел несколько полегчавший кошель.
— Мне необходима лютня, — музыкант поймал ценный снаряд. — Без нее я чувствую себя... — мужчина взмахнул рукой, подбирая слова, — голым.
— Может быть, еще на главную площадь выйдешь, соберешь толпу и внеплановый концерт устроишь? — предложил Кеане.
— Я же не собираюсь на ней играть! — Айрел прошелся по комнате, рассеянно перекидывая кошелек из руки в руку. — И уж тем более петь. Я пока не настолько сошел с ума. Она просто должна быть.
— Весь город о тебе судачит, тебя ищут. Я лично видел, как стражники задерживали даже слегка похожих на тебя людей. Реку прочесывают с баграми. И тут ты со своей лютней, которая "просто есть". Если настаиваешь — иди и покупай, деньги я вернул. Но тогда я разрываю договоренность и ухожу один. Как-то не хочется так глупо попасться.
— Это шантаж, — заметил Айрел, прислоняясь спиной к стене и закидывая ногу на ногу.
— Констатация факта.
Бард вздохнул, сдаваясь.
— Ладно, покажи, что купил, — певец решил заняться делом, а вопрос необходимости лютни оставить на будущее.
Кеане показал.
— Это что, мышь? — выдавил из себя музыкант, с недоумением разглядывая комок рыжего меха в ладони собеседника.
— Хомяк, — поправил его салум.
Пушистое существо привстало на задние лапки и, трогательно шевеля носиком, принялось изучать новое для себя лицо.
— Зачем? — слабо поинтересовался Айрел.
— Захотел, — мужчина ссадил животное себе на плечо. — Его зовут Огурчик.
— Э-э-э... — бард ощутил собственное бессилие, пытаясь понять логику данной клички. — Почему Огурчик?
Кеане не ответил. Хомяк с явной опаской обнюхивал его меховой воротник и неловко топтался на месте.
Певец тоже решил промолчать. Ладно, едва ли эта крыса была дорогой, к тому же не ему предстояло за ней ухаживать. Салум тем временем выкладывал на постель купленные им в дорогу продукты.
— Ты считаешь, этой еды достаточно? — Айрел начинал раздражаться, глядя на буханку хлеба, кружок колбасы и целую кучу яблок. — На деньги, что я дал, можно было опустошить всю лавку, а ты принес только это?!
— Нам четверым на пару дней хватит, — спокойно отозвался собеседник. — Нет смысла закупаться на дольший срок. В любой деревне можно...
— Подожди, а кто четвертый? — нахмурился бард, сообразивший посчитать хомяка.
Кеане посмотрел на него, как на идиота.
— Риелей.
Музыкант ответил ему таким же взглядом.
— Мы сейчас говорим о моей правой руке, — напомнил он.
Салум ничего не сказал, но певцу было очевидно, что тот остался при своем мнении.
— Слушай, — решил договориться Айрел. — Ты не представляешь, как мне сложно не думать о том, что в меня запихали мертвого человека. Непросто постоянно гнать эту мысль и убеждать себя, что окимма — это что-то совершенно нормальное, просто оружие, типа меча или какой-нибудь там сабли! Поэтому, пожалуйста...
— Не мертвого.
Бард замолчал на полуслове. Медленно побледнел. Тоже присел на кровать и, облокотившись о колено, уткнулся лбом в ладонь — голова вдруг потяжелела, стало немного дурно.
— Хочешь сказать... — пробормотал он. — Что она сейчас всё чувствует и понимает?..
— Я хочу сказать, что она не умирала.
— Так чувствует?! — рыкнул Айрел, зажмуриваясь.
— Этого никто не знает, — Кеане поймал попытавшегося сбежать Огурчика и снова водрузил его себе на плечо. — Еще никому не удавалось войти в контакт с окиммой. Принято считать, что они не разумны. Так что можешь с чистой совестью и дальше убеждать себя, что имеешь дело с обычным мечом или сабелькой.
Бард немного об этом подумал. Решил, что для сохранения душевного спокойствия, стоило воспользоваться советом. Сменил тему разговора.
— А король не боится, что кто-нибудь из вас позарится на него? Вот уж добыча, так добыча была бы.
— Не боится, — Кеане с нескрываемым неодобрением наблюдал за тем, как собеседник, немного посомневавшись, взял яблоко и вяло принялся его грызть. — Его нельзя трогать. Вечный иммунитет. Он распространяется на весь королевский род, все дворянские семьи, имеющие титул графа и выше, а также служащих "Мирлы". Так что здесь особо не поохотишься. Разве что король лишит кого неприкосновенности за недостойное поведение или из личной неприязни. Таких людей принято забирать на ближайшей же охоте.
— А если сырье из них никудышное?
— А это уже никого не волнует, — салум тоже выбрал себе яблоко и захрустел им с куда большим энтузиазмом, чем страдающий душевными муками бард. — По договору мы обязаны это делать. Так же, как и забирать кого-нибудь из семей, у которых истек срок временного иммунитета. Чтоб оставшиеся видели, какое счастье было им владеть, и стремились снова получить.
— Что за временный иммунитет?
— Король может даровать его любому своему подданному либо за какие-то заслуги, либо просто так. Срок его действия тоже определяет он. Временный иммунитет может распространяться как на одно лицо, так и на всю семью — опять же, по выбору монарха. Еще он может приказать забрать какого-нибудь неугодного ему человека из числа обычного сырья. Часто добыча хорошая.
— А не проще ли просто казнить или подослать обычных убийц? — Айрел окончательно успокоился и потянулся за вторым яблоком: время завтрака давно прошло, а голодать он не привык.
— Проще, — согласился Кеане, скармливая хомяку огрызок. — Но менее устрашающе. В год мы берем человек пять-шесть, больше от падающих на головы цветочных горшков гибнет. Однако перспектива быть забранным нами пугает куда сильнее, чем получить стрелу в глаз или топором по шее.
— Пять человек в год?! — бард был удивлен. — Сколько ж вас самих тогда?
— Около пятидесяти.
Айрел некоторое время задумчиво рылся в сумке, отстраненно проглядывая остальные приобретения союзника: моток веревки, крюк-"кошку", огниво, топорик — вещи безусловно полезные, однако лишь в том случае, когда нужно карабкаться по горам или выживать в дикой природе. Конечно, кто знает, может, чем-то таким когда-нибудь и придется заняться, однако салуму бы не помешало прикупить и всяких предметов повседневной необходимости, которые бы гарантировано пригодились в любых условиях.
— А как долго восстанавливается резерв? — певец решил удержать свое мнение о наборе покупок при себе — опасался лишний раз действовать союзнику на нервы.
— Минимальный срок — один год. Вообще, чем дольше ждешь, тем мощнее в итоге получается окимма. Поэтому самыми сильными обычно выходят первые: резерв на них копится в течение пятнадцати лет, с момента посвящения и до тех пор, пока салум не закончит обучение. Редко кому хватает терпения тратить столько же времени в последующем. Обычно ждут менее десяти. Один лишь Гайр Ларис ежегодно шлепает по окимме. Слабые и практически идентичные, они у него почти лишены индивидуальных особенностей. Только и могут, что наносить раны, которые никогда не заживают.
Кеане замолчал.
— Не очень-то помогает в реальном бою, — предположил Айрел. — Зато можно умирать со спокойной совестью, зная, что врагу, тебя зарубившему, тоже осталось недолго коптить белый свет. Хотя для этого до него тоже нужно дотянуться.
Салум никак не отреагировал. Бард обратил внимание, что тот выглядел даже унылее обычного.
— Я вот чего не понимаю, — сказал он, немного подумав. — Какой вам толк от договора с королем? Он диктует вам условия, ограничивает, связывает каким-то списком и иммунитетами, а сам использует вас в качестве рычага влияния на дворян. Что получаете вы?
— Деньги, — нехотя отозвался Кеане, помолчав еще немного. — Окиммы стоят очень дорого. Даже одногодички Гайра Лариса. Вся сумма отходит нам, король не претендует ни на медяк. К тому же, мы получаем возможность заниматься своими делами, не опасаясь преследований и гонений.
"Преследования и гонения" вернули Айрела к реальности. Поболтать на отвлеченные темы можно и в пути — сейчас же есть дела поважнее.
Через полчаса они шли по людным улицам в сторону конных рядов — музыкант настоял на том, что им необходим транспорт. Бард затолкал себе под рубашку запасные штаны, имитируя упитанное пузо, перевязал один глаз тряпицей, на голову нацепил отобранную у Кеане шапку, ссутулился, изменил походку и теперь очень надеялся на то, что в таком виде его никто не узнает. Салум, порядком уставший от того, что его головной убор постоянно заимствовали все, кому не лень, брел рядом.
