Страна Арманьяк. Бастард. (1)

Собой в этот момент я не руководил, разумом и телом полностью завладел бастард д'Арманьяк. Почему так произошло... не знаю, хотя догадываюсь. Да и плевать. Плевать на все. Я сейчас хочу только одного. Вырвать жизнь из этого ублюдка.

Встал и, сделав быстрый шаг к барону, всадил ему клинок туда, куда и намеревался во дворе. Чуть повыше горжета, под самый подбородок.

Легкий хруст...

Выпяченные недоуменные глаза де Монфокона...

Горячая струя крови ударившая мне в руку...

Удар оказался верным, мизерикорд пробил сонную артерию и трахею. Барон пытался закричать, но синеющие губы извергли только легкое сипение. У него подогнулись ноги и я подхватив тело опустил его на ковер.

Присел возле него и откинул капюшон:

-Знай собака, тебя убил божьей милостью конт Жан VI д'Арманьяк, отомстив за всю свою семью...

Барон стекленеющими глазами уставился на меня, попытался протянуть руку, что-то прохрипел, но в тот же момент его тело скрутила страшная конвульсия и через несколько секунд де Монфокон испустил дух.

-Тварь... — я плюнул на тело.

-Ты отомстил за меня и за своего сына Жан... — раздался позади меня зловещий шепот.

Обернулся и увидел как Жанна де Фуа приподнялась на постели...

-Жанна, — я бросился к ней. Смысл сказанного молнией пронзил мой мозг.

-Ты пришел за нами Жан, я верила... — девушка обмякла в моих руках. — Они убили нашего мальчика. Заставили меня выпить зелье и случился выкидыш... это он, он заставил меня его выпить...

-Он уже в аду...

-Мальчик, был мальчик, совсем уже большой... я должна была родить тебе сына... ухожу к нему Жан, — лицо Жанны исказилось в предсмертных судорогах. — Я ни о чем не жалею любимый... прости...

Девушка сильно дернулась и обмякла.

-Отпускаю тебе все грехи сестра моя, покойся с миром... — я перекрестил тело и закрыл покрывалом лицо. Потом быстро прочитал заупокойную молитву. Чувствовал себя полностью опустошенным, по лицу лились слезы, но мысли были четкие и ясные.

Как же так...

Почему меня заполняет щемящая тоска, а из глаз сами по себе катятся слезы...

Я же не имею к этой несчастной женщине и ее ребенку никакого отношения...

И зачем я обрек себя на смерть? Из замка живым мне не выбраться...

-Да потому, что ты, и бастард, теперь одно целое и его горе автоматически становится твоим... — прошептал я сам себе и решительно встал. — От кого-то я слышал отличное выражение. Умирая, — убивай...

Оттащил тело барона в угол, затем на деревянных ногах подошел к двери и отодвинул засов.

-Мне нужен аптекарь. Заходите метр, она умирает, и я могу не успеть, — сказал я толстяку и втащил его в комнату, захлопнув дверь перед носом дю Леона.

Очень хотелось вырвать у него признание о том, кто приказал отравить Жанну, но вместо этого молча вонзил ему клинок под лопатку.

Аптекарь приглушенно вскрикнул и ничком повалился на пол.

Все... пока, все...

Рывком распахнул дверь.

-Заходите виконт, я сделал свое дело...

Дю Леон шагнул в комнату и увидев валяющиеся на полу тела, выхватил рапиру.

-Именем Его величества Луи Одиннадцатого, ты арестован монах... — виконт вдруг запнулся и тряхнул головой. — Это ты, бастард?

-Да, это я. И я счел своим долгом отправить на тот свет этих мерзавцев. Я в своих правах виконт, не так ли? А теперь делай, что должен, — я скрестил руки на груди.

Убить виконта вполне реально, но из башни я не выйду в любом случае. В ней десятка два латников в полном вооружении и еще человек пятьдесят, если не больше, во дворе и на стенах... и что-то мне подсказывает, что сейчас я поступаю правильно...

-Ты действительно в своих правах бастард. Этим ублюдкам давно приготовили место в аду... — дю Леон задумался, на лице у него отразились какие-то внутренние сомнения и наконец, тяжело вздохнув, с видом человека принимающего тяжелое , но верное решения, он произнес. — Уходи. Я не поступлюсь своей честью кабальеро, отпустив тебя... я лишь немного нарушу клятву верности своему синьору. Он вассал Паука. Но Паук, не мой сеньор. Сам знаешь бастард, — вассал моего вассала, не мой вассал. Так что в данном случае я могу поступить по совести. Но знай бастард. Через половину часа после твоего отъезда я подниму тревогу и пошлю погоню. Большего я сделать не могу. Идем, я проведу тебя...

Не веря в случившееся, я покорно пошел за виконтом. Воистину чудеса чудесатые. Не на что большее, чем кандалы и свидание с палачом, я уже не рассчитывал.

Спустились вниз. На молчаливый вопрошающий взгляд того самого усатого сержанта возле выхода из донжона, дю Валлон со смешком сказал:

-Монах свое дело сделал. Там сейчас аптекарь и де Монфокон. Аптекарь оживляет контессу, а барон опять вгоняет ее в гроб...

-Ха... — сержант хохотнул, обдав нас густой чесночной вонью, зачем-то подмигнул мне и мы беспрепятственно прошли во двор.

-Виконт вы только что приобрели себе друга и брата, — я внимательно посмотрел в глаза дю Леону. Честный взгляд... вот даже не знаю, как пояснить по каким признакам я его охарактеризовал как честный, но это так. Резкие волевые черты лица... чем-то дю Леон, напоминал мне Шарля Ожье де Батца, де Кастельмора, графа д'Артаньяна, генерал — лейтенанта, прообраза знаменитого героя Дюма. Изображенного на средневековой гравюре.

-Оставьте бастард... я поступил по велению своего сердца и не о чем не жалею. Но вы мой должник. Барона де Монфокона должен был убить я. И я вам этот долг еще вспомню, — виконт рассмеялся.

-Как барон оказался здесь?

-Приехал вчера, рассказал что убил вас в честном сражении. Меня немного насторожило-то, что он прибыл один, без окружения и своего отряда. Но к сожалению, я не обратил особого внимания на это. Как раз прибыли сеньор де Кастельно де Бретену с аптекарем метром Гернадоном и предъявили мне приказ руа, допустить их к контессе. Барон присоединился к ним и... в общем вы уже знаете чем это закончилось. Я протестовал, но они уверили меня, что не нанесут ей вреда.

-Я действительно сражался с отрядом барона. Я и мой эскудеро, уничтожили его полностью.

-Как? Весь? — изумился виконт.

-Да, около двадцати человек. Но не стоит удивляться. С нами был бог, так как мы сражались за правое дело. Де Монфокон перед этим, вырезал приют для паломников ордена доминиканцев и лично подвергнул пыткам их приора, отца Иакова. Так что господь вложил меч мщения в мои руки. Но... после того как погиб весь отряд, даже пажи, которых он заставил сражаться, де Монфокон не принял бой, а позорно сбежал...

-Святая дароносица... — воскликнул виконт. — Как он мог. Эта собака, недостойна носить золотые шпоры.

-Именно так, но уже не стоит об этом разговаривать. Он получил свое. Виконт, у меня есть время, задать вам еще один вопрос?

-Задавайте. Я подниму тревогу именно в тот момент когда обнаружу как барон и аптекарь закололи друг друга. Вас же, буду искать только как свидетеля способного пролить свет на это загадочное событие, — виконт ухмыльнулся.

-Как Жанна попала сюда и какую роль вы в этом сыграли?

-Я сумел во время резни в Лектуре спасти контессу и ее окружение. Солдатню уже никто не контролировал. Вы уже знаете что случилось с вашим батюшкой?

-Да, виконт. Не будем на этом останавливаться.

-Хорошо... хоть он и был номинально моим врагом, я все равно преклоняюсь пред его смелостью и доблестью. Упокой господь душу этого мудрого и храброго человека, — виконт перекрестился. — Так вот. Его высокопреосвященство кардинал Жоффруа приказал мне сопроводить контессу в этот замок и содержать ее здесь до распоряжений Луи. Остальное вы уже знаете... но Жан... вам пора.

-Еще раз виконт. Вы мне теперь друг и брат, — я снял с пальца перстень, доставшийся мне от де Граммона, который к счастью я забыл снять перед отправкой в замок. — Примите этот перстень в дар, как залог нашей дружбы.

-О... воистину щедрый подарок... — виконт рассмотрел перстень и сразу надел его на палец. — Я принимаю вашу дружбу Жан. Не переживайте, контесса будет погребена достойно своего положения и по христианскому обычаю. А теперь вперед. Помните у вас всего половина часа...

Как только я пересек крепостной ров, спало наваждение, которое и руководило всеми моими поступками в замке. Я опять стал Александром Лемешевым и одновременно с этим, на меня напал холодящий кровь ужас.

Твою же мать... как? Как я умудрился совершить столько глупостей? Воистину совсем ума лишился. Такое только в страшном сне может приснится. Заколол двух человек в замке полном солдат и благополучно свалил...

Бастард... бастард! Это не я. Черт... я даже не говорил во время этого ужаса своим языком. Одна возвышенная благородная — куртуазная хрень. Фу... мама дорогая... пронесло...

Вместе с постэффектами от совершенных поневоле безумств, пришла тихая грусть. Как ни крути, в этой эпохе я все-таки бастард д'Арманьяк. Живу его жизнью, ношу его имя, вынужден продолжать его дело, черт возьми, я уже даже про себя называю себя его именем.

И... и переживаю его потери как свои. Да... как ни крути именно я, потерял сейчас свою любимую женщину и своего, еще не родившегося сына. И именно мои слезы сейчас льются от бессильной злости...

Ну, Паук... не знаю, как случилось в исторической действительности, вряд ли благоприятно для бастарда, но в моем варианте будет совсем по-другому. Я перепишу старую шлюху историю на новый лад. Присягаю.

А теперь надо как можно быстрее добраться до Тука...

Погонял несчастного мула так, что он пал без сил примерно за пару сотен метров до того места, где меня ждал шотландец с лошадями.

Оставшееся расстояние преодолел бегом, по пути крикнув смазливой пастушке гнавшей коз, что дарю ей мула лежащего впереди нее, на дороге.

Влетел в лесок и стал быстро срывать с себя монашеское одеяние.

-Ну как монсьор? — Тук подскочил и стал помогать мне.

-Все сделал... гореть в аду портному, придумавшему эти долбанные шоссы... — я перецепился в спешке и рухнул в кусты.

-Как, все? — восхищенно ахнул шотландец и помог мне встать.

-Так... неси кольчугу... де Монфокон уже в аду...

-Господи, чудесны произволения твои! — воскликнул Тук. — Надеюсь, что эта скотина познала муки перед смертью.

-Не знаю... плевать... но он сдох... доспех давай орясина, через пять минут за нами вышлют погоню...

-Плевать, монсьор... — Тук затянул ремни на кирасе. — Мне уже ничего не страшно. С вами бог ваша милость, иначе нельзя сказать. Только по его воле можно совершить такой подвиг. Куда мы сейчас?

-В Арагон! Я подниму весь мир против ублюдка Паука...

-Поднимете, никуда от вас мир не денется, а вот верного эскудеро при благородном кабальеро орясиной обзывать негоже... — Тук строптиво фыркнул и затянул пряжку на кирасе. — Я тут можно сказать, весь измаялся вас поджидая, уже штурмом замок брать собрался, а вы орясина...

-Тук... ты мне больше чем эскудеро. Понял? — я хлопнул оруженосца по плечу. — Понимаю что негоже тебя хаять, но я любя...

-Это как? — шотландец отшатнулся.

-Да не бойся. Братской любовью... — я застегнул пряжку на поясе и попрыгал. — Ну вроде все. По коням мой брат, друг, верный эскудеро и вечная орясина, Тук. Да не кривись, не кривись, не буду больше...

10. Глава.

-Контессе не здоровится и она не может вас принять, — камеристка Магда склонилась в глубоком реверансе.

-Что с ней Магда? Возможно стоит вызвать метра Пелегрини и он ее осмотрит?

-Не извольте беспокоится ваша милость...

-Я передумала Магда, вы можете войти Жан, — дверца покоев Жанны де Фуа приоткрылась, она нетерпеливо поманила меня пальчиком и приказала камеристке. — А вам Магда следует остаться здесь и проследить что бы нас никто не побеспокоил.

Я прошел в будуар. Основное место в нем занимала громадная кровать с шелковым балдахином , ноги утопали по щиколотку в ковре привезенном из Леванта. Стены покрывали драпировки из парчи и бархата и гобелены с искусно вышитыми шелком идиллическими картинками. Но более всего привлекали к себе внимание, усыпанные жемчугом четыре трехсвечных шандала из чистого золота. А в них стояли большие свечи из чистого воска полуметровой высоты...

Я припомнил как немного скуповатый по жизни отец, угробил на эти покои целое состояние по первому требованию Жанны.

Ранее в них проживала моя матушка Изабелла, но после того как она ушла в монастырь и отец женился, молодая жена не секунды не захотела мирится со старой обстановкой.

-Жан, нам надо поговорить... — немного нервно заявила девушка и прогнала с кровати левретку.

-Я всегда к твоим услугам Жанна и не далее как вчера сам просил тебя об этом, но ты сослалась на головную боль. А позавчера, ты заявила что плохо спала и у тебя нет настроения. А еще раньше...

-Не надо продолжать... — Жанна со злостью зашвырнула в угол большую венецианскую куклу. — Я тебе все объясню.

-Тебе недолго придется объяснять... я примерно уже все понял. Ты больше меня не любишь. Так ведь?

-Это жестоко Жан, видит бог, все совсем наоборот... — Жанна встала собираясь подойти ко мне, но потом сдержалась и опять села на кровать. — Ты ничего не можешь понимать... я... я... я слава дева Марии понесла!

-Как это?

-Как обычно это происходит с женщинами, — девушка скорчила недовольную гримаску. — Как можно быть таким недогадливым. И теперь мы... мы не сможем любить друг-друга.

Жанна говорила решительным тоном и сейчас была совсем не похожа на веселую взбалмошную девочку, какой она по сути и являлась в свои девятнадцать лет.

Жанна на секунду задумалась и продолжила:

-Я люблю тебя, но прежде всего, я контесса Д'Арманьяк. И не могу ставить любовь превыше долга.

-Но как это может нам помешать?

-Все очень просто. Я должна благополучно родить наследника. Родить сына, твоему отцу, который унаследует все. И никто, никогда, не должен узнать, что на самом деле, — это твой сын. Следовательно...

Солнце мазнуло лучиком по глазам, сразу прогнав сон. Жанна исчезла и вместо нее, я увидел рядом с собой на кровати целую копну русых вьющихся волос и выглядывающие из нее пухлую щечку и вздернутый носик...

-Во как...

Рядом со мной лежала повернув головку набок и отставив аппетитный задок, очень миловидная девчонка...

-Сон... долбанный сон...

Эти долбанные сны и видения скоро мне мозги взорвут. Почти каждую ночь, да и нередко днем, я проживаю прошлое бастарда. Кусочками, отрывками... вот как сейчас. Когда вижу отца, еще ничего, а вот Жанна, убивает настроение на целый день. Не помогают убеждения самого себя, что я не имею никакого отношения к ней и ребенку — мало того, откровенно подставлял голову под палаческий топор, пытаясь их спасти... бесполезно.

-Ладно, переживу. Так... а девка откуда взялась?

Головная боль, легкая тошнота и пересохший рот помогли вспомнить...

После того как я сбежал из замка мы отправились в Арагон. Справедливо полагая, что в Гаскони нам делать нечего, я повернул в Лангедок. По пути ничего особого не произошло, передвигались в стороне от дорог, в основном лесами.