Кстати, похоже, что и Совет стремился замять эту историю, так как уж больно охотно стражник не замечал скользкие моменты нашего повествования. Но все равно, как только он ушел, мы с радостью перевели дух. Неки, явно стараясь заработать прощение, сегодня превзошел самого себя, сотворив столько кулинарных шедевров и в таком количестве, что можно было накормить целый зал! А сегодня таверна пустовала.

Ипис, у которого после вчерашней "разминки" разболелась старая рана, решил сегодня сделать выходной, и дать всем придти в себя. Он, кстати, абсолютно не беспокоился насчет репутации заведения — те, кому она была важнее качества, сюда не заходили — для этого было немало "высоких" заведений, а для остальных это было лишь пикантным соусом к основному блюду... Кстати насчет блюда — это мясо воистину божественно!

— Неки, если после каждого моего неудачного убийства, ты будешь так же готовить,— очень серьезно заявил я, отрезая еще кусочек вкуснейшего мяса.— То я, так и быть, разрешаю тебе это делать регулярно, по субботам! К сожалению, так есть чаще вредно для здоровья.

Невесело улыбнувшись, повар уселся на краешек стула немного в стороне от остальных. Все, немного растеряно переглянулись, и тоже замолчали. Прошла минута, вторая. Интересно, меня одного бесит наше молчание или остальным это тоже в тягость? Стал для развлечения считать трещинки на столе. Не помогло. Тогда, уже медленно закипая, я начал свой монолог:

— Да что вы ведете себя как дети-то! В конце концов, вы вообще подумали, что Неки, когда начал нас защищать, себе смертный приговор подписывал?

Недоуменно переглянувшись, друзья практически хором спросили:

— Это еще почему?

И прежде чем я успел ответить, раздался невозмутимый голос повара:

— Потому что Гильдия не прощает предателей. Так что у меня сейчас есть единственная надежда — свалить подальше, и надеяться, что погнавшись за мной, Глава не выполнит свое обещание и не тронет Фури и Иписа.

Девушка вскочила и донельзя возмущенным тоном закричала:

— Это ты что удумал?! Ты что, бросить меня собрался?! Так вот, ничего у тебя не получится! Я...

— Фури, он должен уйти, — неслышно подошедший Ипис, мягко положил свою большую ладонь ей на плечо. — Он больше не может здесь оставаться. Здесь он в гораздо большей опасности, чем в любом другом месте, не так ли, Некатор?

Дождавшись спокойного кивка повара, Ипис продолжил:

— Да и тебе, бард, тоже хорошо бы на время затеряться. Уж не знаю, кто и зачем нанял Гильдию, но, как мне кажется, ни заказчик, ни наемники, этого так не оставят,— тихий уверенный голос трактирщика звучал необыкновенно спокойно, но вот в глазах блестело беспокойство.— Не хочешь поделиться, кто это тебя так не любит? Неужто, и вправду так строго Закон у драконов соблюдается?

— А что за Закон? — вот неугомонный парень! Интересно, он хоть когда-нибудь перестанет задавать неудобные вопросы? Я тяжело вздохнул, осознав, что вряд ли.

Все дружно шикнули на Пати, на его лице появилось виноватое выражение. И я даже подумал, что не все потеряно, когда раздался виноватый, но уверенный голос:

— А все-таки?

Со вздохом я начал:

— Драконам запрещено скрещивать свою кровь с кровью другой расы. И тот, кто, презрев Закон, все-таки решается на это обрекает ребенка на смерть, как, впрочем, и самого себя. Я не знаю жив ли мой отец, но, судя по тому, что Владыка Драконов начал охоту, вряд ли. Ну, или, по крайней мере, близок к этому.

— Ты говорил, что тебя усыновили, — вступил в разговор Неки. — Кто же это такой смелый?

Но ответил повару не я, а все еще злобно зыркающий с края стола, братец:

— Мамина подруга из людей, знахарка высокогорной деревни, Марья. Она была единственной, кому моя мать доверяла настолько, что бы отдать своего любимого сына, — он не надолго замолчал, словно подбирая слова, но вскоре продолжил. — Она любит тебя, брат, очень сильно любит. Даже больше твоего отца.

Он грустно усмехнулся, и продолжил:

— И уж точно куда больше нас с сестрами.

— Эй, прекращать нытье! Это я, вообще-то, должен тебе завидовать! Я ее даже не видел!— возмущенно шикнул на взгрустнувшего братца я.

— Какая милая семейная сцена! — умильно протирающий глаза кружевными манжетами некромант привел нас в себя, и я продолжил:

— Пока я жил в горах, меня не трогали, хотя, по-видимому, Владыка уже знал о моем существовании. Уж слишком быстро он отреагировал! Прошел только месяц с тех пор как я покинул Марью, а уже совершено нападение, причем, явно не сварганенное на скорую руку.

— А почему тогда он не убил тебя сразу? — Фури умеет задавать хорошие вопросы.

— Мне это тоже интересно! Он или решил поиграться, что, судя по рассказам Учителя, вполне в характере Атердоминиуса, или я ему не был интересен, пока сидел в деревне, не пороча гордого имени дракона своим существованием.

Горько усмехнувшись, я провел пальцами по звеньям старой цепочки. Тонкие колечки, искусно свитые друг с другом, были прохладными и гладкими, как камушки на берегу нашей речки. Я не смотрел на друзей, не думал почему я все им рассказываю, я вообще не думал, я просто сидел и смотрел краем глаза на золотистые блики полуденного солнца, играющего на Нотамен'Генусе, знаке моего Рода, рода моего отца... Моего проклятия.

— И ты прав Ипис, мне лучше здесь не задерживаться — и так достаточно неприятностей на тебя свалилось! Еще одно покушения на мою тушку вы можете и не пережить. Так что спасибо за гостеприимство, но пора и честь знать, — я поднялся и, не обращая внимания на возмущение, потопал наверх.

На душе было погано. Очень-очень погано. Только я подумал, что все может наладиться, что я нашел друзей и родных, как моя жизнь летит в бездну. Нет, когда я ушел из деревни, не скрывая свое происхождение, словно бросив вызов всему миру, я ожидал, что будут неприятности, но не ожидал, что все начнется так быстро, и что я окажусь настолько бесполезным.

Мои успехи в фехтовании оказались довольно посредственными — я вряд ли мог рассчитывать только на свою скорость и довольно неуклюжие управление сестрами. Теперь я мог только скрываться, надеясь, что интерес Владыки перегорит со временем. Быстро собрав вещи, которых было до неприличия мало — сменная одежда, теплый плащ, ситара да пара полезных мелочей, вроде мыла и расчески, и я, в последний раз оглядев комнату, потопал вниз, еще раз прощаясь с этими гостеприимными стенами.

Старые деревянные ступени нежно скрипели под ногами, а свежеокрашенные перила блестели новым лаком. Спускаясь вниз, я видел весь зал как на ладони — сейчас никто бы не сказал, что здесь каких-то десять часов назад была настоящая бойня — все чисто и аккуратно, совсем как в тот день, когда я вошел сюда, чтобы передохнуть на пути в столицу соседнего королевства. Теперь мне путь туда заказан — именно там, как рассказал Ипис, находится Дом Гильдии. Я не знал, куда отправлюсь дальше, не знал, что буду делать, как выживать, но, по крайней мере, так легко я не сдамся! Я не сниму знак, я не опущу руки — ведь я такой, как есть, я — это я, и я заставлю весь мир принимать меня именно таким. Даже против его воли.

Я прошел мимо нашего стола молча — еще, не дай Боже, попросятся со мной.

Мне показалось или здесь раздалось такое очень противное хихиканье? Да нет, тихо... Да стресс, однако.

Задумавшись о превратностях будущего пути, я не заметил, как кто-то подошел сзади. Обернувшись, я увидел брата, Неки и Пати с собранными сумками. Ну, то есть брата и Неки, у малолетнего преступника не было ничего, кроме купленной ему Джайрин флейты, которая была заткнута за пояс. Я вопросительно поднял бровь.

— Ну, я же тебя, типа, защищаю?— неуверенно спросил брат.

— А мне все равно тоже куда-нибудь спрятаться надо...

— Учиитель, не бросайте меня!!!

Причем все это прозвучало практически одновременно, затем, не дав мне даже слово вставить, заговорил Неки, под согласное кивание остальных двух нахалов:

— Ну, вот подумай, бард, ты сможешь вообще выжить в бегах? Ты умеешь охотиться и готовить? Сможешь правильно выбрать место для ночлега? Не сможешь. А я смогу! — гордо заявил мужчина.— Да, еще я не один год скрывался от Гильдии, у меня есть опыт, которого ты лишен. Я тебе нужен, а ты нужен мне — одному все же несколько трудновато. А еще, — кивок на замершего эльфа, — нам действительно не помешает еще одна боевая единица, так как стычек не избежать, а он очень и очень неплох в этом плане, да и все равно он попрется за тобой, хочешь ты этого или нет.

— А он-то тогда зачем? — мой палец ткнулся в лоб парнишки, смотрящего на меня глазами побитой собаки. Держись, бард, живым будешь. Хотя лучше отвернуться.

Повар посмотрел на меня с искренним возмущением:

— И тебе не стыдно бросать ребенка?!

Я еще раз посмотрел в несчастные глаза рыжика, отвернулся, перевел дух, и, надеюсь, твердо сказал:

— Нет, — получилось, судя по скептическому взгляду ехидного повара, не очень, и я понял, что мне от них не отвязаться. Но я, собравшись с мыслями, предпринял последнюю попытку, воззвав к хозяину:

— Ипис, ну хоть ты им скажи, что они идиоты, если они мне не верят!

Но старик, вместо того, что бы поддержать меня любимого, встал на сторону наглых парней:

— Прости, Кантаре, но в этот раз они правы — вместе у вас здорово возрастают шансы выжить! Нет, я не призываю тебя собирать полноценный отряд, это будет лишним, но пару человек тебе в спутники надо. Иллаби и Неки не только хорошие воины, но и опытные разведчики и тактики,— голос старика звучал необыкновенно уверенно и вдохновлено.— С ними ты будешь в большей безопасности, чем шатаясь по лесам в одиночку, да и ты им сможешь помочь. А уж мальчишка должен идти с тобой, несмотря ни на что — кто взял на себя ответственность за его судьбу, приняв его в ученики? Вот и не увиливай от обязанностей!

Переведя дух, он продолжил, уже спокойно:

— Так что желаю вам гладкого пути!

И мы пошли.

По дороге к городским воротам мы почти не разговаривали, видимо, каждому было о чем подумать. И мне тоже. Это был еще один шаг, который я должен был сделать на пути к осознанию себя. Когда я впервые уходил из дома, то не особо понимал, что ждет меня в неизвестности под названием "мир". Но в любом случае это слово было окрашено в яркие цвета. Сейчас же, когда в памяти все еще ярко горели воспоминания о ночной схватке, пока еще горела незажившая рана, я отлично понимал, что впереди меня не ждет ничего хорошего — только новая боль.

Я не смогу долго прожить спокойно, я вообще вряд ли смогу прожить долго, но я все равно сделаю этот шаг на сгорающий мост, и мне все равно, что за спиной уже рушатся в бездну тяжелые камни, и я даже не знаю успею ли я перейти на ту сторону... Не важно. Важно лишь то, что я делаю хотя бы это.

Ну, а прожить долгую жизнь? Это вряд ли. Ну, и что? Все равно, что бы это случилось, нужно, по меньшей мере, чудо. А это под силу только Богам. А какому Богу может быть интересен обычный бард, пусть и полукровка-дракон?

Таких нет.

Не так ли?

Роща отступников,

Ивариэль,

Первый Князь

Когда Ивариэль стоял перед высоким частоколом, окружающим небольшую мрачную рощу, в его душе был страх. Он никогда не думал, что ему придется войти в Запретную, грязную, рощу. Не думал он так же и о том, что приведет его сюда. Но выбора не было, и он постучал в ворота.

Ответа не было долго. Первый Князь даже успел подумать, что никого нет дома, и он может с чистой совестью отправляться обратно, когда за частоколом послышались шаги. У ворот не было ни окошка, ни какого другого приспособления для того, что бы увидеть незваных гостей, но сюда, в расположенную на самом краю Острова рощу не ходят просто так. А потому находящийся за стенами отступник ничуть не переживая открыл дверь поселения настежь.

Когда нервничающий Князь поднял глаза, то увидел сильно удивленного эльфа с коротко стрижеными волосами почти белого цвета. Большие светло-зеленые глаза, окаймленные темно-синей полоской, смотрели на Ивариэля с непониманием и какой-то легкой обидой. Способный Убивать не был чудовищем, как не были и другие в деревне изгнанных, но знали об этом считанные единицы. Князь теперь знал.

Вот и этот эльф был не менее красив, чем его "чистые" собратья. Единственное, что портило его внешность — это два лепестка, идущих от уха до уголка глаза, два лепестка глубоко-черного цвета, вытатуированных как клеймо. Клеймо отступника. Надолго задержался взгляд Ивариэля на этих лепестках, но всему приходит конец, и Князь уже не мог больше тянуть время. Потому он, спокойно взглянув в глаза собрату, произнес:

— Я прошу о встрече с вашим лидером.

Пока Ивариэль шел по деревне отступников, рассматривая окружающий пейзаж, он не заметил никаких особенных различий с обычным поселением охотников — такие же ажурные дома, выращенные в переплетении тонких стволов, такие же сплетенные из лозы стены и крыши...

Только вот лоза здесь была не живая, растущая из специальных ваз, а мертвая, срезанная с кустов. Здесь так же множество цветов, растущих вокруг дорог и домов, но и немало срезанных букетов в руках девушек, в недоумении останавливающихся при виде Князя.

Да, Первый Князь светлых эльфов, одетый в бело-зеленое одеяние, гордый и величественный — здесь, среди отступников, презираемых всеми "чистыми" эльфами, спокойно идущий по земле убийц, — это было далеко не обычное зрелище.

И они останавливались, замирали в ненависти и восхищении к предавшему, отрекшемуся от них Князю. А Ивариэль, стараясь, чтобы никто не заметил его страха и неуверенности, шел по улицам, словно не замечая меховые и кожаные вставки на одеждах отступников, не замечая запаха крови и мяса, которое готовили на открытых кострах мужчины этой деревни. Он шел за своим провожатым, вспоминая разговор, состоявшийся несколько дней назад, у берега моря.

Эльфенок, одетый в белоснежную рубашку и короткие штанишки, весело качая ногами, сидел на изогнутом корне Священного дерева и, пачкаясь синим соком, с аппетитом трескал ягоды. Сидящий рядом с ним эльф, аккуратно держал на коленях прозрачную вазу, из которой беспокойный ребенок и таскал сладости.

Первый Князь, растерянно смотрел на водную гладь, по которой вечерний ветер гнал белоснежные барашки. Тяжелый груз свалился на плечи Ивариэля с приходом дедушки, Рожденного Светом, который сейчас сидел у его ног в облике беспечного мальчишки. "Что ж, у каждого старческий маразм проявляется по своему..." — пролетела невозмутимая мысль в пустой, но почему-то очень тяжелой голове эльфа.

— Но-но, позвольте! Я все прекрасно слышу!— обиженно заявил тот, не отрываясь от поедания ягод.

"Тяжело, однако, когда твой родственник так легко читает твои мысли! Слава Светлому, что не он меня воспитывал. Но сейчас не время думать об этом."

— Рожденный Светом, я хотел тебя спросить, так ли необходимо бремя Предательства?

Когда мальчишка посмотрел на него, как на идиота, Ивариэлю стало стыдно и немного обидно. Все-таки не очень-то приятно, когда тебя отчитывает мальчишка с виду младше тебя. Но вопрос требовал ответа, так что пришлось Рожденному Светом отложить в сторону ягоды и, вытерев руки о подол рубашки, начать объяснения.