Лесса (общий файл) (заморожено)

— Держись следом, — скомандовала Ферн.

Сестры, спустившись с холма, вошли в сумрак чащи, привычно ступая так, чтобы ветка не хрустнула. Ветер стих, лишь шум крон, да рычание впереди разбавляли мерную песнь леса. Выбрав подходящее древо, оставили сумы с мясом на ветвях, чтобы зверь не добрался, и продолжили путь. Рычание и клекот стали отчетливо слышны.

— Выворотки, — прошептала Сайли. — Значит, мертвяк, как пить дать.

Ферн прижала палец к губам, Сайли кивнула. Сестры легким, бесшумным шагом углубились в лес, где запах влажной земли и гниения едва не сшибал с ног. Свет почти не приникал сюда, не в силах пронзить крышу из ветвей, намертво сросшихся друг с другом. Беззвучно, медленно кружась, падали листья. Осень пришла в Элбаннон. Седые колонны стволов, терявшиеся в выси, одетые в шубы из серебристого мха, древние, как сама вечность, закрывали обзор, корявые ветви сплетались в смертельной паутине, грозящей вот-вот ожить и напасть на чужака, без приглашения вторгшегося в лес.

Ферн беззвучно здоровалась, касаясь кончиками пальцев мшистых стволов, переступала узловатые, мощные корни, укрытые полупрозрачными клочьями вечернего тумана. Рычание стало громче, вороны орали так, словно хищники терзали воронят, вывалившихся из гнезда. Сайли коснулась плеча Ферн, знаками показала, что пойдет первой. Ферн кивнула и полезла на дерево следом за сестрой, тенью скользнувшей в ветвях. Забравшись повыше, где выворотки не смогут её достать, Ферн, цепляясь за шершавые, сухие сучья, прошла по ветви к месту схватки и заняла позицию. На соседней ветке блеснули глаза Сайли, целившей из лука.

Пара вывороток кружила, рыча, у корней древа, похожих на щупальца огромного монстра. У одной, помоложе и поменьше, но крайне подвижной твари, из крыла был выдран изрядный клок, вторая, матерая самка, прихрамывала, гребенчатый хвост едва держался на куске кожи, ядовитая слизь темно-желтого цвета залила палую листву. И трупы. Ферн сглотнула, глянула на сестру. Сайли молча смотрела потемневшими глазами на изувеченные останки. К видам растерзанных тел им было не привыкать, падальщики обычно выедают сначала мягкие ткани, вроде кишок, печени и глаз, но то, что осталось от эльфов, заставило содрогнуться даже видавших виды дриад.

Сайли прицелилась, выстрелила, попав в глаз той, что повредили хвост. Выворотка стала на дыбы, мотая длинной шеей, дико рыча и хлопая крыльями. Молодая самка кинулась, вцепилась старшей в шею, та заклекотала, захрипела, забила крыльями и рухнула всей тушей на трупы эльфов, содрогаясь в агонии. Гадина, скалясь, обернулась к Сайли, стрела Ферн скользнула по чешуе, едва не попав в цель. Тварь метнулась к сестрам, и, лязгая зубами и рыча, попыталась добраться до обманчиво близкой добычи, цепляясь когтями коротких лап за ствол, но ей преграждали путь плотно сплетенные ветви. Просунув морду в расщелину между стволов, выворотка, раззявив пасть с рядами устрашающих зубов, плюнула ядом, Ферн едва увернулась, она метила в глаз, но прицелиться не успевала. Обезумев от ярости, зверюга показала чудеса прыти, стрелы не причиняли ей ни малейшего вреда, только глаза и тонкая кожа под челюстями на сгибе шеи у головы были пробиваемы и смертельно ранимы, куда и вцепилась старшей эта бешеная тварь. Если бы не спасительные ветви, от них с Сайли уже бы и подметок не осталось. Ферн бросила взгляд на бледное, сосредоточенное лицо сестры, крикнула:

— Я заманю!

Сайли кивнула, не сводя глаз с цели.

Ферн пошла по ветвям, выбирая место. Раньше бы не пришлось убивать, хватало крика да пары выстрелов, и выворотки бы удрали, только их и видели. А нынче, после войны, голодно всем, даже падальщикам. Теперь гадины, как шершни, будут кружить, преследовать, пока не получат стрелу в глаз. Костяные псы, порождения темной, запретной магии эльфов, из-за которой, по сути, и началась война, сожрали и распугали почти всю живность, вот и рвали друг дружку голодные выворотки, раньше бы на пару досыта пообедали трупами эльфячьими, и вся недолга. Лесные драконы уцелели, но их дни уходят, как и время дриад. У гадин толстая шкура, что не позволяет псам их жрать, и мощные зубы, но нежить восстает по ночам вновь, как и чем ни жри и не кусай. Дриады пока ещё держатся, на ветви дерев костяным ходу нет, но жратвы в лесу все меньше и меньше. Зачарованные клинки тоже не годятся, ими можно лишь отпугнуть псов, но не убить. Магия дриад не для смертоубийств...

Ферн, углядев удобную позицию, отмахнулась от мыслей, больше подходящих Сайли, не ей. Надежно закрепившись, она выстрелила в башку выворотке, отвлекая беснующуюся тварь на себя, вторым выстрелом окончательно приковав к себе её внимание. Гадина, рыча, бросилась к ней, тяжело прыгнула, клацнув зубами, едва не достала до свешенной вниз ноги, которой дразнила её Ферн. Тварь забила крыльями, стала на дыбы, Ферн краем глаза углядела движение рук Сайли, и все, наконец-то, было кончено. В шее выворотки торчало желто-черное оперение стрелы. Тварюка полукаркнула-полувзвыла и распростерлась на корнях, изрыгнув напоследок яд. Болотного цвета глаза медленно гасли, пока не потухли совсем. Ферн спрыгнула в мягкую траву, став рядом с содрогающимся в предсмертных конвульсиях монстром, из-под туши которого выглядывал эльфийской работы сапог. Отвратительная вонь разлагающихся трупов, потрохов, дерьма и рыбьей гнили, которой несло от вывороток, шибанула в нос, казалось, она пропитала все тело, волосы и одежду. Ферн поморщилась.

— Это те, кто был у Бренны. Жуткая смерть. Кто или что могло такое сотворить? Это же маги, воины, а не ребятенки малолетние, чтобы какие-то лесные тварюки могли их схарчить за здорово живешь, — она глянула на то, что осталось от ноги эльфа. Затошнило, рот наполнился слюной. Сплюнув, осипшим голосом договорила:

— Следов нападавших нет, словно демоны их сожрали, будь они неладны. Рвали на куски, как курят, — Ферн глянула на окровавленную кисть руки, все ещё сжимавшую зачарованный меч. — Надо сей же час дать знать Бренне.

Древние столбы с чудными ракушками, тут и там раскиданные по Элбаннону, дозволяли в мгновение ока подать сигнал тревоги, но после войны с эльфами их почти не осталось. Поблизости все же уцелела пара штук, ими то и собиралась воспользоваться Ферн. Дриад с малолетства учили, как надо крикнуть, чтобы ревун в стае откликнулся, дал знать, что они попали в беду. Дельные штуковины, как ни крути.

Ферн поднесла руки к лицу, и, только собралась бросить клич, как Сайли, мягко спрыгнув рядом, схватила её за руки.

— Погоди. Не надо спешить. Твой зов могут услышать не только наши.

Ферн прошипела:

— Чего ждать? Хлеба с неба? Та тварь или твари, что порвали ушастых на клочья, могут быть рядом, лагерь в опасности, вся стая в беде!

— Смотри, — Сайли ткнула пальцем в ствол.

Ферн глянула нехотя. Серебристый мох прочертили следы когтей большой кошки, терявшиеся в выси, на иглах мха багровели пятна.

Кровь.

— Подумаешь. В этих местах обитает рысь. Тоже мне, чудо чудесное.

— Это не рысь, — тихо проговорила Сайли. — Та, что обитала в этих краях, погибла в сшибке с костяными, котят наши не успели спасти, издохли без матери. Я слыхала...

— Что? Что ты слыхала?

— Мне надо было набрать трехцветника, я не нарочно подслушала...

— Эй, это я, Ферн, а не наша злюка Ллоис, не к ночи будь помянута. Можешь не краснеть и не заикаться.

— Они уже отошли от лагеря, вот и распустили языки, думая, что одни посреди леса, — Сайли усмехнулась. — Эльфы объявили "Право первого слова" на девочку, которую ищут уже несколько дней. Я всё не разобрала, о чем они шептались, но... Кажется, ушастые ищут то ли девочку, то ли зверя, вроде бы огромную черную кошку. Вот и посуди сама, что это за девочка, и что за зверь. Она ранена, Ферн. Если будем дожидаться подмоги, она может умереть.

Ферн нахмурилась. Это старинное, почти забытое "Право", о котором только в сказах и слыхивали, давало власть над беглецом тому, кто успел первым. Хитровыкрученные эльфы, чтоб им пусто было. Люди не считались с законами дивных, уговора такого не было, но вот дриадам и дварфам, ежели они наткнутся на девчонку, должно незамедлительно выдать беглянку, правда, за плату, как же без неё. Ну, а если не выдадут, грозит страшная кара. В назидание другим. Дроу лесные и их "права" не указ, а вот дриадам мир с зелеными дорогого стоил. Война с предателями окончилась не в их пользу, по Элбаннону и посейчас шлялись твари, навроде тех костяных псов. Бренна не станет защищать дитя ценой жизни стаи. Хотя, кто её знает, Бренну, она всё себе на уме, да с лесом... У них остаются те, кто кровью сердца желает остаться и кого примет Элбаннон, а с его выбором Бренна никогда не спорит, даже если пришлая стае не по нутру.

— Это кошка, никакая не девчонка и не монстр, — буркнула Ферн, изучая кошачьи следы.

— Не знаю, сестренка, — тихо ответила Сайли, глядя на сапог, вернее то, что от него осталось и его тошнотворную начинку. — За ней идут какие-то демоны, судя по трупам. Может, она, кошка ли, девочка, бежала как раз от них. Сама она не могла сотворить такое...

— Демонов нет. Никто и никогда их не видал.

— Я читала, магия дроу может творить таких тварей, что демоны поперед них детишки просто. Смотри сама, звери, даже падальщики, или жрут добычу, или закапывают, они ж любят тухлятинку, хоть кусок, но сожрут, раны рваные, следы от клыков, от зубов костяных остается ожог, а здесь... Как мечом настрогали. И, самое чудное, ушастые не успели дать отпор. Вот тебе и маги эльфячьи хваленые...

— Читать надо меньше, читака, лучше бы стрельнула лишний раз. Кой ляд монстры темных могли забыть в нашем лесу? И почему не сдохли? Я слыхала, магия Даану не любит магии темных, не место им здесь.

— Думаю, этих монстров должен был сотворить очень сильный, великий маг.

— Думать вредно для твердости рук.

Сайли тихо фыркнула и снова посерьезнела.

— Ну, что, — спросила сестру. — Поглядим, что за зверь? Не думаю, что эти демоны или что бы это ни было, умеют лазить по деревьям.

Сестры, не сговариваясь, задрали головы, вглядываясь в гущу ветвей. С земли не было видно, но они знали, что там, высоко в ветвях, огромное дупло, в котором Мэррил заживо замуровал дриад, возглавивших восстание против эльфов. С тех пор древо Даану считалось проклятым, порченным скверной, его посещали только на Ночь Предков, но даров больше не несли, лишь болотные лилии, цветы смерти, оставались лежать у корней. Три лета уж минуло как... В этой черной дыре не селились ни совы, ни рыси, ни гады, тягостное, невыносимое ощущение смерти отпугивало всякую тварь. Ферн осмотрелась. Темнело на глазах, внизу, у корней, куда не проникал солнечный свет, уже расползалась тьма. Тени шевелились, густели, выпуская щупальца, как живые. Вдалеке, на болотах, заплакала выпь. Вороны, рассевшиеся на ветвях, молча ждали, когда дриады уберутся прочь, и можно будет приступить к неспешной, основательной трапезе. Ферн поежилась.

— Давай всё же подадим знак Бренне. Не по себе мне, сестренка.

Сайли поправила лук, сунув нож в зубы, скорчила рожицу и, подпрыгнув, исчезла в ветвях, и лист не шелохнулся.

Ферн тихо выругалась. Она, такая привычная к лесу, сейчас не могла унять мелкую, противную дрожь, внезапно охватившую тело. Подойдя к древу, тронула следы от когтей. Кровь зверя, не эльфов, у тех она, застывая, не меняет цвет. На то, что они сейчас с Сайли делают, или, вернее, не делают, Бренна может посмотреть как на предательство. Чихать на Бренну. Там, наверху, Сайли. И неведомый монстр, пусть даже увечный. Ферн ругнулась и полезла следом за непослушной, своевольной сестрой.

* * *

В дупле могла свободно жить семья из трех-четырех душ, места бы всем хватило, но убежище оставалось необитаемым. Стены, одетые в шубу изо мха, неярко серебрились в бледных лучах заходящего солнца, воздух был чист, свеж и прохладен, но жуткое ощущение смерти не смогли уничтожить ни магия дриад, ни солнце, ни ветер, ни само время. Ферн бросила взгляд внутрь, помедлила и спрыгнула на пол, укрытый толстенным ковром из высохших сосновых игл.

Судя по всему, угрозы пока нет. Сестра стояла на коленях над нагой, исхудавшей девочкой, все кости можно пересчитать. Почти мертвой, видать по всему, девочкой. Девочкой, по чьим следам идут неизвестные убийцы, для которых эльфы на один зубок и плевок. Ферн ожидала всего, чего и кого угодно, но не того, что монстр окажется дитем лет шести. Она рассматривала их с Сайли находку, и не могла понять, что же такого особенного в этом ребенке, что из-за него поднялся всесветный шум. Эльфийская кровь, без сомнений, но мало ли такой крови по свету? Тем паче, что это не чистая кровь. Вымесок. Зачем она эльфам, которые так блюдут чистоту ушей? Лежа на боку, поджав ноги к груди и обхватив коленки тонкими ручонками, беглянка словно пыталась согреться. Огромные глаза, высокие скулы, тонкие черты, она напоминала чудную фарфоровую куклу, что как-то приволокла с собой в стаю из мира Риган. Недолго прожила та кукла... В густых, смоляного цвета волосах девочки запутались листья, пух, кожа была вся в синяках и ссадинах, но смертельных ран Ферн не углядела. Странно. До жути странно. Кровь есть, ран нет. Сайли обернула бледное лицо к сестре, её зеленые глаза в полумраке показались Ферн черными дырами:

— Она уходит, Ферн. Изнурена до смерти, обезвожена, вся горит. Бедное дитя! И это тот самый зверь, который будто бы расправился с магами? Да ни в жисть не поверю! Гляди, — Сайли приподняла локоны на плече девочки.

Багровые тонкие линии сплетались в клубок, казалось, тысячи и тысячи змей ведут жуткий, неспешный хоровод. Рисунок жил, завораживал. Ферн вглядывалась, пока не закружилась голова, и тошнота не подступила к горлу. Она прерывисто выдохнула:

— Что за дерьмо! Эльфячья работа?

— Не похоже, но то, что тут без сильной магии не обошлось, как пить дать. Похоже, змеиный знак какой-то...

Ферн молча смотрела, как сестра сняла куртку, бережно укрыла девочку, скрыв, наконец-то, жуткое клеймо. Было видно, что рана свежая, ещё не успела зарубцеваться, но струпьев нет, значит, гнойная смерть дитю не грозит. Кто её так? За что? Сайли сидела, держа девочку за запястье, проверяя биение сердца. Ферн подумалось, что, если бы не едва заметно поднимавшаяся в дыхании грудь с резко очерченными ребрами, как есть покойник. Серое, исхудавшее лицо с заострившимися чертами, обветренные, бледные губы, ещё немного, и она уйдет в чертога Даану.

— Она ранена? — спросила Ферн, опускаясь на колени рядом с сестрой.

— Кроме той жути, что на плече, я ничего больше не углядела. Дай зелье "крепости".

— Ты можешь её зельем вовсе прибить, судя по сложению, костяку, у ней в роду эльфы знатно потоптались. Она полукровка, а наша магия только для нас, дриад.

— У нас нет выбора.

— Есть, — Ферн помолчала, встав на ноги, отряхнула штаны и добавила тихо, отводя взгляд:

— Нам след оставить всё, как есть.

Сайли резко обернулась, сузив глаза, пристально глянула на сестру:

— Ты... Это говоришь ты?!