Исполнитель

— Я знаю, что нам надо, господин Первей. Я сделаю.

...

— Патрик, какого чёрта ты испортил палатку? А если пойдёт дождь?

Действительно, двухместная палатка из тонкой провощёной кожи, где тут такую найдёшь...

Патрик смотрел удивлённо-обиженно.

— Но это же для дела, господин Первей. Я делаю лодку.

Первей поперхнулся.

— Ты умеешь?

— Не сам, господин мой. Мне помогает Голос Свыше. Ваш который... Которую вы зовёте Родная.

"Родная, отзовись"

"Слушаю тебя, рыцарь"

"Ты и в кораблестроении дока?"

Короткий смешок.

"Не ревнуй, мой милый. Мальчик действительно способнее тебя в этом, и вообще не мешай. Займись чем-нибудь умственным — почисти лошадей, кашу там свари..."

"Ведьма ехидная"

"Малец голопузый"

— Почему вы молчите, господин? У вас есть другой план?

Первей вздохнул, взял топорик.

— Работай, Патрик. Раз уж Голос сказал... А я пока шалаш сооружу. Надо же нам где-то спать.

Лес подступал к самому берегу огромного, спокойного озера, дальний берег которого терялся в предутренней дымке. И только тёмное пятно острова грозно серело над зеркальной гладью воды.

"Вот он, остров Кличен. Вот оно, логово"

Голос был напряжён и сух.

"Такой момент упускать нельзя. Кощей отправил своего помощника-вурдалака на поиски женщины, и с ним десяток упырей. Защита острова ослаблена"

"Зачем ему женщина? Сколько ему лет, этому самому Кощею?"

Короткий смешок.

"Женщина ему нужна не для любовных забав, он даже не помнит, что это такое. Нет, рыцарь, всё гораздо хуже — он хочет сделать второго вурдалака. Точнее, вурдалачку"

Пауза.

"Он уже загубил двух девушек, но цели не достиг. Всё, что у него получилось — две упырихи"

Рыцарь катал желваки. Вот как...

"Сейчас у Кощея творческий кризис" — короткий злой смешок — "Он не знает, что женская душа куда ближе к Богу, что материнское начало, заложенное в каждой женщине, не позволит ему осуществить задуманное. Он истратил массу маны, и всё без толку"

Пауза.

"Сейчас вурдалак возвращается с добычей. Ну, родной мой... Ты готов?"

"Куда поплыл этот... вурдалак?"

"На север, ближе к острову Хачин. Там на берегу стоит деревушка-весь, жители которой всё ещё не испугались. Сегодня ночью их испугали всерьёз и надолго"

— Патрик, давай лодку — бросил Первей своему оруженосцу.

Плетёная из лозы лодка, обтянутая кожей, такая лёгкая, что её легко мог нести один человек, плюхнулась в воду. Двое мужчин залезли в тесные отверстия, прикрытые кожаными фартуками. Челнок казался до того хрупким и вертлявым... Однако Патирик уверял, что на таких вот лодчонках его предки некогда перебирались с материка на его теперешнюю родину. Будучи опрокинута, такая лодка сама вставала на ровный киль.

Грести двусторонними вёслами было немного непривычно, но Первей приспособился, и лодка быстро пошла к острову. Клеймор был приторочен слева к поясу рыцаря так, что не стеснял движений. Ещё поверх челнока были приторочены круглые щиты, остальное железо было уложено внутрь лодки, чтобы не нарушать балансировку.

Челнок скользил в предрассветном тумане, не нарушаемом ни одним криком петуха — здесь, рядом с логовом, уже не осталось ни одной живой деревеньки.

Клочья тумана быстро редели, начал задувать ветерок. Над покинутым берегом, за спиной, вставало солнце, и на воде перед воинами заплясала невероятно вытянутая тень, достигавшая, казалось, самого острова.

"Внимание, в воде!!!"

Первей дожил до своих лет в том числе и потому, что в критических ситуациях не думал — что, как, откуда... Рука сама сунула в воду оголовье жезла, и кристалл вспыхнул призрачным белым светом.

Вода взбурлила, вскипела на тридцать шагов вокруг. А затем из-под воды стали выныривать, как туши китов, распухшие тела водяных. Тех же упырей в подводном исполнении. Один, два, три... Пять штук, негусто.

"Где остальные, Родная?"

"Сейчас будут. Быстрее, быстрее!"

Остров уже горбился прямо перед носом челнока. Не такой уж большой островок, с версту длиной и меньше полуверсты в поперечнике. Когда-то тут рос добрый лес, и корабельные сосны радовали глаз своими медными стволами. Но лес в основном свели на постройку городка-крепости Кличен, а то, что осталось, уничтожили новгородцы при осаде и взятии городка. Теперь остров зарос сорным лесом, где в непролазной темени ельника и в непроходимых дебрях осинового сухостоя, перепутанного с колючим кустарником, ютились змеи. Да только если бы они одни...

Над водой плыли цветные мыльные пузыри, яркие и переливающиеся. Слишком яркие и переливающиеся. Раньше Первею никогда не приходилось видеть шаровые молнии. Шарики весело и безобидно летели над водой, летели прямо в руки...

"А красиво, Родная"

"Прекрати! Ты будешь любоваться?"

Первей перевернул Клеймор наоборот — острым наконечником ножен, тем самым гранёным наконечником синего металла, вверх. Вовремя — шаровые молнии резко ускорили свой бег, будто почуяв близость добычи. Первей еле успел прошептать короткое инициирующее слово-заклятье, и шарики вдруг разом взорвались, огласив сонную тишину озера громким треском.

"Внимание, вода!"

Первей снова сунул Клеймор кристаллом в воду. Снова бурлит вода, и снова всплывают раздутые трупы утопленников, злобным искусством Преступившего Грань превращённые в водяных. И вернувшихся теперь в исходное состояние.

"Родная, они нас не встретят из арбалетов?"

"Нет. Упыри слишком тупы, чтобы справиться с таким оружием, по крайней мере, других этот Кощей делать не научился. Они годны лишь для рукопашной, и то если оружием будут дубины, в крайнем случае кистени или шестопёры. А вообще-то им привычней рвать добычу руками и зубами"

Шуршание камней под днищем, и лодочка выскакивает на берег. И тут же из кустов с утробным рёвом полезли упыри. Жуткие перекошенные морды, особенно жуткие именно из-за того, что похожи на человеческие лица.

Камень навершия вспыхнул ослепительным белым огнём, переборовшим даже яркий утренний свет. Первей провёл дугу перед собой, и на берегу образовался небольшой завал из трупов. Да, теперь уже просто трупов, обычных непогребённых тел, лишённых души.

Первей шёл размашисто и споро, и в спину ему дышал Патрик. Юноша прикрывал ему спину, но даже не оборачиваясь, рыцарь ощущал — его спутник нервничает.

Обгорелые развалины, заросшие дремучим ельником, возникли прямо перед носом. Первея даже передёрнуло — до того зловещим, жутким холодом веяло из логова Кощея. И как он тут живёт, самому-то не противно...

Эти упыри не ревели, как поднятые из берлоги медведи. Молча, стремительно и неудержимо они ринулись со всех сторон, кто подняв шипастую палицу, кто длинный стальной лом, а кто и просто вытянув вперёд крючковатые пальцы — рвать врага им привычней руками и зубами.

Первей едва успел вскинуть Клеймор над головой. Кристалл засиял так ярко, что пришлось прикрыть глаза. В ноги рыцарю ткнулся окоченевший, холодный труп, застывший в нелепо-угрожающей позе, с зажатой в руке дубиной. Да, просто окоченевший труп. Его товарищи валялись кругом, в таких же нелепых позах. Да тут их штук сорок, однако...

"Всё, упырей на острове не осталось. Теперь Кощей"

Что-то внезапно заставило Первея прянуть в сторону. Тяжёлая арбалетная стрела свистнула мимо уха. И не успел Первей опомниться, его оруженосец, бросив разряженный арбалет, уже поднимал свой меч.

"Он захватил его! Быстрее, "клей"!"

Ещё ни разу Первей не колдовал так стремительно. Какая, к чертям, "поза лотоса"! Рыцарь не помнит, как ему удалось мгновенно сотворить такое, в общем-то, довольно сложное заклятье. В памяти остались лишь отдельные обрывки — он сам, стоящий в нелепо-раскоряченной позе, и ещё более нелепо перекошенный Патрик, так и застывший.

"Быстрее, "освобождение"!"

Заклятье освобождения проще, чем "клей", да и занесённого над головой меча теперь можно было не опасаться. Первей произнёс короткую фразу, и стеклянные глаза Патрика приобрели осмысленное выражение. Ещё фраза, и оруженосец валится на траву — заклятье "клея" отменено.

— Свяжите меня, господин Первей — прохрипел Патрик, болезненно морщась — Свяжите, прошу вас! Этот снова может...

"Он прав, мой родной. Свяжи его!"

Первей колебался лишь секунду.

— Идём, Патрик. Он больше не сумеет. Ты не позволишь ему.

"Ты рискуешь. Ты очень рискуешь!"

"Нет. Он мой напарник, а не упырь на службе у Кощея"

"Но..."

"Всё, я сказал!"

— Патрик, я тут подумал... Забери у этого покойничка лом. Да не кривись ты!

...

Логово мага, Преступившего Грань Кощея Бессмертного, оказалось вполне заурядным строением, очевидно, некогда это было основание угловой башни — грубая каменная кладка, приземистая, с обгорелым верхом и кое-как навешенной железной дверью, низенькой и проржавевшей. Деревянные стены крепости не сохранились, уничтоженные пожаром.

"Небогато живёт господин Кощей"

Короткий смешок.

"А он и не собирался сидеть здесь веками. В самое ближайшее время он рассчитывал сменить место жительства при помощи господина датского посланника"

Из слухового окошка, узкого, как трещина в стене, вылетел стальной арбалетный болт. Мимо. Огрызается колдун... Ладно, следующего выстрела можно не опасаться, оба воина уже были под стеной.

— Первей... — прохрипел Патрик, его глаза опять стекленели. Рыцарь вновь коротко произнёс заклятье освобождения, и парень облегчённо вздохнул, разом обмякнув. Бедняга, второй раз подряд...

"Всё пока нормально. Разрушать куда легче, и Кощей тратит на каждую такую попытку неизмеримо больше маны, чем ты на снятие заклятья"

Рыцарь уже осматривал проржавевшие петли. М-да, лет тридцать назад эта дверь была крепким орешком. Но её уже раз выбивали добры молодцы, и этот Кощей не удосужился как следует починить.

— Ломай, Патрик — кивнул он оруженосцу.

Тяжёлый лом крошил известковый раствор, как труху, и гранит кололся мелкими крошками.

— Сейчас, сейчас...

Шаровая молния размером с голову взрослого человека возникла, казалось, из ничего. Она зависла над головами воинов, оглушительно шипя и как-то страшно, мелко вибрируя. Первей еле успел вскинуть жезл острым синим наконечником вверх. Молния взорвалась с таким грохотом, будто пальнули из бомбарды, остро запахло озоном.

"Это уже паника. Он тратит ману направо и налево, ещё одна такая молния, и ты сможешь засунуть его в мешок голыми руками"

Рыцарь не ответил, молча творя заклятье "завесы" — теперь магический взор колдуна, засевшего в башне, будто натыкался на плотную стену тумана, противник был ослеплён. Патрик, закусив губу, долбил ломом, так, что летели искры. Рыцарь немного повозился, сооружая некое подобие огородного чучела — железный шлем-шишак да старая рубаха на крестовине. Примитивно, но когда рухнет дверь, раздумывать Кощею будет некогда. К тому же против света из темноты разглядеть что-либо очень трудно.

Дверь с тяжким скрежетом подалась и рухнула плашмя, с грохотом и лязгом. Первей тут же выставил в проём сооружённое им чучело. Свистнул арбалетный болт, оставив в рубахе дырочку. Второй ударил в шишак, и старый шлем отозвался жестяным звуком, точно ведро.

Отбросив обманку, рыцарь выставил в проём двери острый конец жезла, прошептав короткое заклятье. Грохот взрыва был таким, будто внутри логова взорвался бочонок с порохом. Очевидно, колдун рискнул-таки сотворить ещё одну молнию, не пожалел маны. Это было бы верно, не имей рыцарь в руках Клеймора, способного отбить атаку.

Он вошёл в темноту погреба, пахнущего озоном и сырым, тяжким запахом тления, чуть пригнувшись в двери. Кристалл навершия сиял ровным белым светом. Новой атаки Первей не боялся — Кощей был обессилен, растратив ману.

В обширном погребе, бывшем основанием башни, вдоль стен сплошь тянулись полки, заставленные какими-то бутылями, колбами, ретортами и непонятного вида аппаратами, сверкающими стеклом и медью. Посреди помещения располагался колодец с воротом. Ещё тут имелось несколько столов, заваленных пергаментом и всяким хламом, а на одном из них, окованном позеленевшей медью, лежало обнажённое тело молодой женщины. К телу тянулись тонкие витые трубочки, какие-то верёвочки, поблёскивающие медью, у изголовья громоздилась железная стойка, увешанная разной машинерией и посудой. Очевидно, Кощей пытался преодолеть "творческий кризис" и добиться-таки своей очередной цели. И всё это освещали десятки свечей, тут и там налепленных на полки и столы.

Первей глядел на распластанное тело женщины и чувствовал, как откуда-то из тёмных глубин всплывает, подобно громадной медузе, ненависть. Вот как, значит...

"Нет, милый, нет!!! Только не ненависть!!!"

Медуза уже обхватила рыцаря своими скользкими щупальцами, обожгла и потащила, гася разум тёмной волной. Первей сделал громадное усилие, буквально чувствуя, как с мясом отдирает от себя эти щупальца...

Волна ненависти улеглась, взамен пришло холодное, ясное спокойствие. Первей теперь будто сидел в стеклянной невидимой колбе, по которой бессильно скользили жгучие и липкие щупальца. Он Исполнитель. Он пришёл сделать свою работу. Точка.

В углу смрадного подвала обнаружился выгороженный коврами альков, где и помещался сам владыка сего помещения. Самозванный владыка острова и уж совсем самозванный владыка душ, каким он мечтал стать, этот Кощей. И ничего особенного — согбенный грязный старикашка, немытый, наверное, лет десять, не меньше. Оборванный балахон, длинные, как у обезьяны, руки с распухшими суставами пальцев. Наверное, бессмертие ещё не означает здоровье — можно десятилетиями чахнуть и сохнуть, и всё-таки скрипеть...

Вот только глаза. Первей сразу вспомнил глаза того Судьи, что явился ему во сне. Те глаза излучали всю силу и мудрость мира, глаза же Кощея были как бы антиподами — такая в них плескалась бессильная ярость и невероятная, нечеловеческая злоба.

Первей смотрел в его глаза прямо и неподвижно. Щупальца медузы бессильно скользили по стеклу.

— Кощей, я пришёл, чтобы исполнить Приговор.

— Какой приговор? — проскрежетал старикашка — Кто тебя послал?

— Не перебивай. Ты перешёл Грань, и ты будешь наказан.

— Ты пришёл, чтобы убить меня? Знай...

— Нет, Кощей, ты не понял. Ты перешёл Грань, и в смерти тебе отказано. Ты караешься бессмертием.

Старикашка пару секунд смотрел на него выпученными глазами, а затем Первей услышал скрипучий смех.

— Ты сумасшедший. Бессмертие — это награда, величайшая из возможных. Да я всю жизнь стремился к бессмертию, но так и не достиг!

— Ты достиг.

Первей протянул Клеймор, и светящийся камень коснулся старика. Кощея мгновенно скрутила судорога, и он замер с приоткрытым ртом. Лишь в глазах в последний миг протаял дикий ужас, а затем остекленели и они.

— Патрик, берись — кивнул рыцарь своему оруженосцу, стоявшему сзади и молча наблюдавшему всю сцену.

Вдвоём они дотащили сухое, лёгкое тело, ставшее абсолютно твёрдым, будто из дерева, до колодца. Плеск воды, и Кощей навсегда ухнул в бессмертие.