Добрая фея

Очень тяжело переносить разлуку с любимой девушкой. Когда вчера Костя вернулся в свою квартиру, его встретила звенящая тишина полного, беспросветного, безнадежного одиночества. Раньше Костя не ценил близких людей, наоборот, он любил сидеть за ноутбуком, чтобы никто не трогал и не приставал, как-то раз он рассказал Ольге про фантастический роман, в котором к каждой женщине приделывалась кнопочка для временного выключения. Ольга тогда обиделась и стала говорить, что она не мебель и не кибернетическая игрушка, которую можно выключить кнопкой, что она никогда не позволит так с собой обращаться... Бла-бла-бла... А теперь Костя один, никто не мешает ему запустить на ноутбуке "Цивилизацию" или бездумно лазить в интернете до посинения, но он сам не хочет этого. Он привязался к Инне так, как никогда не привязывался ни к одной женщине, и дело тут не в сексе (хотя и в этом тоже), а в том, что Инна его понимала, как не понимал никто раньше, и не будет понимать никогда. Его мысли и чувства не были тайной для нее, она видела всю грязь на дне его души (а ее там немало скопилось), но она не брезговала его сущностью, она принимала Костю таким, какой он есть, и это было прекрасно. Костя не раз слышал и читал, что любовь пьянит, но раньше он думал, что это просто поэтическое иносказание. А теперь он узнал, что любовь не только пьянит, но и дает похмелье, а вернее, не просто похмелье, а самую настоящую наркоманскую ломку. Как же тяжело...

— Что-то ты мрачный какой-то, — сказал Олег Дмитриевич. — У тебя, вообще, все нормально? Здоровье, Инна...

Мелькнула безумная мысль — а может, рассказать ему про всё? Потребовать, чтобы он связаля с Юлием Моисеевичем, заставил его надавить на кобнюков, пусть вернут Инну... Нет, глупости это всё, на кобнюков никто не может надавить, разве что президент, да и то непонятно, кто из них на кого надавит. Нет, нельзя ему ничего рассказывать, только хуже будет. Отстранят от проекта, он ведь уже почти не нужен, всю информацию он им сдал, в патентной заявке есть правильная формула ТДМ, а синтез белка по формуле любой лаборант проведет. Скажут: "Гуляй, Костя, изобретай еще" и ничего с ними не сделаешь. Олег Дмитриевич, вроде, человек порядочный, но кто его знает, до каких пор простирается его порядочность, большие деньги любому глаза застилают, и вряд ли он исключение, во власти все люди такие, другие там не держатся.

— Все нормально, — сказал Костя. — Просто устал сильно.

9

— Вот, Юлий Моисеевич, извольте взглянуть, — Олег положил перед мэром бизнес-план.

Мэр взвесил на руке толстую и тяжелую книгу в красивой кожаной обложке. Раскрыл, перелистнул несколько страниц и поднял на Олега недоуменный взгляд.

— Ты мне лучше вот чего скажи... — начал он.

Олег не стал дожидаться окончания фразы, а просто передал мэру два листа бумаги, скрепленные степлером.

— Вот, тут основное содержание кратко, — сказал Олег.

— О, то, что надо, — сказал мэр и углубился в чтение.

Через минуту он поднял взгляд и спросил:

— Может, не стоило так рано этот, как его... биореактор запускать? Цена упадет сразу...

— Все просчитано, — сказал Олег. — Могу предоставить таблицы и графики, только я их не распечатывал, они только в электронном виде есть. Потери в прибыли не такие уж и большие, могу показать.

— Не такие большие — это сколько? — спросил мэр.

— Процентов двадцать-тридцать, — ответил Олег.

На самом деле, предлагаемый план срезал с максимально возможной прибыли проекта процентов примерно пятьдесят, но этого Олег говорить не стал. Маркс в свое время правильно сказал, что нет преступления, на которое капиталист не пошел бы из-за сверхприбыли, а Юлий Моисеевич — тот еще капиталист, настоящая акула империализма. Обычно он понимает, где нужно драться за каждый рубль, а где лучше проявить щедрость, но когда цифры настолько велики, инстинкт бизнесмена может возобладать над разумом, а это плохо, могут быть неприятные побочные эффекты. Понятно, что клиент заплатит любые деньги за исцеление от смертельной болезни, но также понятно, что если цена окажется запредельной, клиент пойдет на любые ухищрения, лишь бы платить. А если таких отчаявшихся клиентов наберется слишком много, может сработать эффект критической массы. Объявят организаторов проекта кровопийцами, наживающимися на народном горе, и потом рад будешь, если при своих останешься в конечном итоге. Статья 159, часть 4, мошенничество в особо крупных размерах, до восьми лет лишения свободы. Конечно, никакого мошенничества здесь и в помине нет, но люди, которые отбывают сроки по этой статье, тоже раньше так думали. Осторожнее надо быть, нельзя сразу раскрывать все намерения, надо делать вид, что вот-вот начнется массовое производство и цены сразу упадут. Но при этом быть в готовности, чтобы, когда соловей поймет, что его кормят баснями, сразу выбросить препарат на рынок по умеренной цене, тысяч эдак по тридцать-сорок за дозу.

— Все равно много, — заявил Юлий Моисеевич.

Олег развел руками.

— Если вы уверены, что президент вас поддержит, можно рискнуть, — сказал он. Немного помолчал и добавил: — Но я бы не стал.

Юлий Моисеевич задумался.

— С минздравом как дела обстоят? — спросил он.

— Замечательно, — ответил Олег. — Есть разрешение на клинические испытания, оно оформлено задним числом, проведено по всем документам, комар носу не подточит.

— Сколько дал? — спросил мэр.

— Полмилионна в баксах, — ответил Олег. — По той схеме провел, ну, что вы давали.

На самом деле, цена вопроса составила всего лишь двести тысяч, причем половину этой суммы взял Саша Гриднев. Хорошо, что он курирует проект, сразу начал пользу приносить. Позвонил между делом, кому надо, и сразу скинул цену в пять раз. Интересно, кого он там на крючке держит и на каком крючке? И точно ли в пять раз скинул цену? Не исключено, что он всё себе забрал, ну и правильно, в общем-то. Олег давно перестал обижаться на не очень честных посредников, сам такой же. А что делать? Не обманешь — не продашь.

— Дорого берут, сволочи, — вздохнул Юлий Моисеевич.

— Ничего страшного, — сказал Олег. — Эти расходы быстро отобьются. Кстати, готовьтесь, в субботу по телевизору будут Костю показывать, в передаче "Здоровье нации".

— Уже? — удивился Юлий Моисеевич. — Быстро ты. А обеспечение полностью готово? Офис, реклама...

— В офисе все готово, — сказал Олег. — А рекламу мы в первое время давать не будем, а может, вообще не будем. В бизнес-плане это написано, все расчеты проведены, я проверял, вроде похоже на правду.

— Хорошо, — кивнул Юлий Моисеевич. — Кстати, покажи мне при случае этого гения, интересно посмотреть.

— При случае покажу, — сказал Олег. — Только он сейчас не вполне адекватен.

— Это понятно, — усмехнулся Юлий Моисеевич. — От такого открытия у кого хочешь крыша съедет.

— Тут не только это, — сказал Олег. — У него с бабами какие-то проблемы, с женой разводится, любовницу завел, она от него тоже ушла...

Зазвонил мобильник. Олег взглянул на экран, там было написано "Саша Г". Олег нажал кнопку отбоя.

— Юлий Моисеевич, — сказал он. — Тут звонок важный...

— Да, конечно, иди, — сказал мэр. — Этот талмуд тебе нужен?

Он указал на бизнес-план.

— Не нужен, — ответил Олег. — Вы, это... те бумажки в шредер суньте на всякий случай. Там все честно написано, без экивоков.

Юлий Моисеевич еще раз пробежал глазами сокращенную версию бизнес-плана, хихикнул и скормил бумагу шредеру. Олег вежливо попрощался и вышел.

Он не стал перезванивать Саше из коридора, сначала дошел до своего кабинета, запер дверь на ключ и только тогда позвонил.

— Здравствуй, Саша, — сказал он. — Извини, я у мэра был.

— Все нормально, Олег, — отозвался Саша. — Я так и понял. В минздраве нормально все прошло?

— Не просто нормально, а великолепно, — сказал Олег. — Всё оформили по всем правилам, даже косвенные ссылки правильно проставили. Если заранее не знать, вообще невозможно понять, что документы задним числом оформлены. Спасибо тебе.

— Не за что, — сказал Саша. — Тогда такой вопрос. Ты с Бирюлевым вчера-сегодня разговаривал?

— Разговаривал, — ответил Олег. — Сегодня утром разговаривал, часов в одиннадцать. А что?

— Как он? — спросил Саша. — Ни на что не жаловался?

— Да нет, вроде. Хотя... Грустный он какой-то, подавленный. Я его даже спросил, не случилось ли чего, он говорит, нет, все нормально. А что, что-то случилось?

— Не бери в голову, — сказал Саша. — Но на всякий случай присматривай за ним по мере возможностей, и если что не так — сразу мне звони. У него с бабой проблемы.

— С Инной? — уточнил Олег.

— А ты ее знаешь? — спросил Саша.

Почему-то его голос прозвучал удивленно.

— Ну да, один раз пили вместе, — сказал Олег. — Ну, то есть, не совсем пили, она не пьет почему-то, даже шампанское не пьет, просто посидели вместе за столом.

— И как она тебе?

— Отличная девчонка, красивая, умная. Знать бы, где Костя ее подцепил, тоже бы наведался.

Саша странно хихикнул.

— А что за проблемы? — спросил Олег. — Может, я помочь могу?

Саша снова странно хихикнул.

— Нет, помочь — это вряд ли, — сказал он. — Но если что, я позвоню. Ладно, давай, удачи тебе.

— Тебе тоже, — сказал Олег. — Счастливо.

Интересные, что у них за проблемы нарисовались? Должно быть, серьезные, раз уж куратор забеспокоился. Надо при случае поговорить с Костей, разобраться. Действительно, какой-то он стал подавленный, как бы с ним не случилось чего, ученые — они без тормозов, как дети. Повесится сдуру, что тогда делать будем? В принципе, процесс уже запущен, наверное, он может продолжаться и без первооткрывателя, но кто его знает, мало ли что... Да и чисто по-человечески помочь ему надо.

В этот момент зазвонил городской телефон. Через минуту Олег осознал, что в минздраве возникла совершенно неожиданная маленькая проблема, а через полчаса — что эта проблема не такая уж и маленькая. К этому времени он начисто забыл о Костиных проблемах.

10

— Привет, Чарли, — сказал Тимофей Борисович. — Рапорт о вчерашнем дописал?

Чарли уселся на стул для посетителей и сказал:

— Заканчиваю. К обеду допишу.

— А что за деятель к тебе вчера на встречу приходил? — спросил Тимофей Борисович. — Оперативной работой проникаешься, первого агента уже завел?

Чарли вежливо улыбнулся. Тимофей Борисович шутил, на самом деле вербовка агента — дело сложное, ответственное и требующее написания множества разнообразных бумажек. А первая вербовка — вообще сложнейший экзамен на профессиональную пригодность, молодого опера на первой вербовке всегда страхуют старшие товарищи.

— Нет, Тимофей Борисович, — сказал Чарли. — Полковник Гриднев из двенадцатого управления, помните такого, вы меня к нему направляли?

— Он сам к тебе приезжал? — удивился Тимофей Борисович. — Что ему надо было?

Чарли пожал плечами.

— Да я и сам толком не понял, — сказал он. — С этой анчуткой какие-то заморочки, законтаченный гражданин проходит по какому-то делу, с которым то ли сам Гриднев работает, то ли кто-то из его отдела, типа, мир тесен. А может, и нет никакого дела, может, он самодеятельность проявляет. Он себя странно вел, будто не в себе немного. Расспрашивал, где анчутку держат, можно подумать, он по официальным каналам не может адрес узнать. Мне даже показалось, что меня завербовать пытается. Может, его анчутка тоже законтачила? Как думаете, Тимофей Борисович?

— Наплюй, — ответил Тимофей Борисович. — Это не наши проблемы, у нас своих дел хватает. Будет еще приставать — стукни в собственную безопасность, а пока наплюй. Лучше рапорт доделывай побыстрее.

Чарли вернулся к себе в комнату и стал дописывать рапорт. Как он и обещал, к обеду работа была готова. А в столовой за его столик сел Иван Васильевич.

Чарли не знал, как его фамилия, какое у него звание и, вообще, офицер он или вольнонаемный. Иван Васильевич относился к тому редкому типу сотрудников, которые ценны не тем, какой пост занимают, а тем, что знают и умеют. Иван Васильевич был лучшим специалистом по психологии чужих во всем управлении.

— Игорь Чарский — это вы? — спросил Иван Васильевич, стоя с подносом в руках у стола, за которым сидел Чарли.

— Угу, — кивнул Чарли, пережевывая котлету. Проглотил и сказал, уже более отчетливо: — Садитесь, свободно.

— Спасибо, — сказал Иван Васильевич и сел напротив. Откусил хлеб, съел две ложки супа и, видимо, решил, что можно перейти к деловому разговору.

— Анчутку вчерашнюю ты брал? — спросил он.

Чарли кивнул.

— Я рапорт уже написал, — сказал он. — Тимофею Борисовичу отдал.

— Я уже просмотрел бегло, — сказал Иван Васильевич. — Получается, что при задержании никаких особенностей не было. Правильно?

— Абсолютно, — согласился Чарли. — Как по маслу все прошло, мы, правда, сначала ее чуть не потеряли, но это не из-за ее способностей, просто случайно так вышло.

— Реакция на фентанил нормальная была? — спросил Иван Васильевич. — Может, были какие-то мелкие аномалии, которые показались несущественными?

Чарли напряг память, и некоторое время прокручивал в ней процесс задержания инопланетянки.

— Нет, — сказал он, когда сцена закончилась. — Никаких аномалий, совершенно нормальная реакция.

— По характеристикам следа вокруг места задержания что можешь сказать? Свежий след, старый, она там бывала раньше или в первый раз приехала?

— Не знаю, — пожал плечами Чарли. — Мы тогда на след особенно не смотрели, мы на мобильник законтаченного ориентировались, как на маяк. След как след... Пожалуй, скорее свежий, чем старый. Можно проверить по базе, когда там фон замеряли в последний раз...

— Никогда, — оборвал его размышления Иван Васильевич. — Это дальний закоулок большой промзоны, наши машины не проезжали там ни разу. Ладно, я понял, перейдем к следующему вопросу. Насколько неожиданным были для анчутки ваши действия? Как я понял, вы сидели в засаде, а она сама подошла к вам вплотную. Она что-нибудь почувствовала, как тебе показалось?

— Ничего она не почувствовала, — заявил Чарли. — Она видела через лобовое стекло меня и Джа... ну, то есть, Мишу Рутмана, скользнула по нам взглядом и прошла дальше, у нее даже выражение лица не изменилось. А что, думаете, ее свойство связано с ясновидением?

— Это одна из версий, — сказал Иван Васильевич. — Долгого наблюдения за анчуткой не велось, я правильно понял?

— Да, мы ее в первый же день взяли. Кстати, я в рапорте забыл упомянуть, мы в законтаченной квартире жучки поставили, стандартный комплект. Я тогда боялся, что мы ее потеряем...

— Это ты зря забыл, — заметил Иван Васильевич. — Я пришлю человека, скинешь ему коды доступа. По времени какой лимит заложен?

— От двух до четырех суток, — сказал Чарли. — Смотря какая активность будет в квартире. Жучки, они же основную энергию потребляют при записи информации, в режиме ожидания расход почти нулевой.

Чарли немного поколебался и добавил:

— Есть еще одна вещь, которую я не стал упоминать в отчете. Есть такой полковник Гриднев Александр Петрович, начальник отдела из двенадцатого управления, он этой анчуткой очень интересуется.