Белое на белом

— Ага, — ухмыльнулся красноносый, зубы были желто-коричневые, как у заядлого курильщика, — Знаю эти шутки, мол, кто в Черной Сотне, у того прошлого нет и имя другое...

— Совершенно верно, — кивнул Йохан.

— Слышь, Кугель, — красноносый толкнул в бок своего молчаливого приятеля, — может, так же сделаем? Запишемся в Сотню и все грехи — побоку? А?

— Помолчи, — тонкие губы второго разлепились, вытолкнув одно-единственное слово.

Во время разговора они как бы невзначай потеснили Йохана, заведя его в пустующую комнату для игры в фейт.

Красноносый задернул шторки, резко громыхнули кольца по медному карнизу.

— Присаживайтесь, мастер Клугер, — его приятель, Кугель, присел за стол, взял в руки колоду, развернул веером, сложил обратно.

Йохай, чувствуя странное спокойствие, опустился на стул напротив:

— Еще раз повторяю, вы ошиблись. Меня зовут вовсе не Айзек.

— Разумеется, — Кугель даже не пошевелился, глядя куда-то сквозь Йохана, — Сейчас вас зовут Йохан, курсант школы Черной сотни. А вот когда вы жили в Нибельвассере, вас звали именно так. И... — Кугель поднял ладонь, — не спорьте. Не оскорбляйте мой разум.

Йохан пожал плечами и промолчал.

— Хорошо. Итак, вы — Айзек Клугер, мясник из города Нибельвассер, что в королевстве Зонненталь. Тихий городок, до сих пор взбудораженный вашими подвигами...

Пальцы Йохана начали еле заметно подрагивать.

— Да... — Кугель снял шляпу и пригладил лысеющую голову, — Никто не ожидал от тихого мальчика такого зверства. Никогда бы не подумал, что с помощью обычного мясницкого ножа можно так разделать человека...

В ушах юноши звенело, перед глазами уже не было одетого в черное Кугеля, вращались многочисленные женские тела на залитой кровью постели.

Он потянулся к воротнику, дрожащие пальцы расстегнули тугую пуговицу:

— Вы даже не представляете, — прохрипел он, — ЧТО можно сделать с помощью обычного мясницкого ножа...

Громилы даже не дернулись.

— Ну почему же... — протянул Кугель, — прекрасно представляем. Ваши колбасы до сих пор вспоминают с грустью в Нибельвассере. Особенно кровяную... Представляете, мясник Ганс Фалькс даже хочет повторить ее и продавать под названием "Кровянка Клугера". На что только не пойдут люди, чтобы заколотить лишнюю денежку... Нагель, убери.

Стоявший у входа напарник Кугеля пожал плечами и спрятал в карман крупнокалиберный двуствольный пистолет. Из тех, пуля которых не то, что оторвет руку или ногу, но может разорвать человека пополам при удачном — или неудачном, зависит от точки зрения — попадании.

В ушах Йохана громко бухал пульс, перед глазами все заволокло сплошной кровавой пеленой.

— Я вас прекрасно понимаю, — Кугель меланхолично рассматривал одну из карт, — Гвендолин на вашем месте и я бы убил...

Нагель заржал, оскалив желтые зубы.

— ...но вот остальные убийства... Перебор, мастер Клугер, перебо-ор. Понятное дело, что после поступления в Черную сотню все грехи с вас списались... по крайней мере, в Шнееланде и вас никто не схватит и не потащит в тюрьму. Но подумайте вот о чем. Вы убили детей богатых, влиятельных и знатных людей, для которых закон — нечто воздушное и необязательное. Семьи Грюнштайнов и айн Розенов до сих пор платят немалые деньги охотникам за головами. Сколько они предлагали последний раз, Нагель?

— Пять мешков, — протянул тот, — пять холерных мешков серебра. За голову одного мясника! Если бы так платили за каждого, поголовье мясников в Белых землях серьезно бы поуменьшилось...

Специально они болтали о всякой ерунде или так получилось случайно, но Йохан почувствовал, что успокаивается. На него снисходило холодное как снег спокойствие.

— Вы подумали, как потащите меня в Нибельвассер? Я буду сопротивляться, да и мои друзья не станут смотреть спокойно на такую выходку.

Нагель покрутил в руках карту — Кардинал Севера — и бросил ее на стол:

— Вам повезло, мастер Клугер, что вы встретили двух таких добрых и душевных людей, как мы с мастером Кугелем. Мы никуда вас не потащим, ни живым ни мертвым... хотя за мертвую голову тоже обещали неплохие деньги... мы даже не станем никому рассказывать о том, что встретили вас. Видите, как вам повезло? Разумеется, мы хотим, чтобы вы отплатили нам добром за добро...

Йохан откинулся на спинку, внимательно посмотрел в мучнисто-бледное лицо Нагеля:

— Что вы хотите?

— А вот это... — тот удовлетворенно кивнул, — разговор делового человека.

3

Зал для дуэлей, официально именуемый "фехтовальным", темен и мрачен. Газовые светильники на стенах горят через один, да и то тусклыми язычками пламени. Дубовые деревянные панели, покрытые резьбой, на них висят стойки, в сойках — шпаги. Высокие окна, задернутые тяжелыми шторами. На полу — войлок, чтобы ноги не скользили на паркете, темно-вишневый, почти черный в тусклом свете. Этот цвет замечательно скрадывает прилившуюся кровь. Только зная, где это произошло, можно угадать очертания пятна. Фридрих чуть прищурился. Ну да, вон у того окна, как раз под стойкой со старинными ресскими клинками упал тот мальчишка, выплевывая темную кровь изо рта. Откуда он был? Уже не вспомнить. Глаза у него были зоркие, сумел увидеть неприметные движения пальцев, а вот ума промолчать не хватило...

Еще один мальчишка стоит посреди зала, рядом со своими дружками-курсантами, вампиром с тростью и остроглазым блондинчиком. Спокоен, другой бы нервно ходил туда-сюда... или просто сдерживается? Похож, очень похож на того, что прошлым летом, сразу после Нового года, бросил свою перчатку в лицо одному гусарском лейтенанту...

Слуга неслышно двинулся вдоль стен, откручивая вентиля светильников. Зал начал наполняться призрачно-голубоватым светом.

А где же секунданты? А вон они, испуганный юнец и второй, пьяный как губка. В другое время Фридрих поостерегся бы брать такой сброд себе в секунданты, не всегда можно точно сказать, не захотят ли противники устроить какой-нибудь нечестный трюк, но сегодня, сегодня нечего опасаться.

Честные люди, они такие предсказуемые...

Подходит капитан охраны, старый Курт. Сегодня он исполняет роль распорядителя дуэли. Ишь как смотрит, сыч...

— До крови, до невозможности, до смерти? — ровно спрашивает капитан, протягивая Фридриху и мальчишке... как там его... Вольфу две одинаковые шпаги.

Отвечать лейтенанту, как получившему вызов. Хм...

— До невозможности, — улыбается Фридрих капитану.

Не то, чтобы он сильно пожалел мальчишку — за такой подлый удар в лицо можно бы и убить — просто нутром гусар чувствует, что если мальчишка-курсант умрет от его руки, то вход в "Ротштейн" ему будет закрыт.

— На линию.

Фридрих подошел к проведенной на войлоке черте. Лихо отсалютовал хмурому мальчишке и сорвал с острия шпаги совершенно не нужный помпон. Сегодня они не играют, сегодня — дерутся.

Юнец подошел к своей линии, взмахнул шпагой, приветствуя противника. Глаза Фридриха расширились. Господи! Да он вообще шпагу держать умеет?! Деревянная поза, заученные механические движения, шпагу сжимает так, что будь она птицей — давно бы уже сдохла.

Не только "ослик" но еще и "заяц". Не потому, что трус, а потому, что проткнуть его шпагой так же легко, как зайца — вертелом.

— Готовы? — сумрачно произнес капитан.

— Да, — кивнул юнец.

— Да, — ухмыльнулся Фридрих, не замечая легкой усмешки, шевельнувшей усы старика.

— Пусть битва начнется. Бой!

Ну что ж, поиграем.

Мальчишка, все так же скованно и неловко, бросился вперед. Фридрих легко скользнул вбок. Может погонять его по залу, пока "черноспинный" не упадет от усталости? Будет забавно.

Впрочем, лицо мальчишки было странно спокойным... но это ничего. Они все хорохорятся до первой крови. Сейчас...

Вперед.

Взмах шпаги.

Выпад!

Ни юнца, ни его шпаги не было там, где гусар ожидал их увидеть.

Спокойное — все такое же спокойное! — лицо оказалось внезапно близко, пропала неловкость движений.

Удар!

БОЛЬ!

Клинок мальчишки вонзился в правое плечо Фридриха, разрывая мышцы, жилы, сосуды... Кровь хлынула, заливая синий мундир и окрашивая в розовый цвет шнуры.

В горячке боя рана не показалась бы страшной, там и с отрубленной напрочь рукой продолжают сражаться не чувствуя боли. Но до стадии горячки Фридрих дойти не успел.

Боль!

Он упал на колени, зажимая рану, стискивая ее так, как будто хотел, чтобы боль ушла.

Мальчишка спокойно — все также сатанински спокойно! — стоял рядом, чего-то ожидая. Ах да...

— Можете ли вы продолжать поединок? — рядом со скорчившимся на полу лейтенантом остановились сапоги капитана.

Никогда. Никогда ни один гусар, если он еще жив, если только он не изрублен на куски, и находится в сознании, не остановит поединок "за невозможностью". Большего позора...

Фридрих, оскалясь, поднял голову и увидел глаза мальчишки.

Гусар не был трусом, он не был и "столичным гусаром", он воевал, он видел смерть, и врага и своих товарищей. Однажды — и до сего дня это было самое страшное воспоминание — в схватке на боле боя, когда две армии смешались в кипящее месиво кровавой резни, под Фридрихом убили коня. Он прокатился кубарем по земле, вскочил, нашаривая саблю, и наткнулся взглядом на уставившееся ему почти в лицо дуло ружья. Серый стальной круг, внутри которого — чернота. И из этой черноты смотрит смерть.

Глаза юнца были точной копией того дула.

В тот раз Фридриху повезло. Ружье дало осечку. Смерть подмигнул ему из черноты и ушел. Эти же глаза ясно говорили одно.

Сегодня осечки не будет.

— Не могу, — простонал лейтенант.

Лучше позор, чем верная смерть. Лучше сто раз трусом, чем один — трупом. Лучше жить на коленях, чем умирать — стоя... Лучше...

Никогда в жизни Фридриху айн Речу не было так паршиво.

4

Цайт покрутил головой:

— Это было... быстро.

Глаза Вольфа медленно превращались в привычные серые глаза застенчивого юноши.

— Он был хорошим фехтовальщиком. Сразу видно, по тому, как он держит шпагу, по движениям, по всему. После первых же выпадов он понял бы, как я фехтую и стал бы гораздо более осторожным. Я мог не справится.

Трое друзей подписали все бумаги о том, что в ходе тренировочного боя лейтенант седьмого гусарского полка Фридрих айн Реч по собственной неосторожно причинил себе травму и вышли в коридоры игорного дома в поисках куда-то запропавшего Йохана.

— Вольф, — Цайт, нервничавший до поединка мгновенно отбросил все плохие мысли, как только увидел победу приятеля, — ты и правда думаешь, что мог проиграть? Да я такого никогда не видел!

— Я видел, — кажется, Вольфа начинало немного трясти, — Мой отец всегда говорил "Никогда не считай себя непобедимым".

— Это он учил тебя фехтовать? — Ксавье остановился и оглянулся. Йохана нигде не было. Вообще людей было немного. Из игорной комнаты неподалеку вышли двое крупных мужчин в плохо сидящей и мятой одежде, один — с красным обветренным лицом, другой — белый как плесень в сыром подвале.

— Да, — кивнул Вольф, — первую шпагу я взял в руки в пять лет. Отец специально заказал ее под мой тогдашний рост.

— А первого человека ты убил во сколько лет? — Цайт пытался пошутить, но его улыбка слегка покривилась.

— В десять, — Вольф не шутил.

Ксавье промолчал. Своего первого "крестника" он поймал и прикончил в двенадцать.

— Йохан!

Молчаливый товарищ вышел из игровой комнаты. Из той самой, откуда несколько секунд назад вышли двое громил с лицами лесных разбойников. Ксавье оглянулся, но парочка уже исчезла.

— Ты куда это пропал? — Цайт не обращал внимания на незначительные мелочи.

— Я... — Йохан выглядел так, как будто смотрит глубоко внутрь себя, — Я встретил... Встретил знакомых...

— Хороших знакомых? — Вольф знал, что знакомые бывают разные, а такое поведение для обычно непробиваемо спокойного Йохана крайне нетипично.

— Просто знакомые... — Йохан заморгал и его лицо приобрело обычное выражение. Вольф и Цайт дружно вздохнули, однако Ксавье заметил, что дурные мысли никуда не исчезли. Йохан просто спрятал их за маской своего обычного лица.

"Маски... — подумал Ксавье, — мы все носим маски".

5

Йохан с усилием прогнал мысли глубоко-глубоко внутрь головы. Так, чтобы они хотя бы не отражались на лице. Ситуацию, в которую он попал можно обдумать чуть позже.

Кугель и Нагель не были охотниками за головами. Они не собирались относить его голову к тем нибельвассерцам, которые с удовольствием увидели бы ее на колу на собственном заднем дворе. Не хотели они и получения от него денег за молчание. Откуда деньги у курсанта?

Они заставили Йохана стать шпионом.

Какие тайны может знать курсант? Почти никаких. Но...

Йохан и сам уже понял, что офицеры Черной Сотни — не совсем офицеры. И даже, возможно, совсем не офицеры. Если судить по их подготовке из них готовят нечто вроде офицеров Тайной службы, какая была в Брумосе лет сто назад. Выполнение особых поручений, секретная служба... Похоже, кто-то решил создать в Шнееланде свою личную гвардию. Правда, кто? Король? Судя по слухам — толстяк, обеспокоенный только кухней. Первый маршал? Канцлер? Кардинал?

Йохан склонялся к мысли о том, что затея с Черной Сотней — идея Первого маршала. Рихард айн Штурмберг, опять-таки по слухам, был выдающейся личностью, которому вполне могла прийти в голову подобная мысль. А разговоры о его развращенности... Бывают ведь и просто сплетни.

И теперь он должен шпионить для кого-то, пославшего к нему двух громил, против Маршала. Против Сотни. Против друзей.

Или НЕ шпионить?

Кугель пообещал, если он не согласится, выдать его местонахождение Грюнштайнам. Или айн Розенам. Требовать осуждения преступника те не станут, не глупцы. А вот подослать убийц. Мундир курсанта — да пусть даже и офицера — не волшебная кольчуга и пуля или нож с легкостью оборвут жизнь юноши, когда-то верившего в любовь.

Любовь...

— Подождите минуту, — остановил он друзей и бросился в зал игорного колеса.

Каролины не было. За столом сидели совсем другие люди.

Она ушла. Жаль. Жаль... Жа...

— Господин офицер, — молодая девушка-разносчица потянула Йохана за рукав. В ее синих глаза мешались восхищение и зависть, — Вам просили передать.

Небольшой бумажный листок, свернутый плотным квадратиком. Судя по форме — вырван из маленькой записной книжки, судя по бумаге — дорогой записной книжки...

"Йохан, не становись Римусом".

Несколько карандашных строчек, маленькие, аккуратные буквы.

"Йохан, мне нужно уйти. Но, если ты хочешь, можешь прийти ко мне в гости. Королевская улица, дом святой Катерины. Каролина айн Зоммер. Я буду ждать".

Юноша поднес записку к носу. Тонкий, еле уловимый аромат духов.

Ее духов.

6

В Бранде много красивых мест. Соборы, дворцы, мосты... Памятники героям и королям, статуи в тихих парках, сейчас, правда, укрытые щитами от снега и мороза, высокий шпиль Королевской Академии, колонны Адмиралтейства, тонкие башни Школы искусств...