Там, за горизонтом

— Садись обедать, — встретила Михаила Валентина, хлопоча у плиты.

Нежно поцеловав женщину, Михаил нарезал хлеб и налил себе полста грамм холодной водочки.

— Ты что будешь: борщ или куриный суп?

— Борщеца, Валечка, со сметанкой насыпь. Как хоть сметана получилась?

— Отлично получилась, ложка стоит. Чеснока пару зубчиков почистить?

— Нет, спасибо, — ответил Михаил, берясь за ложку.

Когда последние капли борща перекочевали на ложку, а с неё сгинули в утробе мужчины, женщина задала мучавший её вопрос:

— Поговорил?

— Озадачил молодое поколение, — подтягивая к себе кружку с чаем, ароматно пахнущим смородиновыми листочками, ответил Михаил. — Антон проведёт культмассовую работу и просветительское разъяснение. Не беспокойся, я его мотивировал в правильном ключе. Стращать у него получится лучше, чем у меня. Пошепчет мальчишкам доверительно, что злой Папахен "хоботки" им поотрывает, они и озадачатся сохранением самого дорогого. Всё будет тип-топ, вы бы, Валюша, с Галиной за девчат взялись, придержали их чуток за юбки, да объяснили, как разные дни считаются, и как не нарваться не на "те". Что ты краснеешь, я разве пошлость сказал или что-то дурное? Хотим мы или нет, а детишки растут. И вот ещё что, нам на завтра термоса с утра приготовьте, чтобы домой на обед не возвращаться.

— Что-то случилось, Миша? — сходу начала переживать женщина.

— Нет, с чего ты взяла, что что-то случилось? — Михаил, будто замёрзнув, обхватил кружку руками и сделал маленький глоточек ароматного напитка. Он давно хотел затронуть одну животрепещущую тему, но чувствуя нерешительность Валентины, каждый раз откладывал разговор на потом. — А чтобы и дальше ничего не происходило, надо хорошенько поработать. Мы завтра займёмся противопожарной опашкой. Сама понимаешь, там не до обеда будет.

— А...

— Антон тоже, — опередил Михаил. — Не надо его к подолу пристёгивать. Я ему участок у болотины и пасеки определил. Если Вера вдруг зарожает, счастливый отец прибежит через десять минут.

— Хорошо, — присев за стол напротив Михаила, кивнула женщина. — Хвостатых с собой берёшь?

— Возьму, ты им мяска пару кусков кинь, хотя они и так без добычи не останутся, всех фазанов переловят пока мы работать будем.

С опашкой и набивкой минерализованных полос на намеченных участках закончили к обеду второго дня. Отцепив навесное оборудование и загнав отмытый от грязи бульдозер в бокс, Михаил вышел на улицу, вглядываясь в серую полоску горизонта. Безветренный с утра день начал потихоньку шуметь кронами деревьев, а синяя дымка в месте слияния земли и неба наливаться густыми сизыми оттенками.

— Вовремя мы, — встав рядом с Бояровым, сплюнул на пыльный бетон Владимир. — Как бы не натянуло.

— Посмотрим... — Михаил принялся оттирать грязные руки концами. — хотя тут смотри, не смотри, парит как в июле.

Постепенно ветер усиливался, через час его шёпот сменился весёлым говорком веток и молодой листвы, а к семи вечера он уже громко пел всеми кронами и гнал волны по траве. Тучи с юго-востока накатывали величественно, тёмным занавесом закрывая небо, но темень была непостоянной, она то и дело разрывалась яркими, искривлёнными стволами молний.

Ожидания светопреставления не оправдались, сизый вал лишь краем зацепил дачный посёлок, обрушив гнев на мёртвый город. Молнии сверкали не переставая. Со стороны города, не прекращаясь, доносился мерный гул артиллерийской канонады. Мутные занавеси ливня то и дело отделяли центр, окраины и пригороды и за ними незаметно наступили сумерки, за которыми пришла власть ночи. Напугав поселенцев, гроза вальяжно уходила на север, освещая путь далёкими зарницами, но очищающееся от туч небо не принесло спокойствия Михаилу, Владимиру и Антону, которые стояли на крыльце, когда нарождающийся свет звёзд померк от красного зарева, взметнувшегося ввысь где-то в городе.

— Что это? — подался вперёд Владимир. — Что так может гореть?

— Нефтеперегонный завод, — ответил Антон, на что Боярову оставалось лишь хмыкнуть.

— Не нравится мне, как это прозвучало, — Антон, наученный горьким опытом, наградил Боярова подозрительным взглядом. — Хмык твой, Палыч.

— Нравится — не нравится, терпи, моя красавица, — насмешливо уколол Михаил, — кажется, братцы-кролики, нам работа привалила.

— Странно, почему я не удивлён? — воздел очи горе парень. — Владимир, а ты?

— С вами, чертяками, я давно разучился удивляться. Палыч, ты на бельё смотришь, направление ветра определяешь?

— Вот, Антоха, учись у старшего поколения слёту улавливать суть. Что ещё скажешь, Петрович?

— Я бы встречный пал пустил или заранее выжег сухостой.

— В правильном направлении мыслишь, — навалился на перила Михаил. — С утра пойдём палить болотины.

— Почему их? — не удержался Антон.

— Потому что внизу, — вместо Михаила пояснил Владимир. — Если пал придёт со стороны города и болота, пламя пойдёт подниматься вверх по склону по старой траве. Не дай боже полыхнёт какая-нибудь развалюха и головёшки полетят от дачи к даче, тем более днём ветер по большей части дует на нас. Лучше заранее отсечь пути распространения огня, к чертям спалить болото самим и пустить пал к реке.

— А он придёт? — не унимался скептик внутри молодого человека.

— Кто его знает? Если нашу берлогу с города не подпалит, — Михаил ткнул пальцем в сторону реки, невидимой с этой стороны дачного посёлка, — красный петух кукарекнет оттуда или оттуда.

Вся троица, следуя курсом за указующим пальцем Михаила, повернулась в направлении тёмных горбов сопок и старых совхозных полей за ними.

— Мне кажется или за сопками, как ты, Палыч, говоришь, кукарекает Петя? По-моему, это дым, — спустившись с крыльца, Антон обошёл развешанное во дворе бельё, всматриваясь в далёкие неясные контуры за чёрными абрисами сопок.

— А мне кажется, что тебе не кажется, — пристукнул по перилам Михаил. — В воздухе гарью начинает попахивать. Я поначалу думал с бани несёт.

— Палыч, что делать будем?

— Что делать, что делать? Ку-ка-ре-ку кричать, Антоха!

* * *

*

— Ну? — подскочил Владимир к остановившемуся у ворот армейскому джипу. — Как в разведку сгоняли?

— Буди мелких, Петрович, — вывалился из машины Антон.

Михаил остался за рулём, прикорнув на баранке.

— Что скажешь, Миша?

— Кофе скажу, — отвалился от баранки Михаил, — и побольше. Бульдозер, обе пожарки и стволы не забываем. Мы тигров видели. Хотя зверью не до нас, думаю, оно от огня драпает. Оружие для успокоения души и всякой неожиданной дряни. Фиг его знает, от чего тут отбиваться придётся. Там дальний дачный посёлок уже вовсю полыхает, к утру до нас доберётся. Если ветер усилится, огонь через полтора или два часа дойдёт до эстакады и съезда на обходную дорогу.

— Ладно, — мигом подобрался Мирошкин, — я в дом, скомандую дамам, чтобы термоса готовили.

— Так, стоп, погоди Петрович, что у нас с мотопомпой?

— Отшаманили, работает, мы же при тебе её проверяли. Не помнишь?

— Володя, не дави на слабое, с такой жизнью я скоро как меня звать забуду, а ты про помпу. Короче, грузим её с дополнительными рукавами и к озеру, пусть там в готовности стоит. Нам десять минут погоды не сделают, зато потом с подпаленным задом не бегать. Давай... Да, и пусть парни сами определят, кто на вышке мониторить обстановку останется.

Отдав распоряжения, Михаил, кряхтя по-стариковски, выбрался из салона и пошкандыбал до лавки.

— Мурр? — на колени хозяина запрыгнул Рекс. Вымахавший за год котёнок совсем не напоминал мелкую крысохвостую морщинистую мелочь, что была прошлой весной. Чёрная кожаная куртка, сшитая Галиной, делала кота похожим на брутального хвостатого байкера, которого уважают все окрестные пацаны.

— Поросёнок, — Михаил погладил Рекса за ушами, — ты мне все ноги оттоптал, вон в какого бугая вымахал.

— Мррр? — вопросительно мурлыкнул сфинкс, уставившись на мужчину жёлтыми глазищами.

— Нет, парень, не уговаривай. Вас с Зеной я сейчас с собой не возьму. Согласись, кто-то должен остаться на охране поместья, не собак же его навешивать.

— Фр-р, — презрительно фыркнул кот.

— Вот именно. Рад, что хоть ты меня понимаешь и лишних вопросов не задаёшь. Будешь главным среди всех четырёхлапых в доме.

— Ур, — привстав на задних лапах, Рекс потёрся брылькой со сморщенными вибриссами о небритую щеку Михаила. На мордочке кота читалось беспокойство за любимого хозяина.

— Не обращай внимания, — прислушиваясь к суете в доме и на летней кухне, отмахнулся мужчина от питомца. — Это я просто расклеился. Устал я что-то. Все устали, живём, как на вулкане.

Жуя бутерброд, во двор выскочил Антон.

— Держи, перекуси на дорожку, — парень водрузил на лавку тарелку с бутербродами и сунул в руки Михаила кружку с чаем. — Девки сейчас термосы приготовят. Что-то ты хреново выглядишь, Палыч. Видок у тебя не очень.

— Отвали, боец, ты на себя посмотри, тоже мне фиалка, понимаешь.

— Ладно, Палыч, не кипятись. Всё нормально. Мы же встречный пал пускать будем?

— Да, от эстакады и путепровода, и чуть дальше — от минполосы, что давеча нарезали. Там расстояние большое, да пожарки будут с нами. По всем расчётам огонь не должен на лес перекинуться.

— А помпа нам нафига?

— А помпа нам понадобится, если пламя с той стороны через распадок придёт.

— Думаешь?

На что Михаил пожал плечами. Погладив Рекса, он растолковал своё решение:

— На той стороне тоже дач хватает и сухостоя навалом, да траву вдоль дорог дорожники не убирали. Некому было. Не тормози, боец, бери пацанов и дуйте в часть. Нестись, ломая ноги не стоит, но и не тормозите особо. Стволы не забываем.

Чихнув выхлопной трубой, в гараже завёлся второй внедорожник, басовитое урчание двигателя потонуло в голосах парней, загружающихся в салон.

— Так быстрей будет, — пояснил Антон на немой вопрос, Михаил кивнул. — Девчонки термосы к тебе закинут, они сейчас бутеров дополнительно настругают. Ладно, я побежал.

Закинув на плечо карабин, Антон выскочил на улицу к притормозившему джипу с Владимиром за рулём. Хлопнула дверца, взревев движком, машина сорвалась с места. Скрипнули закрывающиеся ворота.

— Я на вышку, принесёшь мне чаю в термосе? — донёсся до Михаила голос Жени Ли. — Санька, прихвати ещё запасной аккум к рации.

— Ага, — коротко отозвался Сашка, потопав на летнюю кухню. В темноте из-за белья, висящего на верёвках, сын не заметил отца, в один глаз кимарящего на лавке.

Очнулся мужчина от лёгкого, почти невесомого прикосновения к плечу.

— Михаил Павлович!

— А, что? — всё-таки уснул. С трудом разлепив отяжелевшие веки, Бояров разглядел склонившуюся над ним Татьяну

— Михаил Павлович, — улыбнулась девушка, — я всё погрузила в машину. Кофе в чёрном термосе.

— Спасибо, Танюша, — собрав себя в горсть, ответил Михаил, поднявшись на ноги. В какой-то момент лица девушки и мужчины оказались напротив друг друга и та, не удержавшись, подалась вперёд, коснувшись губами его губ, обрамлённых жёсткой щетиной.

— Берегите себя, — отпрянула Татьяна, невесомой павой уплывая в дом.

— Постараюсь, — проведя пальцами по губам, на которых ощущался легкий медовый привкус, тихо отозвался Михаил в темноту. Осада неприступной крепости в его лице перешла на новый уровень. Татьяна приступила к активным действиям. Разговор с Валентиной становился неминуемым, иначе взрыва не избежать.

Приняв решение, Бояров запрыгнул в машину. Завтра, точнее, уже сегодня, откровенный разговор состоится, хочет того Валентина или нет. Нельзя допускать разногласий и войн внутри их маленького коллектива, придётся им всем троим искать приемлемый компромисс или вырабатывать иное, устраивающее стороны, решение. Слишком много разных "если" в рождающемся треугольнике. Выжав сцепление и включив скорость, Михаил, не оборачиваясь, отъехал от дома.

Гудящий пал, раскалённой волной накатывающий на посёлок с заброшенных полей, они отсекли, пустив встречное пламя, внимательно контролируя, чтобы начавший задувать ветер не погнал рукотворное пекло на лесопосадки и сосновую рощу. Три раза парни подгоняли пожарную машину к опасным местам, разворачивая рукава и заливая пламя.

Три долгих часа люди держали оборону, отбивая атаки безжалостного врага, пожирающего всё на своём пути. Не нащупав лазеек, чадное пламя спалив всё доступное в треугольнике дорог и не сумев перебраться на другую сторону, начало скукоживаться и усмирять хищный нрав, выпуская чахлые дымки вместо красных искр. Видя результат борьбы, подкопчёные Антон и мальчишки приготовились отмечать победу, как предрассветный ветер поменял направление, с новой силой начав раздувать тлеющие угли.

— На распадок погнало, — Владимир выставил наслюнявленный палец вверх. — Чёрт! Там грунтовки и на съезде домики впритык к дороге. Может на пожарке проскочить?

— Не поможет. Там речка с болотиной. До самых прудов всё сплошняком в прошлогодних камышах, а вдоль дороги кочки. Вот и думай. Бессмысленно, я скажу, соваться, вспомни, как бульдозер чуть не утопили. Едва вытащили. Так что не удержим и пытаться не стоит. Ладно, братцы-кролики, слухай сюды мою команду: рвём когти обратно, Солнцевский бульдозер бросаем здесь, Сашка возьмёт новый в части, а этот потом обратно перегоним. Ветер, как я и боялся, стихать не думает, наоборот, крепчает. В общем так, врубаем помпу и заливаем перед собой всё, до чего сможем дотянуться, машины тоже ставим на закачку и льём воду из лафета на всё, что видим перед собой. Дома, деревья — всё! Если пал переберётся через сопку, чует моя задница, таки переберётся, он, в первую очередь, попрёт по кронам деревьев. Сосняк полыхнёт хуже спичек, а если они будут сырыми хоть на каком-то участке, всё нам польза и помощь. Что встали? Погнали!

Ревущий хищник, подгоняемый сильными порывами ветра, походя слизнул ельник на вершине сопки и по смолянистым кронам устремился вниз, где его ждали уже около полутора часов. Кумачовое пламя не сумело проглотить залитый водой участок, ринувшись в обход и гоня перед собой вал из искр и жара. Мальчишки, рискуя сгореть заживо, носились на пожарных машинах по узким улочкам дачного посёлка, поливая сверху дома, но красные языки возникали то тут, то там, заставляя людей отступать к поместью и сконцентрироваться на защите близлежащей улицы. Ценой неимоверных усилий и сданного огню на прокорм бульдозера, за рычагами которого лично сидел Бояров, удалось отстоять треть дачного посёлка, там и тут, словно оспой, побитого чёрными плешами сгоревших сараев и других хозпостроек построек. В списке спасённых также числились дача с пасекой и военная часть. Не зря, как показала жизнь, пару суток назад рядом с ними провели противопожарную опашку и нарезку минерализованных полос. На остальной площади выгорело большинство домиков. Половина сопки превратилась в ежа, утыканного спичечными головёшками вместо деревьев.

Михаил, оттирая черную грязь с носа, чем ещё больше размазывая её по мокрому лицу, не обманывал себя, только чудо в виде дождя, пролившегося из приползших к полудню со стороны города туч, не позволило им превратиться в бездомных погорельцев. С другой стороны, они очень сильно постарались и приложили неимоверные усилия, чтобы дожить до этого чуда.