| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Завершив короткий разговор со всполошившимся от таких известий Старицким и получив заверения в том, что моих противников уже через пару минут заберут его люди, я погладил вновь устроившегося у меня на плече двухвостого и, пообещав довольному коту большой стейк с кровью в награду за помощь, отправился куда шёл, в гимназию, то бишь. А что? Караулить пребывающих без сознания "топтунов" я не обязан. Да и что с ними может произойти за две минуты... ну, кроме меня?
Уроки начались. Начались с лекции персонально для одного болезненного гимназиста, целую неделю пропускавшего занятия. Да, по уважительной причине, да, педагогический состав прекрасно понимает, что бывают ситуации и болезни, с которыми не справляются даже тренированные организмы фамильных, но если бы означенный гимназист вздумал провернуть шутку с поддельным бюллетенем, он бы узнал, почему из первой государственной гимназии города Хольмграда подобные изворотливые личности вылетают без звука и возможности восстановления. Да, Полина Георгиевна проверила подлинность представленного бюллетеня и не сомневается в нём ни на гран. Но она обязана предупредить гимназиста... Зачем я пришёл в гимназию за сорок минут до начала занятий? За-чем?!
От выслушивания очередной вариации на тему прогулов и их недопустимости, нас с куратором отвлёк влетевший в её кабинет секретарь директрисы.
— Хабаров, ты здесь? Замечательно, — облегчённо выдохнул он и, тут же собравшись, скомандовал в лучших традициях вертухаев: — С вещами на выход!
— Куда? — холодно осведомилась Полина Георгиевна, моментально превратившись из милой в своей напускной строгости молодой женщины в классического руководителя в образе: "я начальник, ты — дурак".
— К директрисе, Полиноч.. госпожа Сомм, — секретарь только что во фрунт не вытянулся, но взглядом на меня надавил. Попытался, если быть точным.
— Что ж, идёмте, — поднялась из-за стола куратор. Я, прихватив портфель, двинулся было следом за выскользнувшим из кабинета секретарём, но Полина Георгиевна меня остановила. — Ерофей, не принимай его слова всерьёз. Можешь оставить свои вещи здесь.
— Нет-нет, госпожа Сомм, это вовсе не была шутка, — тут же встрепенулся секретарь и прибавил ходу. Мы с куратором переглянулись и отправились в ту же сторону, но почти тут же в моём кармане подал голос зерком.
— Ещё раз здравствуй, Ерофеюшка, — голос Старицкого был тих и медоточив.
— Виталий Родионович? — удивился я.
— Он самый, — всё тем же тоном ответил князь. — Я что звоню... будешь в кабинете директрисы, не удивляйся ничему, и постарайся никого не убить.
— Э? — не понял я.
— Я тебя предупредил, — построжел Старицкий и, словно спохватившись, заметил: — да, ты уж не жадничай там, отдай что попросят. Ладно?
— Кто попросит? Что попросит? — понимания так и не прибавилось, хотя кое-какие подозрения... м-да.
— Увидишь, узнаешь, — отрезал князь. — Удачи, земляк.
В кабинете директрисы было людно. В гостевом кресле, приставленном к огромному, словно палуба авианосца, столу, со скучающей физиономией восседал уже знакомый мне штабс-капитан Свиридов и вёл вежливый, но явно пустой разговор с хозяйкой этого самого стола в частности и кабинета в общем. И ладно, если бы из "лишних" людей здесь был только Гордей Болеславич, так ведь нет. Вдоль дальней стеночки выстроились в рядок три подтянутых, но так и фонящих недовольством и стыдом, фигуры, в серых "тактических" комбезах, высоких "берцах" и шлемах с затемнёнными, но сейчас поднятыми забралами. Ах, да! И с пустыми кобурами на поясах. Ну, да, "увидел" и "узнал".
Вот же, гадство! С другой стороны... что, Свиридову или тому же Старицкому трудно было предупредить о наличии охраны заранее? Ну, вот пусть теперь и не жалуются...
Заметив нашу компанию, директриса непритворно тепло улыбнулась.
— А вот и господин Хабаров, — констатировала она, поднимаясь с кресла. — Что ж, Гордей Болеславич, как и договаривались, оставляю вас с моим воспитанником наедине. У вас есть десять минут, после чего Ерофей должен быть на уроке.
И выплыла из кабинета, увлекая за собой секретаря и куратора, умудряясь на ходу ещё как-то успокаивать недовольную Полину Георгиевну, так и пышущую возмущением... и любопытством. Женщины!
Хлопнула входная дверь, отрезая нас от приёмной, и тут же, по стенам пробежали искажения от запущенного штабс-капитаном воздействия-глушилки. Однако, какие предосторожности! Господин штабс-капитан радеет о чести своих подчинённых? Как-то странно.
Одним жестом включив лежащий в кармане зерком, я кивнул Свиридову.
— Добрый день, Гордей Болеславич, — со вздохом произнёс я.
— Издеваешься? — хмуро осведомился тот, вперив в меня с-суровый взгляд, и тут же рявкнул: — ты что творишь, мальчишка?! Кто тебе дал право нападать на моих людей?!
— А на них не написано, чьи они, — возмутился в ответ я.
— Ну да, а подумать? Чьи ещё люди могли ходить за тобой хвостом, после крайнего разговора с его сиятельством? — Свиридов только что слюной не брызгал от возмущения.
— В душе не... — я вовремя осёкся. Глубоко вздохнул и, чуть успокоившись и отгородившись от захлёстывающего меня гнева собеседника, которому чуть не поддался сам, договорил: — Уж извините, господин штабс-капитан, но у меня имеется крайне негативный опыт столкновения с такими же вот, преследователями, после которого я вынужден был провести немало времени в госпитале. С тех пор, я очень нервно отношусь к людям, без всякого предупреждения следящим за моими передвижениями! Если вы хотели приставить ко мне охрану, то стоило сообщить об этом заранее, чтобы я не дёргался зря. Тогда и подобных эксцессов можно было бы избежать. Не находите?
— М-мальчишка! Чтоб ты понимал! — рыкнул штабс-капитан. — Думаешь, поучаствовал в убийстве единственной твари, и уже кум королю?! Можешь людей метелить направо и налево? Как бы не так. Ты у меня ещё увидишь небо в алмазах, мажор херов. Обещаю! Верни оружие моим подчинённым. И чтоб завтра, в пятнадцать ноль ноль, явился по этому адресу. Будем из тебя дурь выбивать.
В мои руки прилетел квадратик бумаги, на котором неровным, прыгающим почерком были написаны данные какого-то клуба "Бегун". Секунда, и под моим взглядом бумажка вспыхнула и рассыпалась серым пеплом.
— Прошу прощения, но никак не получится, господин штабс-капитан, — я нагло улыбнулся в лицо багровеющему Свиридову. — По расписанию, занятия в гимназии завтра заканчиваются в половину четвёртого. А из-за небрежности ваших подчинённых, я и так пропустил неделю занятий, и не намерен манкировать своими обязанностями далее. Что же касается оружия... я его верну лишь в присутствии князя Старицкого или его официального представителя. Честь имею, господин штабс-капитан.
Стена "крепостного щита" упала между мной и Свиридовым, заодно отрезав от меня и его горе-филеров. Щелчок каблуками с коротким "кавалергардским" поклоном, чёткий разворот через левое плечо и-и... Дверь захлопнулась за моей спиной. Вежливо улыбнувшись уставившимся на меня директрисе, её секретарю и куратору моего класса, я проскользнул мимо них.
— Извините, у меня, кажется, урок начинается, — пробормотав это, я покинул приёмную и втопил по коридору, стараясь задавить довольную ухмылку, так и норовящую вылезти на лицо. Задор и кураж, не дававшие мне покоя с самого утра, наконец, нашли свой выход, так что в кабинет я ввалился довольный как кот, обожравшийся ещё тёплой печёнки, уворованной с разделочного стола, прямо из-под носа мясника.
Вообще, конечно, по уму, мне не стоило идти на прямую конфронтацию с "яговичем", особенно, в свете обнаруженной проблемы с моим "притягиванием" Прорывов. Но, я ведь изначально ему не понравился, а значит, рано или поздно, сей господин офицер всё равно сорвался бы. То есть, это был только вопрос времени, и я лишь ускорил неизбежное. Зря? Может быть, но, как говорил персонаж одной занятной книги: "Это ж какой надо быть сволочью, чтоб меня не любить?!". Ну и ещё одна "мелочь"... Я НЕ МАЖОР! Никогда им не был, и становиться не собираюсь. Если этому упёртому индюку, лишь единожды в жизни меня видевшему, втемяшился в голову такой бред, значит, он идиот! А с идиотами общаться нельзя. Заразиться можно. И если вдруг на меня начнёт катить бочку князь Старицкий, то именно это я ему и озвучу, сразу после того, как дам прослушать запись нашего разговора со штабс-капитаном.
Поймав себя на мысли, что меня опять раскочегаривает накатывающая злость, я остановился у окна и, подставив лицо потоку кондиционированного, наполненного морозной свежестью воздуха, льющегося из-под потолка, постарался успокоиться. Минута, другая... и, погладив тихо тарахтящего на плече двухвостого, я, абсолютно довольный и безмятежный как цветок ромашки на утреннем разнотравье, с улыбкой вошёл в кабинет под трель звонка, извещающего о начале урока. Что у нас? Основы ментального конструирования? Славно, славно... самое время покорпеть над очередной каверзой от Храбра Девятича.
Одноклассники косились с любопытством, наверное, первые минут пять урока, а потом были затянуты в разбор очередной зубодробительной формулы, которую требовалось "угомонить" кривым школьным способом, и я с облегчением почувствовал, как с меня соскользнули излишне сдобренные эмоциями чужие потоки внимания.
На этот раз, занятия обошлись без проверок уровня моих знаний всеми учителями подряд. А вот отделаться от внимания одноклассников мне не удалось. Пришлось рассказывать легенду, вдолбленную мне Старицким, о том, как я случайно попал под замес, когда бравые военные гасили малый Прорыв в одном из городских районов. Но, очевидно, что-то спецы князя плохо продумали, потому как скучная история из разряда: "шёл, упал, очнулся, гипс", рассчитанная на искоренение любого интереса к ней, именно в виду её скучности, почему-то вызвала среди учеников просто-таки повальный интерес и обсуждения, по-моему, вылившиеся даже за пределы нашего класса. По крайней мере, я сам на перемене слышал обрывки разговора каких-то младшеклассников, в которых фигурировали "прорывы", "монстры", "бойня" и "покалеченный старшак из нашей гимназии". Нет, спецы Старицкого явно зря едят свой хлеб. С другой стороны, если они такие же, как штабс-капитан Свиридов... м-да. Что-то я как-то начинаю нервничать из-за возможных просчётов по исходу затеи с исправлением последствий Уральского сдвига. С другой стороны, вроде бы профессор Грац вполне вменяемый, умный человек, да и Остроми... хотя-а... Ой, что-то мне как-то не это... не того.
* * *
— Послал, значит? — нехорошо прищурившись, протянул князь, окидывая взглядом стоящего перед ним навытяжку штабс-капитана. — Матом, значит... и оружие не отдал. Ай-ай-яй! Какой нехороший мальчик. Как он мог? Гордей Болеславич, ну ладно, твои подчинённые не стали на него накидываться и пытаться отобрать стволы и документы, они болезные, наверное, от первой "беседы" с Ерофеем тогда ещё не отошли. А что ж ты-то клювом щёлкал? Ведь мог же скрутить паршивца, да отобрать у него имущество полка и его нижних чинов, нет?
— Он крепостной щит бросил, — хмуро отозвался Свиридов. — Пока мы его прогрызли, мальчишки и след простыл. А носиться за ним по всей гимназии... глупо было.
— Именно. Глупо! — подала голос, до того скрывавшаяся в тени глубокого кресла, Лада Баженовна, наплевав на данное мужу обещание молчать во время этой встречи. — Попробовали бы дёрнуться в его сторону на территории гимназии, и никакие "старые школы" вам не помогли бы. Трупам, вообще, кроме гробовщика никто помочь не может.
— Что? — повернулся к жене князь, не столько удивлённый тем, что та нарушила данное ему слово, сколько ошарашенный злостью в её голосе. — Что ты имеешь в виду, дорогая?
— Директриса очень не любит, когда на её львят покушаются всякие... особенно, у неё под носом. За учеников она и полк вырежет, не поморщится, — произнесла Лада Баженовна.
— Что ж там за директриса такая? — пробормотал себе под нос князь, но супруга его всё же услышала.
— Мара Эйлика Ангальт, — коротко ответила та.
— И здесь семя Лауэнбургов! — простонал Старицкий и вдруг замер на месте. — Стоп. Мара? Чёрная Мара Асканиев директорствует в одной из столичных гимназий?! Это после устроенной ею резни в Пруссии?
— Она мстила за убитых детей. Своих детей. Получила высочайшее прощение и сама настояла на принятии этой должности, — пожав плечами, сообщила Лада Баженовна совершенно спокойным тоном. А её муж, повернувшись ко всё так же тянущемуся во фрунт штабс-капитану, смерил его взглядом и покачал головой.
— Твоё счастье, Гордей, что не стал переворачивать гимназию вверх дном, — произнёс Старицкий. — Моя жена права. Порвала бы вас Чёрная, как тузик грелку, и никакие штучки Яговичей не помогли бы. М-да... Ладно! Вернёмся к нашим баранам. Итак, подвожу итог всему здесь услышанному. Ты, никого не предупредив, приставил к моему протеже наблюдателей от своего полка... замечу, не обладающих профессиональными навыками в этой области. Ерофей их "вскрыл", вывел из строя и, отобрав оружие и документы, отправился в гимназию. Замечу, предупредив меня о сваленных на трамвайной остановке незнакомцах, проявивших непозволительный интерес к его персоне. Это, если ты не понял, прямая цитата из речи Хабарова. Ну, дальше известно... Я отправил группу своих людей, чтобы те притащили молодчиков на допрос, где и выяснилась их принадлежность. Мои люди вызвали тебя, ты своих нижних чинов вытащил и... помчался вместе с ними устраивать разборку Ерофею. Пока верно?
— Так точно, — напряжённо кивнул штабс-капитан.
— Директриса гимназии предоставила тебе возможность поговорить с её воспитанником. Во время этой беседы, ты вежливо, да, Гордей? Вежливо, значит, попросил юношу вернуть подотчётное имущество полка и документы бойцов, на что Хабаров ответил грубым посылом тебя и твоих людей... в сад, или какое-то иное место из трёх букв, не ошибаюсь? — голос князя стал почти елейным.
— Так точно, — кажется, до Свиридова дошло, что здесь что-то не так. Но что? Даже если мальчишка успел пообщаться со Старицким... но когда? До начала уроков оставалось не более трёх минут! Он физически не мог успеть переговорить с князем. Да, собственно, и первый урок-то ещё не закончился! Значит... впрочем, мог ли мальчишка сбежать с занятий для того, чтобы нажаловаться покровителю? Теоретически, мог, но даже так получается слово против слова. Мажор против офицера. Князь, конечно, оказывает протекцию полезным людям, но никто никогда не мог утверждать, что он делает это в ущерб другим! А значит, даже если мальчишка что-то сболтнул, они оба всё равно находятся в равных условиях. Тем более, что и сам Свиридов князю далеко не чужой человек.
— Понятно... вот же наглая молодёжь пошла, — покачал головой хозяин дома, покрутил в руках зерком, и ткнул в одну из пиктограмм на стекле. По комнате поплыли голоса. Знакомые голоса:
— ... Думаешь, поучаствовал в убийстве единственной твари, и уже кум королю?! Можешь людей метелить направо и налево? Как бы не так. Ты у меня ещё увидишь небо в алмазах, мажор херов. Обещаю! Верни оружие моим подчинённым. И чтоб завтра, в пятнадцать ноль ноль, явился по этому адресу. Будем из тебя дурь выбивать.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
