Гатчинский коршун (принц-3)

— И сколько он вам обещал на развитие производства, если не секрет?

— В этом году он собирался вложить в дело более десяти тысяч рублей.

Да-а, подумал я, масштаб впечатляет... точно не помню, сколько у меня сумма получек на всех моих должностях. Но, наверное, в месяц малость побольше наберется... И что, на эти деньги можно развернуть производство тракторов?

— Слушайте, — предложил я, — а зачем вам ради такой ерунды с купцом-то связываться? Столько я вам могу прямо сейчас дать, в порядке благодарности за приятную беседу.

— Вы не шутите? — удивился Яков. — Даже не знаю, как вас благодарить, но работать мне все равно хотелось бы с Алексеем Акакиевичем. Весьма достойный человек, и он готов взять на себя все организационные дела...

— А, так он вам нужен как администратор? Это другое дело, но все равно с таких сумм серьезные дела начинать ни к чему. Знаете, передайте-ка ему мое приглашение в гости, то есть в Гатчину. Я хочу лично с ним познакомиться, прежде чем выделить действительно потребные для этого проекта деньги. Ну а вам предлагаю на здешнем моторном заводе пока сделать опытный образец, я распоряжусь, чтобы ваши заказы принимали в производство. Во сколько примерно он обойдется, прикидывали? А, то есть сейчас у вас и на один-то трактор не хватит... Ладно, я же вам обещал десять тысяч? Вот и стройте, но если придумаете что-нибудь интересное, пятьдесят один процент в патенте мои. Согласны? Это я не для того, чтобы помешать вам, если вдруг не договоримся, а чтобы иметь возможность использовать это в своих разработках — на всякий случай.

— Господин канцлер, мы будем счастливы иметь вас в числе акционеров нашего предприятия.

— Тогда тем более пусть ваш партнер не задерживается.

Лететь обратно я собирался на следующий день, но вот когда точно — это было еще не ясно. Автозавод Рябушинского наконец-то разродился опытной партией из трех "Чаек", одна из которых оказалась даже способной к самостоятельному передвижению. Собственно, это пока был не совсем завод, он продолжал строиться, но на коленке уже можно было что-то этакое собрать. Так вот, прознав, что я в Георгиевске, Рябушинский собрался отправить свою машину в автопробег. Он обещал, что она выедет с завода в пять утра, и, значит, к одиннадцати, когда моя светлость закончит завтракать, как раз она и подъедет. Я лег, велев будить себя сразу по появлению в пределах городской черты неопознанного автомобиля.

Проснулся я сам, в одиннадцать. Про "Чайку" было известно только то, что в семь она проехала Подольск. После завтрака ситуация нисколько не прояснилась. Наконец, когда у меня начали появляться мысли отправить на поиски автожир, мне доложили, что в Серпухов въехало нечто зеленое с мотором. Через двадцать минут донельзя пыльная "Чайка" показалась перед мостом через Нару. За мостом был подъем, и авто, сделав перегазовку, переключилось на пониженную скорость. Точнее, хотело переключиться, потому как скорость тут же выскочила, движок взвыл и заплевался дымом... Где-то попытки с третьей сооружение все-таки одолело подъем, но уже на одном цилиндре из двух. Кроме того, машина ехала как-то косо, ее явно тянуло влево...

— Это и есть российский народный автомобиль? — ехидно поинтересовался тоже вышедший полюбоваться диковинкой Густав.

Надо сказать, что "Ока" на такое звание никак не тянула — мешала цена в три тысячи рублей, да и делалось их не очень много.

— А как же, — подтвердил я, — он самый. Вы же жаловались, что просто умеющего отличить долото от отвертки и то искать приходится? Ну так а чему народ на "Оке" научится, она у нас надежная, первые три тысячи километров вообще никогда не ломается. А тут вот, пожалуйста — проехала сто верст и уже вполне созрела для капремонта. Если нам удастся распространить в народе идеи автомобилизации, так ученики еще до прихода к вам будут уметь за полчаса движок полностью перекидывать! Причем особо одаренные и с завязанными глазами.

Глава 24

Случившийся прямо на моих глазах финиш автопробега заставил меня несколько изменить свои планы — "Кондор" полетел не в Гатчину, а в Тушино. А от дома в Нескучном туда же двинулся катер — ему на дорогу нужно было те же самые двадцать минут, так что он подплыл к пристани одновременно с моей посадкой. Еще с борта самолета я набился в гости к Рябушинскому, но перед поездкой на возникающий вместо ЗиЛа "АРН" — то есть автозавод Рябушинского-Найденова — мне надо было нанести еще один визит.

Великий князь Сергей Александрович, как мне доложили, в настоящий момент пребывал в своем московском дворце, то есть в полукилометре по парковой дорожке от меня. Вот я и заехал туда по пути.

Хозяин встретил меня с на редкость неприветливой мордой на лице — неужели все еще по тезке переживает? — подумал я. Хотя вряд ли, его душевные терзания скорее всего связаны с внезапно открывшимся ему фактом, что новый государь ни в грош не ставит якобы неприкосновенность членов царской семьи, а канцлер готов выполнять пожелания императора чуть ли не мгновенно...

Я улыбнулся великому князю как мог приветливей.

— Сергей Александрович, — начал я, — помните, как у вас неудачно получилось на обсуждении судьбы Сергея Михайловича? А ведь это потому, что вы пренебрегли подготовкой. У вас же почти три дня было, за это время столько смягчающих обстоятельств можно было найти! Вот, например, что же вы мне не сказали, что покойный любил кошек? Если бы я это тогда знал, так ведь совсем бы иначе обсуждение шло... Правда, кончилось бы все равно тем же самым, но это уже другой вопрос. Поэтому я сейчас и у вас. Тут ведь еще один персонаж имеется, Сандро его зовут. В общем, через неделю мы с вами будем иметь честь полемизировать по поводу его будущего перед императором. Великому князю Александру Михайловичу инкриминируется корыстное участие в развязывании русско-японской войны, это два миллиона. Спекуляция земельными участками на Кавказе, с использованием служебного положения — мелочь, всего восемьсот тысяч. Ну и, наконец, крайне невосторженное отношение к пребыванию на троне Георгия Первого. Ладно бы он это про себя думал, но ведь делится своими мыслями с кем ни попадя, в том числе и с вами! Первый и последний пункты, с моей точки зрения, тянут на высшую меру каждый. Не согласны? А зря. Какой-нибудь работяга по пьяни может и обматерить величество, максимум ему за это в участке настучат по рылу и по печени, да и то не обязательно. А великий князь, кроме весьма немалых получаемых о казны денег, имеет и массу привилегий... Думаете, задаром? Увы, ни в коей мере. Он обязан быть образцом лояльности, и спрос с него особый. Хочется оппозиционировать — откажись от жалования, подай заявление о выходе из великих князей — и вперед! Так что подготовьтесь, пожалуйста.

Целью этого представления было не столько дать князю Сергею время на подготовку линии защиты, сколько надежда, что он намекнет красавчику Сандро о грядущей перемене судьбы, и тот сбежит — нас с Гошей это в общем-то устраивало. Ну, а прибрать к рукам имущество сбежавшего будет делом техники, причем несложным.

Корпуса завода были уже в основном готовы, но пуск главного конвейера ожидался отнюдь не на днях. И если моторный цех потихоньку начинал давать продукцию, то в кузовном никак не могли наладить главный пресс, так что сделанные машины выколачивались вручную. К моему приезду поехала еще одна, так что я смог прокатиться на ней по двору. Ну, что сказать — инвалидка, она и есть инвалидка, хоть и с колесами побольше оригинала, а также с двухцилиндровым движком. Но по сравнению с Роллс-Ройсом — вполне даже и ничего... Зато сразу выяснилась причина крайней сыпучести первого экземпляра — практически все было собрано как не руками. Я поинтересовался, где учились рабочие — выяснилось, что в основном прямо на рабочем месте. Попросил технологические карты на операции — так мне еще пришлось объяснять, что я имею в виду. Если бы мы в Георгиевске так делали самолеты, так половина сразу бы побилась. Всего половина только потому, что вторая просто не смогла бы взлететь.

Разумеется, "Чайка" задумывалась вовсе не таким дерьмом, как получилась. Да, из-за двухтактного движка и примитивной подвески она требовала частого обслуживания, но не каждые же сто километров! В общем, на завод явно требовался толковый главный инженер с небольшой командой.

— Не обижайтесь, Павел Павлович, — сказал я Рябушинскому, — но это не завод, а показуха. Пустить пыль в глаза акционерам годится, работать — пока нет. Куда спешим?

— Форд собирается экспортировать свои машины в Россию, и мы можем потерять рынок, — пояснил Рябушинский.

Я не стал его просвещать, что для выплат по лицензии на конвейерный способ производства Форд вынужден был взять ссуду у нашего банка в Штатах, "БББ", и что с каждого проданного авто еще как минимум пять лет четыре процента будут наши. Просто пояснил, что "модель Т" в том виде, как ее сейчас поставили на конвейер, еще сырая и в условиях России будет регулярно сыпаться — одни деревянные колеса чего стоят. Таких конкурентов надо холить и лелеять, потому что на фоне этого "Форда" даже "Чайка" "Окой" покажется! А вы, вместо чтоб при заводе ПТУ нормальное организовать, в политику влезли по уши, с Гучковым о будущем России лаетесь... Да вот же оно! Вам такое нравится, что мы тут вокруг себя наблюдаем? Мне, особенно в качестве перспективы — не очень. Как у вас зависит оплата труда от его качества?

— Как обычно — штрафы за брак.

— Тьфу! Вот у той уродины, что в Георгиевск приехала, масло из коробки аж хлестало. А у этой, на которой я по двору катался, картер абсолютно сухой! Зато генератор поставили через жопу, как он еще работать ухитряется — непонятно. Так где служба, которая точно знает, кто делал эти операции? И тем, кто работает хорошо, надо еще доплачивать, чтобы они других так учили! Ладно, пришлю я вам троих своих инженеров на время. Вас же настоятельно приглашаю съездить в Георгиевск и посмотреть повнимательней на моторный завод изнутри.

— Хорошо, вот только подготовлю тезисы для съезда нашей партии, и съезжу.

— Кстати, тогда уж там припишите лично для вашего председателя, что по нем в Георгиевске девочки очень скучают. Может, с собой возьмете? Так и быть, дам я ему без всякой дуэли самолет, в "Путаниум" слетать. После его предыдущего туда залета знаете какой там наплыв гостей был — даже из Брюсселя специально приезжали!

В общем, ситуация была понятна. Кроме спешки, сказалось еще и то, что общий уровень точности производства, вполне достаточный для паровозов, в приложении к автомобилям дал тот самый результат. Еще раз подчеркнув, что спешить не надо, а надо обратить особое внимание на обучение персонала и внедрение чего-нибудь наподобие бригадного подряда, я отбыл в Гатчину, где мне предстояли содержательные беседы на тему о том, кто и как будет плавать из Черного моря в Мраморное.

Сильно обеспокоенный султан прислал в Питер своего специального представителя для переговоров о мирном разрешении ситуации, и он уже с нетерпением увивался вокруг Гатчины — Гоша ему передал, что переговоры поручены мне. Никаких материалов на прибывшего у моих спецслужб не было, так что мне сообщили только имя — Мехмет Хусейн. Уж не дедушка ли нашего Саддама, подумал я, потому как имелось определенное сходство. Но спрашивать не стал, а предложил поделиться своими трудностями. Турок сообщил, что его повелитель озабочен слухами о грядущей смене статуса проливов.

— Ох, не о том ваш повелитель беспокоится, да пребудет над ним милость аллаха! — возразил я. — Подумаешь, подписи на какой-то международной бумажке изменятся и слова будут чуть другие. Ну недостойно это внимания солнцеподобного султана, ибо мелочь. Но увы — далеко не все так безоблачно! У Блистательной Порты ныне слишком опасные соседи. Нижайше прошу простить за дерзость, я бы даже сказал, смертельно опасные... Одна Болгария чего стоит. Не присматривались к ее армии? И к царю, кстати, тоже не помешает — я с ним недавно встречался и могу точно сказать — шайтан его знает, что завтра придет в голову этому неверному. Вполне возможно, таки что-нибудь агрессивное, и полетят над землей прекрасной Турции неисчислимые армады болгарских бомбардировщиков... Кто их остановит? Кроме России, некому. А Черногория? Даже Англия не смогла справиться с этим подросшим хищником, а ведь у Черногории к Англии территориальных претензий нет. Но гложут меня ужасные подозрения, что к ближайшим-то соседям они очень даже есть... И, наконец, ее флот. Да, в настоящее время Маслачак-Паша занят на Дальнем Востоке, но ведь, между нами, там уже осталось мало чего интересного. А в личной беседе со мной, как сейчас помню, адмирал весьма восторженно отзывался о Стамбуле.

Турок внимал потоку моего красноречия почти невозмутимо, но все-таки тренированный взгляд мог уловить первые признаки офигения.

— Да, — продолжил я, — к сожалению, история взаимоотношений между нашими державами содержит не только светлые страницы. Там при желании можно найти, как вы нас.... Скажем так, слегка того. Потом наоборот, при матушке-Екатерине мы вас, и неоднократно. А дальше отношения перешли на более высокий уровень — в следующий раунд вы сами не полезли, подписали за себя Англию с Францией. И нам вломили, не спорю... Но считаю необходимым переломить эту дурную тенденцию. Потому что сейчас наша очередь повоевать чужими руками, и обстановка тому ой, как способствует! Вы же наверняка в курсе, что только что закончился визит сюда германского императора. Он полностью поддерживает нашу позицию в этом вопросе, вот на днях начнется Амстердамская конференция, сами увидите. Но, как убежденный пацифист, я хотел бы решить дело миром, и при этом почти бесплатно. Суть в том, что Россия предполагает ввести в мировую практику принцип нерушимости существующих границ. То есть в договоре о статусе Босфора будет прямо написано, что нерушимость границ Османской империи гарантируется Россией и Германией. Думаете, на... надуем? Вовсе нет, посмотрите, как охраняются границы Черногории.

— Увы, господин канцлер, финансовое положение Турции в настоящий момент не способствует столь резким изменениям внешнеполитического курса...

— А вы спрашивали? Спросите, прямо сразу после конференции, англичане точно против не будут.

В общем-то это было что-то вроде правды. Англы очень нервно отнеслись к мечтам Вилли расквартировать в Танжере авиационную дивизию и предложили как-то взаимно ограничить воздушные силы сторон в этом районе. У меня уже было для них вполне приличное предложение, ценой которого как раз и являлось их невяканье против наших босфорских планов.

— А насчет положения, — продолжил я, — тут все не так трагично. Его можно сильно улучшить, войдя в зону взаимных безналичных расчетов. В частности, все компенсации наших расходов по укреплению обороны пролива мы готовы принимать баблом.

— Простите? — поднял брови турок.

— Неужели вы еще не в курсе? Так называется наша совместная с Германией и Японией безналичная денежная единица. Вот, покажите вашим экономистам... Вам на каком языке? Ах, лучше на русском? Возьмите.