Самолёт для валькирии

Обеспокоенные братья, Натин и Паола, буквально кинулись вдогонку дельтаплану, уже по инерции катящемуся по траве.

— Ты зачем двигатель отключила? — добежав первым спросил у Ольги Григорий.

— Он сам отключился! — обиженно буркнула та отстёгиваясь.

Выходило так, что Ольга совсем не испугалась. И "виной" было то, как и Григорий, и Василий преподавали ей основы управления. Эту самую ситуацию, когда может заглохнуть двигатель, они преподнесли как рутинную и самую обычную. В контексте: "можно летать с работающим двигателем, а можно и с выключенным... но лучше, если бы он работал".

Василий, услышав от Ольги ответ тихонечко перевёл дух и убрал с лица обеспокоенность. Сделав очередной раз победную мину, он отдал Ольге её шляпочку и кинулся объяснять толпе что она видела. Но так как она уже и так была перевозбуждена, пришлось во многом перекрикивать.

Григорий, помог Ольге снять с себя Васину косуху и думал, что на этом их приключения закончились. Ан нет! Ольга, только вывернувшись из куртки, быстро сняла перекрученные стальные спицы, скалывающие её платье и тут же принялась яростно растирать сквозь платье свои ноги.

— Замёрзли! Ноги замёрзли! — тем же обиженным тоном, что и про мотор, заявила она.

Натин, в это время рассматривала живописно искорёженные спицы — как некую интересную шутку. Потом, в несколько быстрых движений, придав им более-менее ровный вид снова заколола свою гриву. И вот эта самая задержка не дала ей возможности остановить Ольгу.

Та, через несколько секунд яростного растирания ног, вдруг кинулась к группе суфражисток. Те всё также продолжали скакать на поле и визжать от восторга. То, что к ним почти бегом направляется виновница торжества, только прибавило им энтузиазма.

А про месье совсем недавно послужившего причиной бешеной перепалки они и забыли...

Но Ольга-то не забыла!

— И что, месье-не-знаю-как-вас-там? И теперь скажете, что женщина-пилот "не может быть", "нонсенс"?!! — яростно кинула она в лицо толстяку.

— Абсурд!!! — всё ещё находясь в шоке от увиденного брякнул тот.

Лучше бы он этого не говорил. И вообще бы помолчал.

Крайне разъярённая и так до этого, Ольга, вдруг резко шагнула навстречу "морализатору" и со всей дури засадила коленкой тому в пах.

И тут от месье полетели клочки.

Услышав, что их Героиню вот так, снова и походя оскорбили, суфражетки совсем с катушек соскочили. Каждая из пикета вдруг возжаждала получить с этого пьяного дурака хотя бы кусочек, и хотя бы раз, но пнуть. Благо месье, выпучив глаза, схватившись за причинное место, лежал на боку и мнил самой главной проблемой — сделать хотя бы один вдох.

Подоспевшая хоть и поздновато Натин, решительно выдернула из общей свалки Ольгу. И несмотря на то, что та, шипя как разъярённая кошка всё ещё пыталась добраться до обидчика, потащила её подальше.

И вовремя. Полиция таки пересмотрела слегка приоритеты и кинулась разнимать драку. Попутно пытаясь арестовать участников. Благо на поле поспешало пополнение, высланное вышестоящим начальством.

Теперь клочки полетели и от полиции. Боевого задора суфражисток хватило и на вновь прибывших. Благо у них и с полицией были давние счёты.

Толпа же во всю веселилась.

Демонстрация полётов "пепелаца" завершилась для них просто великолепно — бесплатным цирком. Над полем стояли визг, ругать и громовой хохот.

Фотографы тоже не отставали спеша запечатлеть для истории это не менее сенсационное, умопомрачительно смешное завершение демонстрации полётов "небывалого" аппарата.

Когда Ольга обнаружила, кто её извлёк из толпы суфражисток, она густо покраснела. Видно дошло, что она натворила. Она закрыла щёки руками и уже шепотом повинилась.

— Ой, стыдно-то ка-ак! Что же это теперь будет?!...

— Ничего не будет. — посмеиваясь ответила Натин.

— Извините, ваше высочество! — вдруг начала кланяться Ольга. — Виновата! Но видит бог — он меня люто оскорбил!

— Тихо! — вдруг резко оборвала принцесса скулёж Ольги.

— Для начала тебе бы стоило уяснить, что мы тут гости и если хозяева оскорбляют гостей — это вина хозяев... И именно они перед нами должны извиниться. Если не извинятся — мы добьёмся чтобы извинились. Перед нами. И тобой лично извинились.

Ольга застыла, не веря своим ушам.

— Не смотря на все прочие обстоятельства извинились! — добавила Натин. И тут она резко переменилась в лице. Лукавое выражение сменилось печалью.

— И ещё... Не надо меня называть "высочеством". Для того, чтобы так меня называть, я должна вернуться в Атталу... Договорились?

— Да, ваше в... Извините!... Но как же...

— Да просто! Достаточно как и прежде — "госпожа Натин Юсейхиме".

— Я поняла госпожа Натин!

— Вот и хорошо! — облегчённо выдохнула прогрессор. Лицо её разгладилось и на лице снова проявилась улыбка.

— Но... Извините, госпожа Юсейхиме... — не унималась Ольга, перейдя мгновенно в свой обычный "режим" егозы. — А как же называть господина Румату... И Вассу? Они же как бы тоже...

— Также! Также величать. — не отрываясь от наблюдения за боями вокруг суфражисток кратко ответила Натин.

— А они из Вашего княжества? — не унималась та.

— Нет. Не нашего... Но более... гораздо могущественного, чем наше. — Неожиданно выдала секрет принцесса.

— А может всё-таки его величать...

— Не надо. — отрезала Натин. — У них такие же принципы.

— Я понимаю! — пискнула Ольга затыкаясь.

* * *

**

За окном светило яркое солнце. Уже слегка порыжевшее, готовящееся вот-вот коснуться крыш и скользнуть за горизонт. Но пока был день. И ещё не вечер. Давно уже перестали будоражить парижан белые крылья в небесах. Уже не кружат они у Башни Эйфеля. И сам обитатель квартирки хоть и посматривал в сторону торчащей над крышами верхушки этой злосчастной Башни, но понимал — больше на сегодня ничего не будет.

Там внизу, в многочисленных кафе и бистро, вот-вот засядут завсегдатаи, чтобы обсудить свежие сплетни. И первой будет новость об этих крыльях над Парижем. Но пока рано.

Полковник любил пройтись по кафе и послушать о чём болтают парижане. Часто они болтали такое, что не знали даже вездесущие газетчики. Хоть и было это редко, но всё равно, доставляло истинное наслаждение. Как найти крупицу золота случайно выйдя на пляж.

Полковник заложил пальцем страницу в книге, которую вот уже два часа аккуратно штудировал и закрыл её. Постучал, зачем-то костяшками пальцев по её обложке, но откладывать окончательно не стал. На нём была простая белая рубашка, не менее простые штаны. Но за этой простотой чувствовалось, что они сшиты у хорошего портного. Что было показателем небедности их обладателя.

Он слышал шаги в коридоре. И так шагать мог только один человек в Париже. Мягко, как ягуар. И слышен его шаг был только по причине слишком уж скрипучего пола.

Через пару секунд открылась дверь и в комнату шагнул индеец гуарани.

— С возвращением, Хосе! — поприветствовал его полковник. — Всё ещё не понял зачем мы здесь?

— Я не понимаю, чего мы ждём! — как утверждение бросил индеец.

— Я сам не понимаю. — ухмыльнулся полковник. Но, как ты знаешь, моя интуиция ещё ни разу не подводила.

— И для этого вы, колонель, читаете женские романы? — бросил Хосе, заметив обложку книги, каковой зачитывались буквально все дамы которых он сегодня видел отдыхающими на скамейках по бульварам и паркам.

— В другое время и в других обстоятельствах, я бы не стал читать. Но тут... Меня позабавил сюжет. Очень. — сказал полковник и зачем-то стукнул пальцем по книге.

— И чем? — удивился индеец.

— Во-первых, мне его посоветовали прочитать сразу несколько человек. Причём среди них, что меня заинтриговало, были не только женщины. Во-вторых... Во-вторых, здесь описываются приключения некоей донны... И ты не поверишь, но она из наших! Из тех, кто вышел из той войны.

— А в чём необычность? Чем вас так заинтересовала эта книга? Ведь тогда много наших погибло. Многие бежали из страны.

— Та донна бежала из страны со своими родителями. Выросла и, судя по книге, постоянно искала возможностей помочь Родине. И нашла.

— Ну и хорошо. Но причём тут эта донна, если вы сами говорили, что "в беллетристике всё вымысел"!

— Да, говорил. Но тут, я теряюсь в догадках. В этой книге слишком много деталей... Таких деталей, что не известны европейцам. Неведомы этим надутым англичанам. Но известны нам! И что интересно, то, что я слышал как пересказ преданий аж в Перу и Боливии. От индейцев кечуа.

— Так всё-таки в некоторой беллетристике пишется правда?

— Начинаю сомневаться. Кстати, мой друг, вы не просветите ли меня насчёт города Мачу-Пикчу?

Индеец вздрогнул.

— Вы где-то слышали об этом городе?

— Вот здесь, — полковник помахал томиком, который до сих пор держал в руках, — об этом городе написано очень подробно.

— Насколько подробно? — оживился индеец.

— Так он существует? Этот город... И ты, как я вижу, тоже о нём что-то знаешь.

— Да. Но из европейцев никто его не находил! Там вообще никто не ходит. Даже пастухи.

— Так он значит, реальность... Хорошо! Посмотри сюда.

Полковник открыл книгу на одной из закладок.

— Вот, гравюра, как тут утверждается, с фотографии того города. А вот тут...

Полковник перевернул страницу.

— ...Тут карта с координатами того самого города.

Индеец внимательно изучил оба свидетельства.

— Могу сказать, что это рисовал человек, который знает своё дело.

— Как-то туманно... — слегка язвительно заметил полковник. — Так он существует?

— Мне описывали его так. — всё равно уклончиво ответил индеец.

— Вот видишь! А всё написано, как ты заметил, "в бульварной беллетристике", "в женском романе". Но не это особо интересно. Интересно то, что якобы эта самая Мэри Сью нашла золото инков... Или золото майя. Для нас.

— И почему, тогда она не передала это золото нам? До сих пор не передала?

— Всё прозаично... Она боится. Её чуть не убили из-за этого золота.

— Но тогда нам искать её — безнадёжно. Мир велик.

— А мне кажется, ПОЧЕМУ-ТО, что эта книга — полковник снова помахал томиком с заложенной страницей, — попытка установить с нами связь.

— Предлагаете поискать её в Париже?

— Пожалуй... Но, стоит подумать и о другой возможности: А вдруг автором этой книги как раз она и является? Или тот благородный дон, который является мужем этой замечательной женщины.

— А что это нам даст?

— Нам надо найти автора этого романа.

— Ваша интуиция говорит, так?

— Да.

— Это проще... Думаю, что проще...

— Да! И у меня возникла мысль: а не связаны ли браться Эсторские с той четой? Ведь они уже как-то раз поразили тебя? Не так ли?

Индеец слабо улыбнулся.

— Да. Та книга, что вы мне давали. Я не думал, что найдётся кто-то из европейцев, который настолько хорошо знал бы наших предков. И их предания. Но...

— Их объяснения преданий тебя шокировали... — как полувопрос или утверждение бросил полковник, ожидая продолжения.

— Нет. Сильно удивили. И я нашёл в них многое. Братья Эстор много знают. Может они знали и тех, кто помнит те времена.

— Времена до Потопа?

— Да. Они много знают. И наши предания стали мне самому более понятными.

— Но это было так давно! Как могли дожить до нас те, кто видел те события?

— Но тогда люди знали бессмертие. Почему мы должны быть уверены, что кто-то не мог дожить до наших дней? Ведь от кого-то Эстор узнали как это было на самом деле.

— Интересное объяснение!... — усмехнулся полковник, с интересом посматривая на своего собеседника.

— И я их сегодня видел. — продолжил тот ,кого назвали Хосе. — Они запускали свою птицу. Чтобы летать на ней.

— И что ты думаешь о них после того, как увидел?

— Они не европейцы, колонель! Несмотря на то, что хотят такими казаться. — уверенно сказал индеец.

— И почему ты так решил?

Индеец тяжело вздохнул.

— За их плечами тень Великих Предков. В их глазах — огонь небывалого. В их руках сила богов.

— Я так видел! — закончил безапелляционно индеец.

* * *

**

— Если нас пригласили, да ещё так настойчиво, то почему бы и не воспользоваться приглашением? — рассуждала Натин, размахивая сложенным веером. Так как разговор происходил в отеле, то разговаривали, по изначальному уговору, на санскрите. Чтобы никакие слухачи не могли понять. А то, что ничего особо важного не обсуждалось — всё равно не отменяло данную предосторожность. Чтобы не расслабляться и не брякнуть что-нибудь по настоящему серьёзное на известных языках. Что нежелательно для чужих ушей.

— Так это какой-то салон? — решил уточнить Василий рассеяно разглядывая потолок.

— Определённо да. — подтвердил Григорий. — И вообще... Я уже заметил тенденцию: всегда самые большие разводки и хохмы начинались у нас именно в салонах.

Василий оторвался от созерцания потолка и секунду вспоминая предыдущие прецеденты, с энтузиазмом кивнул.

— И неожиданные встречи, влекущие далеко идущие последствия, тоже! — многозначительно напомнила Натин.

— И что это за салон? Кто там собирается? — сильно заинтересовавшись спросил Василий.

— Как мне пояснили, — продолжая размахивать веером как дирижёрской палочкой, сказала Натин, — этот салон облюбовали многие суфражистки Парижа. А так как наша команда уже продемонстрировала их цвета и...

Принцесса кинула многозначительный взгляд на ничего не понимающую Ольгу и продолжила.

— ...И мы продемонстрировали Ольгу как пилота...

Ольга услышав своё имя навострила уши, но так как на этом языке она ничего не понимала начала потихоньку проявлять некоторые признаки обиды. Натин лишь кинула ей ободряющую улыбку, что не очень и помогло.

— Так это не для нас!.. — поскучнел Григорий. — Это для вас приглашение.

— Не угадал, Румата! — усмехнулась прогрессорша. — Приглашали, да, нас. Сначала. Но я намекнула, что без вас ни Паола, ни Ольга не придут. И они с энтузиазмом согласились! Мне так представляется, что они таким нехитрым способом хотели заполучить именно вас в этот салон.

Григорий немедленно изобразил хищный энтузиазм.

— Что-нибудь с собой тащим в салон? Ну как тогда — шампань... Закуски...

— Думаю, что всё можно решить на месте. Послать кого-то из слуг всегда не поздно.

— Ладно! Идём! — подпрыгнул Григорий и потёр вожделенно руки. — У нас уже в привычку входит шляться по разным салонам и коллекционировать приключения там!

— Да! И давай сразу договоримся. — остановила его жестом Натин. — Мы не будем титуловать друг друга на французском или другом языке, кроме никому здесь не известного японского.

— Это почему? — вежливо осведомился Василий, в то время как Григорий просто ждал продолжения речи прогрессорши.

— Во-первых, мы злоупотребляем. Во-вторых, по понятиям моей родины, да и Атталы тоже, мы можем полностью титуловать себя только там, где титул получили.

— Хорошо! — согласился Григорий. — Переходим только на японское титулование. И горе япошкам случайно подвернувшимся!