Самолёт для валькирии

— Самолёт для валькирии

Тексты книги соответствуют соглашению:"Красный конвент" http://samlib.ru/k/krysolow/redkonvent.shtml

— Между эболой и золотом

Василий изнывал.

Уже сколько раз приходилось повторять одно и тоже, но эти ср...е журналисты всё шли и шли!

И приходилось снова делать нечто типа пресс-конференции. Всё дело было в панике. Европа, помня великий мор, почувствовала смрадное дыхание смерти. На Британских островах бушевала эбола.

Не так чтобы очень. То ли кордоны карантина выстроили-таки вовремя, то ли сама эбола была не настолько крута, как недоброй памяти Чёрная Смерть(1). Расползалась она медленно. Сказывалась не такая бешеная заразность, как у реальной чумы. Особенно лёгочной формы чумы.

Но так или иначе, приходилось отвечать на бесконечные, повторяющиеся вопросы. И всё это буквально в последние два дня. Василий сделал себе на ум заметку, чтобы поинтересоваться свежими новостями. Может там уже реально скачут Всадники Апокалипсиса, а в Санкт-Петербурге никто ни сном ни духом.

Англичане изначально были кругом виноваты.

Во-первых, не вняли предупреждению о местообитании болезни. Полезли в долину Монгалы и далее на Эболу(2).

Во-вторых, не вняли предупреждению о мерзопакостности вируса.

В-третьих, проигнорировали предупреждения о точном исполнении мер защиты.

В-четвёртых, БЛИН-Н! Нас..ли на карантинные меры!!!

Ну вот кто их за задницу кусал, что они немедленно, уже по прибытию в порт погрузились на корабль и рванули на Альбион? И это после того, как 95% состава экспедиции дало дуба от вируса по дороге назад?!!

Василий был зол. И на англичан, и на вот этих приставучих журналюг. Но... приходится отвечать. Сейчас братья Эсторские типа-герои — награждены из рук Самого. Того самого, что "...Всея Руси". И "спасители человечества".

Хотя ещё хрен это человечество спасли. Даже не приступали. И не ясно даже от кого и от чего спасать в первую очередь. Ведь реально от чего сейчас стоило бы спасать, так это от дикой глупости.

Ведь ничем кроме глупости, возникновение нынешнего кризиса объяснить невозможно. А как спасать от глупости — загадка веков.

Все эти мысли смешались в голове у Василия. На лице проступила и закрепилась лишь вселенская скорбь. Ибо скорбел он о бездарно потерянном времени. Однако журналисты эту печаль истолковали по своему. Как "печаль о судьбах мира и человечества, подвергающегося смертельной опасности".

Да-да! Прямо так впоследствии и напечатали.

Григорий ржал над передовицей так, что стёкла дребезжали. Ему же аж подвизгивая вторила Натин.

Но Василий ещё не знал какая участь его ждёт. Ибо это было только на следующий день.

А сейчас... Сейчас толпа журналистов, все как на подбор с сур-ровыми выражениями лиц, с придыханием пытали бедного Васю. И всё потому, что доподлинно знали о том, что он почти безвылазно сидит на телеграфе — отвечая на повторяющиеся депеши из Англии.

— Господин Эсторский! Могут ли занести эболу во Францию? Например, рыбаки.

— Вероятность есть, но очень мала. Англичане объявили на весь мир, что Корнуолл поражён смертельно опасной болезнью. И блокировали это графство с суши и моря.

— Но ведь беженцы под покровом тумана... — чуть ли не до земли подобострастно кланяясь попробовал "уточнить" щелкопёр. Но Григорий, поняв куда клонят и так, тут же начал отвечать.

— Под покровом тумана, пересечь на лодках в том месте "Канал" — это подвиг. И скорее всего потонут. Да и французы со своей стороны увеличили меры предосторожности. Ко мне уже прибегали. Пара французов вполне официального вида. Великую Чуму помнят все народы Европы. — на лице Василия, при этих словах, проявилась мрачная, почти садистская улыбка. Но вскоре увяла, заменившись прежним страдальческим выражением.

— Но, Господин Эсторский, что же нам тогда ожидать? И что ожидать англичанам? — вступил другой журналист, давно тянущий руку, на которого указал Василий.

— Ну... Не знаю! То, что в Корнуолле может вымереть изрядная часть населения, я думаю, уже ясно. А дальше... Дальше всё зависит от того, смогут ли англичане сдержать распространение болезни только в границах графств Корнуолл и Девон.

— Звиняюс! Пардон!... — сбился журналист заговоривши на каком-то диком диалекте. Но тут же поправился. — В Девоне тоже эбола?

— Было зафиксировано пока десять случаев в одном из поселений. В Девоне "карантинными войсками" блокированы все поселения. И до того, как болезнь вспыхнула на территории графства. Так что возможно, всё будет не так печально, как в Корнуолле, где болезнь ныне представлена во всех населённых пунктах.

— Но всё-таки, каков прогноз, господин Эсторский? — подпрыгнул следующий рыцарь пера, валя с грохотом стул, на котором сидел. — Ваш прогноз?

Василий и ухом не повёл.

— Мой прогноз в том, что болезнь всё-таки будет побеждена. Возможно, в Корнуолле к тому времени вымрет половина населения. Возможно я пессимист...

— А возможно вы и оптимист, господин Эсторский! — со смехом заметил кто-то.

— Возможно... Но ясно, что пока ничего не ясно! — скаламбурил Василий.

На этой "оптимистичной" ноте, корреспонденты газет и журналов начали потихонечку истощаться, так как далее пошли уже всё более и более не относящиеся к изначальной теме вопросы. Василий поспешил закруглиться и раскланяться с корреспондентами. На лице его на несколько секунд пропечаталась кислая улыбка, благосклонно принятая всеми присутствующими.

Когда он поднялся из "конференц-зала" в гостиную, его встретили ехидные улыбки Григория и Натин. Паола, скромно попивающая чаёк вместе со всеми, наоборот бросила в сторону Василия полный сочувствия взгляд.

Он молча подошёл к столу и пододвинул заварник.

— Вам тут хорошо — вы чаи попиваете. А мне от этих крокодилов отбиваться! — бросил Василий наливая себе чаю. Бросил пару кусочков сахара и наконец, уселся за стол.

— Мы тебе сочувствуем! — кинул Григорий, хотя по его смеющейся роже нельзя было сказать, что он именно сочувствует.

— Ну хоть что-то новое говорили? Спрашивали? — спросил он.

— Да всё то же что и вчера. Только морды уже другие. — отмахнулся Василий. — А что, должны были?

— Ну, вообще-то да! — почти хором вдруг ответили Григорий и Натин. В следующую секунду они удивлённо переглянулись и рассмеялись.

Глядя на такое веселье и Василий резко забыл о печалях.

— А что произошло? — чуть ли не подпрыгнув спросил он.

— В столицу прибыла делегация буров. Из Южной Африки. — сказала многозначительно Натин.

— Вот так новость! — поразился Василий. — Но ведь у них пока ещё и не война... как бы?... Или я что-то упустил?

— Война-война! — уже чуть серьёзнее ответил Григорий. — Только вялотекущая. Наглы потихонечку хамеют. Буров покусывают. Вот они и прибежали в Рассею-матушку за её широкие юбки подержаться.

— Дык у них же на Островах... — полезли у Василия глаза на лоб.

— Дык ото ж! — подчеркнул Григорий и выпрямился.

Раньше он развалившись в кресле сидел и созерцал собравшуюся компанию. Теперь же, установив оба своих немаленьких кулака на скатерть, сурово посмотрел на Василия. Это уже был знак что пора говорить серьёзно.

Василий подобрался, влил в себя чашку полуостывшего за время его отсутствия, чаю и посмотрел на собравшихся. Натин тоже отставила свою чашку и в свою очередь бросила вопросительный взгляд на обоих.

Но серьёзный настрой продержался недолго. Сменив выражение лица на сильно озадаченное Василий кинул в пространство вопрос.

— И с чего они так? Ещё эбола на Островах, а они сразу в драку...

Увидев хороший повод похохмить сорвался Григорий.

— Клянусь! Я им хвоста не накручивал! — положив руку на сердце и подняв другую воскликнул он. — Просто ещё не успел!

Василий-то знал, что Григорий просто хохмит. Но от этого утверждения у Натин резко полезли глаза на лоб.

— А мог? — с некоторой опаской спросила она.

— Этот мог! — прокурорским голосом заявил Василий, поддерживая хохмача, но в следующую секунду до него дошло что при этом подумала Натин. Ведь она не была в курсе всегдашних их хохмаческих поединков и восприняла всё слишком всерьёз.

— Но зачем?! — удивлённо воскликнула принцесса Атталы адресуя вопрос Григорию.

— Та чтоб интереснее было! — с апломбом заявил Григорий.

С этими словами в глазах Натин появилась даже некоторая толика испуга.

— Война там всё равно была неизбежна. — увидев этот испуг бросил Василий. — Мы лишь слегка её оттянули прибив часть экспедиционного корпуса, отправляемого в Южную Африку.

— Так это вы! — вскинулась Натин.

— А мы разве не говорили? — в свою очередь спросил Василий и переглянулся с Григорием. Тот отрицательно помотал головой сохраняя свой прежний апломб.

— Удар инфразвуком. — пояснил Василий для Натин. — Догнали и ударили.

— А всё выглядело как "песня моря". — Всё ещё с сильным удивлением выговорила Натин. — А я-то всё удивлялась, что какая сильная аномалия! Да ещё в таком нетипичном месте. Обычно она возле Бермудских островов. Ведь там такое сочетание течений и ветров...

— Главное эффект! — подчеркнул довольный Григорий. — Войну почти на год оттянули.

— Не "почти", а на год. — Тут же поправил его Василий.

Натин уже оправившись от испуга тут же заинтересовано приготовилась слушать. Увидев это Василий ударился в пояснения.

— Мы сбили им только начало. Экспедиционный корпус, что туда плыл, должен был начать войну. Именно его там не хватало. А для того, чтобы всё-таки начать им ещё понадобится снова его собрать. И ещё туда переправить. А тут подоспела эбола. Войска бросили на блокирование графств и установление карантинных зон.

— Но ведь интересы в Южной Африке у них остались прежними! — кивнул Григорий.

— А раз остались прежними, то и не отступятся. Что им оставалось делать? Только снова собирать войска, провиант, вооружения и продолжать пропагандистскую войну. Кстати довольно знаменательную!

— Можно чуть-чуть поподробнее? Об этой пропагандистской войне. — попросила Натин.

— Это первая в мире "война за демократию", когда в качестве предлога для оккупации независимого государства и овладения его природными ресурсами используется "нарушение прав человека" и "ущемление демократических свобод". — начал пояснять Василий. — Более того! В качестве предлога к этой войне было использовано ущемление прав даже не граждан, а иностранцев, приехавших на заработки, и поселившихся в стране.

Расположившись поудобнее Василий как заправский лектор продолжил.

— Буры это народ образовавшийся от смешения двух народов эмигрировавших в 17-м веке в Южную Африку — голландских крестьян и французских гугенотов. Оба народа исповедовали одну и ту же религию. Главной отличительной чертой буров был религиозный фанатизм, готовность не только пострадать за веру, но и бороться за неё с оружием в руках. И всё у буров было бы хорошо, если бы не золото и алмазы, наполнявшие южноафриканские недра, а также 75 % мировых запасов платины, и множество других цветных и драгоценных металлов.

А если есть такие сокровища, то и найдётся тот, кто захочет это всё отобрать себе. Англичане подошли к этому делу со всей обстоятельностью.

Захватив прибрежную часть Южной Африки (Капскую колонию) в 1806 году, англичане сразу же начали вытеснять оттуда буров. В 1835-1843 годах значительная часть буров откочевала во внутренние районы Южной Африки. Переселение буров, когда народ на лошадях и запряженных быками повозках покидал землю, где люди жили в течение многих поколений, получило у них название "Великий Путь".

На новом месте основали две свои республики — Трансвааль (Южно-Африканская республика) и Оранжевое свободное государство (Оранжевая республика). В 1877-1881 годах англичане несколько раз попытались эти республики завоевать (Первая Англо-бурская война), но ничего у них не вышло. Английская армия была полностью разгромлена.

Увидев, что разгромить просто военной силой не удаётся, и что откровенно захватническая война выглядит со стороны других европейцев как натуральный бандитизм(ведь буры не какие-то там негры, а почти свои же — европейцы! "Цивилизованные люди"!), англичане пошли другим путём.

Они первыми придумали, что можно воевать "за демократию". Но для этого нужно было создать соответствующий повод. Чем они и занялись.

Британское правительство стало массово направлять англичан-переселенцев в бурские республики. Там этих "трудовых мигрантов" называли "уитлендерами", что на местном языке обозначает "чужеземцы".

Буры этим "чужеземцам" приезжать не запрещали и никак их не притесняли. В общем, к приехавшим на заработки мигрантам относились очень даже хорошо. Это их и сгубило.

И вот, когда этих "уитлендеров" на земле буров стало достаточно много, англичане "внезапно вспомнили" о "демократии". Британское правительство потребовало от буров, чтобы они предоставили "уитлендерам" равные избирательные права с бурами. На что буры никак не могли пойти.

Дело в том, что этих "пришлых" со временем могло стать большинство и тогда они, вполне демократическим путём на выборах завоевали бы власть и в ходе последующего референдума проголосовали бы за присоединение к Британской Империи. Буры не дураки и это сообразили сразу же.

Впрочем, я тут погорячился. С тем, что "не дураки". Будь они поумнее, они бы просто запретили бы массовую иммиграцию англичан-переселенцев и на этом всё бы закончилось.

Но этого не случилось.

Тогда бриттам оставалось всего-то "сыграть по правилам".

Параллельно с этим в Англии развернулась настоящая истерия в газетах, где буры выставлялись в самом чёрном свете. Истерия вокруг буров легла на благодатную почву. Англичане искренне верят, что они рождены править миром и любое препятствие в реализации этого плана воспринимают как оскорбление. Существует даже специальный термин, "джингоизм", означающий крайнюю стадию имперского шовинизма британцев.

Вскоре бритты выдвинули бурам заведомо неисполнимые требования. И, что вполне естественно, получили полный и категорический отказ. Таким образом, "казус белли" был создан, и наглам оставалось лишь начать войну. Но тут, как назло, "мимо проходили" мы — и "всё испортили".

Василий сдержанно улыбнулся сказав последнее предложение. Но Натин отреагировала бурно.

— Теперь я понимаю, почему вы ТАК ненавидите эту страну! — воскликнула она.

— Но вы точно не причастны к заносу эболы на Острова? — вдруг прищурилась она.

— Нет! — Всё с тем же апломбом заявил Григорий. — Это уже чисто английская глупость. Это они, наплевав на наши предупреждения попёрлись на Эболу, снарядив целую экспедицию. Выделив на эту экспедицию целый крейсер, который в результате и утоп на подходах к берегам Британии. Мы-то прекрасно осознаём что значит массовая пандемия такого заболевания.

Натин, видно поверила, потому, что перевела разговор в чисто прагматическое русло.

— Всё-таки стоило бы заметить, что Южная Африка имеет и стратегическое значение. Там порты для идущих в Индию судов. И, заметьте! — Натин выделила последнее с нажимом в голосе. — Если они потеряют всю Южную Африку, то потеряют даже слишком много.

— Ну... предположим, порты для англичан в настоящее время не так важны, как ресурсы. Ведь есть ещё Суэцкий канал. — возразил Григорий.

— Но если они потеряют ВСЮ... — гнул свою линию Василий. — То это будет очень сильным ударом. Ведь там алмазы и золото. И на них завязано слишком много банков и разных проходимцев. Например, тот же Сесил Джон Родс.

— А! Кстати! — вдруг подпрыгнул Григорий. — Я тут как раз накануне анализировал психоз в английских газетах. Там хоть и много про эболу, но всё же продолжается и дурь про Африку. Противостояние между бурами и англичанами в британских газетах представлено как противостояние между англо-саксонской и голландской РАСАМИ! То есть опять расизм! И замешивается вся эта бодяга вокруг чести и достоинства нации. Объявляется, что "если Англия ещё раз уступит бурам, это приведёт к развалу всей Британской империи, ибо люди в Австралии и Канаде перестанут её уважать". Была вытащена старая байка про претензии России на Индию и "найдены" следы русского влияния на буров.

— Гы! Так может и сделаем им "доказательство"? Предметное! — тут же подхватил идею Василий. — Возьмём и придём туда со своей мини-армией. И пускай бритты пляшут.

— Дык я о чём и говорю! — с энтузиазмом подхватил брат. — Сейчас за буров ещё и германский кайзер вдруг подписался. У германских колоний там прямое железнодорожное сообщение с бурскими республиками. Так что они могут пробрасывать вооружения и с Атлантического побережья, и от Индийского океана.

— Рассчитываешь выиграть эту войну? — что-то пересчитав или вспомнив сказал вдруг Василий с сомнением.

— Есть шансы. — нагло сказал Григорий.

— Кстати! А почему вдруг буры так резко отказали англичанам? Ведь действительно... Создали им "казус белли" — внезапно вернулся Василий к пройденному .

(Василий тут намекает Григорию, на то, что в РеИ после долгих переговоров президент Трансвааля Поль Крюгер фактически согласился на все требования в отношении гражданства и прав уитлендеров и даже в чём-то превзошёл их. Это поставило Англию в несколько неловкое положение, поскольку повод начинать войну фактически пропал. Тогда Британия просто отвергла эти предложения, как и предложение прибегнуть к третейскому суду, сказав что "они запоздали").

— Ну дык мы же "мимо проходили"! — напомнил Григорий. — И армию вторжения бриттам потопили.

— Думаешь, что буры подумали что "за них Бог" и...

— А чёрт их разберёт этих фанатиков! Почему бы и нет?

Василий хмыкнул и решил перейти к более существенному.

— Но у тебя есть какой-то план? По начистке морды бриттам...

— Пока только намётки.

— И каков расчёт?

Теперь настал черёд Григорию задвинуть небольшую лекцию. Но так как он не был лектором, а предпочитал больше "мослами двигать" он был немногословен.

— Мы знаем, что бритты могут нагнать туда войск. Так, чтобы на одного бура приходилось десять англичан. Следовательно, им это нужно сильно усложнить. А для этого — наша яхта. С её возможностями.

— Но там уже много войск. Изначально как бы было. Ведь ведут какие-то боевые действия. — возразил Василий. На это Григорий лишь пожал плечами.

— Они и раньше пытались — да обломались. Надо только повторить прежний опыт. Однако! Эта война может быть НАМИ выиграна, если мы будем действовать используя все наши совместные ресурсы.

Григорий многозначительно посмотрел на Натин. И ей этот взгляд не понравился.

— Буры уже здесь. В России. И мы знаем, зачем. Следовательно, нам надо поднять большой шум в прессе. И добровольцев у нас будет столько, что отбиваться придётся. Так что за небольшой армией дело не заржавеет. Её подготовка — моя забота. Плюс наши общие друзья от товарища "Камикадзе". Этих готовим обязательно.

— Ага! Совмещаем "приятное с полезным". — усмехнулся Василий.

Что имелось в виду от Натин ускользнуло, но она не стала переспрашивать. По репликам было ясно, что об этом "Камикадзе" и его группе дискуссия между братьями длится уже давно. Хотя и догадывалась кто такие эти "друзья".

— Дальше — вооружения. Нужно хорошее автоматическое оружие. — продолжил Григорий. Но тут взвился Василий.

— Сейчас нельзя светить что-то достаточно совершенное.

— А я и не говорил, что нужно супер-пупер совершенное. Пулемёты "Максим", томми-ганы, но чтобы без некоторых своих приколов, гранаты, мины. Сможешь?

— Большую часть названного — легко. Тут же согласился Василий. Даже "Томсона" через компмоделирование слегка подправил, чтобы не клинил слишком часто.

— А в чём смысл не брать на войну достаточно совершенное оружие? — не поняла Натин.

— А вы хотите предложить нам термоядерную бомбу? — тут же бросился хохмить Григорий.

Натин сама постановка вопроса сильно покоробила, но увидев, что Григорий именно шутит расслабилась.

— Термоядерной бомбы у меня нет. Но почему бы не сделать что-нибудь достаточно совершенное. Из автоматического оружия. Ведь, как я поняла, на ваших накопителях есть чертежи.

— Есть. — Согласился Василий. — Но мы не хотим ускорять прогресс в этих областях. До поры до времени. Чтобы дать России тот гандикап, который сильно понадобится для начального выживания после революции.

— Разве что из этих соображений... — с сомнением покачала головой Натин. Но развивать тему не стала.

— Но всё равно мы сильно дадим копоти, что подхлестнёт военную теорию. — Вдруг тоже засомневался в избранной тактике Василий. — Ведь ты хочешь применить усовершенствованную тактику коммандос?

— Именно! Но её будут применять только русские РДГ. И то — кое-что будут делать лишь товарищи из группы "Камикадзе".

— Ладно. Подумаю, что можно смастырить в виде автомата, чтобы не слишком продвинутый был, и под ходовой патрон. — уставившись в потолок кинул Василий. Это уже были мысли вслух. Отметив, что братец включился в осмысление плана, Григорий продолжил.

— Дальше, мне для этих РДГ нужны будут снайпера. А значит и карабины с оптикой.

— Уже делаю. На основе "Маузера". — буркнул Василий. — Пока тридцать достаточно?

— Видно будет... — ушёл от ответа Григорий.

— Далее... Если кайзер так благоволит бурам, то часть вооружения закупаем в Германии. И через них же и португальцев, по Африке переправляем бурам. Но после — наша яхта топит транспорты англичан. Её будешь гонять ты.

Григорий кивнул на Василия.

— Я — геройствую в прериях.

— Натин, же...

При этих словах Натин подобралась.

— Разрешите поинтересоваться ТТХ вашего пепелаца, что спрятан в модифицированном амбаре в десяти верстах отсюда. — внезапно задал вопрос Григорий.

Натин удивлённо посмотрела на Григория, но после небольшой паузы сильно заинтересованно спросила.

— И откуда эта информация? Что у меня есть некий "пепелац".

Григорий расплылся в хитрой улыбке.

— Обыкновенная дедукция! — ответил он. — Прогрессор, кинувшийся в проход, открывшийся в полумиле от берега, мог иметь либо водный катер, либо самолёт.

— А как определили где он? — уже начала слегка улыбаться Натин.

— Тоже просто! Ведь в Питере инженеров всего-то... Мало! А среди них слушок: "Некая Натин Юсейхиме, переделала большой амбар так, чтобы у него была раздвижная крыша". Спрашивается, зачем нужна раздвижная крыша? Для астрономических наблюдений? Явно нет. А вот как ангар для небольшого самолётика — в самый раз.

— Вы меня раскрыли! — усмехнулась Натин. — Но какое дело вам до моего транспортного средства? Там вооружения никакого нет.

— Ну... Вы в деле, следовательно, как-то принимать в расчёт ВАШИ возможности тоже надо. — многозначительно бросил Григорий и покосился на сильно удивлённое лицо Паолы. Видать она уже подучила русский язык. И то, что они говорили — поняла.

Паола отставила недопитую чашку чая и с немалым интересом посмотрела на свою патронессу. Натин поморщилась. Видно что-то от своей протеже таки скрывала. А тут вот так в болтовне всплыло. Но, тяжко вздохнув, бросив виноватый взгляд на Паолу она своим привычным лекторским тоном оттарабанила.

— Стандартный флаер прогрессора. Небольшой, но с функцией маскировки. Ремонта не требует. Заправляется топливом раз в два года. Но рабочим телом — водой, тут уже по исчерпанию. Впрочем, флаер сам, за время стоянки фильтрует из атмосферы воду. И если не трогать, то заправляется сам. В моей модификации, наличия вооружения, если для вас это важно, не предполагал. Оптимальная скорость в первой форме — треть скорости звука, во второй — полторы скорости звука, потолок — двенадцать тысяч метров, дальность, если учесть, что как вспомогательное рабочее тело в двигателе используется вода, то до одиннадцати тысяч километров. Дальше необходима заправка водой.

— А сколько человек может взять на борт? — спросил Василий.

— Может нести двух человек. Если с комфортом... Ну и ещё четверо или пятеро, но без комфорта. В грузовом отсеке.

— Он герметичный? Грузовой отсек...

— Да. Герметичный. Для выполнения задач, часто требовавшихся в Аттале, как раз герметичный и нужен.

Василий не стал уточнять, что за задачи такие и кого возили.

— А вообще какой вес может поднимать?

— Примерно, до 600 килограмм... Если я правильно перевела из нашей системы мер... — Натин на несколько секунд задумалась, что-то пересчитывая в уме. — Да! До 598 килограмм! По техпаспорту.

— Так это же замечательно! — радостно всплеснул руками Григорий. — Если у него есть функция маскировки, то его ведь можно спокойно использовать для транспортировки мелких, но важных грузов. В том числе и для разведки с воздуха.

Натин, глянула, зачем-то в потолок и кивнула.

— Но, всё-таки! — вступил в разговор Василий. — Какое топливо используется на самолёте как энергоноситель?

— Изотопно чистый боран.

— Сделаем! — удовлетворённо сказал Василий и посмотрел на Григория.

— У меня там на накопителях есть кое-что из дикого примитива... Автомат. Можно сделать на самом примитивном оборудовании. — как предложение закинул Григорий.

Василий же поморщился.

— Отложим. Это требует отдельной проработки вопроса.

— Ну хорошо! — пожал плечами Григорий. — Ты у нас за производство отвечаешь. Так что тебе и карты в руки. Однако, даже если и не будет ничего такого... Можно обойтись пулемётами "Максим" и тачанками. Но форму соответствующей расцветки надо сделать обязательно.

— Это безусловно! — как само собой разумеющееся кинул Василий и резко спросил.— Информационное прикрытие?

— Думаешь, что нас тут за шкуру возьмут, как только мы что-то попробуем сделать типа армии?

— Естественно!

— Тренироваться можно и без оружия.

— Но скрыть факт подготовки армии для кампании в Южной Африке — надо бы.

— У тебя есть предложение, типа "вынос мозга"? — хихикнул Василий предполагая уже что замыслил Григорий. Не зря же он последнее время формировал свой "медиа-концерн".

Тот не подкачал. Подняв указующий перст он торжественно провозгласил.

— Вот! А чтобы добавить шизы, предлагаю собирать армийку под благое дело "Освобождения Ридной Патагонщины От Злых Янкесов". Мы тут кто по легенде? Пра-авильна! Типо-перуанцы. И вообще можем быть скрытыми парагвайцами, жаждущими реванша.

Василий, уже наслушавшийся местных анекдотов, не выдержал и заржал во весь голос. И не зря! Парагвайский реваншизм был уже давно притчей во языцех. И такое заявление со стороны братьев, выглядело не только закономерным, но и, что особенно пикантно, ОЖИДАЕМЫМ в определённых кругах.

Василий не успел ещё отсмеяться, под довольным взором Григория и несколько не понимающим Натин, когда скромно, стесняясь привлекла к себе внимание, до этого молчавшая Паола.

— Извините, сеньоры, но какова будет в этом предприятии моя роль? Ведь наверняка и мне что-то достанется? Уж не поверю, что буду летать в виде багажа в самолёте сеньориты Юсейхиме.

— Ха! — Григорий хлопнул в ладоши. — Наша итальянская валькирия рвётся в бой! Это замечательно! Не волнуйтесь, и вам важная роль найдётся. Тем более, что в вашей подготовке мы имели возможность удостовериться.

Да уж! А подготовочка была у Паолы "ещё та"! Не очень ясно какими соображениями руководствовалась Натин, но дала ей подготовку как для заправского боевика. И открылось это не так давно.

* * *

**

Григорий стоял посерёдке только что выстроенного и застеленного огромным матом спортивного зала. За большими окнами, бушевала чисто весенняя непогода — холодно, слякотно и мерзкий дождик пополам со снегом.

В зале же было тепло. Хоть и топить печки пришлось долго. Но того оно стоило. Окна зала находились довольно высоко над землёй, так что исключали морды любопытствующих снаружи, а также случайное разбитие их изнутри. Ну разве что в футбол или волейбол играть не будут. Да и то, скоро будет изготовлена сетка поверх стёкол и окна ещё больше будут защищены от неприятностей.

Но не все эти прелести заставляли Григория пребывать в состоянии, которое можно сравнить с настроением кота упавшего в тазик со сметаной. Наконец-то он смог собрать свой контингент на занятия "рукопашкой".

И не каких-то там студентов и обывателей.

А студенток.

Бестужевских курсов.

Василий, как-то раз закинувший идею про такие курсы, очень сильно подогрел Григория. Тем более, что не так давно он сам был одним из ведущих тренеров "рукопашки" в родном мире.

А тут — двойной кайф. И возвращение одного из любимейших занятий — по "дрессуре неофитов". Да ещё и с дамами.

Дамы стояли напротив вдоль стены и мялись.

Всё из-за того, что полагающаяся "форма одежды" была несколько необычной: плотные маечки, закрывающие туловище по самое горло, поверх крепкая дерюжная, на вид, куртка, такие же крепкие штаны, и на ногах то ли носки, то ли полусапожки матерчатого вида. Изготовлены были на заказ. И профинансирован заказ лично Григорием.

Но теперь, реально можно было заниматься. И без каких-то диких обвинений во всех тяжких. Тем более, что поодаль, в уголке, сидела дама лет сорока. На стуле. Поза у дамы была такая... Как будто лом проглотила. А на лице выражение — прокурор обзавидуется.

Ранее эта грымза довольно бурно реагировала на вполне обычное поведение Григория как преподавателя рукопашного боя. Но потом свыклась. Свыклась с тем, что занимающимся студенткам и их чести, похоже, ничего не грозит. А действия "мистера Руматы Эсторского", хоть и на грани фола, но за — никогда не переходят. Может быть ПОКА не переходят. Но на то она и здесь, чтобы никогда. Строгое чёрное платье до пят и вуаль, спадающая живописными волнами с края не менее чёрной шляпки, только подчёркивали её статус официального цербера.

Григорий припомнил как эта церберша вскинулась, когда на первом же занятии, он "позволил себе вольности". Но это с её точки зрения. Но, тем не менее.

Тогда, он заявил следующее.

— Сударыни! — Обворожительная галантная улыбка студенткам. Далее поворот в сторону "церберши" и канцелярско-деревянный тон, подчёркнутый постным выражением лица.

— И официальные лица. — лёгкий "официальный" поклон в сторону угла с грымзой.

— Мы сегодня собрались, чтобы начать наши занятия по самообороне без оружия. Надеюсь, что многие из Вас вынесут с этих занятий очень много полезного, и, возможно эти знания, кому-то из вас спасут жизнь, сохранят здоровье. В наши тяжёлые времена...

Григорий сделал страдальческое выражение лица и воздел руки к потолку.

-... Всякое может случиться! — тяжкий вздох. — На улицах полно грабителей, бандитов и просто мошенников. И слабым дамам далеко не всегда безопасно на улицах. А полиция, к сожалению бывает далеко. И если на слабую даму нападет бандит, то чаще всего бандиту достаётся всё. А слабой женщине остаётся только рыдать о потерянном.

Лицо Григория резко суровеет и он продолжает уже в совершенно ином тоне.

— Но если вы будете владеть тем искусством, что я здесь имею честь преподавать, вам никакие бандиты не страшны.

На лицах некоторых студенток проявилось сомнение.

— Вы сомневаетесь? — с апломбом заявляет Григорий. — Сомневаетесь, что у вас хватит сил? Да и сознайтесь, у всех у вас есть некая мыслишка: "А что вообще может сделать слабая женщина, против громилы грабителя?".

Григорий обвёл взглядом стоящих перед ним. Хохотнул, так как на лицах студенток как раз та самая мысль и нарисовалась. Вместе со смятением. Смятением перед проницательностью Григория.

— Но! — Григорий сделал эффектную паузу и продолжил. — Я вам открою один маленький секрет нашего искусства. У нас сила нападающего всегда используется ему же во вред. Вам же со своими далеко не Геракловыми силами (которые часто совершенно излишни!) не нужно противостоять ею силе нападающего. Как? Смотрите!

Грымза в углу напряглась. Но Григорий её проигнорировал. Прошёл к двери, открыл её и крикнул.

— Прохор! На выход!

Пригнувшись, чтобы не зацепить притолоку, в зал ввалился "шкаф". Прохор, был на пол головы выше Григория, который и так среди прочих в это время был изрядно высоким. Да ещё этот Прохор явно был и гораздо шире в плечах.

Одет он был по форме, принятой в этом спортивном зале. Но с собой он принёс ворох самого разнообразнейшего добра, явно похожего на орудия. Орудия убийства. Больше всего тут было дубин. Но были и кол, и даже нож довольно устрашающего вида.

Григорий знал на что способен Прохор. Будучи извозчиком, он не гнушался показывать свою силу, одной рукой поднимая свою бричку. Он давно уже находился в услужении братьев. Но довольно быстро Григорий нашёл своему "водиле" и другое применение. Прохору тоже понравилось учиться драться. Тем более, что он с первого же захода почувствовал, что хоть его хозяин и не выглядит таким амбалом как он сам, но против него переть в рукопашную просто бесполезно. Размажет.

И вот сейчас вооружившись сначала небольшой палкой Прохор двинул на Григория.

— Вы думаете, что чем больше тело, тем больше силы надо иметь, чтобы его уложить? — бросил он студенткам с круглыми глазами наблюдающими за поединком. — Не угадали! Чем больше тело, тем громче оно падает!

С этими словами Григорий провёл какой-то невероятный, с точки зрения присутствующих, приём и Прохор бухнулся на спину. Григорий хоть и придержал его за руку, но пол под ногами у студенток ощутимо ударил по подошвам.

Рывком подняв Прохора на ноги, Григорий неспешной походкой двинул вдоль строя.

— Вы думаете, что наличие орудия в руках нападающего ему поможет с вами справиться? — снова бросил Григорий студенткам. При этих словах Прохор взял дубину из принесённой кучи и бросился на Григория сзади.

Новый изящный приём и через пару секунд, Прохор с заломленными руками лежит на матах. А дубинка уже в руках Григория как заметили присутствующие, неожиданно превращается в орудие помогающее Григорию не только уложить противника, но и ещё каким-то хитрым способом этой же дубиной связать.

И опять никаких ударов.

Григорий снова выпустил своего слугу. Тот поднялся, бросил недавнюю дубину в общую кучу.

— Может нож в руках нападавшего будет грозным оружием? — Бросил Григорий в пространство.

Прохор при этих словах, подхватывает нож и бросается на Григория.

Когда они сходятся на середине зала, в первую очередь вылетает из рук нож и летит к противоположной от стоящих стене. Дальше летит на маты сам нападавший.

— Кстати ножик был настоящий. — Хитро сощурившись сказал Григорий и подобрал валявшийся нож. — Можете потрогать.

С этими словами он протянул его совершенно офигевшим слушательницам. Те потрогали и впечатлились.

— Конечно, в целях тренировки мы не будем использовать настоящие ножи или что-то, что реально может поранить, но противостоять противнику с ножом вы научитесь.

Грымза в углу уже была похожа на рыбу выброшенную на берег. Она уже не знала что делать. То ли подскакивать и спасать, то ли устраивать скандал. Но, кажется, всё особо опасное закончилось и...

И тут Григорий сделал маленькую ошибку.

Он отпустил Прохора и перешёл уже к теме урока-тренировки непосредственно. Прохор поклонился, сгрёб всё принесённое оружие и удалился. Григорий же подошёл вплотную к ученицам и разглядывая их лица продолжил.

— Начнём с самого элементарного — с освобождения от захватов. И научимся падать. Какой-то вопрос?

— Э-э господин Румата... А разве это надо учиться... этому... как падать?

— Конечно!

Григорий заложил руки за спину и подошёл поближе к вопрошавшей.

— Согласитесь, что если нападающий вас собьёт с ног, да вы в падении ещё что-то себе сломаете или сильно ушибёте, то ни о каком дальнейшем успешном сопротивлении и речи быть не может.

— Но разве это... — Студентка явно растерялась.

— ...Какое-то особое искусство? — закончил за неё Григорий.

Та быстро закивала.

— Ну... Это легко продемонстрировать. Выйдите пожалуйста. И не бойтесь. Маты мягкие. Не ушибётесь.

Грымза, находящаяся за спиной Григория сделала стойку.

— Вы готовы? — спросил Григорий. Студентка кивнула.

— Тогда...

Григорий просто легонько толкнул её в грудь. Та, не ожидала такого захода, взмахнула как птица обеими руками и упала на маты. Плашмя.

— Вы не ушиблись? — вежливо спросил Григорий и подал ей руку. Но тут сзади налетела грымза.

— Да как вы смеете! — кричала она. — Как вы смеете так обращаться с дамами!!!

Григорий не спеша обернулся и послав ослепительную улыбку церберше ответил.

— Вы наверное, забыли, где находитесь. А находитесь вы в спортивном зале, где обучают самообороне от нападения. Или вы хотите сказать, что сами всем покажете как падать и научите их? Давайте! Начинайте! Толкайте! И учите!

Григорий сделал шаг в сторону и изящным жестом пригласил грымзу продолжать.

Дама наконец перенесла взор на студенток. И встретила там ТАКОЕ единодушное осуждение себя любимой, что все слова у неё в глотке застряли. Было очень хорошо видно, все ныне стоящие как одна, люто завидовали той, которую только что толкнули. И толкнуть соизволил сам "Господин Румата"! Он! К ней! ПРИКОСНУЛСЯ!!!

Церберша икнула и лицо у неё пошло пятнами.

Она попятилась.

Меж тем, Григорий помог подняться упавшей и как ни в чём не бывало продолжил.

— Сейчас вы упали на мягкий пол нашего зала. Представьте себе, что было бы, если бы вы упали ТАК на мостовую.

Студентки тут же, мгновенно забыли про цербершу и уставились на Григория, жадно ему внимая. Та, почувствовав себя забытой ветошью, так и забыв закрыть рот, походкой сомнамбулы откочевала в свой угол.

— А вот как вы ДОЛЖНЫ были упасть!

При этих словах мягко кувыркнулся назад. Причём в процессе кувырка стал снова на ноги.

— Но это вы сами упали, господин Румата! — резонно возразила егоза, которую Григорий опознал как ту самую, задавшую вопрос на первой встрече: "А вы правда Древние?!".

— Да? — улыбнулся ей в глаза Григорий. — Тогда толкните меня как следует!

Преодолев секундное замешательство, егоза, которую, как знал Григорий звали Ольга, таки толкнула. И действительно как следует. Ловко кувыркнувшись Григорий снова стал на ноги.

— Как видите, я справно изображаю из себя Ваньку-встаньку! И обучению именно этому умению ПРАВИЛЬНО ПАДАТЬ, мы сейчас и займёмся.

Следующие полчаса, вся группа исправно толкалась и падала. Григорий ходил между ними, поправлял и указывал. Он знал по опыту, что часто именно девицы, в этих начальных упражнениях наиболее сильно тупят. И сильно неуклюжи. А исправить всё это можно только длительными тренировками.

Церберша ещё несколько раз за занятие порывалась вскочить и дать отповедь. Но вскоре поняла, что если она будет тут "поднимать пыль", то действительно порвут. Вот эти студентки. Но не "нахала Румату". А её саму.

Под конец занятия Румата её добил.

— Да! То ли ещё будет! — Сказал он обращаясь к ней. — Скоро будем нарабатывать гибкость рук и ног... Вот когда настанет "форменный кошмар"!

Студентки, уже нагло захихикали, увидев как ловко "господин Румата" вернул "старой грымзе" её же любимое словцо.

Сам же Григорий понял, что с этой "мадамой", приставленной к студенткам, будет куча проблем.

И ещё он понял, что этот контингент в корне отличается от тех гламурных б..й, которые, под действием мимолётного желания или моды приходили с парнями к нему в Зал Борьбы. В его время. В его Мире.

Вот эти же — студентки Бестужевских курсов — не будут стонать от нагрузок и боли в мышцах. Не будут устраивать истерики что не ожидали того, что тут надо, оказывается, реально работать. Над собой.

Они будут именно что работать. Упорно осваивая всё то, что необходимо. Чтобы стать Бойцами.

Именно так — с большой буквы. Бойцами. Потому, что они были в душе этими самыми Бойцами.

Ведь действительно — для того, чтобы в атмосфере патриархальщины, где женщине издавна отведена роль "мебели", где за ней не предполагается изначально никаких талантов в виде ума или ловкости (особенно среди не принадлежащих к слоям элиты, — помещикам, аристократии) — нужно было иметь не только изрядную смелость, но и дикое упрямство. Упрямство переть против предрассудков. Упрямство противостоять убеждению, что "женщинам это не дано", "им нельзя".

Эти — смогут. Добьются. Станут.

Но всё равно. Как-то надо было их подбодрить. Показать то, чего они в состоянии добиться. Что реально вершины мастерства в таком "диком" виде искусства как "рукопашная", может освоить и женщина.

И вот тогда Григорию и пришла в голову шальная мысль. А что если?

Что если на тренировку пригласить принцессу Натин? Она в деле?

Пускай включается! Вот так.

* * *

**

Вообще, сама по себе Натин не была по настоящему принцессой. На самом деле она была прогрессором. И "правила" одним княжеством в мирке, под названием Аттала. Вот там она и заменяла "временно" принцессу, которую изъяли в её родной мир. Чтобы не просто убрать из княжества, но ещё и спасти от расправы как... с вампиром. Дело в том, что девочка была больна. Довольно редкой болезнью — порфирией. И эта болезнь делала её слишком похожей на мифического вампира.

Натин "познакомилась" с братьями, случайно. Возвращаясь в свой мир, она попала на самое начало гиперпространственного шторма. И решила укрыться в "близлежащем" мирке, случайно оказавшимся миром Гайяны, который успешно "осваивали" братья мылясь его приспособить как инструмент спасения своего родного мира.

Но вторжение Натин, которая, кстати, знала, что рядом с этим есть некий "закрытый" мир поломало все планы. Дело в том, что тот самый "закрытый" мир был... миром братьев. И закрыт он был по очень серьёзной причине: безнадёжности. Этот мир, по расчётам прогрессоров родного мира Натин вот-вот, в ближайшие десятилетия должен был войти в окончательное падение. И чтобы избежать очень крупных неприятностей для окружающих его миров, было принято решение его закрыть для посещения всеми, и не пытаться "прогрессировать". Решение не пытаться помочь было вынужденное, так как риски получить себе на голову большие неприятности в виде целого мира, который по их понятиям и схемам был ни чем иным как большой раковой опухолью, намного превосходили вероятность его спасения.

Вполне естественно, что у всех прогрессоров, что находились в близлежащих мирах был строжайший приказ — ни в коем случае не пропустить случайного выхода того самого поражённого мира в гипер и проникновение выходцев из него в соседние миры. Это могло означать, что "раковая опухоль" начала выбрасывать свои "метастазы". И пресечь их распространение нужно было в самом начале.

Кстати и сам мир Гайяны был также опасен. Но уже по совершенно иной причине. Ибо был покинут собственными жителями. Куда эти жители подевались — было загадкой. Поэтому, вплоть до выяснения этого обстоятельства, такие миры также закрывались.

Для самой Натин, попадание в этот мир было большой загадкой. Мир, появился на сканерах ВНЕЗАПНО. Что уже внушало и страх и сильное недоумение. Ибо скрыть целую ветвь вероятности, целый мир — это было далеко за пределами их "скромной" цивилизации прогрессоров. Поэтому, Натин решила совместить вынужденную остановку с необходимостью исследования этого, внезапно проявившегося мира.

И тут... Тут она наталкивается на двух мужиков, которые сразу в ней возбудили крайне нехорошие подозрения. В том числе и то, что они-то как раз и есть те самые выходцы из закрытого мира, о котором предупреждали всех прогрессоров.

Сами братья (а это были именно они) тоже отнеслись к Натин с должным подозрением и опасением. Но тут сыграла свою роль безбашеность Григория. Он просто нагнал туману, объявив их обоих "разведчиками миров" от другой, неизвестной Натин, межмировой цивилизации. И, надо сказать, что это им удалось. Более того! Такое столкновение саму Натин сильно напугало так как Григорий несколькими словами напомнил ей некоторые истории... Очень неприятные. И как раз с реальными представителями сверхцивлизаций.

Но она продолжала колебаться, и когда увидела, что эти двое решили удрать, прыгнула в свой флаер-челнок, рванула за ними. И... Попала.

Да, она попала лишь на периферию гиперпространственного смерча и это её спасло. Но братья-то попали-таки в самый центр. И попав в этот "зачуханый" мир, также поражённый "раком миров" Натин была изумлена донельзя, когда обнаружила там же и братьев, да ещё целеньких и невредимых. Это в её глазах только лишь подтвердило их репутацию как представителей цивилизации весьма далеко опередившей её родную. И что они к той закрытой "линии" никакого отношения не имеют. Разве что там, возможно, также побывали. Если "картографы".

Она быстро убедилась в том, что выхода из мира, куда их забросил "смерч", нет. "Мёртвая зона", по классификации физиков. И ей пришлось как-то выживать и встраиваться в него.

Поначалу, она не планировала никак связываться с этими выходцами могущественной цивилизации. Хотя тешила себя надеждой, что вот они-то могли пробить потенциальный барьер, закрывающий этот мир. Она долго колебалась, и лишь случайное столкновение на светском рауте с братьями, подвигло её на переговоры.

К её великому сожалению, братья оказались сами не в состоянии вырваться из этого мира и ей в этом также помочь не могли. Однако... пригласили её взяться за "прогрессорство" в этом. Безнадёжном мире. Чтобы вовремя сделать звездолёт и "свалить отсюда".

Сама по себе идея была интересной. Типа: "А вдруг удастся сделать то, что ранее считалось невозможным — вытащить из воронки Инферно один из миров распада?".

По крайней мере, можно было рассчитывать на то, что возможно удастся меньшее — построить звездолёт и убраться отсюда. Впрочем и та и другая задача представлялись одинаково безнадёжными. Но иного выхода, кроме барахтаться и пытаться выплыть просто не было.

Поэтому, скрепя сердце, Натин пошла на сотрудничество с этими двумя. Рассчитывая как минимум, подсмотреть их "продвинутые технологии прогрессирования миров".

И последующие события её не разочаровали. Уже первые действия братьев, изрядно далёкие от "хрестоматийных", посеяли надежду. Надежду на то, что этот мир далеко не безнадёжен. Уловив общее направление, в котором надо двигаться Натин, всё также не подозревая о действительном происхождении братьев, назвавшихся Руматой и Вассой Эсторскими, с энтузиазмом истинного прогрессора, развила бурную деятельность.

* * *

**

На удивление Григория, Натин и не пришлось упрашивать. Только услышав об этом "проекте" Григория, она сама напросилась прийти посмотреть. "А если что, то и показать... с Паолой".

В назначенный день на пороге "спорткомплекса" появилась примечательная парочка. Григорий, когда увидел их, обратил внимание, что следовавшая всегда как паладин за своей госпожой Паола, выглядит свежо. Не как обычно — уставшей.

Когда же они сняли свои шубки, стало ещё интереснее — прикид у них был одинаковый. Теперь и Паола пришла в той же самой "форме одежды", что и патронесса — что-то типа шаровар и платье до колен, но с разрезами вдоль бёдер.

Очень практично, если учесть что необходима свобода движения ног. Ещё когда выгружались на улице с брички, Паола подхватила большой баул, внутри которого что-то металлически звякнуло. Но подскочившего слугу она встретила таким взглядом что тот, бедный аж вздрогнул. Вот так, почти и не выпуская из рук этот сумарь, они и прошли в зал.

На пороге, как и полагалось всем, разулись. Порядки были для всех одинаковы. И то, что Натин не просто разулась, а и ухом на требование не повела, наверное большее впечатление произвело на Паолу, нежели на привычного к таким порядкам, Григория.

На уже стоящих в зале студенток, появление Натин произвело шок. Видно все уже знали примерно или по описаниям, облик "знаменитой Санкт-Петербургской хулиганки" с её "пажом". Увидев их вблизи, они уставились на обеих с широко распахнутыми глазами, и почти синхронно отвалившимися челюстями. Они знали, что кто-то будет приглашён на тренировку. И, скорее всего, ожидали пришествия брата Григория. Но сюрприз оказался более занятным. Почти на всех лицах присутствующих читалась одна яркая мысль: "Вот теперь у меня будет о чём рассказать на вечерних посиделках!!!". Они даже не предполагали, что воспоследует.

"Почти на всех" — сказано не зря.

На цербершу появление Натин с Паолой произвело не больше впечатления, нежели появление слуг в господском доме. Вероятно, она либо никогда не видела этих двух, либо не опознала по описаниям, которыми пестрели Санкт-Петербугские бульварные газеты. Но так или иначе, она как сидела на своём стуле с чопорным выражением лица, так и осталась. Это было ошибкой. Но она, естественно, этого ещё не знала.

Натин зыркнула на цербершу, но пока ничего не сказала. Она прошла в сопровождении Григория, и неотступно следовавшей за ней Паолой, на середину зала и обернулась к студенткам.

Паола положила возле ног свой баул, снова металлически звякнувший и скромно сложив руки перед собой застыла почти по стойке смирно. Как всегда на полшага позади своей патронессы. И также как всегда, с полностью невозмутимым выражением лица.

По жесту старшей по группе, бестужевки подравняли строй и, как учили отвесили короткий поклон вошедшим.

Натин также отвесила поклон. Чуть короче.

Медленно обвела лица стоящих напротив неё. Края губ слегка дрогнули, обозначив улыбку. А на лице даже появилось некое подобие симпатии. Это не укрылось от жадных взоров студенток и удивление на их лицах резко сменилось на обожание. Видно они все тоже были уверены, что "некая госпожа Юсейхиме — тайно прибывшая в Санкт-Петербург принцесса с Востока" (вместе со всякой романтической и не очень, требухой, которая ходила по кумушкам в виде сплетен).

Григорий коротко представил бестужевкам Натин и Паолу. Но на этом дело несколько застопорилось.

Григорий, привыкший к присутствию старой перечницы, как мебели просто забыл о её существовании. Но у Натин было совершенно иное мнение.

Вероятно, по еле заметным неприязненным взглядам, кидаемым в угол с сидящей там надзирательницей, она определила, что к бестужевкам эта старушенция имеет мало отношения. Она упёрла взгляд в старшую по группе, покосилась в сторону старой грымзы, показывая о ком будет речь.

— Кто она? — резко и с ярко выраженной неприязнью в голосе спросила Натин.

— Э-э... Надзирательница, госпожа Юсейхиме. — С каким-то садистским оттенком в голосе ответила старшая по группе. Видно сообразила, что дальше будет.

— Выгнать! — не глядя в сторону церберши, жёстко бросила Натин. — И объяснить, что в нашем присутствии сидеть — значит оскорбить!

Грымза подскочила в крайнем возмущении. Её рот раскрылся чтобы, вероятно, потребовать объяснений. Но Натин ей такой возможности не дала, буквально заткнув рот следующей фразой.

— А перечить — вообще опасно для здоровья! Пр-рочь!

Став спиной к церберше, она молча и властно указала направление. На выход.

Надзирательша побледнела. Она слишком хорошо прочувствовала в голосе Натин металл. И этот металл был остро заточенный. Смертельный.

На плохо гнущихся ногах мадам последовала к выходу. И вид у неё был такой, что Григорию на некоторое время стало её даже жалко. Ведь в сущности, сия дама, в меру своего понимания, пыталась защитить честь и достоинство "этих девочек". Только в данном случае это давно было не к месту. "Эти девочки" уже весьма неплохо могли постоять за себя. Стараниями Григория, конечно.

Когда дверь за тёткой закрылась, лицо Натин смягчилось. Она снова с интересом и симпатией осмотрела наличный контингент и, судя по реакции, осталась этим контингентом довольна.

Переглянувшись с Григорием, Натин кивнула, предлагая начинать. Но тот вернул всё обратно, приглашая к речам перед курсистками. Натин ещё шире улыбнулась и представление началось.

— Нам тут донесли — сделала многозначительное ударение на последнем слове Натин, — что кто-то сомневается в том, что женщина может превзойти мужчину по части рукопашного боя. Что она в принципе не может противостоять мужчине, в бое без оружия. Да и с оружием тоже. Так вот, я вам заявляю — всё это миф! Против хорошо обученной дамы, никакой уличный хулиган, с холодным оружием или без, не имеет ни единого шанса. Даже если позовёт себе в помощь ещё несколько таких же негодяев как он сам.

Она многозначительным взглядом обвела бестужевок и продолжила.

— Конечно, кто-то может возразить, нас, по законам клана, обучали много-много лет. Оттачивая мастерство...

"Открытие тайн Вселенной" ещё больше разожгло любопытство среди студенток и внимание стало совсем уж жадным. Можно было не сомневаться, что уже через час после окончания занятия, всё, что они услышат и увидят разлетится по столице во множестве вариантов и пересудов.

— Но что вы можете сказать насчёт ученицы, которая обучается всего-то полгода, — продолжила принцесса бросив многозначительный взгляд в сторону Паолы. Та отвесила лёгкий поклон.

— Сейчас мы с ней проведём показательный бой... — Натин сделала небольшую паузу. — ...И чтобы не было дальше пересудов, указываю что это — в традициях нашего народа. Когда мастер показывает своё мастерство перед учениками или показывает мастерство ученика. От статуса лица это не зависит. Любой в нашем обществе имея высокий статус имеет и высокую квалификацию. Которую обязан подтверждать.

При этих словах глазищи у слушательниц стали как тарелки. Ни от кого не укрылось новое ударение на слове. На слове "обязан"

Натин развернулась и в несколько шагов вышла на середину зала. За ней последовала и её ученица. Григорий же присоединился к строю своих. Став по правую руку от старшей в группе.

— Смотрите внимательно! — сказал он с многозначительной улыбкой, покосившейся на него старшей.

Тем временем, Натин и Паола приняли боевые стойки.

Ещё пара секунд и "понеслась".

Уже с первых движений Григорий понял, что это не более чем представление. Хорошо поставленное, тщательно отработанное. Как для кино. Но выглядело феерически. Особенно для не подготовленной публики. Ведь бестужевки не видели давно и изрядно поднадоевшие зрителям в мире Григория, "кунг-фу-фильмы". Бестужевки же смотрели на всё это как на что-то волшебное и запредельное. Они наверное, ожидали что-то в стиле уличных кулачных драк, а тут каскад таких приёмов и движений, которых они даже и представить себе не могли. Не могли представить, что такое не просто возможно, но и вообще существует где-либо.

Григорий, наблюдая за каскадом приёмов и ударов, вспоминал, как когда-то смотрел и пересматривал специальный фильмец, созданный Джеки Чаном, где он подробно описывает и показывает кое-что из его мастерства. Не мастерства боя, а именно мастерства постановки киношных драк и спецэффектов для них. Тут было нечто подобное. Без массовой ломки окружающей мебели, но не менее зрелищное.

Да и артистизм Натин тоже поражал. Возможно, в ней умерла великая актриса. Впрочем, для той работы, той профессии, что она для себя избрала, данное искусство было одно из главнейших.

Дальше была демонстрация боя с холодным оружием.

В принесённом бауле, оказался целый склад колюще-режущей атрибутики. Некоторые из экземпляров выглядели совершенно не учебными. Но такими особо и не размахивали. Разве что Паола утыкала, висящую до этого дня бесхозной, большую деревянную мишень. Боевыми дротиками, сюрикенами, спицами, стилетами. Не всё в центр, но мимо мишени ни разу не промахнулась. Чувствовалась длительная и упорная практика.

Натин, при этом, прохаживаясь возле строя зрительниц, прокомментировала зрелище.

— В сущности, любой острый предмет может стать вполне смертельным оружием. Это может быть и большая деревянная щепа, а может быть и банальная столовая вилка.

При этих словах, в руках Натин, как по волшебству появился стилет с красной рукояткой.

Даже не глядя, резкий взмах рукой и красная рукоятка подрагивает в самом центре мишени.

— Это могла быть вилка. — Как ни в чём не бывало заметила Натин и тут же добавила.

— При попадании в глаз, противник полностью выбывает из числа нападавших.

Студентки ещё раз посмотрели на торчащий в самом центре мишени стилет. Представили всё в красках. Кто-то нервно сглотнул.

— Представили. — лукаво заметила Натин. — Но если вам придётся защищать свою жизнь или особенно честь, один глаз негодяя, согласитесь, слишком маленькая цена за спасение. Особенно, если этих негодяев несколько и надо срочно уменьшить количество претендентов на вашу красивую тушку.

Черный юмор. Но сочетание слов "красивую" и "тушку" оценили многие. Послышались нервные смешки.

— А теперь последнее. — сменила тему Натин. — У вас есть некоторое предубеждение, что нападавший может оказаться сильнее. Но, как мы знаем, господин Румата вам много раз повторяет что в нашем деле, сила далеко не главное... Хотя и желательное. Главное ловкость. Однако, можно и тут значительно превзойти силу кулачного удара. Без применения каких-то дополнительных средств. В виде какого-то орудия. Вам.

По растерянным лицам слушательниц они явно не понимали о чём речь. Натин их снова сильно заинтриговала.

— Что в человеке самое сильное? — задала она вопрос и тут же ответила.

— Не руки. А ноги.

На лицах слушательниц всё равно — полное непонимание. Но это для Натин не имело значения. Ибо она собиралась не говорить, а показывать. Пока она разглагольствовала, Паола подошла к баулу и достала из него небольшую деревянную дощечку. Подойдя к строю слушательниц она подала её старшей.

— Передайте вдоль строя. — сказала при этом Натин. — Пусть каждый убедится, что тут никакого подвоха нет.

Дощечка быстро прошла по рукам. Некоторые студентки даже понюхали её пытаясь определить породу дерева. Когда она дошла до последней в строю, Паола передала её в руки Натин.

Натин ухватила её покрепче за края и выставила на вытянутых руках.

— Удар! — скомандовала она отворачиваясь от дощечки, и Паола ударила. Но не рукой, как ожидали студентки. А ногой.

Резкий взмах ногой и в руках Натин остаётся две половинки, которые она незамедлительно кидает под ноги слушательницам.

— Удар такой силы в ногу, ломает кость. Удар в позвоночник, приводит к его перелому. Удар в грудь, ломает рёбра и его осколками протыкает лёгкие и сердце. Что смертельно. Удар в живот приводит к разрыву внутренних органов и смерти.

Нагнала страху.

— Это оружие. Которое всегда при вас. Невидимое оружие. — продолжила Натин. — Но вот стоит ли его применять, это зависит от вас и тех обстоятельств в которые попадёте. Также имейте в виду, что противопоставлять свою силу силе противника — последнее дело. Лучше использовать силу противника против него самого.

Студентки заулыбались и покосились на Григория.

— Вы что-то хотели добавить? — дружелюбно спросила она у ближайшей курсистки.

— Э-э, господин Румата, всегда нам повторяет: "Не мешайте противнику ломать собственные кости. Помогите ему в этом деле".— слегка робея ответила та.

— Он абсолютно прав! — подчеркнула Натин.

От такой демонстрации возможностей, у всей группы настрой взлетел в небеса. Но всё равно нашлась-таки одна "недовольная". Та самая Ольга.

— А вы, госпожа Натин, владеете всеми видами оружия? — спросила она.

— В том числе и теми, которые вам в настоящий момент неизвестны! — с намёком произнесла Натин с интересом рассматривая студентку.

"Кто бы сомневался! — не без сарказма подумал Григорий. — Что бы сказала эта егоза, если бы узнала откуда реально та принцесса и что такое термоядерная бомба, с устройством и принципом действия которой Натин наверняка хорошо знакома".

— А пистолетам нас обучать будут? — не унималась Ольга.

— Ну, это уже не к нам! — сказала Натин и выразительно посмотрела на Григория.

— Будут! — оптимистично заявил он.

"А чего бы ещё на будущее не сформировать эдакий "Корпус Амазонок"? Ведь с ЭТИМИ получится! И будет это Страх и Ужас.

Для врагов.

Особенно из вон той — тихонькой и смирненькой".

Григорий посмотрел на Паолу совершенно иным взглядом, нежели ранее.

* * *

**

После принятия принципиального решения поучаствовать в Англо-бурской войне, дальнейшие шаги были очевидны. Но далеко не такие простые, как могли бы показаться со стороны.

Просто так начать формировать небольшую армийку, для войны в Трансваале — Охранка "не поймёт". Так что сие формирование вполне может закончиться для всей троицы друзей ссылкой куда-нибудь подальше, в Сибирские просторы. Следовательно, надо на все эти "телодвижения" иметь высочайшее соизволение. Ну или какое помельче, но чтобы для Охранки оно имело авторитет.

Так что визит к "куратору", принцу Ольденбургскому, за поиском такого разрешения, получался как бы самоочевидным. Ясное дело, что он дозволение выдавать не мог. Ибо у него сама по себе стезя была несколько иная. Но поспособствовать такому он мог вполне.

Дело в том, что он был создателем и попечителем Императорского Института Экспериментальной Медицины. Он же — председатель Противочумной комиссии и именно по его представлению на имя Императора для оборудования особой вполне изолированной противочумной лаборатории был выделен Кронштадтский форт "Император Александр Первый".

Принц был натурой деятельной и, что особо импонировало братьям, в своё время он отметился в войсках как человек боровшийся с гомосятиной в армейском быту. Братья были психически и физически нормальные люди, так что любые проявления гомосексуализма у них вызывали инстинктивное отвращение. А человек, боровшийся с этим пороком, естественное уважение.

Конечно, можно было бы пойти и к Великому Князю Александру Михайловичу, что сейчас "курировал" Военно-Воздушные Силы. Но... К этому как его окрестили братья, "жучаре", уважения было неизмеримо меньше. И всё потому, что в той истории именно он передал англичанам чертежи новейшего самолёта. Причём даром. Причём безвозвратно. Да так, что в архивах осталась лишь пояснительная записка изобретателя. И ни единого листа с чертежами!

Да и тут уже тоже зарисовался с неблагоприятной стороны.

Ведь специально для этого созданные чертежи самолёта-этажерки типа "Фарман" довольно споро "утекли" как раз к бриттам. Как они у них оказались — ясно было уже из предыдущей истории.

Да, братья специально подсунули чертежи заведомо тупиковой ветви в развитии авиации, чтобы проверить Великого Князя "на вшивость". Великий Князь проверку с треском провалил. Даже и не подозревая что таковая была.

Но, тем не менее, у бриттов теперь развивалась авиация. Уже этого уёжища им хватило, чтобы начать. Да, в России стараниями братьев авиация развивалась несколько иными путями — более прямыми. Однако наличие вот такой личности над ними, вынудило как можно серьёзнее оградить от лишних глаз и, особенно, шаловливых ручек Великого Князя, новейшие разработки российских инженеров. То есть бСльшую часть разработок вести у себя и сделать это частным предприятием. Что не всегда было выгодно и удобно.

Принц же Александр Петрович Ольденбургский в этом как раз отличался от Великого Князя в выгодную сторону. Он не искал вот так прямолинейно и пошло путей обогатиться.

Конечно, никто не отрицал таких возможностей для него в других областях. Ведь времена такие были, что воровали из казны все кому не лень и прожигали в пустых забавах неправедно добытое. Возможно, и Ольденбургский где-то что-то утянул, что "плохо лежало". Но, к чести его, он всё-таки был из тех, кто рьяно и упорно трудился на благо Империи. И польза от его усилий была очевидной и большой.

Кстати, когда речь зашла о слишком большом шуме вокруг братьев и их протеже, на себе испытавших новейшее лекарство от чумы, то именно он первым предложил наградить всех. А братьев ещё не только за лекарство, но и за первый самолёт-пепелац. Братья это знали. Потому у них особых сомнений к кому идти в первую очередь и не возникло.

При встрече, сам Ольденбургский производил именно то впечатление — генерала-служаки. Не придворного шаркуна, на которых братья к их же омерзению уже насмотрелись. Так что разговор, после взаимных приветствий и условностей быстро перешёл на дело.

Держал речь Григорий. Как человеку изначально военному именно ему и должно было разговаривать с генералом. Василий хоть и стоял тут же, рядом, но вежливо подался чуть назад своим положением показывая, что не он сейчас главный в переговорах.

— Ваше сиятельство! До нас дошли сведения, что в столицу прибыло посольство от бурских республик. Также мы в курсе того, что происходит в Южной Африке, какова роль и какова цель Британии по отношению к Оранжевой республике и Трансваалю. Мы находим действия британцев подлыми и бесчестными. А посему хотели бы со своей стороны помочь в справедливой борьбе буров за свою независимость от Британской короны. Мы готовы со своей стороны собрать корпус добровольцев, вооружить их, обучить и отправиться с ними воевать в Южную Африку. Но... Есть проблема: как мы понимаем, на эти действия нужны разрешения.

Когда это услышал принц, у него глаза полезли на лоб.

Он явно приготовился слушать о каких-то новых разработках братьев в области медицины и выслушивать просьбы в помощи. А тут... Дело было не в медицине. Даже не в военной медицине.

Принц переменился в лице, с очень большим интересом посмотрел на братьев, и неожиданно задал вопрос далёкий от темы.

— А всё-таки, господа, почему вы пришли именно ко мне? Нет, мне это льстит, что меня так высоко ценят... — весьма насмешливо начал принц. — Но всё-таки почему?

— Ну... — замялся Григорий. — Вы, ваше сиятельство, полагаю знаете нас лучше всех прочих. Ибо мы именно в вашем ведомстве сделали бСльшую часть своих достижений.

Принц на это только рассмеялся.

— Ну, господа! Положим есть в нашей империи те, кто знает о вас лучше меня. Так что вам, если обращаться по такому критерию, то в Охранное Отделение.

— Но у них, ваше сиятельство, профиль деятельности не тот, что нам нужен для этого дела, да и они несколько дальше от дел внешнеполитических... У них профиль больше о местных смутьянах беспокоиться.

— Тоже справедливо! — усмехнулся принц и вернулся к обсуждаемому. — То есть, вы хотите собрать свою небольшую армию из добровольцев. Но почему вы решили именно из добровольцев? Почему не кадровых офицеров Русской Армии? Не лучше ли будет именно так?

Вопрос был с подвохом. С очень серьёзным подвохом. Поэтому Григорий подобрался и принялся отвечать очень осторожно и обстоятельно.

— Во-первых, ваше сиятельство, мы считаем, что участие кадровых офицеров Русской Армии в этой войне крайне нежелательно. И именно по внешнеполитическим соображениям. В мире и так есть серьёзное напряжение в результате столкновения интересов держав. Да и в самом Трансваале бритты упорно ищут "влияние России". Исходя из этого, не стоит им давать пищу для подозрений.

Принц еле заметно кивнул, соглашаясь и поощряя Григория к продолжению.

— Поэтому, мы считаем, что там должно быть формирование именно добровольческое. Которое как бы не имеет никакого отношения к России. За исключением происхождения. Если сделать так, то корпус ничем не будет отличаться от моря авантюристов, которых там сейчас полно. Но соблюсти интересы державы в тех республиках — вполне в состоянии.

— И каковы, по-вашему, эти интересы?

— Если Империи удастся как-то зацепиться в Африке, то возможно приращение территории колониями. Да, придётся там кое-кого из держав подвинуть. Но можно и обойтись без этого "отодвигания". Просто получением концессий и прав на разработку тех или иных месторождений. Причём тех, что сейчас представляются бросовыми и никому не нужными. Например, по нашим сведениям, в Южной Африке должны быть богатые месторождения такого металла как уран. Его достоинство в том, что он очень тяжёл. И его применение в металлургии крайне перспективно. Чего пока не знают наши европейские конкуренты. Также, по нашим прикидкам, в Южной Африке, находятся как бы не три четверти мировых запасов такого металла как платина. А он крайне необходим даже не с точки зрения валюты, как металл драгоценный, а как, прежде всего, катализатор очень многих химических процессов. И если мы получим в концессию хотя бы часть этих месторождений, что будет легко если мы окажем существенную поддержку бурам, то получим контроль за оборотом платины в мире. А в будущем, благодаря этому, мы займём лидирующие позиции в промышленной химии.

— Какие например? — сильно заинтересовался принц. — Вы говорили про платину... Какие например, применения есть у этого металла в химии? Я не слышал. Просветите.

Было видно, что принц очень сильно заинтригован. Да и не удивительно это, если совсем недавно, братья "выдали на-гора" такие замечательные антибиотики как роганивар и антипест. Генерал заподозрил, что у братьев есть нечто, что и в промышленной химии может иметь сходный с антибиотиками эффект. И справедливо полагал.

— Да, ваше сиятельство! Но мы не хотели бы распространяться насчёт этой технологии и просили бы Вас, ваше сиятельство, сделать из этого государственную тайну. Но с платиной возможно получение селитры и нитросоединений в неограниченном масштабе. А это пороха, лаки, краски, взрывчатка и высокоэффективные удобрения для сельского хозяйства, в разы повышающие урожайность зерновых и овощей. Если мы сейчас эту технологию умудримся удержать в тайне хотя бы лет пятнадцать-двадцать, то Империя получит над другими державами существенное преимущество. Мы вполне сможем через некоторое время конкурировать с такой великой империей как Британия.

— Хм! Интересно... Очень интересно! — задумался принц.

— Но у вас было и "во-вторых"? — сказал он приглашая к продолжению. Григорий, всё также стоя на вытяжку, продолжил.

— Во-вторых, же, извините, но кадровые военные Российской армии тут несколько бы были не к месту, по причине полученного образования. Стратегия и тактика, необходимые в вельде, да ещё против многократно превосходящего противника, очень сильно отличается от таковых на Европейских театрах военных действий. Поэтому мы считаем, что гораздо эффективнее обучить "с нуля" добровольцев, нежели переучивать уже закосневших в определённых шаблонах готовых военных. Конечно, некоторые категории офицеров там бы пригодились и так, например, артиллеристы, но... Лучше обучать новичков и новому. Всё-таки природа там совершенно иная, нежели в России да и вообще в Европе.

— А они очень сильно отличаются? Эти стратегии и тактики... — с интересом поднял бровь генерал.

— Да, ваше сиятельство! Очень сильно. Тем более, что в мире уже появилось много нового военного снаряжения, нового вооружения, которые прямо принуждают к несколько иным стратегиям и тактикам.

— Вы хотите сказать, — прищурился принц, — что обладаете опытом их применения? И соответствующим опытом командования?

— Не хотелось бы без нужды это выпячивать и светить... — замялся Григорий. — Но... Да!

Принц заложил руки за спину, подошёл к Григорию и пристально оглядел его с ног до головы.

— Честно говоря, господин Эсторский, я сразу заметил в вас военную выправку. И очень приятно узнать, что вы имеете соответствующий опыт.

Ольденбургский отошёл от Григория и чуть помолчав, спросил.

— И вы собираетесь лично обучать добровольцев, а после повести их в бой, в Трансваале?

— Так точно, ваше сиятельство! — вытянулся Григорий.

— И в каком количестве вы собираетесь набирать добровольцев?

— Пятьсот человек!

— Ясно... Хорошо! Мы изучим этот вопрос. Решение Вам будет сообщено. — Внезапно и очень официально закруглил разговор принц.

* * *

**

— Что на это скажете? — принц Ольденбургский, закончив краткий пересказ разговора, вопросительно посмотрел на Пирамидова.

— Весьма неожиданная инициатива со стороны господ Эсторских. И я, ваше сиятельство, честно говоря, теряюсь в догадках к чему это. Ведь несомненно, что они там что-то хотят выкрутить. Для себя. Представляет ли эта инициатива какую-то опасность для Империи? Несомненно да если предположить их изначальную враждебность. Но в последнем они как раз показали себя с совершенно иной стороны. И раз уж я однажды за них просил, то не берусь вот так сразу забрать свои слова обратно.

Намёк был на то, что именно Пирамидов, обосновал со своей стороны, перед Великим Князем необходимость награждения братьев Эсторских. И резоны, им выдвинутые, были признаны существенными.

— Что меня тут смущает, их обоснования и резоны выглядят даже слишком обоснованными. — подбросил принц как каламбур.

— Ваше сиятельство имеет в виду заключение концессий на разработку месторождений?

— Да. И если разработка золота под Йоханнесбургом выглядит как естественная, то то, что они говорили насчёт платины — уже странно. А уран!..

— Ну, учитывая их достижения в области лекарств, что есть химия, можно тут поверить и в необычные применения платины. Они уже показали, что много знают. Причём того, что не знает европейская наука. А насчёт урана... Как я помню, ваше сиятельство, есть такой металл, тяжёлый — вольфрам. И именно его Крупп применяет для производства своих знаменитых сталей. Для пушек.

— О! Я этого не знал. Спасибо что подсказали. А значит, есть такая возможность и с ураном?

— Выходит так! Но как бы то ни было, но авантюра господ Эсторских с этой стороны выглядит изрядно заманчивой и.. я бы сказал, очень обоснованной.

Принц Ольденбургский пристально посмотрел на начальника Охранного отделения.

— Кстати! Что ваше ведомство скажет насчёт... Их происхождения? Всё так же тёмно?

— Да, ваше сиятельство. Но то, что было ими сказано, наводит на некоторые догадки. То, что они сказали относительно вельда и "новых тактик", то, что господин Румата Эсторский имеет военный опыт... Мне представляется всё более обоснованным предположение, что мы имеем дело с выходцами из Патагонии. Тем более, что Румата уже раз в приватных беседах проговорился, что "надо бы собрать небольшую армию и сгонять", как он выразился, "пошуршать по пампасам".

— Неужели... парагвайцы?! — изумился и тут же рассмеялся принц припоминая расхожие анекдоты.

* * *

**

"Насчёт парагвайцев — это Эсторские хорошо придумали — думал Владимир Михайлович, когда его сиятельство принц Ольденбургский уже ушёл. — Ведь сейчас разбежится слух по Питеру. А там и до анекдотов дело дойдёт. И до "догадок". Если они не парагвайцы — уведёт пересуды в сторону. Особенно в той среде, которая... гм... надо мной. Среди Великих Князей. Там версия, что они якобы Древние — не котируется. А котируется версия об очень удачливых авантюристах и проходимцах. Благо сами братья своими выходками этот образ постоянно подпитывают.

Но! Хорошо, что я тем сведениям, что получил в ходе наблюдения за братьями, не дал хода. Хорошо, что до них не дотянулись руки приближённых Великих Князей. Неизвестно что было бы, но, вероятнее всего, меня бы с этого тёплого места турнули. "А это — не есть хорошо!" как говорил тот голландец".

Пирамидов, глава Охранного Отделения Санкт-Петербурга, выпрямился в своём кресле. Он продолжал теряться в догадках о целях и происхождении этих братьев Эсторских, но мало-помалу его представления дрейфовали в сторону убеждения в том, что это всё-таки... Древние. Слишком уж много такого феерического вокруг них наверчено, что поневоле приходится склоняться к этой версии.

Вот, например, их средства связи. Назвали же это новшество — радиофон. Но это уже наши умники так назвали. Те, что во главе с Поповым. По аналогии с телефоном. Реально передаёт без проводов голос, музыку. Сделано по подсказкам и тем технологиям, что их "Вася" предоставил. Но весит это устройство килограмм десять. И ящик, куда вся эта машинерия поместилась — весьма объёмный.

Тем не менее, у них самих в обиходе, как докладывает агент, штучка меньше портсигара! Да ещё и картинки передавать умеет. Цветные. Типа фотоаппарат. Это уже явно за пределами. У нас во всей Рассее и Европе такого не было и вряд ли будет в обозримом будущем. Некие опыты по фотографии в цвете, якобы проводит некто Прокудин-Горский. Но как тоже докладывали, его способ громоздкий и очень сложный. Не чета этим "как бы портсигарам" братьев.

А раз так — стоит и удвоить бдительность. Следить за этими прохвостами более тщательно. Тем более, что скоро сами Князья нагрянут. Ведь не может этого быть, чтобы на запах золота не сбежались!

Кстати же о золоте.

Не является ли это — хитрым ходом самих братьев Эсторских?

Положим, их авантюра в Южной Африке увенчается успехом. Они помогут отбиться бурам. Очередной раз отбиться. Получат ли они концессии?

Очевидно, что да. Получат. За заслуги. А золота там, видать, действительно — на сто лет копать, не выкопать.

Платина? Охотно верю в то, что Эсторские говорят, что есть нечто с платиной, что может озолотить похлеще простой продажи этого металла. Через химию озолотить. Но что делать с этим "ураном"? Это что за белиберда?! Ведь даже в Европе сей металл никакого серьёзного применения не нашёл, а сами братья помалкивают. А им нужно, видать, не просто много, а очень много.

Для чего?

Металлургия?

Вот!

А если всё-таки склониться к версии, что этот металл каким-то образом фигурирует в ихнем "вимане-звездолёте"... То вообще всё становится на свои места. Таки они решили "сваливать".

Ну... Если они действительно "Древние". Точнее их потомки с некоей инозвёздной империи. Припёрлись, понимаешь, к нам, и застряли. Кораблекрушение потерпели?

Впрочем брысь эти мысли! Это уже домыслы на домыслах. А вот о чём следует подумать, так это о предстоящих "танцах" вокруг этого предприятия.

А "танцы" будут знатные!

Ведь получается, что Россия неявно, но обозначает свои претензии в зоне интересов Британской Короны. А это уже попахивает столкновением держав.

Да, на Островах, сейчас большие проблемы. Эта Новая Чума, как говорят, штучка ещё та. Тем более, что не лечится.

...Слава Богу, что сама по себе чума теперь лечится...

Но ведь проблемы у британцев будут не вечно. Справятся с эпидемией. И что? А то, что двинут они все высвободившиеся войска в Наталь и Капскую колонию. Да ещё на нас будут давить, чтобы мы, Россия бурам не помогали. А раз наши подданные там воюют, — потребуют чтобы мы их "отозвали". Даже если они там "как бы добровольцы". Ведь что Эсторские планируют туда привести?

Да небольшую армию! И я буду не я, если эта армия не будет вооружена до зубов, причём техникой, ранее не виданной.

Что уже есть проблема. Международного масштаба.

Так что же Великие Князья? Как они в этой ситуации будут поступать?

Учитывая скользкую ситуацию с Британской Короной, скорее всего ни помогать, ни препятствовать сей компании не будут. Но когда всё закончится победой буров... вот тогда и прибегут. Делить всё то, что получат Эсторские.

С другой же стороны — эти братья убывают на ближайшие год, два, три из пределов Империи. И у меня меньше головной боли будет... И моим людям продых обозначится.

Итого: учитывая алчные интересы приближённых Двора, и всё остальное "мелким шрифтом" — напишу-ка я пространный меморандум! Что-то, типа, "мы как бы не против, но "бдим". А всё остальное — за пределами нашей компетенции".

И посмотрим, что они там навоюют!

Ядовито ухмыльнувшись, Владимир Михайлович вынул свежий лист, взял карандаш и принялся писать черновик.

"А всё-таки! — вдруг он остановился на середине своего пространного доклада. — что если это всё-таки парагвайцы? И фраза брошенная Руматой Эсторским не просто так, а реальное намерение? Что если они вознамерились завоевать себе страну на южноамериканском континенте, а авантюра в Трансваале — прикрытие? Пыль в глаза? Ведь последнее время, тот же Вася Эсторский активно помогает преодолеть эпидемию в Корнуолле. Да и его поставки роганивара... Куда они пойдут? Да в Капскую колонию! Войскам. И это братья не могут не понимать.

Выходит, их реальная цель... Парагвай? Хм! Это будет ещё более интересно! И, главное, подальше от меня!"

А ведь заставили эти канальи побегать! Ой заставили!

И не одних только медиков из военно-медицинской академии. Но и его, Самого Пирамидова! Когда семеро добровольцев заразили себя чумой в "Чумном Форте" чтобы продемонстрировать действенность антипеста, как лекарства от чумы, тут ТАКОЕ началось!

Мыслимое ли дело — чума и на пороге СТОЛИЦЫ!!!

Первые же сообщения навевали просто леденящий ужас. А ну как если эти "добровольцы" невольно ещё кого-то заразили? Как может полыхнуть эпидемия в огромном городе многие представляли. А если не представляли, то им очень быстро и доходчиво объяснили. Те, кому было положено.

А дальше... Дальше последствия скандала и тихой паники не заставили себя долго ждать. Когда стало ясно, что заболевшие выздоравливают, что погибших среди них нет, и всё благодаря лекарству — страх, давивший всю просвещённую публику сменился не менее сильным... да что там "не менее"... просто оглушительным шумом и радостью. Причём мгновенно вспомнили и о том, что братья Эсторские непосредственно причастны к "Виктории В Воздухе". Что оба причастны к созданию и полётам аппарата, тяжелее воздуха. И вот это самое обожание — оно тут же породило крайне сильное недоумение. А после гнев толпы по поводу того, что "такие замечательные достижения, до сих пор никак не отмечены".

На Государя открыто никто не рискнул катить бочку. Разве что, как всегда — революционеры всякие... социал-демократы с разными анархистами. Но все остальные просто с дикой яростью обрушились на "чиновников", которые, по их мнению "не донесли до Государя", "не оценили" и вообще "скрывали". Словом всё чиновничество Санкт-Петербурга было выставлено козлами отпущения.

А тут ещё и революционеры постарались подлить масла в огонь, подбрасывая идейки, подзуживая толпу, что "во всём виновата Система", "во всём виноват Царизм", "отсталость и замшелость" России. С намёком, что всё надо бы свалить, свергнуть, разрушить и так далее, по всё тем же вольтерьянским рецептам.

Это уже было очень опасно, так как мгновенно у этих идей нашлось много сторонников ибо они упали на очень благодатную почву.

Выход из этой нехорошей ситуации был один. И генерал Пирамидов его предложил Великому Князю. Но... Встретил полное непонимание. "Как так?! Какие-то никому не известные, безродные и их ещё награждать?!"

К слову сказать — да. При въезде в Империю и после эти двое никаких документов о своём не подлом(3) происхождении не предоставили. Никаких грамот о дворянстве.

Владимир Михайлович Пирамидов тихонько сатанел. Сатанел от того, что Великому Князю не доходит очевидное.

Впрочем, очевидным дело было для Виктора Михайловича. А вот Ему — надо доказывать. "На пальцах" разъяснять. Ну... разъяснил. Указал, что невнимание к этим двум персонам, уже является само по себе бьющим по Самодержавию. Выставляющим его в самом невыгодном свете. Как в самой России, что пол беды, но ещё и в Европе.

Указал, что такое игнорирование заслуг перед Отечеством, ничего кроме революционных настроений в Империи не подогревает. А вот если наградить этих остолопов, да соответствующим образом преподнести публике — это наоборот поднимет престиж власти и заткнёт рот многим смутьянам во всех слоях общества.

Тут, правда, подоспела помощь от Великого Князя Александра Михайловича. Вот уж умнейший человек! Он сразу и без объяснений понял что к чему и чем грозит. Тут же включился в убеждение как Никки, так и остальных, что НАДО! Надо награждать!

Под конец, напомнил историю с прививками оспы при императрице Екатерине Второй. Ведь там мальчику, Александру Макарову, (кстати говоря, простолюдину!), от которого была взята оспа, был дарован дворянский титул и вторая фамилия — Оспенный.

Вот так и вышло, что с подачи ни кого иного как самого начальника Охранного Отделения Санкт-Петербурга, эти двое получили "Анну" третьей степени за самолёты; и "Владимира" третьей степени за роганивар, антипест и аминазин.

С привившими на себя болезнь, вышло ещё более интересно. И вся анекдотичность этих обстоятельств состояла в том, что господин Пирамидов, использовал обмолвку ни кого иного, как Вассы(Васи) Эсторского. Что нужно слегка подправить статут некоторых орденов, чтобы охватить ими заслуги ранее не награждаемые. Но которые стоило бы отметить.

Да, глава Охранки получил сию подсказку через своего агента, аккуратно записавшего в доносе слова Эсторского. Но об этом знали только двое — сам агент и Пирамидов. Господину "Васе" оставалось лишь догадываться об этом. В том числе и каким путём его инициатива дошла до нужных ушей.

Но эффект это имело самый благоприятный. И не беда, что в высшем свете на этих двоих "выскочек и авантюристов" смотрели свысока и как на пустое место. Главное, что нежелательные настроения среди подлого люда удалось задавить самым бескровным и изящным способом. Даже взрыва монархических настроений, начавших было сыпаться среди разночинной публики, удалось таким образом добиться.

И что интересно!

Реальный и серьёзный интерес среди высшего света, проявил к братьям только его светлость принц Ольденбургский. Собственно и не удивительно! Ведь братья влезли в самое сердце его детища — Институт Экспериментальной Медицины и "Чумной форт". Разом осуществив парочку затаённых мечтаний принца. По крайней мере, по части эффективной борьбы с чумой — это точно.

Испытывает ли его светлость нечто типа благодарности этим господам?

Несомненно. Иначе не проявил бы такого серьёзного интереса к их новой авантюре. А уж то, что через него к этому делу подтянутся и Великие Князья — к бабке не ходи!

Тем более что.... ЗАПАХ ЗОЛОТА!

Хм! А если и мне как-то в этом поучаствовать?...

Нет. Не позволят обстоятельства. Да и староват я для этого. А вот своего человека к ним, в этой экспедиции, приставить стоит!

Но... Всё равно! Ну и канальи! Ну и сукины сыны эти Эсторские! Так взбаламутить наше тихое общество!

Будет очень хорошо, если их не "занесёт". С европейцами это случается. А они — люди европейского типа. Вольтерьянским духом от них разит. Благо они ещё умудрились ни в чём таком предосудительном не отметиться. Ни в мыслях, ни в делах, ни в высказываниях... А долго ли?

Ладно! Если они уходят и далеко — в добрый путь! Держать не будем. И спокойнее без них будет.

Господин Пирамидов даже не ожидал что именно воспоследует. Иначе он так благодушно вряд ли был бы настроен.

— Сиятельный зоопарк и прочие неприятности

Вообще весной все как с цепи сорвались. Василий, как обычно, в своём стиле, продолжал наращивать усилия по всем выбранным направлениям. Григорий также, не отставал от братца, сконцентрировавшись на довершении формирования системы охраны и контрразведки предприятий, создаваемых братьями. Ну и, конечно, любимым делом — авиацией.

Словом, братья занимались вполне конкретной практической деятельностью, чего не скажешь об их окружении. Окружение же... И всё началось с авиации. А продолжилось Великой Авантюрой, как она в последствии была названа газетчиками.

Впрочем — по порядку.

С авиацией у Григория была давняя и "тайная" любовь.

Ещё в школе, он увлёкся дельтапланами. Бегал за дельтапланеристами города. А после, когда его подразделение несправедливо и, как он говорил, "тупо и глупо" расформировали, стал принимать в делах любительской и спортивной авиации более деятельное участие. Тогда он и выучился на пилота. Успел даже вполне прилично полетать на спортивных.

Впрочем, он также имел нехилый "налёт" на компьютерном тренажёре. Но это уже в нашем мире никак не считалось, так как каждый балбес мог себе купить такой "тренажёр" и наяривать там хоть круглые сутки. Тем не менее, многие полезные и интересные вещи, навыки, на нём можно было получить.

Они никак не заменяли реальный штурвал самолёта, и опыт реальных полётов. Как говорят сами лётчики — главный индикатор опыта — задница. Та самая часть тела, что первой ощущает наступающую перегрузку при манёврах самолёта, и кто первой, по уверениям многих, чувствует приближение крутых неприятностей.

Но даже с этим уровнем навыков и опыта — уже не новичок, но и не мастер, — в 1900 году он был абсолютный авторитет и Ас. Да ещё Учитель.

Обучал Григорий несколько групп. Но, главной были, конечно, военные. Тут уже сам статус "Воздухоплавательного Парка" диктовал. А так как прежде всего для Воздушных Сил Империи предполагалось как-то по инерции только разведывательно-корректировочная функция, то у Григория возникли, некоторые трения с начальством по части того, чему обучать. Особенно, когда через "ведомство" было заказано четыре пулемёта в Германии. Статус обоих братьев, как создателей самолётов, позволял делать такие заказы. Но ведь он шёл именно через ведомство! Ясное дело, за казённый счёт. Поэтому, визит Высоких Руководящих Персон за разъяснениями, не заставил себя ждать.

Ясным весенним днём, когда слякоть вокруг недавно построенной взлётно-посадочной полосы, весело сверкая в ярких лучах солнца, только-только начала подсыхать, к главному зданию Воздухоплавательного Парка подъехала карета. С сопровождением. Целый десяток конных казаков. С помпой. При параде. Его Императорское высочество Александр Михайлович, — а это был именно он, — прибыли на инспекцию.

С чего это князя принесло и какая нелёгкая, сейчас лихорадочно соображал весь наличный контингент военных в Парке. Но вот вылезли Его Императорское высочество под солнышко из кареты, и засверкали отражениями. В том числе и отражениями в многочисленных лужах оставшихся после растаявших сугробов.

Оглядели застывший строй вытянувшийся по стойке смирно и забывший дышать.

Благосклонно кивнули.

И прошествовали внутрь помещения. В сопровождении ещё каких-то чинов. Один — адъютант, а остальные — явно какие-то крысы из штабных.

Впрочем, долго там не пробыли. Уже в сопровождении всех офицеров Парка, вышли наружу и направились к недавно построенным ангарам, из которых доносился весёлый и разудалый мат. Это господину Эсторскому, забыли сообщить о прибытии светлых персон. И он, соизволил, пребывая в неведении, продолжить заниматься тем, чем и ранее — подъёмом наличного уровня "Рассейского воздухоплавания".

Впрочем... С нынешних времён, наверное, правильнее бы сказать — воздухолетания? Или как?

Стоящая тут же скромно рядом пара инженеров, наблюдая как "господин Румата изволит гонять персонал", тихо веселилась.

— Господин Румата, уже совсем обрусел. — посмеиваясь заметил один из них — Эк он только что завернул, а?! Ну чисто по-нашему!

— И с каким искусством! — тут же поддержал его сосед. — Мне, признаться, некоторые его экзерсисы даже оч-чень понравились! Надо будет записать. Если что — пригодится, с нашими лапотными лаяться... "Долбокретины"? Да? Хе-хе! Эк он! С намёком!... На "д..."!

Инженеры скромно отвернулись, пряча смешочки. Но тут в ангар забежал солдат с выпученными от страха глазами.

Григорий увидев его оборвал разнос подчинённых на полуслове и нахмурив брови уставился на спешащего рядового. Тот добежав на положенную дистанцию, вытянулся и доложил.

— Вашебродь! На базу прибыли Его Императорское высочество Великий Князь! Сам Александр Михайлович! Идут сюда!

"Базой", кстати, "Воздухоплавательный Парк" предложил называть именно Григорий. И, как ни странно, это название быстро прижилось. Теперь "Парк" всё чаще стали называть, Первой Русской Авиабазой. Первоначальное название так и осталось, но уже относилось к местности. А не к военной части, носящей это имя.

Григорий поморщился, глянул по сторонам, но не увидев в ближайшем радиусе никаких сиятельных персон, кивнул прибежавшему, обернулся к распекаемым и таки закончил свой грозный монолог.

— ...И запомните! Ещё раз повторяю! Главное РЕГЛАМЕНТ! И если вы, балбесы, его не будете соблюдать — кто-то по вашей вине убьётся. И будете виноваты ВЫ! В противном случае — у вас будет железная бронь: "Всё сделано по регламенту". И ясно будет, что вы тут ни при чём! Ясно?!!

— Так точно! Ясно, вашебродь! — рявкнул вытянувшись старший.

— А теперь — повторить всё с начала... И СТРОГО ПО РЕГЛАМЕНТУ!!! — рявкнул напоследок Григорий.

Проследив, как отделение механиков рысью отправилось исполнять, Григорий направился к стоящим всё также поодаль инженерам.

— Наши поздравления, господин Румата! — с еле сдерживаемым смехом выдал первый из инженеров.

— Это с чем?!! — не понял Григорий.

— Ну как же? — с притворным удивлением развёл руками инженер. — Вы уже окончательно нашим стали! Так витиевато и чисто по-русски "разложить" наших работников! И главное — всё исключительно правильно. Никто из европейцев так не сможет! Кроме Вас, разумеется.

Григорий усмехнулся, принимая.

— Ну, господа, вы сами понимаете, что если мы тут решили делать Дело, то в авиации без Регламента — никуда. И если этим доходит через матюги...

— То надо говорить на их же языке! — закончил за Григория второй. — Мы абсолютно с вами согласны. Сами убедились в этом на собственном плачевном опыте.

Вся троица веселясь направилась к выходу из ангара.

— Кстати! Никто не предполагает, зачем шеф прибыл?

— А бог их знает! Не мешало бы и нам засвидетельствовать почтение... Но их чегой-то не видать! Думаю, что нам стоит выдвинуться в сторону главного корпуса. Пока они не вышли. Чтобы прямо навстречу так сказать...

Они вышли за ворота ангара, но пройти много не успели. Из главного корпуса выбежали сначала какие-то мелкие чины, а после во всём блеске показались Сам Великий Князь, прочие генералы и офицеры. Огляделись зачем-то и направились все в сторону ангаров возле одного из которых скромно стояли инженеры с "господином Руматой".

— Э-э... Господин Румата! Надо бы наших механиков позвать... А то... не по чину будет!

— Я понял! Позовите, пожалуйста. — согласился Григорий, наблюдая за приближением сиятельной свиты.

Инженер тут же исчез и вскоре из ворот рысью выбежала вся бригада техников, спешно построилась вдоль стены и вытянулась по стойке смирно. Инженер, который их вызвал, показался последним. Осторожно выглянув за ворота, и обнаружив, что свита таки ещё далеко, аккуратно, прячась за спины впереди стоящих Григория и товарища инженера, крадучись приблизился и стал незаметно рядом.

И тут, старые армейские рефлексы сыграли с Григорием злую шутку. По сути, прямо перед ним был генерал. Целый генерал. Хоть и царской армии. При приближении сей сиятельной персоны он вытянулся и гаркнул.

— Здравия желаю, э... Ваше Императорское высочество!

Чуть не брякнул "товарищ генерал". Но вовремя исправился.

Похоже это развеселило Князя он подошёл ближе

— Здравствуйте-здравствуйте, господин Эсторский! — ехидно улыбаясь ответил он на приветствие.

Вблизи этот "целый генерал" и Великий Князь ещё больше походил на своего коронованного родственника. Те же борода и усы, те же глаза чуть навыкате. И рост, кстати тот же. Из-за чего Григорию всё хотелось слегка пригнуться.

— Вы, милейший, кем по званию на своей родине были? — глядя всё также насмешливо в глаза Григорию спросил князь.

— Э... колонель... пардон! Полковник! — не моргнув глазом соврал Григорий.

— Оно видно! — хмыкнуло Его Императорское Высочество. — так смешать формы, может только бывший военный... Или не бывший?

Князь хитро прищурился. Свита напряглась. А Григорий скроил ещё более булыжную харю бывалого служаки.

— Виноват Ваш-Императорское высочество! Но... Смею заметить, военные не бывают бывшими. Даже в отставке.

— Гм! Точно подмечено... — осклабился его светлость. — Объясните мне такую вещь, господин колонель!...

Григорий немедленно изобразил на лице жадное внимание.

— Вы тут что... Войну решили небольшую начать?

— Никак нет, Ваше Императорское Высочество! — тут же возмутился Григорий. — Войны начинают государства и заканчивают только они. Мы, пардон, рылом не вышли!

Свита с князем хохотнула принимая шутку.

— Но как объяснить ваши заказы на четыре пулемёта и... очень интересные боеприпасы к ним?

— Как одну из необходимых компонент подготовки пилотов Императорских Военно-Воздушных Сил, Ваше Императорское высочество!

— Уж не с воронами ли вы там... — князь красноречиво посмотрел в чистые и безоблачные небеса. — собрались воевать.

— Никак нет, Ваше Императорское высочество! Р-разрешите пояснить подробно? И показать?...

— Да уж соизвольте.

Тут уже Григорий развернулся. Имея хорошо подвешенный язык, он умел ещё в своём родном подразделении не просто отбрехаться, но и заразить вышестоящее начальство уверенностью, что им сказали самую что ни на есть истинную правду. Хотя... Не всегда то, что говорил в таких случаях Григорий реально соответствовало действительности.

Однако, как раз сейчас, всё, что он говорил действительности соответствовало. Но... Будущей, грядущей действительности.

— ...Таким образом, первая цель для поражения с самолёта, как хорошо видно, это аэростаты противника. Что, кстати, и будет отрабатываться в ближайшее время.

— Это когда? — прервал речистого Григория князь.

— В планах стоит на завтра, но... Учитывая хорошую погоду, я рассчитывал небольшие элементы показать нашим пилотам прямо сегодня. Небольшие аэростаты-цели уже подготовлены.

— Оч-чень интересно! Так мы, получается, прибыли вовремя? — оглядел князь свою свиту и снова возвращаясь взглядом к Григорию. — Мы с нетерпением ждём! Но... перед тем, как показать — вы соизвольте мне ещё объяснить... На вас тут жалобы поступили, что вы не полётам людей учите, а дешёвым цирковым трюкам с самолётами. А это как понимать?

Вот тут-то Григорий и понял, откуда ветер дует. Какая-то скотина, вероятно из своих же, решив нагадить слишком успешному предприятию (интересно кто это?) накляузничала вышестоящему начальству. Возможно, это кто-то из соперников и завистников нынешнего генерала — командующего Первой Русской Военно-Воздушной Базой Александра Матвеевича Кованько.

Его резкий взлёт, во всех смыслах, многих покоробил. И завистники с недоброжелателями тут просто обязаны были вылезти. А то, что попал под удар именно "главный тренер", некто Румата Эсторский (который когда-то и где-то в иных мирах имел имя Григорий :-) ) — так это классика интриги — бить не прямо по тому, кто является истинной целью, а по окружению. Чтобы скомпрометировать эту цель.

Григорий не сдержался и чуть заметно улыбнулся.

— В Германии, Ваше Императорское высочество, и в других державах, тоже начались работы по созданию военно-воздушных сил. И, естественно, если мы не хотим отстать и не быть битыми в будущих воздушных сражениях, наши лётчики должны летать лучше своих противников. И все те фигуры пилотажа, что здесь осваиваются, призваны в первую, вторую и в самую последнюю очередь дать сражающемуся полное преимущество над противником. Чтобы нашли лётчики выходили победителями из воздушных сражений. А это значит, что необходимо не только вооружить самолёты, но и научить лётчиков пользоваться этим вооружением. А пользоваться им это как раз ПРАВИЛЬНО ЛЕТАТЬ.

— А вы знаете, как правильно летать? — чуть с нажимом почти утвердил князь.

— Так точно! И могу это продемонстрировать. По согласованию с Александром Матвеевичем на сегодня к полёту как раз подготовлен один из новейших самолётов.

— С пулемётом?

— Так точно! С пулемётом! Через час, был намечен запуск аэростатов-целей и начало демонстрационного полёта для обучения личного офицерского состава Военно-Воздушной Базы.

Князь обернулся к генералу Кованько и поднял бровь.

— Так точно, Ваше Императорское высочество! Именно такой план был на сегодня.

Князь, наконец-то соизволил обратить внимание на стоявший перед ангаром, только что выставленный из него, заправленный и подготовленный к взлёту, самолёт.

— Вот этот! Хм... Интересная конструкция! И, что-то никак не напоминает мне ТУ МОДЕЛЬ...

— Ваше Императорское высочество имеет в виду ПЕРВУЮ МОДЕЛЬ? — осмелился спросить Григорий.

— Да. — коротко ответил Его Императорское высочество. — И почему он никак не похож?

— Первая модель была экспериментальной. И там был очень слабый двигатель. Сейчас, как вы видите, там стоят два двигателя, более мощные. И конструкция значительно усовершенствована.

"Ну да, конечно, — язвительно подумал Григорий про князя. — Мы тебе ту "этажерку" специально "заправили", чтобы ты её наглам продал. Как видно, операция удалась. А ты, козёл высокородный, теперь сожалеешь, что не смог достаточно прогнуться перед своими английскими друзьями? Так мы и германцев совсем слегка "прокинули" — у них хоть и более совершенная модель, но далеко не ЭТА".

— Откуда будет лучше видно? — снова обернулся князь к Александру Матвеевичу.

— С вон той трибуны, ваше Императорское высочество! — с готовностью указал генерал Кованько на сильно расширенную с осени, и сверкающую свежей краской, трибуну. Но, для Высоких Гостей, уже тащили парадные кресла.

Князь последил, как их устанавливают и приготовившись уже благосклонно дать отмашку так и застыл с поднятой рукой.

— Я вижу, что у вашего ...пепелаца... э... ДВА места? — снова он обратился к Григорию.

— Да, Ваше Императорское высочество. Два. Самолёт предназначен для несения двух человек. Второе место, пока, для обучающихся полётам.

— То есть, вы сейчас можете взять кого-то с собой?

— Так точно! Как самый лучший из обучающихся для данного полёта вторым пилотом назначен офицер...

Договорить Григорию не дали.

— А если я назначу своего офицера? — неожиданно сказал князь.

— Э... — опешил Григорий, поняв, что тут идёт какая-то тёмная интрига помимо "подкопа" под генерала Кованько. — Прошу прощения, Ваше Императорское высочество! Но полёт на боевом самолёте, для неподготовленного человека — слишком большая нагрузка!

Григорий особо выделил интонацией слово "слишком", намекая на некие нехорошие последствия для здоровья. Но... Попытка отбрехаться от совершенно ненужного пассажира была тут же проигнорирована.

— С вами полетит мой офицер. — как само-собой разумеющееся вымолвил Великий Князь.

— Слуш! Ваш-Императорское высочество! — с готовностью согласился Григорий, так как иного ответа просто не предполагалось, но тут же бросил озадаченный взгляд на генерала Кованько. Тот нахмурился и еле заметно развёл руками. Было видно, что и ему эта затея сильно не нравится. Но потом, видно что-то сообразив незаметно подмигнул Григорию и кивнул. Григорий понял. И оскалился. Своей фирменной "волчьей" улыбочкой. Но так, чтобы она не была видна свите.

Офицер, назначенный из свиты в пассажиры, производил впечатление надутого ничтожества. Чванливый высокомерный взгляд, тоненькие усы, которые, как считалось, очень любят дамы, на холёном, худом лице изнеженного сынка знатного рода.

"Наверняка некий протеже, неких высокопоставленных родителей, над которым решил поиздеваться князь. Да даже если и не поиздеваться... Чисто "в нагрузку" дал, чтобы тот проследил за "неблагонадёжным элементом", чтобы тот "не шалил" в полёте" — подумал Григорий и смерил хлыща оценивающим взглядом. От лихо заломленной форменной фуражки, до кончиков начищенных до блеска сапог.

— Вы уверены, что в этой шинели вы не замёрзнете? — чисто для проформы спросил его Григорий. Он-то как раз был одет в соответствии с будущим полётом ибо знал, какая холодрыга его ожидает там, наверху.

— Уверен! — скривил губы хлыщ и тут же подтвердил наихудшие подозрения Григория. Ибо действительно был приставлен для... Хлыщ вынул свой наган и демонстративно проверил барабан. Вероятно, он таким образом хотел то ли напугать Григория, то ли унизить. Но не получилось ни того, ни другого. Ибо он не знал, что будет в воздухе, а вот Григорий знал слишком хорошо.

Да и вообще: что может сделать этот хлыщ, если реально Григорий прямо сейчас захочет прошить очередью из пулемёта ту самую трибуну? Да ничего! Ведь штурвал у него, а не у хлыща. И убив пилота, дурак тут же подпишет себе смертный приговор. Ибо управлять самолётом он, естественно, не сможет. А то, что этот "кедр" очень ценит свою драгоценную шкуру, было крупными буквами написано на его гладеньком личике.

Недобро усмехнувшись в сторону, Григорий широкими шагами направился к самолёту, где уже пара техников приставила трап для пилотов.

— Прошу сэр! — галантно пропустил Григорий хлыща-поручика вперёд себя. — Усаживайтесь. Второе кресло всё ваше!

"Ну, сцуко, погоди! — с весёлым предвкушением подумал Григорий, — Я тебе покажу почём фунт лиха!".

Кент, подобрав тоненькую шинельку, впихнулся в свою кабину и стал осматриваться. А Григорий меж тем, застегнул и поднял почти до самых глаз меховой воротник, замотался шарфом, достал толстые меховые перчатки и стал их с наслаждением натягивать на пальцы. Под конец, застегнул плотно рукава и полез в свою кабину.

Прямо перед тем, как залезть, он глянул на "офицера сопровождения".

— Сэр! В кабине пилота, следует пристёгиваться. Вот этими ремнями. — указал он на висящие по бокам кресла крепкие ремни с застёжкой.

— Вы за кого меня принимаете? — возмутилось молодое и холёное. — Я русский офицер! Я не трус!

— А меня не волнует храбры вы или нет! — с апломбом заявил Григорий. — И если вы в полёте вылетите из кабины, то искренне соболезную вашим родным и близким. Заранее!

— А это, если вы не пристегнётесь — неизбежно как восход солнца, — с насмешкой добавил он.

Офицер прожёг его взглядом и нехотя, с помощью поспешившего техника, пристегнулся. Увидев это, Григорий сам быстро залез в кабину и размашисто, демонстративно, с громким лязгом замка, пристегнулся. Уж как оно выглядело со стороны хлыща, он только догадывался. Но надеялся, что и это на него подействует.

Кстати, замена фуражки на шлем прошла без замечаний. Хлыщ как минимум понимал, что в полёте свою фуражку почти наверняка потеряет.

— Ваши очки, господин поручик! — подал очки техник. — и ветровая маска.

— Это не для маскарада! — С насмешкой, со своего места добавил Григорий, натягивая и прилаживая свою. — Уверяю! Если вы её не наденете, вы очень сильно пожалеете там, в небесах.

Хлыщ, от маски отказался наотрез, однако очки нацепил. И то хорошо. Однако, заботливый техник, таки заложил маску в боковой пенал кабины, закрыл его и спешно скатился вниз.

Мажор, зверски глянув в спину удаляющемуся технику, тем не менее, не стал поднимать шума.

Подавив рвущийся из души ржач, Григорий дал отмашку техникам.

— От винта!!! — заорал Григорий, и с удовлетворением заметил, как подпрыгнул от неожиданности "пассажир". Техники деловито повытаскивали деревянные "башмаки" из-под шасси и крутанули винты. Двигатели хрюкнули и начали раскручиваться прогреваясь.

Техники просигналили, что всё в порядке и можно взлетать. Выждав положенное время на прогрев двигателей и заметив, что "пассажир" начал успокаиваться, Григорий добавил ошизиловки.

Он был прекрасно осведомлён о том, что болтают о братьях в великосветских салонах. И если в простых, что пониже, где реально и часто бывают братья, где завсегдатаи городские обыватели из не бедных, был целый культ жадного интереса и обожания, то в тех, где тусовались представители высшего света, о них мнение было мягко говоря, прямо противоположное.

За секунду до того, как дать полный газ, Григорий внезапно воздел сжатый кулак к небесам заорал как сумасшедший. — ПОНЕСЛАСЬ ДУША В РАЙ!!!

В зеркале заднего вида, которое установил для себя Григорий, чтобы наблюдать за пассажирами, было видно как у хлыща, слегка округлились глазёнки. Видно он впервые начал догадываться, в какой переплёт попал, и что ему предстоит. Но он никак не ожидал, не предполагал и знать не мог, что реально учудит Григорий.

"Держите за блаженного? Будет вам не просто блаженный, а настоящий сумасшедший! Хотите высший пилотаж? БУДЕТ вам ВЫСШИЙ ПИЛОТАЖ!" — думал с весёлой злостью Григорий, выжимая газ.

Ускорение вдавило их обоих в кресла. Бетонная полоса быстро промелькнула под колёсами. Самолёт, набрав положенную скорость, оторвался от полосы и началось главное — ПОЛЁТ. А для "сопровождающего" — самый жуткий кошмар из всех, который он когда-либо испытывал.

Солнце весело бежит отражениями по бесчисленным лужам внизу, а самолёт, уже настырно карабкается в небеса. Лёгкий ветерок, бьющий в лицо, превращается в ураган.

Но это на земле, ветерок был просто прохладный. Причём по-весеннему прохладный. Здесь, на высоте, да при таком ураганном напоре, он превращался в леденящий. По настоящему, леденящий.

Ведь только-только снег сошёл. И, несмотря на ясный солнечный день, тянуло холодом, обещая в недалёком будущем снова, может быть уже и окончательно, в последний раз в этом году, но вернуться кратковременными морозами.

Взглянув в зеркало заднего вида Григорий с удовлетворением заметил, как мажор заметался. Сначала он попробовал поднять воротничок своей тоненькой парадной шинельки. Не вышло.

Наконец, он вспомнил про маску и полез за ней. Достал. И скрючившись стал пытаться приладить её себе на лицо. Борьба с маской на диком ветру, таки закончилась победой пассажира. Но этим его беды только начинались.

Набрав высоту, Григорий заложил резкий левый разворот. Земля стала для пилотов стеной. Мажор, увидев такое выпучил глаза и вцепился руками в кресло, хотя это было излишне. Перегрузка вдавила его в кресло вполне надёжно.

Выровняв самолёт, Григорий продолжил разгон. Когда внизу показалась ВПП, настал черёд следующего манёвра — "разворот на горке". Или, как его ещё называли в мире Григория, "ранверсман".

Манёвр позволяет быстро изменить направление полета, что очень важно во время воздушного боя. Самолет круто задирает нос, взмывает вверх до потери скорости, затем головная, тяжелая часть самолета перетягивает и самолет начинает скользить на крыло с переходом на планирование в направлении полета, противоположном первоначальному.

При этом происходит быстрый поворот самолёта на 180R без потери высоты, без поворота вокруг продольной оси и пикирования в направлении, обратном направлению горки. Когда-то, во время Великой Отечественной, этот манёвр был основой другого — "Качели". Того самого, который изобрёл Покрышкин. Григорий, правда, опасаясь за надёжность двигателей, не стал делать этот манёвр в точности. В верхней точке он просто заложил вираж.

Возможно, для пассажира хватило бы пары таких манёвров, так как на несколько мгновений было полное ощущение свободного падения. Только это было для него лишь началом. И "цветочками". А вот "ягодки"!..

Снизу, возможно, для непосвящённых, сей манёвр-разворот не был настолько зрелищным, как следующий. А следующий был "иммельман". Или, как его называли в советской авиационной практике — полупетля.

Хорошо разогнав самолёт, Григорий потянул штурвал на себя. И вскоре, пассажир с диким ужасом наблюдал у себя над головой... землю. Но данный манёвр не был "петлёй Нестерова". Он был именно что "полупетлёй". В высшей точке подъёма Григорий сделал полубочку и вернул самолёт в своё "нормальное" положение. Только высота полёта, теперь, была значительно больше.

Заложив ещё круг над Парком, Григорий заметил, что наконец-то запустили шар-мишень. Увидел, как прячутся техники и начал следующий манёвр.

Как и было условлено заранее.

Ведь изначально предполагалось, всю эту "круговерть" показывать будущим боевым лётчикам.

Программу показа ведь, надо выполнять? Надо!

А пассажир — это его проблемы. И то, что эти проблемы большие(ибо следующим был манёвр "переворот"), опять-таки не проблемы пилота.

Самолёт делает снова полубочку, показывает небу свои колёса, и зацепив плоскостями воздушный поток, устремляется к земле.

Уже выходя из вертикального падения, Григорий поймал в перекрестье прицела быстро поднимающуюся вверх мишень и нажал на спуск. Пулемёт, укреплённый в носу самолёта ожил и выплюнул из себя ворох пуль.

Огоньки трассеров помчались навстречу шару. Увидев, что цель поражена, Григорий наконец, принял на себя штурвал и ощутил на плечах навалившуюся перегрузку. Шар, теперь падающий, остался позади.

Собственно, демонстрация была закончена, и самолёт, развернувшись над лесом со снижением зашёл на посадку. Снова солнце скользит по бесчисленным лужам и снова под колёсами мелькают плиты взлётно-посадочной полосы. Толчок, и самолёт уже катится по бетону.

Вырулив на стоянку и вырубив двигатели, Григорий дождался, когда техники притащат трап. За это время, он привычно, содрал с себя очки, снял маску, шлем, надел шапку. Затем, когда в бок самолёта ударился приставленный трап, отстегнул себя от кресла и ловко выпрыгнул на ступеньки. И только после этого обернулся.

Из задней кабины не доносилось ни звука. Вцепившись мёртвой хваткой в подлокотники кресла, "боевой офицер" как памятник самому себе, неподвижно сидел плотно вжавшись в кресло второго пилота.

Хлыщ был мало того, что покрыт инеем(маску он таки нацепил неправильно и на каком-то вираже её просто содрало набегающим потоком воздуха), но и ещё и изрядно зелен на лицо. В глазах, хорошо видимых сквозь очки(хоть их не потерял!), как примороженный, застыл ужас.

Григорий оскалился, расстегнул куртку, вытащил свой цифровик и украдкой от "высокой комиссии" клацнул затвором. Уж очень сильно ему понравился вид этого хмыря после полёта. Он даже пожалел, что не сделал такой же снимок перед взлётом. Когда на "пассажире" была его фирменная, надменная улыбочка.

Забравшийся на крыло техник посмотрел на эту картину достойную кисти живописца и удивлённо спросил у Григория.

— Э-э! Господин Румата! Что это с господином офицером?!!

— Примёрз! К креслу. — Пустив ядовитый смешок, пока не подошли прочие, пошутил Григорий. — Позови доктора. А то, чую, что просто так, без помощи медицины, мы его отсюда не извлечём.

Техник поспешно десантировался с крыла и побежал в сторону главного корпуса, но увидев, что доктор уже занял своё "штатное место" под навесом возле ангара, замахал ему рукой, подзывая.

Когда "сопровождающий" не показался вслед за пилотом, наблюдающая с трибун публика не придала этому значения. Разве что чуток удивилась. Но когда к самолёту кинулся бегом врач, со своим, отмеченным красным крестом баулом, тут они и поняли, что происходит нечто экстраординарное.

Князь тоже заметил, что его офицер, что-то подозрительно тих и не подаёт признаков жизни. Дал знак и по направлению к самолёту тут же рвануло несколько нижних чинов.

К тому времени, врач, забравшийся на крыло уже щупал пульс у пребывающего в прострации "пассажира". Потом аккуратно пошлёпал ему по щекам, что-то попытался спросить. Но офицер по прежнему изображал из себя полено.

Покачав головой эскулап вынес вердикт:

— Жив. Но в шоке. В лазарет!

Подбежали, наконец, офицеры из свиты Князя. И уже под их командованием, техники мягко оторвав сведённые судорогой руки пострадавшего от подлокотников кресла, извлекли из кабины и уложили на крыло. Ассистент доктора к тому времени уже притащил носилки. Осторожно, всё ещё пребывающего в отключке офицера, положили на них и процессия с экулапом спешно отбыла в направлении лазарета.

Князь, видя такой бесславный финал вояжа своего подчинённого, недовольно потребовал от Григория объяснений. Тот осторожно покосился в сторону, на непосредственное начальство. Стоящий тут же рядом генерал Кованько еле сдерживал каменное выражение лица. Выдавали его смеющиеся глаза.

Григорий, увидев такое, театрально развёл руками перед Великим Князем.

— Я перед вылетом говорил, что полёт выдержит далеко не каждый подготовленный лётчик. — виновато заявил он. — А тут — человек, вообще впервые севший в кабину самолёта. Но, Ваше Императорское высочество, я Вас заверяю, что офицера откачают. Не первый раз нашему эскулапу случается...

— Вот так?!! У вас случается? — обернулся Князь к командующему "Воздухоплавательным парком".

— Э-э... Положим, Ваше Императорское высочество, так серьёзно ещё никто не впадал в ступор, но... бывало всякое. Страх высоты, смею заметить, есть у всех, и перебороть его — нужно особо тренироваться.

Григорий с готовностью подтвердил.

— Страх уходит, но не навсегда. Ведь всякое может в небесах случиться... — добавил он многозначительно. — Так что вот, Ваше Императорское высочество... Летаем! Преодолевая естественный страх. И даже пытаемся получить удовольствие от полёта.

— И как? Удаётся? — криво усмехнулся князь.

— Удаётся, Ваше Императорское высочество! Когда всё идёт по плану, и всё работает исправно.

* * *

**

У Великого Князя были ещё кое-какие цели в данном визите. Однако суета вокруг неожиданно выбывшего из строя офицера, которого он реально планировал приставить "к этой мутной личности Эсторскому", всё поломала. Но в виду надобности, всё-таки пришлось продолжать, как ни в чём ни бывало. Тем более что официально вызывать этого прохвоста (а князь не сомневался, что Эсторский преднамеренно довёл до шокового состояния бедного поручика), значит наводить наблюдателей на конкретные подозрения. А вот в ходе "инспекции" — тут уже вряд ли кто придерётся.

Поэтому, пройдя в кабинет генерала Кованько, и выгнав из него всех прочих он, для проформы, обсудил с хозяином разнообразные планы на будущее. Лишний раз, кстати, убедился, что его чутьё не подвело — тут пахло хорошими барышами и славой. Не только в торговом флоте, который он сейчас "как бы курировал" и мылился стать министром при Госсовете.

Но, что хорошо было видно, все успехи воздушного флота Империи — настоящие и будущие, — были завязаны на братьев Эсторских. И это внушало некоторые опасения. Чтобы братья серьёзно навредили — это вряд ли. Тут Великий Князь не сомневался. Но то, что от них слишком много всего зависело, вынуждало поступать осторожнее.

Они могли оказаться как и курицей, несущей золотые яйца, так и её противоположностью. Всё зависело от того, как изначально себя поставить. И, если удастся, "нагнуть" братьев... каким-то образом заставив работать на себя...

Но, даже в этих прикидках сквозила очень большая неопределённость. И неопределённость эта опять-таки имела основание в непредсказуемости братьев.

С одной стороны, все технические и прочие новшества шли только через них и от них. Но с другой стороны... неожиданное желание братьев поучаствовать в Англо-бурской войне.

Ведь уже то, что Эсторские сделали, что уже имели, давало им сказочный доход и на всю оставшуюся жизнь. А тут — такое! Золото их там привлекает? Алмазы? Что именно?! Или они почувствовав, что удача идёт им в руки просто потеряли чувство реальности? Жадность застит глаза?

Но тогда стоит поэксплуатировать дурачков. Ведь если они что-то реальное приобретут в Трансваале, то наверняка просто надорвутся всё тащить. А тут — сам Великий Князь со своей "помощью"!

— Александр Матвеевич! — обратился Великий Князь к генералу. — Хотелось бы у вас спросить... Что вы думаете о... "полковнике" Румате Эсторском?

— Господин Румата, гениальный пилот и изобретатель, Ваше Императорское высочество! Исполнителен. Слово данное, держит всегда и исполняет скрупулёзно. К подчинённым относится с уважением. Даже если это нижние чины. Но не запанибрата...

— А что вы скажете о... — князь запнулся соображая что спросить в первую очередь. — ...о роде войск, в котором предположительно служил Румата Эсторский? Он действительно тот, за кого себя выдаёт? Он действительно военный и действительно полковник?

Спрашивая это, Великий князь просто проверял свои подозрения. Да и интересно было узнать что думает Кованько. Ведь он с братьями имел дело последнее время почти каждый день.

— Тут, Ваше Императорское высочество сомневаться не приходится. — чуть расслабившись ответил Кованько. — Я наблюдал за ним как он держится и как он выстраивает отношения с чинами. Во-первых — выправка. Офицер. Во-вторых, обширные познания выдающие в нём великолепное образование. В том числе и военное. По качеству знаний и некоторой специфике, думаю, что артиллерист.

— Говорите, образование? И какого уровня?

— Трудно сказать, Ваше Императорское высочество. Но очень хорошее. Я не раз был свидетелем, как он на равных спорил с нашими инженерами. И это случается часто. Он показывает такие знания, которые даже нашим обалдуям университетским и не снились.

Князь нахмурился. Побарабанил пальцами по столу и снова воззрился на генерала.

— А как вы думаете, вот этот... полковник Эсторский... Он мог бы командовать небольшой армией? Например, в... Южной Африке. Ведь там война...

— Думаю... да! Смог бы. Он, Ваше Императорское высочество, один раз даже, на спор, с нашими офицерами, расписал логистику военных действий в Трансваале! В том числе и наиболее эффективный план военных действий против превосходящего противника, коими английские экспедиционные части являются. И никто, представьте, не смог ни к чему придраться. Хотя... мои офицеры, люди сплошь грамотные. И всё это — просто в застольной беседе.

Князь для приличия поднял бровь, изобразив удивление. Но ничего не сказал.

— Хорошо. Позовите этого Эсторского. Хочу с ним поговорить. Приватно.

Генерал вышел. И через несколько минут дверь открылась и вошёл Румата.

"Выправка присутствует. — Машинально отметил князь. — И в глазах нет раболепия. Как у многих... А вот это уже занятно! И вот то, как он вытянулся подойдя на должное расстояние — тоже интересно. Значит, действительно полковник?".

Князь откинулся в кресле и махнул милостиво рукой.

— Присаживайтесь, господин Эсторский.

"Сел. Как ни в чём ни бывало. Лицо ничего не выражает. Значит, ещё умеет держаться. Ноблесс...? У французов это котируется. А говорили, что его лицо можно читать как книгу. Что он вообще не скрывает то, о чём думает. Однако вот!... Умеет. И очень хорошо умеет. Ведь тогда получается, он пред теми просто... Да просто он их за равных не держит! — осенило князя. — А пред нами — тут же маску напялил. Ещё более занятно!".

— Мы хотели бы с вами поговорить... — князь сделал ударение на последнем слове, — о вашей идее вояжа в Трансвааль. В помощь бурам.

Бровь собеседника плавно пошла вверх, изображая вежливое внимание и вопрос.

— Нам донесли о ваших желаниях! — ухмыльнулся князь, попутно отмечая про себя вот эту манеру обозначать вопросы.

Впрочем, было достаточно сложить "два и два", чтобы понять, откуда и от кого получил Великий князь Александр Михайлович сию информацию. Выходило, что он в достаточно хороших отношениях с принцем Ольденбургским. Или, как минимум, сговорились быть компаньонами.

Князь пока Григорий соображал что к чему, продолжил.

— Нам интересно не то, что вы воспылали праведным гневом — это банально. Многие возмущены действиями английского правительства. Нам интересно другое: вы понимаете, что отправка частей в Трансвааль, да ещё от России, может очень сильно навредить дипломатическим и экономическим сношениям с Великобританией?

— Да, Ваше Императорское высочество. Но эта проблема решаема, если части будут отправлены неофициально, в виде добровольцев. А также под командованием людей, которые формально не относятся к офицерскому корпусу Российской Империи.

Намёк был более чем прозрачный. И князь усмехнулся.

— Под командованием офицеров перуанской армии? Или, может быть... парагвайской? — хитро сощурившись вопросил он.

— Не суть важно. — Ушёл от прямого ответа Григорий. — Главное они не будут иметь погоны Российской Империи.

— Но ведь и этим проблемы не исчерпываются. Уже то, что в войне против англичан участвуют войска... хоть и добровольческие, но из России... уже даёт повод правительству его величества Георга, на конкретные дипломатические демарши.

— И это тоже решаемо, Ваше Императорское высочество.

— Каким образом, если не секрет?

— Если Трансвааль "как бы наймёт" эту армию.

— "Как бы"? Это как?

— Главное, чтобы это было объявлено официально со стороны Трансвааля. А остальное — уже не важно.

— И вы реально рассчитываете победить в этой войне? Ведь уже соотношение сил в Оранжевой республике и Трансваале далеко не в пользу обороняющихся.

— Это тоже проблема чисто техническая. И упирается в наличие должного количества хорошего, нового оружия в войсках и новых, более эффективных тактик его применения на поле боя.

— Что вы имеете в виду под последним? — сильно заинтересовался князь.

— Англичане держатся за стратегии и тактики сильно устаревшие. И полностью не соответствующие реалиям современных войн. Особенно тактико-техническим характеристикам нового оружия. Их грамотное применение не оставляет ни единого шанса для англичан.

— И вы утверждаете, что владеете этими тактиками?

— Да, Ваше Императорское высочество.

— И не "в пампасах" ли, где вы недавно грозились "пошуршать", их приобрели? — с нажимом спросил князь.

— И там тоже, Ваше Императорское высочество! — нагло усмехнулся Григорий.

Александр Михайлович развеселились не на шутку. Уже из тех "телодвижений" этого странного человека, он понял, что имеет дело со знающим, что говорит. И, неожиданно даже для себя почувствовал, что за этой авантюрой есть нечто... Под названием "перспектива". Дело, что затевали эти дикие и очень, надо отметить богатые, авантюристы, могло реально выгореть. И то, что они нацелились на что-то в недрах Трансвааля — было слишком явно.

Может они знают нечто, что не знают даже в Трансваале? О неких новых месторождениях? С этих вполне станется. Великий Князь в этом даже не сомневался. Особенно после разговора с принцем Ольденбургским и его упоминаний о неких тайных технологиях.

А что? Ведь из этих двоих технологии сыпятся как из рога изобилия! Помолчав для значительности, изобразив сомнения на лице Александр Михайлович всё-таки решился.

— Ну что же... Господин-колонель Румата Эсторский! — подчеркнул Великий Князь. — Нам нравится ваш подход и ваше понимание обстановки. Так что можете рассчитывать на некую поддержку вашего мероприятия с нашей стороны. Но... вы должны понимать, что если вас не "наймут"...

— Да, Ваше Императорское высочество! — с готовностью согласился Григорий.

Великий князь слегка расслабился и несколько по иному посмотрел на сидящего напротив него Эсторского.

— Кстати, господин Эсторский! Не поясните что там за дикие пересуды о каком-то "летающем самоваре", да ещё издающем страшный шум?

Григорий улыбнулся краешком губ, сделал значительное лицо и пояснил.

— Это был эксперимент моего брата с новым видом двигателя. Называется "прямоточный пульсирующий двигатель". Он действительно издаёт при работе страшный шум и мы, опасаясь что будут большие опасности для пилота, поставили его на небольшую модель с крыльями. Простейшая механика, что заменяла там пилота, была выставлена с расчётом, чтобы только курс выдерживала. Вот этого "гремящего летающего самовара" наши обыватели и испугались.

— А почему именно "самовара"?

— Там двигатель был сварен из простых бронзовых труб. Тяжёлые вышли, но нам это не помешало.

— И с каким результатом?

— Аппарат достиг скорости пятьсот шестьдесят километров в час, а после развалился...

— Сколько-сколько?!!

У Великого Князя полезли глаза на лоб.

— Э-э... пятьсот шестьдесят километров в час, — повторил Григорий. — А что вас так удивило?

— Гм... — смутился князь. — Скорость. Это действительно так? Действительно пятьсот шестьдесят?

— Да, Ваше Императорское высочество. Мы рассчитывали на большую, но вот... несовершенство конструкции самолёта привело к крушению модели.

— Но мы над этим работаем! — поспешил добавить Григорий.

— Так! Значит газетные утки насчёт вашего намерения сделать аппарат летающий со скоростью в две тысячи километров в час — не такие уж и газетные утки?

— Опровержение было правильным, Ваше Императорское высочество! Но что будет в будущем с развитием техники, мы, естественно предсказать не берёмся. Пока можем сказать, что достигнута вот такая скорость! Зафиксирована наблюдателями вполне надёжно.

Князь с трудом стёр с лица удивление.

— Думаю, что необходимо засекретить эти ваши опыты. На всякий случай.

— Я того же мнения, Ваше Императорское высочество! — с готовностью подтвердил Григорий. Он и так считал, что проводить эти эксперименты и пугать Европу (а значит и стимулировать в этом направлении) явно преждевременно. Однако братец Вася, в увлечении технической гонкой, часто забывал что некоторые вещи стоит попридержать.

— Из воспоминаний подполковника Якушкина Андрея Михайловича.

(...)В тот день стояла довольно мерзкая погода.

Я состоял при свите ВК и занимался подготовкой его плановых визитов. В этот раз, план пришлось сломать из-за показного воодушевления, которое внезапно проявил мой шеф, благодаря скандальным газетным писакам и досужим болтунам из светских салонов, которые на все лады начали превозносить Эсторских, попутно вполголоса склоняя Высочайшую Фамилию. Разумеется, в свете новых веяний, ВК не мог оставить такое без внимания и решил совместить оба мероприятия — контроль за реализацией его великих планов по освоению совершенно новой техники и углубление сотрудничества со скандально известными братьями Эсторскими.

Благодаря внезапности визита, он получился совершенно неподготовленным, как в плане протокола, так и по обеспечению делегации на месте.

Так, сам ВК хотел изначально попробовать подняться в воздух, но увидев совершенно новую и непроверенную машину, нам удалось его вовремя отговорить от риска испытательного полета. В качестве добровольца и для достижения цели визита, я уговорил шефа слетать вместо него, благо, что на новом аппарате было предусмотрено место для второго пилота-стрелка.

Разумеется, что никакого оборудования или одежды из Петербургской Воздухоплавательной школы, которые необходимы для подъема в воздух взять мы не успели. Но, так как я знал, что полет на самолете значительно короче полетов на воздушном шаре или дирижабле, то я решил, что моей теплой шинели, шейного платка для защиты лица от ветра и высоких парадных хромовых сапог должно хватить.

Еще на подходе к эллингам, мы заметили сильный непорядок, — мимо нас пронеслись несколько нижних чинов, совершенно не обратив на нас внимания и повторяя только слова "регламент, сиськи-масиськи, дятлы драные", вслед за которыми степенно прошествовало несколько человек из технической обслуги, также не обративших на нас никакого внимания, которые совершенно возмутительно переговаривались на какие-то технические темы словами вроде "видали как заворачивает?" Или "а этого вообще бархоткой наружу вывернул!".

Но так как визит наш носил весьма срочный и деловой характер, то ВК решил не обращать внимания на это нестроение и обсудить эти вещи позже.

Но едва я увидел старшего из братьев и ВК с ним поговорил на темы нашего визита, как самые черные предчувствия поселились в моей душе.

Еще во время разговора с ВК, бросив на меня несколько раз полный неприязни взгляд, Эсторский всем своим видом показал, как ему неприятен и наш визит и моя персона в частности. На его живом лице проскочила вся буря негативных эмоций, которые он вероятно испытал.

Но я, будучи твердо настроен провести это предприятие со всей возможной пользой и быстротой, постарался дать понять господину Румате, что все его страхи беспочвенны, а я сам полностью готов, полет выдержу, паники не испытываю и даже имею оружие для проведения стрелковых опытов в воздухе.

Сам первый полет мне запомнился мало.

Помню только постоянно мелькающие по сторонам то землю, то небо, раздувающий ноздри напор встречного ветра, да постоянную болтанку.

К своему стыду я даже не заметил как мы отстрелялись из пулемета, выполняя учебное упражнение.

Понял только, что на таких скоростях, мой револьвер, который был весьма хорош в стрельбе с лошади на полном скаку, совершенно не подходит.

Пометки карандашом на полях: Привирает для красного словца. Или по злобе на тот день. Попробовали бы при ВК так нижние чины бегать, на него внимания не обращая. Вмиг оказались бы в Сибири. И вообще, всё было не так!... Р.д.Э. 4.05.1926

Приписка другим почерком: Да и ругались там виртуознее! :-)

— Воспоминание о будущем

Визит Великого Князя в "Воздухоплавательный Парк", очень сильно заинтриговал Григория. Ясно, что слух об идее братьев повоевать за буров, разнесся среди высшего света. И вызвал бурную реакцию. Пока что благосклонную, но с намёком. Видать действительно "запах золота" летел над Северной Пальмирой приводя в возбуждение разных сановных, но "бедных".

Следовало бы ожидать "набега" других "заинтересованных лиц".Именно с такими мыслями Григорий садился за баранку своей "бумбарахайки".

"Бумбарахайка" постоянно модернизировалась, так что от её изначального вида мало что осталось. То, что-то поломается, и его заменят на новое, но изрядно отличающееся по внешнему виду от первоначального, то что-то модернизируется "в совершенное новьё". Таким образом по улицам и окрестностям Питера, гоняло нечто разноцветное (ну, во что покрасили, так и присобачили), воняющее бензином и рычащее как заправский зверь. Не все ещё лошадки извозчиков привыкли к виду Гришиного транспортного средства. А в добавок, к нему, по улицам уже гоняло достаточно большое количество вполне себе хорошо узнаваемых автомобилей а-ля "Руссо-Балт-тот-самый". Только двигатели у них были значительно лучше "тех ещё".

Времени переодеться в цивильное с полётного у Григория много не заняло, так что он ещё догнал по дороге неспешно двигающуюся процессию Великого Князя Александра Михайловича. Тихонечко свернул за ними в сторону и вырвался вперёд только тогда, когда выехал на параллельную улицу — так, на всякий случай. А то вдруг Князь сочтёт его обгон не шибко учтивым и... короче — чёрт их знает, эту высшую знать и не мешало бы перестраховаться.

Уже привыкши к шарахающимся лошадям, да выскакивающим в стороны прохожим, Григорий добрался до Зимнего дворца. Именно там намечалось заседание Императорской Археологической Комиссии. Она заседала всегда в Зимнем. И без неё на территории Империи ничего археологами не раскапывалось. С 1889 комиссия была единственным учреждением, выдававшим "открытые листы" — разрешения на раскопки на государственных, городских и крестьянских землях (то есть, повсюду, кроме помещичьих земель). Комиссия также занималась охраной и реставрацией памятников. Но последнее Григория и его "великое предприятие" не касалось. Ибо сначала, предполагалось найти и раскопать.

Раскопать "Родину Конана-Варвара". Ещё в прошлом году в Европе пошла с оглушительным успехом серия книг "про Конана-Варвара". Отличалась эта серия от изначального варианта тем, что Григорий преднамеренно "слегка подправил текст". И подправил в сторону большей определённости расположения "Родины Конана". Теперь его Родина — окрестности Уральских гор. Именно там, по новым описаниям находилась легендарная Гиперборея. И за поисками города под названием Аркаим, в Аркаимской пустоши, всю зиму, на деньги братьев Эсторских снаряжалась экспедиция.

Григорию стоило изрядных усилий убедить учёных сделать экспедицию в то место. И главным аргументом таки убедившим их, были деньги.

Григорий не просто щедро "отстегнул" на неё деньги, но и пообещал также профинансировать ещё одну в любое место им же, но на следующий год. Гордые учёные-археологи согласились, потратить год на "пустую блажь", чтобы следующий "употребить на более серьёзные мероприятия".

А пока — эти самые "гордые учёные-археологи" собирались на рутинное заседание Комиссии.

Припарковав у обочины своё шумное транспортное средство, остаток пути до Зимнего дворца Григорий решил пройти пешком. Времени было много, и хотелось просто пройтись. Поездить ему за сегодня пришлось много, а вот ноги размять не мешало. Но тут случился небольшой казус.

Резко затормозив за какой-то бричкой он вызвал истерическую реакцию лошадей, впряжённых в неё.

Услышав сзади какой-то страшный визг, рык и хрюк они дёрнулись с места и чуть не понесли. Вознице стоило больших усилий их остановить. Да и пассажирам, по-видимому, досталось.

Раздался сначала забористый мат возницы, укрощавшего лошадей, а потом проклятья пассажиров, чуть не вывалившихся наружу от неожиданного толчка.

Заглушив двигатель и поставив транспорт на ручной тормоз, Григорий поспешил к бричке — с извинениями. Но навстречу уже и так посыпались из брички разъярённые господа не бедной наружности.

Больше всех размахивал руками, зажатым в руках стеком и ругался некий господин в дорогой шубе.

— Господа! Прошу извинений! Техническое несовершенство моей мотобрички иногда приводит к казусам! — поспешил с извинениями Григорий, однако это не очень-то возымело действия.

К слову сказать, обладание именно мотобричкой, а не традиционным конным экипажем, в Питере в те времена, было показателем очень высокого статуса и богатства обладателя. И то, что из-за баранки вылез не некий неотёсанный мужик, а человек весьма опрятной и также не бедной наружности, как раз говорило, что вылез именно владелец сей мотобрички. Необычность конструкции лишь повышала в глазах окружающих "стоимость" обладателя. Так как указывала на исключительность заказа и более высокую цену.

Что из всего этого следовало? А следовало из всего этого, что перед Григорием возможно кто-то из крупной буржуазии Российской империи.

Однако, в данной ситуации то ли "бармалей", как его за внешность обозвал про себя Григорий, не обратил внимание на то, что Григорий явно одет значительно богаче, чем всякие прочие. Вероятно, сработал стереотип — раз ехал один за рулём, значит кто-то из "подлых", извозчик. Поэтому "злой буржуин" обрушил ему на голову такой поток ругани, что полностью исчезло всякое желание разруливать конфликт миром.

Вылез, наконец, и извозчик того самого "злого буржуина".

Детина под стать Григорию, но, как тут же он оценил, не из тех бойцов, что может представлять опасность. Силён, кулаки имеет. Почесать их, как видно, тоже не дурак. Но двигается не как боец.

Господа, сопровождающие "бармалея", тем более не производили впечатление бойцов — салонные шаркуны в лучшем случае. А так — конторские писаки.

К тому же раздражение и злость, копившаяся всё это время пребывания в этом мире и в этом времени, вдруг перешло какой-то порог. Реально захотелось разбить харю одному из этих богатеев. Тем более, что не раз был свидетелем того, как часто подло и гнусно эти сволочи поступают с теми, кто ниже их по социальной лестнице.

Это отношение "к подлому люду" сквозило во всём. И то, как практически мгновенно воздвигаются невидимые сословные перегородки если сталкиваются люди разных происхождений. И то, как вела себя "золотая молодёжь" с теми, кто считался ниже их. До этой мерзости и гнуси, что царила среди вот этих "богатеев", ещё не докатилась "знать" и та же самая "золотая молодёжь" в его время и в его мире. Но к этому шло. Хоть и было тем, новеньким "барам" до вот этих, начала двадцатого столетия, очень далеко.

Не было здесь той патриархальщины, про которую трындели разные "нахалковы". Было презрение. И омерзение. К низшим сословиям.

Которое, даже если не касалось никак самих братьев, их очень задевало. Приходилось прятать это отношение подальше, чтобы "соответствовать". Но злость копилась.

Григорий сморщился и совершенно иными глазами посмотрел на ругающихся хоть и сознавал себя виноватым в случившемся. Сделав выводы и решив для себя много чего, он уже другим шагом и с совершенно иным выражением лица шагнул навстречу лезущим на него.

Он впервые осознал, что всё больше относится вот к этим "буржуям", как к иному биологическому виду. Как к зверям.

Да, среди них были и достойные люди. Кто не допускал такого отношения к "всяким прочим". Но вот эти, беснующиеся представители, для Григория уже давно и неосознанно не были людьми.

Он вспомнил случай, описанный в газетах. Описанный как смешной.

В заметках рассказывалось о неких студентах, подвыпивших, и нарвавшихся на полицейского. Но, на беду полицейского, он имел "подлое" происхождение, а они — "высокородные". Вот и получилось, что эти уроды, сначала избили полицейского, а после катали и гоняли его пинками по всей улице. И, что самое поганое, эта выходка сошла им с рук. Потому, что они были по происхождению выше. Для них закон не был писан(4).

— Господа! — очень холодно бросил Григорий в лицо беснующемуся богатею и его "свите". — Вы не заметили, что перед вами извинились?

Тон был настолько ледяным, и выражение лица Григория было настолько жёстким, что несколько отрезвило "бармалея". Да и заметил, как его же возница, вдруг резко подался назад ломая шапку. Пред своими он такого не делал. Видно кого-то узнал в этом гладко выбритом господине.

"Буржуин" резко сдал назад. Из его лексикона тут же пропали "богатства русского языка". Набить морду Григорию он уже не помышлял. А если и помышлял, то в него закрались некоторые сомнения насчёт того, кто перед ним. Уж то, что не извозчик уже ясно. Жаль, что его личный "водитель кобылы", стоял изрядно далеко и донести до хозяина свои открытия, никак не мог. А сказать вслух, остановить барина, боялся.

Перемена была знаменательная.

Вот так всегда — как только кто-то видит "статус", начинаются "танцы". Если ты без статуса — и убить могут. А если наоборот — с очень высоким, — так и простить могут не просто прегрешение, но и откровенное преступление.

Предвкушая представление, у обочины дороги, на тротуаре, потихоньку собиралась толпа. И, что заметно, все ждали, когда же вот этому одному, тот "барин со свитой" морды бить будут. И когда обозначилась "разрядка" на их лицах проявилось такое разочарование, что Григорию очень сильно захотелось подраться. Уже вот с этими "наблюдателями".

Наверное, с толку сбивало ещё то, во что был одет Григорий. А одет он был не так, как одеваются здешние богатеи. Как он же и говорил братцу: "В их прикиде драться неудобно". Поэтому его куртки и близко не походили на дорогущие шубы знати, или добротные пальто "среднего класса". Впрочем не очень то его "наряды" походили и на одежду низших. Ведь сразу, что бросалось в глаза всем — это его "берцы". По здешним меркам обувь из дорогих. Однако всё остальное, как уже было сказано — дороговизной не сверкало.

Больше смахивало на что-то кавалерийски-прогулочное, неопределённого статуса.

Но, по-видимому, они там в той бричке, из-за рывка лошадей, очень хорошо навернулись, так что злость требовала выхода. А раз так, то хотя бы выпустить пар через ругань, сей господин, по его мнению просто был обязан.

Потому и понёс дикую ахинею, насчёт того, что "вот, поставил эту свою мотобричку не там где надо".

Григорий, поняв, что драки не будет (по крайней мере прям сразу), решил тоже отгавкаться и самому сбросить раздражение, копившееся долгое время.

— А разве это ваша территория? Ваша улица, ваша обочина, ваш дом... этот? — Григорий красноречиво большим пальцем руки показал на банальную кондитерскую лавку.

— А мне плевать, что не моё! — рявкнул шубообладатель. — И что дорога общая! Вот хочу здесь становлюсь! И если меня решили подвинуть...

— Да никто вас не собирался никуда "подвигать"! Успокойтесь, господин "не знаю как вас там"...

Намёк был на невежливость богатея. Он так и забыл представиться за всей этой руганью. Впрочем он и забыл тут же то, что ему только что было сказано. Продолжая ругаться и "качать права".

— И вы извольте останавливаться на своей тарантайке на должном расстоянии!

Мистер-капиталист, начал ломать уже совершенную комедию и вести себя как истеричная бабёнка в мире Григория, запарковавшая свой "шестисотый" на улице со встречным движением проехав "против шерсти", и загородившая половину проезда. Ситуация была до боли знакомой.

— И что, скажете, что для проезда по этому проспекту — уже насмешливо стал говорить Григорий, — вам мало места?

Он ещё красноречиво обвёл довольно широкую проезжую часть, где свободно поместились бы в ряд не менее четырёх таких бричек как у обиженного "бармалея". Но богатей решил давить дальше. Тем более, что увидел некую слабину в позиции Григория, которая на самом деле была не слабиной, а простым желанием "поприкалываться с придурка". "Придурок" этого не знал, и повёлся с пол оборота.

— Да, мало! — нагло заявил обладатель дорогой шубы. И уперев кулаки в бока с вызовом посмотрел на Григория.

— Ну... Тогда учитесь летать! Тут, на земле, вам явно тесновато! — уже в явную начал издеваться Григорий встреченный бодрыми смешками толпы, понявшей что ситуация тут — столкновение как минимум равностатусных "богатеньких буратин".

— А вы сами летать не пробовали? Если такой умный? — вернул Григорию капиталист, посчитав, видимо, свою реплику жутко остроумной.

Григорий же осклабился, расплылся в ядовитейшей улыбочке от уха до уха и в ещё более издевательском тоне ответил.

— Почему же? Пробовал! Не далее как час назад на своём самолёте кренделя в небе выделывал пред очами Великого Князя Александра Михайловича. Смею заметить, он остался оч-чень доволен!

Народ на обочине дороги и тротуаре присмотрелся к говорившему. Послышались смешки. И скоро хохотала вся собравшаяся толпа.

— Господин Румата, изволят шутить! — подсказал дворник, пребывающему в растерянности "бармалею".

— Так вы... этот... тот самый, который... — заикаясь спросил шубоносец припоминая те самые "кренделя" выписываемые самолётом, которые он сам не так давно наблюдал в небе. Ведь было видно очень далеко.

— Да, с-сэр! "Тот самый который": Румата дин Эстор. Или по-русски, Румата Эсторский. Авиатор.

И приподнял шляпу.

— Прошу извинить, но меня ждут в Зимнем. Спешу!

Оставив позади хохочущую толпу обывателей, и охреневшего богатея, Григорий быстрым шагом отправился к Зимнему дворцу.

Прибывшего "на своих двоих", а не на собственном экипаже или, на худой конец, извозчике Григория, посмотрели весьма косо. Так являлись разве что простолюдины. Но вспомнив "эксцентричность" прибывшего, сочли как блажь.

Председательствовал Великий Князь Константин Константинович, председатель Императорского Русского Археологического общества, Императорского общества любителей естествознания, антропологии и естествознания (такой титул).

Всё, поначалу, проходило рутинно. Пришли, на заседание. Практически в полном составе — вся руководящая верхушка археологической экспедиции во главе с Александром Андреевичем Спицыным, плюс ещё и "сам Румата Эсторский, меценат". Но потом...

Начались странности, когда председательствующий стал задавать вопросы. Ведь всё и так было сказано в тех документах что подавались на комиссию. С точным указанием места раскопок, с прилагаемыми картами и картосхемами. С примерным описанием что будет раскопано.

— Скажите милейший, — обратился председательствующий к Григорию, — вы всерьёз рассчитываете раскопать на Урале родину Конана-Варвара из этого... эпоса... что сейчас так популярен в Европе?

Вопрос был для Григория несколько неожиданным. Ведь как изначально было договорено, речь в заявках будет идти только о городище бронзового века "абсолютно точно" там находящимся. Поэтому, чтобы не "палить контору" Григорий решил напустить туману.

— Ну... Во-первых, Ваше Императорское высочество, нет особых оснований считать, что популярный ныне эпос про Конана-Варвара не новодел слепленный на основании древних сказаний и былин. Тем не менее, что есть во-вторых, и что я особо подчёркиваю, городище, в указанном месте явно есть, на что указывают остатки крепостного вала и много чего ещё. Однако же, существует и в-третьих. Что заставляет подумать за упомянутый эпос, как о чём-то основанном на вполне реально происходящих событиях, но в глубокой древности. В частности, многие названия местностей, стран и народов совпадают с теми, что нам известны. Также есть и многие другие совпадения, что выяснились только после внимательного прочтения того самого "эпоса".

— То есть, вы хотите сказать, что городище, раскопки которого вы так любезно профинансировали, может оказаться одним из тех, что всё-таки является родиной этого Конана?

— Возможно, Ваше Императорское высочество.

— И больше ничего вы там не собираетесь найти? Кроме "городища бронзового века"?

"Слухи о Звёздных вратах просочились?" — подумал Григорий, но озвучивать подозрения не стал.

— Всё возможно, Ваше Императорское высочество. Никогда не загадывал наперёд. И практически всегда, когда речь шла о древнейших цивилизациях, раскопы и исследования превосходили ожидаемое. Начиная со Шлимановской Трои, кончая подробным изучением некоторых древних рукописей Южной Америки, Индии и Китая.

— Значит, всё-таки рассчитываете. — удовлетворённо вякнуло Его Императорское высочество. — Ну, тогда будем надеяться, что прямо сейчас рождается легенда о Русском Шлимане!

Последнее было сказано несколько насмешливым тоном. Однако стоило бы всё-таки подождать осени. Когда тот самый Аркаим таки раскопают. И посмотреть какие рожи будут у этих скептиков. А скептиков вокруг предстоящего мероприятия более чем изрядно. И абсолютное большинство сходилось во мнении, что "ничего не найдут". Ага...

Возможно, как раз "Звёздные врата" не найдут. У Григория действительно не было никаких надежд, что нечто подобное будет откопано. Несмотря на ажиотаж и жадный блеск в глазах принцессы-прогрессора. Несмотря на её довольно подробные описания Мира Аньяны и его артефактов.

Да, он не отрицал некоей возможности, что Аньяна бывала и здесь. Что есть некая вероятность, что цепь миров, соединённых ими в единую сеть, включала и этот мир. Но... Учитывая количество миров, вероятность такого совпадения была слишком мала. А все "тайные задания", которыми нагрузил археологов Григорий, всего лишь попытка перестраховаться. Расчёт на "а вдруг!...".

Впрочем, и нарождающееся общество "Наследие предков" стоило бы загрузить чем-то таким полумистическим. Чтобы была "морковка". Ведь если не будет какой-то даже самой примитивной деятельности в рамках того "тайного общества", то оно может и умереть не родившись. Вот именно с этой целью — занять некоей пустой деятельностью балбесов — в экспедиции присутствовали студент технологического Бокий с небольшой группой таких же как он студентов, но университета. Два металлоискателя, быстро сварганенные под это дело, должны были занять энтузиастов по самое "не могу". Кстати, возможно, и что-то реально интересное из бронзового века такими "девайсами" найдут. И то польза.

Впрочем... Василий подсуетился.

Выкопал из архивов Гайяны карту тех мест с наложенной на неё сетью приземных "точек перехода". Так что искать "врата" будут не абы где и не в локации "везде", "подряд". Так что, как любил сам Василий выражаться в таких "тёмных" случаях "найдём или не найдём, вероятно... чёрт его знает! Но искать будем эффективно!".

То, что за всем этим ещё будут наблюдать некоторые из агентов Великого Князя, внезапно загоревшегося мистическими следствиями из эпоса о Конане, проникшегося идейками рассыпанными в жутком подгоне, что не так давно опубликовал Григорий под наглым названием "Древние Цивилизации Земли"(5) — лишь приятный довесок. Ведь если ещё больше загорится идейками, так и реально начнёт финансировать бедных археологов из своего великокняжеского кармана. Может что реальное раскопают-найдут, под соусом поиска какой-то совершенно мифической хрени.

Князь ещё задал несколько вопросов, но они уже были совершенно формальными и пустыми. Дальше было торжественное объявление о выдаче разрешения и вручение этих бумаг начальнику экспедиции.

Уважаемый археолог Спицын при этом пребывал в самом кислом расположении духа. Видно сам верил во все эти "древние городища на Урале" примерно так же как в существование чёрного света. Но то, что уже заплачено за всю экспедицию, и что получены твёрдые гарантии финансирования экспедиции на следующий сезон, но уже по планам и в местность заявленную самим Спицыным, вынуждало его смириться. Смириться, как он считал, с совершенно провальным мероприятием и совершенно пустым вояжем в дикую глухомань.

С другой стороны — можно и просто отдохнуть от суеты цивилизации! Ведь даже этот вояж был профинансирован просто отменно!

Вот на такой мажорной ноте — как в мыслях собравшихся, так и в содержании монологов — всё заседание закончилось. Однако не тут-то было!

— Заседание комиссии окончено! Благодарю всех и все свободны! — сказал Великий князь, правда через пару секунд поправился. — А вас, господин Эсторский, я попрошу остаться!

"Твою дивизию! Мюллер Питерский!" — подумал Григорий и чуть не заржал.

* * *

**

Придя домой он застал там Василия. По выражению лица было видно, что и ему за этот день досталось приключений. Но так как выражение было больше озадаченное, чем мрачное, брат решил, что всё не так плохо.

— Я вижу, что и тебя доставали разные сановные лица? — попробовал изобразить проницательность Григорий.

— Да. Доставали. Но не напрямую. А тебя, если не ошибаюсь таки кто-то к себе призывал?

— Да не только призывал, но и ещё сам же явился.

Видя любопытство Василия, он пересказал кратко кто был и так далее. Даже подробно изобразил своё офигение, когда практически то же самое, что и Великий Князь Александр Михайлович, стал спрашивать Великий Князь Константин Константинович. Сразу же после заседания по отправке экспедиции на Аркаим.

— Значит, экспедиция на Аркаим, таки пошла? — прежде чем продолжить спросил Василий.

— Пошла, родимая! К осени ждём великий шухер... Или уже летом с курьерами, когда им ясно станет, что там действительно городище.

Василий удовлетворённо кивнул, хмыкнул, но тут же стёр ухмылку с лица.

— В отличие от тебя, — вернулся он к изначальной теме — меня "доставали" эмиссары этих сановных особ. Причём в количестве больше чем я того бы желал. Что-то принц оказался не в меру болтливым!

— Тут, собственно не удивительно. Он всё-таки не Великий Князь, и если что, его могут легко сделать козлом отпущения. Ведь даже твоего визави — Александра Михайловича — удаляли подальше за меньшие прегрешения. А тут — им и хочется и колется. Запах золота нюх забил. А портить отношения с Англией они не готовы. Причём все и дружненько не готовы.

— Нда... Я уже начинаю сомневаться в том, а стоило ли нам браться за эту войну и вообще заикаться насчёт наших намерений...

— Ну тут сомнения и у меня были. Но... — Василий тяжко вздохнул. — По моему мнению, и Натин тут согласилась со мной...

— ...А она у нас тут заместо эксперта! — тут же поддел Василия Григорий. Но брат не обратил на это внимания и продолжил как ни в чём не бывало.

— Если мы выиграем эту войну, то на юге Африки появится очень сильное финансово и в промышленном плане, государство. И те финансы, что могли бы получить англичане, пойдут не в Англию и её империю, а на развитие той самой бурской республики. Это значит, что у британцев будет меньше возможностей по войнам по всему шарику. Чуть меньше. Но всё-таки. К тому же, мы же ведь решили им серьёзно сократить армию.

— Ага! Точняк! — несколько переигрывая согласился Григорий.

— ...А это также ещё больше сократит их возможности на других театрах военных действий.

— Но ведь на их место тут же пойдёт Америка.

— Пойдёт. Но не сразу. Ведь британцы свои колонии "за просто так" не отдадут. И рынки сбыта тем более. Так что и у бриттов и у пиндосов будет много поводов для "плодотворных дискуссий". И меньше поводов и возможностей нам пакостить.

— Ну, насчёт "меньше поводов" — я бы не согласился. Возможно как раз больше. И конкретно нам. Ведь ясно как день, что наглы не проникнутся к нам любовью, когда мы их войска в Трансваале нагло вынесем.

— Хе! Хороший каламбурчик! Но, всё-таки, заметь! В мире поднимется больше пыли, чем было в той истории. А это уже кое-что.

— Думаешь, лучше будет половить рыбку? В такой-то мути?

— А это уже от нас зависит. От нашей прыти.

— Гм... Резонно. Но авантюра-а!...

— А я чё, отрицаю?! Авантюрой тут всё было изначально. Но с нашей стороны — чем выше степень хаоса, тем меньше возможностей у наших противников что-то логически просчитать.

— ... И выше шансы у нас самих. — тут же закончил за брата Григорий и расплылся в хищной улыбке. — Ага! Понял!

— Но всё-таки! — вдруг сменил тему Григорий, — Кто же доставал тебя?.. Точнее чьи эмиссары!

Братик посмурнел лицом и выдал.

— Да вот... Кого бы хотел видеть в самую последнюю очередь. Эмиссар был от Великого Князя Сергея Александровича.

У Григория вытянулось лицо.

— Это тот который...

— Гомосек и редкостная скотина. — закончил за брата Василий. Но тут же скроил хищную мину.

— Но у нас на него уже имеется...

— И чё имеется? — заинтересовался Григорий.

— Каляев у нас имеется! Бомбист! — с особым, почти садистским нажимом ответил Василий.

— Во блин!!! Где достал?!!

— Где-где... В Екатеринославле. Наши ребятки из группы "Камикадзе". Ведь он же был в "Союзе борьбы за освобождение рабочего класса".

— Ты с ним уже встречался?

— Да. Встреча была организована.

— И какой он?

— Да какой?... Мужик как мужик. Спокойный. Рассудительный.

— Гм... А как тогда он вообще сподобился дойти до жизни такой, что стал бомбистом? Ведь как я помню по истории он, когда кидал ту бомбу, не рассчитывал вообще в живых остаться.

— Да довели мужика! Ты прикинь: он в питерском университете отстаивал самую элементарную справедливость. Собственно политикой среди студентов почти и не занимался. В социалистической агитации и пропаганде Охранкой в то время замечен не был. А его берут и вышвыривают с универа, да ещё раз за разом, отвергают все прошения наверх, вернуть его на обучения в университет. Ему все перспективы в жизни похерили. Вот и озверел. Сначала перешёл к эсерам, которые как раз и занимались, по его мнению, "делом". А после вот...

— А сейчас он пока в этих, которые с Лениным?

— Сейчас он с Александром.

— Ага. Значит я его скоро увижу.

— Конечно. В группе уже. И тебе же будет "счастье" заняться его "социализацией".

Григорий оценил многозначность фразы выданной братцем и заржал. Однако дождавшись когда Григорий отсмеётся, добавил уже мрачным тоном.

— Но... Что всё равно меня сильно смущает — вся эта возня вокруг нас, да ещё на таком высоком уровне.

— Ну... Да. Тут уже скоро весь Двор сбежится делить шкурку не убитого британского медведя.

— Ото-ж! Тут ещё "Лукавого" не хватает. "До кучи".

— А причём тут Сатана? — не понял Василий.

— Ха! Темнота, ты, братец! Это не Сатана. Это похуже. — многозначительно заметил Григорий и воздев перст к потолку торжественно, но не без издевательских интонаций, закончил. — Сам Великий Князь Николай Николаевич (младший). Дядя Николая Второго. Его так в армии прозвали.

— А за что его так? — удивился брат.

— Да есть за что... — покривил губы Григорий и процитировал мемуары, которые когда-то читал. — "за чрезмерное честолюбие, жажду власти", "ограниченность духовных качеств, злой и высокомерный характер", за то, что "предпочитал работу за кулисами и становился, таким образом, безответственным перед общественным мнением". Его так прозвала вся кавалерия от солдата до генерала, заимствовав это прозвище из слов молитвы "Избави нас от лукавого".

И тут их беседу прервал звон колокольчика на входе.

На пороге дома стояла Натин.

И вид у неё был до нельзя довольный, сияющий.

Василий, увидев такое, тоже расплылся в улыбке.

— Так! Как я понимаю, дискуссия прошла успешно?

— Более чем! — гордо ответила прогрессор.

— А что за "дискуссия"? — спросил пребывающий в неведении Григорий.

— Как я понимаю, — всё также обратился Василий к Натин, — тебе таки удалось его убедить?

— Конечно! И вообще я не поняла ваших опасений. Человек оказался вполне разумный. Не фанатик. Логикой владеет великолепно.

— Так о ком речь?!! — подпрыгнул Григорий.

— О некоем Владимире Ульянове. — ядовито кинул Василий.

* * *

**

Василий долго присматривался к предводителю группы "камикадзе". Именно так прозвали тех, кто рискнули привить на себя чуму, чтобы показать силу лекарства. Реально знакомство с Богдановым, началось сразу же после того, как их выпустили из "Чумного Форта". Ещё слабых и выглядящих не совсем здоровыми людей отвезли на загородную "дачу", что находилась при Лабораториях. Подальше от толп обывателей и стай газетчиков алчущих сенсаций. Но поговорить серьёзно, у Василия не вышло. Слишком много было "лишних ушей". Тем не менее, общее представление об этом человеке он составил.

С одной стороны Александр был типичным авантюристом. Но с другой, в нём проглядывала и другая черта — железная логика. Иногда, правда, доходящая до "упёртости". Но и за этой "упёртостью" ясно читалась разумная осторожность. Без той пластичности всесоглашателя, который спешит изменить свои воззрения на вещи, — хоть на прямо противоположное — лишь слегка соприкоснувшись с другой логической системой. Это изрядно импонировало. Эдакий лёд и пламя. Лёд логики, разума, в сочетании с пламенем типичного энтузиаста.

Такие, если не споткнутся, как правило достигали очень больших высот. И в том времени, в мире Василия и Григория, Александр достиг очень многого. Как учёный, как организатор. Как литератор. Ведь реально: если прочитать его фантастическую повесть "Красная звезда", написанную в 1907 году(!!!), то ясным становится откуда черпал вдохновение Алексей Толстой для своей знаменитой "Аэлиты", и откуда же взялось много чего ещё у других авторов и учёных. Написанная Богдановым утопия, вместе с её продолжением — "Инженер Мэнни" — зажгла очень многих. Особенно людей из инженерного сословия. А это было, в условиях России, в условиях надвигающихся катастроф, очень важно.

Василий долго колебался — посвящать ли его во всё или нет. Или обойтись только частью. Так и не выбрав, решил "разобраться по ходу дела".

Встреча с Богдановым была назначена не где-нибудь, а на яхте. Никого, кроме того давешнего попа, убежавшего после той встречи в монастырь, не приглашали на яхту. И это очень хорошо было известно в кругах приближённых к братьям. Поэтому, когда Александр заикнулся в лабораториях, что его пригласили на яхту — на него смотрели как на чудо. Он же, уже по взглядам на него кидаемым, понял, что удостоен какой-то немыслимой чести. Все, кто был в курсе, тут же взяли с него все мыслимые и немыслимые обещания, что он расскажет что там увидел. Но, настороженный этими требованиями Александр, давая обещания, всё равно перестраховался сказав, что расскажет, если в свою очередь сам хозяин яхты не запретит.

Придя к такому соглашению все преисполнились ожидания. Одни — того, что будет рассказано впоследствии, а Александр, что скоро увидит и услышит. Ведь ясно было, что его не за просто так приглашают и не для праздного любопытства некоего авантюриста, рискнувшего жизнью на благо науки.

Ну, в этих ожиданиях, Богданов был прав.

Василий, перед его приходом, поотключал все свои программы на экране, которые были предназначены для повтора визита религиозных придурков. Вывел на экран простую живую картину водопада и на этом остановился.

В назначенный час, выйдя на палубу, он увидел приближающуюся бричку. Близко она не подъехала. Выгрузила единственного пассажира и тут же укатила. Видать, договора ждать не было. А раз так, то Александр явно собирался после беседы добираться до дому пешком.

"Если так — довезу его на своём" — подумал Василий и помахал рукой приближающемуся гостю.

Богданов приблизился и чинно приподнял шляпу здороваясь.

Обменявшись приветствиями, Василий широким жестом пригласил гостя на борт. И вот тут-то и началось.

Василий как раз этого и ждал. Ему очень хотелось увидеть, как будущий автор, по настоящему бессмертной утопии, будет реагировать на супертехнологическую оснастку яхты. Снаружи оно выглядело далеко не так, как внутри. Но даже здесь, бросалось в глаза, что яхта слишком необычная.

Отливающие металлом (хоть на самом деле и не являющиеся металлическими) мачты и реи, без единого следа такелажа уже намекали на то, что парусное вооружение хоть и присутствует, но ставится не людьми. А автоматами. Необычные для современных Богданову яхт, очертания корпуса и надстроек. И электрические лампы, на верхушках мачт, на концах рей.

Он подошёл к трапу и внимательно его осмотрел, будто опасаясь. Ступил на него, как-то очень аккуратно взялся за поручни и смотря себе под ноги, медленно шагая прошёл на борт. Обернулся назад. Вгляделся в стык трапа и палубы.

— Они единое целое?! — спросил он у Василия.

— Да. Единое. — подтвердил Василий. — разворачивается и сворачивается будучи частью всего судна — автоматически. В свёрнутом состоянии — просто деталь фальшборта.

Богданов покачал головой. И шагнул навстречу Василию.

— Прошу! Проходите. — махнул рукой Василий, и повинуясь его мановению открылась дверь. Просто утонула в стене и скользнула в бок, в паз.

Проходя через порог Александр снова остановился как и на трапе. Оценил качество двери. Скользнув в переборку, она практически слилась со стеной и, казалось, что никакой двери тут и в помине не было. А был вот этот проход в коридор.

Пропустив вперёд гостя, и пройдя за ним, Василий закрыл проход. Но так, что Александр снова не заметил каким образом. На этот раз дверь будто сама собой закрылась за спиной хозяина яхты.

— Прошу, проходите. Дальше. Там кают-компания.

Когда Александр прошёл коротким коридором, повернул направо, то оказался в просторном помещении. Посреди был большой стол полукольцом. Столешница его, казалось, была сделана из зеленоватого, цвета морской волны, стекла. В середине кольца стола, возвышалась какая-то тумба непонятного назначения.

Свет лился сверху. Но на потолке не было ни привычных керосиновых ламп, ни новомодных электрических, к которым уже успел привыкнуть гость ещё на работе. Мягкий, рассеянный, почти солнечный, свет исходил, казалось со всей поверхности потолка.

Александр услышал некий шум. Похожий на шум водопада и шелест листьев леса. Он исходил слева. Но когда он повернулся изумление его было беспредельным. Впечатление было таким, как будто огромное окно открывалось в совершенно иную местность. Большой водопад изливался с высоты поросшего тропическим лесом скального уступа. Колыхались листья деревьев под лёгким ветерком, мелькали птицы яркого оперения и над водой реки чуть ниже водопада сверкала радуга.

— Это изображение. — Пояснил Василий. — Запись.

— То есть, вы утверждаете, что это... синема?!!

— Ну... Почти что синематограф. Только более сложный. Цветной и с эффектом глубины. Потому и кажется, что это окно... Можете подойти и пощупать.

Услышав такое разрешение Богданов разве что не прыгнул в сторону экрана. Осторожно протянул руку. Пальцы вскоре наткнулись на что-то твёрдое.

На ощупь — как стекло. Посмотрел под разными углами и с разных точек. Всё равно — эффект глубины и объёма сохранялся.

— Но... как это?!!

Василий пожал плечами и безразличным тоном ответил.

— Техника!..

— Это как... — начал было Богданов, и запнулся.

— Как волшебство? — подсказал Василий.

— Вот! Точное слово! Как волшебство!

— Ну... — снова пожал плечами Василий и вдруг процитировал: "Чем выше технология, тем меньше она отличается от сказочной магии".

— Изумительно точно подмечено! Ваше?

— Нет. Это брат сподобился. Цитата из его книги "Бриллиантовый заложник".

— Увы мне! — с сожалением развёл руками Богданов, продолжая созерцать живое объёмное изображение. — Не читал. Не было возможности.

— Ну это не беда! — ухмыльнулся Василий. — Когда будете уходить, я вас снабжу полным комплектом книг. Как брата, так и некоторых других. И что-то мне кажется, что беседа наша будет очень плодотворной.

Александр обернулся и посмотрел испытующе на хозяина. Но встретил доброжелательный и очень заинтересованный взгляд.

— И, кстати, не разделите ли вы со мной небольшую трапезу... — спросил Василий. — ведь сейчас время обеда.

Когда Богданов решил из вежливости слегка поломаться, типа "не смею вас стеснять" и т.д. Василий просто бросил с безучастным видом.

— Значит разделите. Прошу выбирать себе место за этим нашим "полукруглым" столом.

Смущённый гость подошёл к ближайшему креслу, осмотрел его внимательно, так как никогда такого дизайна не видел и "поняв как оно действует", наконец сел за стол. Но следующие действия хозяина его очень сильно заинтриговали. С его места хорошо было видно, что делает Василий. А он коснулся какой-то детали интерьера на столе. При этом прямо на столе высветилась какая-то большая схема. С незнакомыми буквами, незнакомого алфавита.

Быстро побарабанил пальцами по ему одному известному алгоритму пройдясь по нескольким рисункам. Рисунки от касания на одну-две секунды загорались. А в отдельной рамке зажглась какая-то ещё довольно длинная надпись. Кивнув удовлетворённо, хозяин ударил по отдельно стоящей квадратной пиктограмме и, также как и зажёг, погасил письмена.

— Как видите, у нас техника такая, что действительно мало чем отличается от магии. И мои действия также от магии внешне совсем не отличаются. — усмехнувшись сказал Василий. — Это я дал команду на камбуз, чтобы нам сюда был доставлен обед на двоих.

Богданов был знаком с тем, что, например, на кораблях есть внутренний машинный телеграф. И вот эти манипуляции он воспринял как его аналог. Так что тут он особо не удивился. Но когда вместо ожидаемого стюарда, появилась какая-то тележка, причём из тумбы стоящей посередине, да ещё двигающаяся вполне самостоятельно — глаза его полезли на лоб.

Через секунду, появилась оттуда же такая же тележка и направилась к тому месту, где сидел он сам.

Тележка подкатила ближе. Её верх раскрылся и наверх поднялся поднос с блюдами.

Александр было подхватился их взять, но из тележки вдруг выдвинулась пара коленчатых штанг, которые ловко захватили тарелки и перенесли прямо на стол к нему. Ещё несколько быстрых движений и появляются столовые приборы — ложка, вилка, нож. Тележка как раскрылась, так закрылась, коленчатые штанги, отдалённо похожие на руки, как только сейчас заметил Богданов, сложились, спрятались внутри. Тележка как собачка развернулась и скрылась в открывшейся на мгновение тумбе.

Точно ту же эволюцию проделала и та, что доставила обед хозяину.

— Готовила обед — машина. Доставляли — машины. — пояснил обалдевшему гостю Василий.

— Приятного аппетита! У нас всё очень вкусное! — добавил он и показывая пример тут же подобрал ложку и принялся за еду.

Александр, переваривал услышанное и увиденное секунд двадцать. Но наконец тоже взял ложку и с опаской попробовал первое блюдо. Оно, на удивление оказалось вполне съедобным.

Начал есть.

Оказалось и очень вкусно.

Некоторое время ели молча. Но видно, вопросы жгли язык и гость принялся "пытать" хозяина.

— Невероятные механизмы! — начал он с восхищённого восклицания.

— Поэтому мы стараемся не пускать на борт абы кого. И уж тем более не демонстрировать возможности корабля. — тут же отозвался хозяин. Намёк был более чем ясный. Богданов был не "абы кто", если его не только пригласили на борт, да ещё демонстрируют явно то, что другие никогда в жизни своей не увидят.

— А кто управляет этими механизмами?

— Какими например?

— Ну, например, теми, что нам обед доставили.

— Эти тележки управляются программами. Давно кем-то когда-то написанными и после только механически тиражирующимися... Ну как книги печатаются. Только всё это в очень маленьком физическом объёме. И все остальные механизмы тоже. У всех своя программа. Под свою задачу.

— И эта синема? — показал за спину Богданов.

— И эта картинка тоже. Кстати ею управляет более сложная программа, нежели теми тележками.

— Но как они работают? Ведь я не слышал работы их механизмов.

— Гм! Шум от механизма, говорит о его несовершенстве. Механизм, доведённый до совершенства, шума не издаёт. И не изнашивается. Впрочем... изнашивается, но так медленно, что можно считать его вечным.

— То есть вы хотите сказать, что эти механизмы, что тут были... совершенные?

— Конечно!

Последнее было сказано настолько обыденно, что надолго вогнало Богданова в глубокую задумчивость.

— Но где же в мире такие механизмы производятся?!! — не нашёлся что спросить Александр.

— Нигде!

— Но ведь эти были где-то произведены? Где вы такое сделали?

— А вот это — где мы это всё сделали — наш секрет! — лукаво улыбнувшись сказал Василий.

Поняв, что здесь нарвался на какие-то очень серьёзные секреты хозяев, Александр смутившись постарался замять, как ему показалось, бестактность.

— Не берите в голову! — отмахнулся Василий. — Это всё мелочи.

— А что не мелочи? — почувствовав в интонациях хозяина смешливые интонации.

— Не мелочи то, что вы здесь и что разговор будет у нас серьёзный. Но если вы хотите, я сделаю небольшую экскурсию по кораблю. Но после. Для начала закончим этот прекрасный обед!

Кстати все блюда, поданные механизмами корабля, оказались на вкус Александра просто превосходными. Даже поданный в конце чай был заварен выше всяческих похвал.

Наконец, насладившись небольшим чаепитием, завершили обед.

Снова выкатились машины из "тумбы", собрали посуду, протёрли стол и также удалились.

— Это была небольшая демонстрация технической магии! — пошутил Василий. — Ну а сейчас, к делу!

Вообще уже то, что хозяин не просто пригласил его на борт своего корабля, но ещё и разделил с ним трапезу, говорило Александру о многом. Хотя бы о том, что ему, как минимум оказывают величайшую честь, так как ясно было сказано, что мало кто бывал на борту яхты, и уж тех, кто сподобился ещё быть угощённым обедом, наверное, вообще по пальцам одной руки пересчитать можно.

Тем не менее, вполне конкретный классовый снобизм гнул Александра. Всё-таки он воспринимал хозяина как очень далёкую личность. Как сверхбогатого капиталиста, по какой-то прихоти, например, ради развлечения, пригласившего его на уединённый обед. А то, что они были сверхбогатыми... Об этом вопила буквально каждая деталь их корабля.

Да, тут не было ни одной детали, которую можно было бы оценить как сделанную из золота. Но вот те механизмы, что их тут обслуживали, совершенно небывалые, ведь наверняка уже стоили просто сумасшедших денег. Не говоря уже о самой яхте, которая была автоматизирована, как теперь было совершенно ясно, до последней детали.

Богданов всё терялся в догадках — чего это понадобилось этому нуворишу (а может быть действительно принцу из далёкой страны, как болтают между собой некоторые обыватели?), от скромного врача и философа?

Всё, что он увидел, что ему продемонстрировали, воспринял лишь как попытку поразить его воображение богатством братьев Эсторских. А, возможно, и положением в мировой "табели о рангах".

Продолжение собственно не развеяло, но и не подтвердило подозрений. Эсторский прошёлся по группе добровольцев, которую он назвал странным словом — "Камикадзе" (Александр мысленно сделал себе отметку на память, выяснить, что это слово значит). Но прошёлся очень уважительно. Без обычного для барского сословия пренебрежения к нижестоящим "подлым". Особо отметил роль в этом "предприятии" самого Александра Александровича Богданова. Отметил его образование (тут Александр снова напрягся — слишком уж сильно это походило на лесть), а также успехи на работе.

Сделан странный намёк на его способности. В частности, на то, что пока никто не знал — на то, что он пытался написать фантастический роман. Точнее только задумал его. Может они спутали жанры? Ведь реально он только написал философскую книгу. Не более того.

Но после, этой лести было сказано вообще нечто совершенно неожиданное.

— ...Поэтому, мы с братом решили поделиться с вами одной нашей тайной.

Василий прищурился и испытующе посмотрел на гостя. Богданов вернул вежливо-вопросительный взгляд. Этот разговор его всё больше начинал беспокоить.

— Но... Если публика лишь догадывается и строит предположения насчёт нас, разной степени безумности... То вам, мы скажем прямо. И надеемся, что дальше вас эта информация не уйдёт. Договорились?

Богданов напрягся. Ему очень не хотелось становиться носителем каких-то тайн, которые бы могли его сильно связать, ограничить в свободе выбора. Да ещё связать как-то вот с этими богатеями. С некоторых пор, как он стал истовым марксистом, отношение к буржуазии у него стало очень скверным. И хотя бы вот так, опосредованно, быть связанным с этой буржуазией — не как обычный пролетарий, а как доверенное лицо — ему очень не хотелось. Это было для него даже в чём-то оскорбительным. Но этот Эсторский поставил его в такое положение, что отвертеться уже вряд ли удастся. А раз не удастся...

— Да, господин Эсторский. — вежливо ответил Александр.

— Хорошо. Во-первых, мы знаем, что вы состоите в группе, которая желает построения социализма в России. И предпринимает некоторые шаги в этом направлении.

Это заявление было как пыльным мешком из-за угла. Богданов еле сдержался чтобы не выдать своего волнения. Ведь так начинал бы свою речь агент охранки. Для шантажа или вербовки. Но для агента охранки, калибр персоны был как-то даже слишком велик, по мнению Александра. Впрочем, продолжение было более чем неожиданным.

— ...Но это не должно вас сильно беспокоить: что мы знаем. Главное то, что и мы хотели бы построения социализма в России. Тем более, что знаем что такое социализм не понаслышке.

Слова "мы, хотели бы" были выделены интонацией слишком явно. Да и то, что следовало далее, было очень странным. Сначала Богданов подумал, что ему показалось. Ведь откуда могли братья "знать что такое социализм не понаслышке"? Получается, что где-то этот социализм был построен?

Тут он вспомнил, другие слухи, что ходят по Питеру. И связанные с братьями. Что они из Патагонии. Из Парагвая. А там, как раз и был, по слухам построен один из вариантов социализма. За что совокупными действиями капиталистических государств и был разгромлен. С вырезанием большей части населения страны.

Соображение было элементарным и вполне логичным. Но продолжение было ещё более занятным.

— В сущности, путей построения социализма есть два. Эволюционный и революционный. Мы, пока, осуществляем здесь первый путь. Но он нам представляется, в перспективе малореальным, ибо будет прерван революцией. И, явочным порядком, осуществится второй вариант. Но, тем не менее, в своей области, мы постараемся как можно дальше продвинуться по этому пути. Ведь всё, что мы построим станет фундаментом построения социализма уже в рамках всей страны. После революции. Так что ваша группа — та, в которую вы входите — для нас как союзники. Осуществляющая очень нужную часть работы по приближению момента начала строительства социализма в масштабах уже всей страны. Той части, которую мы, по известным причинам, не можем осуществлять без риска завалить основной свой проект и дело.

Данный пассаж со стороны хозяина яхты ставил ещё больше вопросов. Тем более, что сразу же не было прояснено ничего из происхождения самих братьев Эсторских, ни то, откуда они "знают что такое социализм не понаслышке". Впрочем и продолжение было более чем интересным. Особенно про пути. Тут гость решил себя вести более чем осторожно. А ну-ка это всё — провокация охранки?!!

— Как я понимаю, вы хотите осуществить проект Роберта Оуэна на земле России? — осторожно спросил Александр.

— Нет. Не собираемся. В основании проекта Роберта Оуэна был ряд очень серьёзных заблуждений... Впрочем, как и вообще в основании Европейского "Проекта Модерн". Поэтому мы не будем повторять уже пройденные ошибки. В том числе и те ошибки, которые пока в Европе не известны.

— И, какие, если не секрет эти заблуждения? — уже совершенно искренне заинтересовался Богданов.

— Если упомянуть самые элементарные... — откинулся в кресле Василий и принял философствующий вид. — То вот: сами по себе улучшения существования людей не делают их лучше. Улучшение существования лишь переведёт их из состояния волков в состояние свиней. А само общество в состояние "общества потребителей". Где главная ценность будет "жрать и потреблять", гоняться за барахлом, которое для жизни вообще не нужно, но которого нет у соседа. И так далее. Для того, чтобы люди стали реально лучше нужны длительные усилия по целенаправленному их воспитанию. И прежде всего подрастающего поколения. Чтобы построить полноценный социализм нужно вырастить целое поколение, не отягощённое предрассудками и уродствами предыдущего строя. А это, как вы понимаете, очень длительный процесс. Также в этом процессе нельзя потерять все те ценные черты национального характера, что как раз позволяют быстро и с наименьшими потерями перейти к социализму.

Соображения были здравые. И логичные. Хоть и очень неприятные по существу, когда он говорил насчёт общества потребления и вообще человеческой природы. Что-то было в этих представлениях если не просто циничного, но... Неверия в Человека. В его светлую сторону. В классовое самосознание.

Однако...

Богданов только сейчас заметил, что как-то очень плавно, включился в обсуждение конкретного проекта и вообще дискуссию по очень животрепещущей теме. Поэтому он решил включиться более решительно. Но для этого нужна была общая платформа. Из теорий и понятий. Общий язык.

— Извините, господин Эсторский. Но вы знакомы с теорией Маркса?

— Знаком. — коротко ответил Василий.

Вот тут Александр почувствовал себя в своей стихии. Тем более, что в Империи существовал целый слой "официальных марксистов". Так что ведя чисто теоретический диспут по теоретическим положениям учения Маркса он мог никак себя не проявить как революционер. Что было трудно. Но возможно.

Вообще, людям, живущим в конце двадцатого, в начале двадцать первого веков, никак не понять вот этого явления — что главным, в те времена была даже не сшибка армий, не война между государствами. Эти войны определяли лишь то, какой территорией будет владеть та или иная страна. На каких других странах она будет паразитировать, как например, те же Великобритания, Франция, Германия, САСШ.

Реально, определяли судьбы человечества на десятилетия вперёд войны другого характера — войны идей.

И именно в эту самую войну сейчас вступили двое, сидящие в кают-компании яхты Гайяны. Но у Василия, в этом было серьёзное преимущество — послезнание. Знание ошибок и наработок. Правда, это ему слабо помогало. Этому миру лишь предстояло станцевать на граблях вполне конкретных, ошибочных представлений об обществе, о человеке.

Поэтому, Василий довольно скоро почувствовал, что пора переходить "к более тяжёлой артиллерии". Однако, Александр резко перешёл на социализм как таковой.

— Вы ведь сами говорите, что главной движущей силой всех революций является общая идея. Идея правильного построения общества. Образ Желаемого Будущего. — вставил он, желая перейти на эту, полуфантастическую стезю.

— Да. Это так. И если этот образ будет неверным, Проект рухнет. Поэтому я и пытаюсь вам внушить, что есть ошибки, которых в том Образе, Проекте быть не должно. — безапелляционно рубанул Василий.

— Но пока я вижу, что расхождения между нашими Образами Будущего — минимальные. — заметил Александр.

— Я это тоже заметил. — улыбнулся Василий. — Вы мечтатель. Причём из тех, кто строит свои образы на твёрдой основе. Вы не подумываете случаем, написать книгу? Об уже построенном социализме.

— Эдакую Утопию 20-го века?

— А почему бы и нет? Выбрать какой-нибудь посторонний мир — на звёздах их миллионы — и описать. Ведь одно дело, писать толстые и занудные теоретические труды, которые вряд ли много людей прочитает. А другое дело написать фантастическое художественное произведение полное приключений героев, где всё это будет подано легко и непринуждённо.

— Вы прямо мои мысли читаете! — улыбнулся Богданов. — Я давно подумываю написать что-то в стиле мэтра Жюля Верна.

— Кстати, он тоже об этом подумывает. — многозначительно бросил Василий. — Но мэтр, к сожалению не обладает достаточными знаниями в этой области. Поэтому, была бы очень к месту именно ваша книга. Они могут быть взаимодополняющими.

— А вы... — начал догадываться Александр.

— Да. Мы ему сказали кое-что. Особенно то, что "для прогресса человечества капитализм не нужен", и что "для прогресса нужна индустриализация и совершенствование общества в сторону достижения социальной справедливости". Также и то, что для социализма необходимо воспитание конкретного типа человека. Освобождённого от крысятничества, погони за наживой, который не будет для своего благополучия грызть глотки своих же собратьев, а будет с ними сотрудничать. И так далее.

— Но капитализм... Он необходим!

— Потому, что так сказал "дедушка Маркс"? — насмешливо вопросил Василий. — Но на самом деле, капитализм — тупиковая ветвь в развитии человечества. И злокачественная. И если прямо сейчас не прервать распространение его по планете, земное человечество просто прекратит своё существование. Убив себя.

— Вы говорите так, как будто знаете. Знаете то, что только будет.

— Да. Знаем. Знаем то, что только будет. Здесь.

Богданов смутился.

— Я всё чаще себя ловлю на том, что говорю с марсианами. — попробовал он перевести всё в шутку. — и вот эти механизмы, и сам корабль... Как доказательство вашего марсианского происхождения.

— Но мы не марсиане. — усмехнулся Василий.

— Однако говорите так, как будто знаете, что есть социализм.

— Ага. Я вас понял. — сделал вид Василий что "понял". Хотя читал ту книгу, что этот человек лишь задумывает. Которая, если ничто не случится, будет написана аж через семь лет. — Вы поместили воображаемое общество социализма на Марс? Хорошо. Опишите. Но будет несколько не реалистично.

— Но может быть на Марсе это осуществлено и давно? Ведь как говорит Скиапарелли, весь Марс усеян сетью огромных оросительных каналов. А проект такого масштаба, при том обществе, что мы знаем, просто неосуществим. Каждый будет тянуть "одеяло" на себя. И всемирной сети каналов просто не получится.

На лице хозяина яхты пронеслась целая буря чувств, которая не укрылась от внимательного взгляда гостя.

— Я вас разочарую. Но "каналы Марса" — оптическая иллюзия. — с каким-то странным сожалением заявил Василий. Как будто ему сильно не хотелось это говорить, но вместе с тем, не мог не сказать. Из соображений честности? Или каких?

— Вы говорите так, как будто знаете доподлинно. Но ведь Европейская наука пока не дошла до того, чтобы отрицать факт наличия каналов, да ещё так безапелляционно, как это делаете вы.

— Ну это не так сложно доказать.

— Не сложно, если иметь телескопы более мощные чем есть сейчас. — Возразил Богданов. — Или слетать на Марс и увидеть своими глазами.

— То есть увидеть своими глазами. Вблизи. — Заключил Василий.

Говоря это, хозяин снова вывел себе на стол, свою необычную систему машинного телеграфа. Глянул за спину гостю и быстро что-то набрал на сияющей клавиатуре. Только сейчас Богданов заметил, что алфавит неизвестного языка, сияющий под пальцами хозяина, выстроен как на печатной машинке. Плюс, рядом, под правой рукой зажёгся какой-то прямоугольник, по которому Василий принялся увлечённо водить пальцем. Но манипуляции не продлились долго.

Хозяин оторвался от тыканья по сияющим клавишам на своём столе и жестом предложил гостю посмотреть за спину. Туда, где была картинка с водопадом.

— Смотрите. — прибавил Василий.

Когда Александр поворачивался, он как-то неосознанно ожидал всё той же картинки с водопадом и птицами. Но с огромного экрана от пола до потолка, на него смотрела тьма космоса. И во всю ширь сияла рыжая планета. С огромным каньоном поперёк и пятнами кратеров.

— Это — Марс вблизи. С расстояния порядка десяти тысяч километров.

— А вот это... — Василий повёл пальцем по своему столу и на большом экране резко сменилась картинка. — Вот это уже с высоты порядка трёх километров. Как видите, Марс — мёртвая пустыня. Там в метеоритном кратере, что справа — замёрзшая вода. Вокруг — песчаная пустыня. И такой он везде.

На большом экране парадом прошествовал ряд фотографий Марса. Как с высоты орбиты спутника, так и с поверхности.

Песок. Камни и льды.

— А Венера? — вдруг с жадной интонацией произнёс Богданов.

— Венера — огненный ад. Шестьсот градусов на поверхности, углекислотная атмосфера, сернокислотные облака. Также, но в другом порядке — дальние планеты. Там наоборот — лёд и дикая стужа.

Снова парад фото. Но теперь внешних планет и их спутников. Особо зрелищным было фото Сатурна с его ледяными спутниками. На этой фотографии Василий остановился.

— Я всё-таки предлагаю вам поместить ваш образ социализма в будущее Земли. Это, по моему мнению, будет намного более реалистичным чем на Марс или звёзды. Тем более, когда осуществится, у потомков будет хороший стимул сравнить с тем, как их общество представлялось предкам.

Александр Богданов долго сидел молча, созерцая сверкающие кольца Сатурна, белую, испещрённую кратерами поверхность Энцелада.

— Значит вы... Вы видели их вблизи. — Как-то с удивлением и растерянностью констатировал он. — И правду говорят что вы...

— Что правда, то это факт того, что мы знаем что такое социализм. И что мы не из этого мира.

— Но что вы говорили насчёт социализма? Вы его там, у себя построили?

— Да. И успешно.

Последнее известие казалось придавило Богданова. Он опустил голову, мучительно что-то обдумывая. Но потом вдруг вскинулся. Взор его загорелся.

— Значит... ЭТО ВОЗМОЖНО! Социализм не миф! — воскликнул он. — Мы можем его построить! И все враги врут!!!

— Нет! — вдруг остановил его Василий. — Вы не "можете". Вы ОБЯЗАНЫ построить социализм!

— ... И мы построим! — эхом отозвался Богданов. — Потому, что теперь знаем, что это возможно. Что это уже БЫЛО сделано!

— Героическая Мэри

Тогда, в ту достопамятную встречу на яхте, Василий показал Богданову ещё и мир Гайяны. Тот, каким он был до того, как его жители "ушли". Да, он мог показать и свой мир. Но... ему было стыдно.

Стыдно за то, что его соотечественники тупо про...ли всё, что имели. Поменяв хоть и худой, но рай на картонную колбасу и миражи общества потребления. Да, некоторые, "избранные", в этом обществе потребления наконец обрели себя, так как изначально были наиболее к нему приспособленными. Потому, что по большому счёту были крысюками.

Но 90% остальных, кто "не вписался в рыночные отношения" ныне жили как над пропастью. С виду, всё благополучно. Но за этой видимостью, постоянная война за существование. За элементарное благополучие.

Тщетная борьба, так как сползание в ад, в нулевые годы, лишь приостановилось. А сейчас, в те времена, которые покинули братья, возобновилось с новой силой. И, к страху многих, кто понимал что творится, это сползание было ускоряющимся.

Василию было стыдно за то предательство, которое совершили его соотечественники в 1991 году, не поднявшись и не свернув шею только выходящим на сцену, поднимающим голову олигархам, паразитам, бандитам и прочим мерзавцам.

Тем более было стыдно на фоне того, что он видел в мире Гайяны. Благополучный мир, не утонувший в дерьме потреблятства. Постоянно старающийся подняться выше того, чем был ранее. Поднимающий, совершенствующий общество и самих людей.

Куда они, в конце концов ушли? К каким звёздам?

Но они таки поднялись настолько, что стали... Богами?

А почему бы и нет?

По сравнению с этой грязью и гнилью, что Василий помнил по своему миру, грязью и гнилью, который он видел в мире ЭТОМ, — те, из Гайяны — были воистину богами.

Поэтому он беззастенчиво показал именно тот, благополучный мир. Как образец. Несмотря на то, что повседневные наряды гайянцев могли очень сильно шокировать пуритантски настроенных граждан Земли, образца 1900 года.

Да, Богданов, почти неделю пребывал в полушоковом состоянии от увиденного. И наряды гайянцев были, как ни странно тут не причём. Даже награждение у царя-императора, прошёл в таком перманентном обалдении, которое списали, все, кто его видел и знал, на не совсем ещё прошедшие последствия заболевания чумой.

Но шок прошёл. И "новый" Богданов поразил даже тех, кто знал его давно. Теперь в его глазах пылал не просто огонь. А истовая уверенность, которой он как вирусом заражал всех, на кого обращал внимание. Делал одержимыми.

Василий, видя такой эффект, очень сильно жалел, что по соображениям безопасности не может вот так показать мир Гайяны другим. Ведь стоило дойти только отрывочной информации о том, что есть у братьев, и чем они реально "балуются" до ушей Охранки, и всё. Капут всему "Проекту", что братья с таким трудом здесь начали. Им бы пришлось бежать из страны.

И надежды на то, что удастся хоть чуть-чуть смягчить для страны удар будущего были бы навсегда порушены. И не факт, что в 1917 году Россия выпрыгнет из катастрофы. Вполне могло статься, что страна бы так и сгинула под ударами Гражданской войны. А после, на основании подписанного Колчаком предательского документа(кстати вполне реального в РеИ!), страна была бы разделена на части и поглощена "державами-победительницами". А это — конец. И стране, и народу. Дальше только ассимиляция и порабощение победителями.

Василий уже чувствовал кожей насколько всё в России зыбко. Да и в мире тоже. И страх перед тем, вполне провальным сценарием развития ситуации начинал всё больше его грызть.

Потому-то он и ограничился только Богдановым.

Впрочем... Было ещё и "Наследие".

Формально, Богданов стал одним из самых посвящённых. Занял вместе с братьями, принцессой-прогрессором и Паолой ди Джакомо самый верхний этаж иерархии посвящения.

Он и Паола были посвящены. Не до конца. Но всё же...

Настроения среди разночинной интеллигенции были таковы, что и специальной агитации не надо было. Практически все они люто ненавидели наличный строй — царизм — жаждали его свергнуть и построить "на его обломках" что-то более разумное и человечное. Этот вывод было нетрудно сделать и из текущих событий, когда именно разночинная интеллигенция лезла во все крупные заварушки типа забастовок, стачек и прочих выступлений. Также из газетных статей, где рассказывалось что "поймали очередного революционера" и т.д. Также этот вывод можно было сделать даже из осторожных разговоров, ведущихся между вполне респектабельными инженерами. Они открыто не критиковали царизм, но всегда, если представлялась возможность безудержно восхваляли "порядки на Западе". Часто совершенно в фантастическом их представлении. На реальном Западе, если бы такое от инженеров российских услышали то донельзя бы удивились типа: "И где это у нас такой рай находится?!! Где они его видели, если описывают и расхваливают?". Но, было видно, что если бы этим инженерам-фантазёрам предоставилась возможность "сделать всё по уму", то они и построили хотя бы на своём предприятии что-то изрядно смахивающее на социализм.

Кстати организацию труда на предприятиях, которую ввёл Василий, они восприняли "на ура". Причём все искренне были уверены, что именно так всё делается на "сверкающем Западе".

Василий не стал их разубеждать в этом хотя тот же "бригадный подряд" он помнил как чисто социалистическую форму.

Встречу с представителями Трансвааля им организовали в гостинице. Тайно. Причём явственно чувствовалась "твёрдая рука" кого-то из Великих князей. И по ажиотажу, который как бы невзначай разгорелся вокруг делегации буров можно было судить о настроениях в элите.

— Они что, там на нас ставки, что ли уже ставят, как на скаковых лошадей? — посмотрев на всю эту возню как-то высказался Григорий.

— Не удивлюсь, если ставят! — развёл руками Василий.

— Но меня радует то, что мы "попали в струю"! — добавил он, имея в виду, что никто не мешает подготовке к авантюре.

И да, действительно. Ранее, начав какое-то дело, они встречали в лучшем случае пофигизм. В худшем — насмешки "знающих людей" и разнообразные гадости. Пока гадости были мелкие. В виде сплетен или попыток объегорить "простаков из Парагвая". Ну и самое плохое было то, что русская бюрократия контролировала все стороны русской экономической жизни. Тут уж дело обстояло так: если бюрократия захочет что-то закрыть или помешать какому-то делу — так и будет. И ничего не поделаешь.

Как оказалось, братья пока что умудрялись каким-то невероятным образом проскочить между рогатками российской бюрократии. По везению ли, то ли потому, что имели скандальную славу, то ли по принципу "дуракам везёт". Но по рассказам и ругани других предпринимателей они потихоньку начинали понимать во что попали.

Кстати то, что братья, якобы, из Парагвая, среди элиты и чиновничества Санкт-Петербурга последнее время стало ведущим убеждением. Мистики продолжали верить, что братья таки "Древние", каким-то невероятным образом попавшие на Землю. Но это мнение, последние, старались "в приличном обществе" держать при себе. И только на сборищах медиумистов и прочей оккультной братии они позволяли себе поразглагольствовать на эту тему. Благо пищи для размышлений и возникновения новых шиз в прессе было предостаточно.

На встрече с бурами всё оказалось, как ни странно, очень предсказуемым. Даже дядьки из той делегации выглядели так, как на картинках и фото. Типичные буры. Суровые и бородатые.

Сразу же договорились, что переговоры будут секретные. Хоть и изначально они организовывались в полной тайне от кого бы то ни было. И, как ни странно, авантюра, предложенная братьями, нашла полную поддержку среди членов делегации.

В ходе переговоров, выяснилось много чего интересного, чего ранее братья не знали.

Оказалось, что из России в Трансвааль и Оранжевую Республику давно переселяются люди. Больше всего было евреев, спасающихся от преследований. Но, тем не менее, как оказалось, даже они не теряли связей с бывшей родиной. Вообще, эмигрантов из России в Южно-Африканских республиках к тому времени насчитывалось около сорока тысяч. Составить из них какой-нибудь контингент для вербовки в армию, возможно и было малореальным, но то, что предполагалось изначально завезти в Йоханнесбург большое количество оружия и боеприпасов возможно, способствовало бы притоку добровольцев.

Тем более, что наскоки английских войск всех изрядно достали.

Дальше договорились и с формой оплаты. Землями и возможностью эмиграции из России дополнительных масс населения. Земли специально выбирались из тех, где находились те месторождения, которые ещё не были найдены.

Договор получился следующий.

Братья приводят армию из примерно, 300-500 человек в Трансвааль. Со своим вооружением и боеприпасами. Трансвааль объявляет по прибытии эти войска наёмными. Часть вооружений поступает бурам и далее осуществляются совместные боевые действия. Против британских войск.

Братья были несколько удивлены той скоростью, с которой они договорились. Но буры заметив это удивление, тут же стали славословить Царя и Великих Князей. Словом, ясно откуда ветер дует.

Также, в процессе переговоров и наведения справок Василием,(в том числе и по своим источникам в компе) выяснились и другие интересные подробности.

Оказывается, помощь бурам со стороны Германии, а также и России носила чисто шантажистский характер. Ни у кого не было сомнений, что буры войну проиграют. Но на фоне сильно пошатнувшегося авторитета Англии, используя её сильно затруднительное положение, можно было сыграть. Самым прытким в этом оказался германский канцлер. Он отправился в Лондон и заключил с англичанами договор, по которому острова Самоа отходят Германии. А договорившись, подталкивал Россию к походу в Индию. Он прямо говорил об этом в беседе с российским послом в Берлине в начале января 1900 г. Но даже в высших военных кругах России было понимание опасности такого шага. Поэтому призывы со стороны "ястребов" вторгнуться в Индию или захватить Босфор так и остались призывами.

Но свои позиции в Центральной Азии Российская империя всё же несколько укрепила. В декабре 1899 г. она добилась, что Иран еще на десятилетие продлил свое обязательство не давать другим иностранным державам концессий на строительство железных дорог. В январе 1900 г., дав Ирану заем, Россия добилась вытеснения английских товаров российскими на иранском рынке. А в случае нарушения сроков по платежам этого займа Россия получила право "установить контроль над таможнями, доходом коих упомянутый заем гарантирован". В Оттоманской империи правительство Николая II добилось концессии на строительство железной дороги вдоль южного берега Черного моря. А с Афганистаном Россия в начале 1900 г. установила дипломатические отношения, чему Великобритания всегда препятствовала.

Ни для кого не было секретом, что причиной этих перемен в Центральной Азии была англо-бурская война.

Получалось следующее.

Если буры основательно пощипают британского льва — очень хорошо! Пока щипают, можно под шумок, что-то у Бриттов "открысить". Пожирнее. И в этом свете, авантюра братьев как нельзя кстати.

Да, их воспринимали как дураков-энтузиастов, которым деньги девать некуда. И никто не сомневался, что они, столкнувшись с мощью британской армии — продуют вчистую. Их не смущали даже довольно существенные успехи в ответных наскоках на англичан, которые в последние месяцы предприняли буры. Но то, что братья со своей "армией" создадут очень много неприятностей англичанам — без сомнений.

Ну а если выиграют?!

Да тем лучше! Британская империя уже явно "потрескивает". И такой большой конфуз в Южной Африке может её обрушить. А раз обрушится империя — значит её кусочками можно будет поживиться. Всем, кто проявит расторопность.

Но... никто не ожидал от буров и армийки братьев, что войну они выиграют. Британия тут явно "пошла на принцип".

Сам Григорий, насчёт этих настроений только посмеивался. Он был настроен только на победу.

Как только был заключён предварительный договор с бурами, Василий получил "добро" от Великого князя Александра Михайловича на визит в Германию. Там предстояло договориться насчёт получения вооружений. Карабины, пулемёты, пушки. Но не только это. Надо было бы договориться и о некоторой помощи со стороны Германии. И Василий знал, что надо предложить.

Ясное дело, что его сопровождали довольно серьёзные дипломаты от Российской Империи. И все переговоры велись с их участием.

Когда же дошло до непосредственных "торгов", то вся дискуссия с германцами, выразилась весьма коротко.

— Нам нужны конкретные вооружения и боеприпасы Вот список. Но так как Германия также заинтересована в создании дополнительного давления на Британскую Империю, то мы рассчитываем на то, что часть этих вооружений поставила бы сама Германия за свой счёт. Если надо факт скрыть — то можете воспользоваться нашими услугами. Доставим их бурам мы.

Немцы заартачились. Но, тут Василий "бросил на стол туза".

— Господа! Если мы договоримся, то я мог бы поделиться некоторыми сведениями о месторождениях очень интересных руд... На территории вашей колонии в Намибии.

— В Юго-Западной Африке?!

— Да. Но если мы ПОДЕЛИМСЯ этими сведениями с Германией, то... думаю, мы вправе рассчитывать на то, что оружие и боеприпасы будут поставлены в дар. И, естественно, в несколько большем объёме.

Заявление было очень наглым. Тем не менее, переговорщики заинтересовались.

— Что за руды вы имеете в виду?

— Информация — половина стоимости поставки.

— Но сначала мы должны знать, о чём мы договариваемся.

— Хорошо. Я говорю, но это будет означать что вы согласны с "половиной стоимости поставки".

— Мы протестуем!

— Я думаю, что когда я назову ЧТО есть в вашей колонии, то вы мне ещё и приплатите. Хорошо. Я говорю. Но рассчитываю на ваше благородство. Вам решать за половину или как.

— Мы согласны. Говорите.

— Большие месторождения алмазов. Больше чем в Кимберли.

За столом переговоров на минуту повисла мёртвая тишина. Тевтоны переваривали новость.

— Согласитесь, что если мы не скажем ГДЕ искать, то ваши горные инженеры будут бегать по пустыне Намиб и её окрестностям — до второго пришествия.

— Но как мы можем быть уверенными, что вы нас не обманываете?

— Моё слово. И вы знаете, что оно твёрдое. Вы уже получили от нас чертежи самолёта. Вы получили также, для своей армии большую партию антипеста.

— Но тот самолёт, что вы нам дали, уже устарел!

— Извините, но прогресс не стоит на месте. И вам всё равно той модели, (кстати более совершенной, нежели та, что получили англичане, заметьте!) хватило чтобы не только начать, но и создать задел на будущее. Ваши инженеры уже сами много чего сделали. И если вы будете настаивать и дальше, как в начале, оплатой чертежами нового самолёта, то не окажется ли снова, что вы получили сейчас новейший, а после того как соберёте — уже устаревший самолёт? К тому же информация о месторождениях алмазов — неизмеримо более ценная, нежели... быстро устаревающие чертежи.

Германцы снова заартачились. Но тут же последовал вообще не убиваемый аргумент.

— Вы всё равно в выигрыше. Даже если те месторождения найдёте не скоро. Ведь эти вооружения для Германии стоят немного. Но выиграете вы в конце концов — в десятки раз больше. Или за счёт того, что "отпилите" у Англии ещё какие-нибудь "вторые Самоа", или же создав рекламу вашему оружию, приобретёте очень богатых заказчиков. Например, в лице тех же буров.

Германцы переваривали предложение целую неделю. В это время шли жаркие дебаты в высших эшелонах власти. Многие просто поверить не могли, что "в этой пустыне" что-то есть. Впрочем, другие напоминали, что и окрестности Кимберли к джунглям никак не относятся. Но что было ясно, теперь Германия за Намибию и вообще за Южную Африку будет держаться руками, ногами, зубами... Короче всем, что найдёт необходимым.

Насчёт алмазов в Намибии таки поверили. И сыграл в этом далеко не последнюю роль старый как мир психологический эффект — люди хотят верить в то, что им сильно льстит. А державе, под названием Германия, крайне льстило наличие ОЧЕНЬ богатой колонии. Ведь она тогда становилась почти вровень с другими "удачливыми" владельцами колоний.

В Берлине стали более смело поглядывать на британские владения потихонечку прикидывая, что можно ещё урвать кроме Самоа. Повкуснее.

А вооружения армии братьев Эсторских всё-таки решили поставить. На их условиях. Да ещё заключили предварительное соглашение, "по возможности" через свои колонии организовать дополнительный канал поставки вооружений для "наёмной армии". Прям натурально было видно, как постепенно у германцев разгораются глаза и зубы. От азарта.

Тем временем, в Санкт-Петербурге, ажиотаж вокруг хоть и вялотекущей пока, но войны между бурами и британцами, достиг новых высот.

Буры и все "бурское" интересует теперь решительно все слои общества, и в великосветской гостиной, и в редакции газеты, и в лакейской, и даже в извозчичьем трактире только и слышны разговоры о бурах и африканской войне. Даже мрачная эбола, всё ещё сидящая в Корнуолле и исправно пожирающая там население, как-то незаметно отошла на второй план. И когда по Питеру пролетел слух, что якобы братья набирают добровольцев в охрану некоей экспедиции в Южную Америку, то почему-то у всех тут же сработала ассоциация — с бурской войной. Мало кто сомневался, что братья собирают добровольцев именно в армию. И воевать они собрались не в южно-американской сельве или пампасах, а в Трансваале.

Братья сильно испугались такого слуха и даже попытались что-то вякнуть "разоблачительное". Но этим только "подтвердили" общие подозрения.

Ещё более знаменательный случай произошёл после одной из очередных тренировок в Зале Борьбы.

Как только прозвучала команда завершения тренировки, бестужевки как-то очень многозначительно перемигнулись со старшей и молча потянулись к выходу. Старшая же по группе осталась.

Когда за последней закрылась дверь, та помявшись, сильно робея подошла к заинтригованному Григорию. Понизив голос она заикаясь сказала.

— Господин Румата! До нас дошли слухи, что вы собираете экспедицию... в известные места. На освободительную войну... И Мы... меня попросили... попросили вас попросить...

— ...Взять всю группу с собой в экспедицию! — закончил Григорий за старшую.

Та густо покраснела и кивнула.

— Но мы будем стараться! — ту же поспешно заверила она Григория. — Если что надо будет освоить... Там стрелять или медиком быть — мы готовы!

— Ну... положим стрелять из пистолета вы уже умеете. — поощряя к продолжению сказал Григорий. — осталось научиться скакать на лошадях и стрелять из карабина "Маузер".

— Мы изучим! — тут же снова кивнула староста.

— Гм! — вдруг сильно нахмурился Григорий и тут же просветлев ликом воскликнул. — Вы меня на идею натолкнули. Связанную с экспедицией. Так что пока отложим на пару дней этот разговор.

Так и не сказав ни "да" ни "нет" Григорий отправил старосту вслед за группой. А сам поспешил в "штаб-квартиру". Ему действительно пришла в голову идея. Но её очень даже следовало обсудить. Так как могла иметь очень серьёзные последствия как для настоящего, так и, особенно, на будущее.

Как-то уже в традицию и порядок вошло собрание "попаданцев", происходящее в "штаб-квартире" по средам.

Так что когда Григорий весь в энтузиазме влетел в гостиную, там уже сидели Натин, Паола и Василий. Паола выглядела очень довольной чем-то. На её устах постоянно блуждала загадочная улыбка. Она витала в каких-то своих высях пребывая в весьма радужном настроении.

Натин же, как всегда, что-то весьма активно обсуждала с Василием. Только и прервались что на взаимные приветствия. И тут же снова углубились в какие-то глубокие социологические мудрствования.

Григорий хмыкнул. Подошёл к столу. Сел. И с интересом посмотрел на всё также пребывающую в мечтательном настроении Паолу.

— Меня никто не просветит, — начал он на санскрите, — чего это наша Паола такая довольная и счастливая?

Натин прервалась и покосилась на свою протеже. Тоже хмыкнула.

— Сегодня она здесь, в Петербурге, встретила своего давнего знакомого. Земляка.

— И в чём тот земляк был не прав? — тут же догадался Григорий.

— Они были соседями. — Пояснила Натин. — И этот сын лавочника, постоянно унижал её. С раннего детства.

— За что, если не секрет?

— А за то, что её родители, ранее бывшие богатыми, обеднели. Обычное дело в тех местах. Какая-то афера и они попали на мошенников. Вот и выкарабкивались из бедноты. С трудом. А этот сын лавочника, наверняка подзуживаемый родителями, постоянно третировал Паолу и её брата.

— У неё и брат был?!!

— Был. Пока не погиб в уличной драке. Как обычно, виновных не нашли. Но Паола подозревает до сих пор этого Гильермо и его дружков.

— Ага. А тут она встретила его... — расплылся в хищной улыбке Григорий прекрасно представив что будет, если вот такая темпераментная штучка как Паола (кстати постоянно и успешно скрывающая свой действительный темперамент), повстречается со своим почти что кровником.

"А ведь и действительно! После моей книги, в Италии чуть ли не присказка: "Вендетта — дело святое!". А отомстить за унижение, за возможную вину в смерти брата, она наверняка давно мечтала".

— Да. Вышло как-то очень... — Натин запнулась подбирая слово. — Я бы сказала, удачно!

— Для вас с Паолой удачно! — подбросил Григорий.

— Да. Там и пара его дружков оказались.

— Так она и их тоже? Отлупила...

— "От души", как вы любите выражаться. И тут подоспела полиция. "Вовремя".

— ... И что она видит? — тут же продолжил Григорий. — А видит она, что на двух слабых дам напали целых три здоровенных хама.

— О нет! На одну. Я скромно стояла в сторонке.

— Принимала экзамен в полевых условиях. — Поддел Григорий.

— Можно сказать и так! — удовлетворённо ответила Натин. — Дальше Паола быстренько разыграла из себя жертву нападения, а я ну как бы "мимо проходила". На меня даже и внимания не обратили. Там свидетелей было более чем достаточно. Ведь вся начальная "дискуссия" проходила на итальянском и те трое дураков реально на Паолу напали. За что и поплатились.

— И что теперь будет для этих охламонов?

— Я пока не выясняла. — кратко закруглила Натин.

Теперь кое-что прояснилось с Паолой.

Как-то раз Натин уже проговорилась, что Паола сама попросила её научить. Вот её принцесса и учила. Тому, что сама знала. Жёстко, последовательно и эффективно.

Почти наверняка, вот эта обида на бессилие перед хамом, перед сильными мира сего, на негодяев ломающих беззащитных девушек у Паолы копилась с раннего детства.

И тут она встречается с Натин, которая её вытаскивает с, казалось бы, самого дна падения. Ведь у неё не было никаких сомнений, что тот графчик будет с ней и другими пойманными, делать в самом ближайшем будущем. А именно ломать и насиловать.

Но вдруг, дама, казалось бы такая же хрупкая и беззащитная как она, голыми руками (поначалу) убивает здоровенных охранников. А дальше, завладев их же оружием вырезает весь замок. Вместе с самим графом и его многочисленными слугами-головорезами.

Пример перед глазами. Того, что можно стать выше и сильнее всех негодяев. Получить не мужа-защитника (которого ещё надо очень даже поискать), а самой, прежде всего САМОЙ стать сильнее. Защитить себя.

Ей страстно захотелось получить вот эту уверенность в себе и силу, которую буквально излучала Натин. И она её получила.

Тут Григорий вспомнил, что было сказано перед... А было сказано, что Паола разыграла из себя жертву.

Да, у большинства дам, это как бы врождённое — толика артистизма и умения играть на публику. Но, также большинство, как правило, либо переигрывает, либо недоигрывает. На чём и ловится. А раз полиция в данном случае купилась с потрохами, да ещё и свидетели, как видно, подтвердили...

— Извини, Натин, а... ты её психологии обучала? И особенно артистическим навыкам?

— Естественно! Как без этого?! — почти возмутилась прогрессорша.

Григорий, было, открыл рот что-то сказать, да так и застыл. Идея, что внезапно у него возникла, была замечательная. И очень хорошо, прямо идеально, ложившаяся на ту, что родилась когда он услышал просьбу бестужевок.

Вид при этом у Григория был такой, что все сидящие за столом тут же заинтересовались. Тот закрыл рот. Хищно улыбнулся и заявил.

— Вы представляете!... У меня, мои же бестужевки после тренировки попросились в экспедицию. Нашу.

— И? — не понял паузы Василий.

— Ты не понимаешь! Вот смотри... Мы договорились, что у нас уже будет на боевой подготовке группа "Камикадзе". Те, которыми Александр командует. В перспективе — боевая группа спецназа. Обкатывать и доучивать будем их на реальных нагличанах. Так?

— Да. Такой уговор был.

— Но! Ты в курсе каковы настроения среди бестужевок?

— Я уже говорила Василию... — осторожно сказала Натин, уже догадавшись к чему ведёт Григорий. Кстати она уже давно "на местный манер" стала называть Васю именно Василием, а не той случайной "кличкой", что навесил на него Григорий в первую встречу с принцессой-прогрессором.

— Вот! И что нам мешает, ещё и группу вот этих подготовить?

— Да собственно ничего... Но зачем? Ты реально хочешь их взять на ту войну?!!

Но тут Григорий резко обернулся к Натин и спросил.

— А что если их ещё и психологии обучить? Ведь вас там в вашем университете наверняка обучали разным психологическим штучкам?

— Можно. И я уже представляю что из этого получится. — тут же с энтузиазмом заявила Натин. И сразу принялась прикидывать как перспективы, так и то, чему следовало бы их научить немедленно.

Василий же наконец поняв, что пришло в голову брату включился в моделирование.

— Хм! Интересно! Ведь на Бестужевских курсах как бы не цвет Российских женщин. Самые умные, и самые решительные. Также почти поголовно весьма революционно настроенные. И по боевому. Если им дать ещё и знания по психологии!... У-у!!! И как я знаю, стрелять они уже умеют?

— Обращаться с наганом эти девочки научились очень быстро. — подтвердил Григорий от чего и у Василия глаза азартом разгорелись.

-Да! Ты их ещё с "Береттой" научишь обращаться, и ва-аще будут "атомные" штучки. Представляешь: выходит эдакая фря, вся из себя сияюще-сверкающая, на высоких каблуках, в красивеньком прикиде, в руках дымящийся пистолет, под ногами россыпи гильз пополам с трупами врагов... и лёгкой, загадочной улыбкой на устах!...

— Ну прям как Паола! — бросил Григорий.

— Ага. Батальон имени Мэри Сью!

— А чё?!! Так и назовём! "Имени Мэри Сью"! — Честно глядя в глаза Василию на полном серьёзе сказал Григорий.

— ?!!!

У Василия, челюсть, казалось, реально сейчас по полу стукнет. Но тут в дискуссию вступила ничего не понимающая Натин.

— А кто такая, эта "Мэри Сью"? — спросила она.

— О-о! — Загадочно протянул Григорий. — Это такая штучка!!! Ну о-очень героическая дамочка!

Василий быстро пришёл в себя, так как понял к чему идёт дело. А дело идёт к очередному гигантскому издевательству над наличной реальностью. Утончённому. Понятному только для посвящённых. Представил последствия и дико заржал.

"Заржал", ибо смехом этот дикий ржач назвать было уже затруднительно.

— И всё-таки я не понимаю... — удивлённо пробормотала Натин, наблюдая, как Василий корчится от приступов смеха.

— Ну... понимаешь... Это такой персонаж. Из того самого закрытого мира, в котором мы и ты сама... бывали. — начал Григорий. И расписал.

Через минуту хохотала и Натин весело хлопая в ладоши от восторга.

Только Паола ничего не поняв из речей ведущихся на незнакомом языке слегка обиделась. Её опять не посвятили. Но она надеялась, что патронесса таки пояснит. Ведь явно её тут поминали!

Натин эта идея очень сильно понравилась.

Когда все отсмеялись, она добавила.

— Это замечательная идея! Ведь если дать группе Имя, да ещё и описать Героиню... Все будут брать с неё пример! И стремиться соответствовать! Это же великолепно: "Не будучи выдающейся красавицей, она путём экспериментов, тренировок и наблюдений сделала себя неотразимо привлекательной" — процитировала она Григория, который с ходу начал фантазировать на тему нового произведения, которое он обязательно должен в ближайшее время написать. — А обо всех остальных талантах и говорить нечего! Они будут подражать! И они СТАНУТ! Я их знаю! Я с ними с каждой знакомилась! Каждую изучила!

Хвастовство насчёт "изучения группы", со стороны Натин, было откровенным. Но Василий постарался не подать виду. А вдруг эта прогрессорша имеет какие-то свои методы, которые не только совершенно не известны на Земле, да ещё и неявные? Ведь вполне возможно.

Но не доблести принцессы-прогрессора сейчас были важны для Григория. Ведь ему придётся писать "нетленку". Как уже зарисовавшемуся в этом искусстве мастеру. А раз так, то он не стал уклоняться от принятой им ранее традиции: в каждом произведении должна быть "закладка". Такая, которая после, неизбежно, заронит в умы прочитавших нехитрую мысль: "А не реальные ли события и люди тут описаны?!!".

Григорий хищно улыбнулся, потёр с вожделением руки и приступил к "мозговому штурму". И к нему были подключены все присутствующие. То есть и Паола тоже. Что ей несказанно понравилось. Правда, её предупредили, что об этих событиях — о разработке сюжета книги — она должна помалкивать.

Поначалу, она удивилась: Почему?!!

Но когда ей кратко объяснили цель — она преисполнилась энтузиазма и твёрдо заверила, что будет держать язык за зубами. Тем более, что сами последствия представлялись неизмеримо более интересными, нежели выдача секрета написания.

Книга сходу, в традициях текущей современности — времён конца 19-го века, — получила название: "Жизнь, приключения и изречения великолепной Мэри Сью".

Впрочем, если не знать содержания многих фанфиков на СИ, большинства фильмов Голливуда, нельзя было полностью понять, что вся книга — насквозь издевательство над образом. Залакированное, замаскированное, разбавленное "мудрыми изречениями", которые в самом ближайшем будущем грозили быть растащенными на цитаты и цитатки, но издевательство. Возможно, по прошествии лет, кто-нибудь и сообразит, что "что-то здесь не так". Но то должно было быть в будущем. И достаточно далёком. А сейчас...

Вся книга начиналась с пространного намёка, что описанное в книге создано по МОТИВАМ реальных приключений реального лица.

Ага. "Реального".

Впрочем, даже "фото" того "реального лица" присутствовало. И не какое-нибудь там смазанное. А самое что ни на есть "настоящее". Имея возможности яхты и его компа не составило бы труда и вообще объёмное изображение с собственным характером забахать. Но этого не требовалось.

Как и было в "техзадании", Григорий сварганил образ дамочки, не писаной красавицы, но и не уродины. Эдакий середнячок, но с неотразимым шармом. Кстати к созданию образа приложили руку все. И Василий, и Натин, и Григорий. Даже Паола, в меру сил тоже подложила от себя кое-что в общую копилку идей.

Так что с первой страницы на читателя взирала особа весьма импозантная. Гордая, почти до наглости, в строгом костюмчике похожем на те, что аристократия применяет для занятий верховой ездой. Чисто прагматически: по джунглям в платьях до пят много не побегаешь. Так что в этом наряде сквозил прагматизм, но, тем не менее, выгодно подчёркивающий формы тела. Словом: образ, что надо! Эдакая "эмансипэ", но, всё-таки женственная. Причём на фоне каких-то древних развалин! И эти развалины уже были той самой "закладкой".

Дело в том, что это были фото затерянного города Инков — Мачу-Пикчу. Его ещё не нашли. И хорошо, что не нашли! Опишем перипетии поиска и нахождения этого города! И нашедшей будет... главгероиня!

А дальше...

Григорий для разработки некоторых "черт" своей героини привлёк Натин. С очень даже конкретной целью, которую он выразил прямо и без экивоков.

— Есть проблема: нарождающееся движение феминисток. Но это движение уже в самом начале грозит выродиться в движение извращенок, отбросивших всё женственное и превратившихся в монстров-мужененавистников. От этого, понятно, пострадают все — и мужики, и женщины. Первые потому, что будут подвергаться нападкам со стороны спятивших феминисток, а женщинам достанется потому, что вызванная извращенками реакция со стороны всего общества, неизбежно ударит и по ним. И реакция вполне может перерасти в ответные репрессии.

Натин отнеслась к этой идее с жарким пониманием. Причём как необходимости феминистического движения, так и обратного — серьёзной опасности, грозящей со стороны нарождающегося "радужного движения". И тут же накидала таких примеров, что даже Григория проняло.

Оказывается, все эти "радужные" — они не были следствием развития тенденций и идиотизма конца 20-го — начала 21 веков. Они были всегда. И каждый раз, на крутых поворотах истории, как грязная пена, выплёскивались из общества, пытаясь покрыть его всё и овладеть им.

Никогда ни к чему хорошему эти "выплески" не приводили. Потому и выработалась в обществе защитная реакция от этой плесени, которая часто была прописана даже в религиях. В их основах. Так что стоило "сработать на опережение".

Поэтому, сама главгероиня в романе должна была быть изображена с ярко выраженными женственными чертами. Но... Энергичная, отрицающая "нормы общества" по которым женщина не имеет права иметь своё мнение, поступать по своим интересам, быть лидером, гением и много, много, много чего ещё, что стоило бы отбросить на пороге адского двадцатого века.

Сработать боевичок, у Григория ушло три недели. Необычно много для его фантазии и возможностей, предоставляемых компом яхты. Но оно того стоило. В результате получилась эдакая адская смесь из "Лары-Крофт-расхитительницы-гробниц", Доктора Джонса, Великолепной Адель, и ещё парочки персонажей. И все её приключения начинались... с войны в Патагонии (как же без этого?!!) где ещё будучи ребёнком, главгероиня в возрасте десяти лет умудряется застрелить двух офицеров армии захватчиков, решивших поразвлечься с беженцами.

После идёт краткое изложение последующих мытарств семьи Мэри и складывающегося в эти годы характера. Также указывается, что "любопытная девочка постоянно, при любой возможности училась" всему, что считала интересным или тому, что возможно ей пригодится в жизни. Отсюда — стрельба из пистолета, владение холодным оружием, ядами (индейцы инки научили) небольшие навыки рукопашного боя. Также расписывается её увлечение изучением истории доколумбовой Америки. И вот тут... Поиск и нахождение кладов инкских времён. Поиск и нахождение библиотеки инков, "в загадочном городе Мачу-Пикчу".

В последнем, Григорий откровенно постебался, приведя подробнейшие описания и старые чёрно-белые фотографии этого города. Да так, что в дальнейшем, найти этот заброшенный город не представлялось никакого труда для любого исследователя. Даже карта прилагалась. Чтобы не заблудились.

Однако, следуя "традиции", он описал и как была потеряна найденная "библиотека": злые испанские священники, помня ещё тот запрет, — времён 1621 года — объявили все кипу, найденные Мэри Сью, сатанинскими амулетами. Отобрали и сожгли.

Могли сжечь и саму Мэри вместе с этими кипу, но она умудрилась сбежать. В этом ей помог один из участников экспедиции — студент. По имени Генри и с прозвищем "Индиана" (фамилия — сами догадались какая).

Попутно, спасаясь от преследования, остатки экспедиции пересекают Центральную Америку до Мексики, где по пути Мэри исследует письменность ацтеков и майя выдвигая версию прочтения иероглифов. Наконец, в самой Мексике, преследователи отстают. И экспедиция, вздохнув свободно, самораспускается. Под конец Мэри вдрызг разругалась с Генри Джонсом. В результате он сильно обиженный, отправляется в Нью-Йорк и больше они не встречаются.

Однако, после, отойдя от обиды, он понимает, что очень многому научился у этой "бешеной дамочки". И решает продолжить в её стиле уже свои поиски "забытых цивилизаций".

Тем временем, неугомонная Мэри, памятуя, что она поставила целью в жизни освобождение Родины от захватчиков, лелеет мечту о нахождении крупного клада золотом. И принимается за расшифровку иероглифов ацтеков и майя.

Здесь в книге следует описание того, как она всё-таки их расшифровывает и каков, оказывается, принцип в начертании тех иероглифов. Вполне себе действительный.

Далее, следуя описаниям прочитанным в одном из таких манускриптов, она находит старый заброшенный храм, где ацтеки умудрились спрятать от испанцев изрядное количество золота. Но во время возвращения, на них нападают враги. Тоже ищущие золота. Попав в безвыходную ситуацию, Мэри решает прорываться во что бы то ни стало. В конце книги описывается картина того, как обгорелые останки экспедиции вместе с трупами множества врагов, находят друзья Мэри Сью.

И эпилог.

В эпилоге вдруг оказывается, что все "обгорелые останки экспедиции", среди которых друзья опознали "труп Мэри" — всего лишь инсценировка, задача которой сбить с толку оставшихся в живых преследователей. А на самом деле, и Мэри и её суженый оказываются живыми и здоровыми. Но вынуждены сменить и имена, и фамилии. Но золото, добытое ими всё равно идёт на праведное дело освобождения Родины.

Написав книгу, Григорий "издал" её небольшим тиражом, чтобы увидеть реакцию читательниц. И, основываясь на ней, если необходимо, кое-что поправить в книге.

Однако, результат превзошёл ожидаемое. Конец книги и эпилог, у впечатлительных дам вызвал такую бурю эмоций, которая Григория даже слегка напугала.

А всего-то... Отчаяние от потери великолепной героини, вдруг, в эпилоге сменяется дикой радостью от осознания того, что всё это самой же главгероиней и было подстроено. А она сама— жива-живёхонька.

Григорий понял, что добился своего и быстренько заправил всё на печать. Под дружные подхихикивания Натин, брата и Паолы которые были полностью в курсе происходящего.

По стилю и смыслам, сей роман был больше типичным "женским романом". И то, что его написал представитель противоположного пола, только добавило ажиотажу.

Просто романы, женщины писали. Но вся литература, по сути была сугубо мужской вотчиной. Романы для дам писались. Но и презирались большинством критиков. А тут такой смачный плевок в их сторону! Приключенческий роман, где главгерой — женщина, да такая, что мало чем уступает очень крутому мужику. Разве что не такая сильная, как мужик, что и понятно. Но авантюризм, наглость, смелость и всякие прочие "мужеские" характеристики в этой даме присутствовали.

Да, там и мужики присутствовали, но больше в положении второстепенных персонажей. Что тут же было оценено дамской читательской аудитории. Но что особо "ударило по мозгам", так это ничем не прикрытое резко отрицательное отношение к гомосекам и "розовым".

Мало кто пытался до этого вот так открыто и прямо поднять "запретную" тему. Разве что разные же извращенцы типа маркиза де Сада, Захер-Мазоха (именно от его фамилии пошёл термин "мазохизм"). Но этих да, читали, но не так открыто. Ибо они были целиком "на тёмной стороне".

А тут — яростное осуждение извращений и извращенок, с провозглашением нынешнего положения женщин извращением не меньшим, нежели библейские содомиты. Причём спич на эту тему, Григорий, с помощью Натин и Паолы специально смонтировал из уст главгероини. С привлечением описаний конкретных реалий дня.

Во Франции дамскую общественность сие "вставило нипадецки". Там уже что-то типа феминистического движения зарождалось в виде движения суфражисток(6). И вот когда дошло до России... Григорий понял почему Василий категорически настоял на том, чтобы на этот раз книга не была подписана именем Эсторских, а взят вообще "левый" псевдоним.

Да, где-то, как-то в курсе истинного авторства были бестужевки, успевшие прочитать первый вариант "рукописи". Но им могли и не поверить.

Тем не менее, чтобы не злить цензуру и не подвергать книгу угрозе изъятия и запрещения, издатели в России "выгрызли" те куски, где были речи героини по поводу прав женщин. Но это не сработало. Прибыли из заграницы, книжечки изданные во Франции на французском и те, кто знал язык немедленно ознакомились с полным текстом. Также подлила масла в огонь партия книг из Германии, где издали полный текст и на русском.

Через месяц, благодаря скандальной славе, было продано аж два тиража, а публика требовала ещё. "Мэри Сью" грозилась затмить по популярности серию про Конана-Варвара.

То, что роман покупался в абсолютном большинстве женщинами, послужило тому, что до пола противоположного сие доходило как до жирафа в знаменитом анекдоте.

Читали ведь и взрослые и дети. И когда наконец прочитали и представители пола мужеска... Тут-то всё и началось.

Взвились апологеты "домостроя" и положения женщины в виде "дети, кухня, церковь". Эти тут же объявили книгу чуть ли не сатанинской и потребовали её запретить как жуткую крамолу. Взвились и мужичонки, которые по жизни огребали от женщин(во всех смыслах). Для последних книга была страшным ударом по останкам мужской гордости. Те тут же заявили, что "вся книга ложь и художественный вымысел, безответственной старой грымзы, свихнувшейся на старости лет".

Кстати да... Многие "мэрисьюшные" произведения что в веке 19-м, что в веке 20-м писали именно старые грымзы которым по жизни очень сильно не повезло.

Но на беду мужиков-неудачников вылез Григорий и как ни в чём ни бывало, заявил: "Господа! А вы ПРОВЕРЯЛИ?!! Проверяли, прежде чем кидаться утверждениями о, якобы, вранье в книге?".

Когда он такое заявил при стечении кучи журналистов, большинство потеряло дар речи. Но карандаши и блокноты никто из них не выронил. Они поняли, что пахнет сенсацией. И Григорий их не подвёл.

— Господа! — заявил он. — Описанный в книге город инков — Мачу-Пикчу — реально существующий. И до сих пор не найденный европейскими археологами. Но в том и смех, что в книге приводятся ТОЧНЫЕ координаты этого города, да ещё с описанием того, как до него добраться. Более того скажу! На первой странице присутствует фотография. Героини книги. И она не какого-то постороннего персонажа. А той самой Мэри Сью! И если бы кто-то обратил внимание на фоне чего она фотографировалась, то у него поуменьшился бы апломб в утверждениях о вымысле. Там, на фотографии — развалины именно Мачу-Пикчу!

Григорий подождал, пока пишущая братия закончит скрипеть карандашами по блокнотам и снова воззрится на поставщика мегасенсации.

— А не могли бы вы сказать, откуда вам известно, что это именно Мачу-Пикчу — затерянный город инков? — спросил Григория наиболее бойкий щелкопёр.

— Конечно! Мы обладаем довольно большим количеством фотографий этого города.

— И вам их предоставила... госпожа Сью? — "догадался" вопрошающий.

Но Григорий мягко ушёл от ответа.

— Мачу-Пикчу ещё ерунда! Если обратиться к описаниям расшифровки иероглифов майя, то любой лингвист, занимающийся их прочтением тут же поймёт, что в тексте дана именно работающая система их прочтения и перевода! Конечно, многие из "серьёзных учёных" не будут читать "вздорные дамские романы". Но я им настоятельно рекомендую прочитать хотя бы этот. Чтобы после, когда всем станет ясно, что "система Мэри Сью" истинна, они не выглядели в глазах общественности диким посмешищем.

— Вы так уверенно говорите, что "будут посмешищем" — пробормотал другой журналист. Но докончить ему Григорий не дал.

— А я утверждаю, что они именно что будут посмешищем, потому, что "слабая дама" расшифровала письмена майя, а они до сих пор блуждают в потёмках. Да также как и сейчас, многие из европейских учёных являются посмешищем.

— Это какие и по какому поводу? — тут же взвились рыцари пера.

— Ха! Мы издали в своё время книгу "Бриллиантовый заложник", где изложили кучу научных сведений. В частности по болезни "эбола". Что заявили учёные Европы, когда у них спросили есть или нет такая страшная болезнь? Они категорически заявили, что "нет такой болезни!". Да ещё и усугубили, что "нет, не существует её, так как европейской науке она не известна!". Однако вот! Смотрите! Она же, эта самая эбола бушует в Англии!

— Ну... не будете же вы утверждать, что и в другой вашей книге всё до последней запятой правда? — скептически заметил ещё один.

— А на каких основаниях вы утверждаете, что там всё чушь и сказки? — нагло заявил Григорий и подбоченился. — Планета Плутон уже открыта. Спутник звезды Сириус — тоже открыт. Совсем недавно. Есть много астрономических объектов, которые были упомянуты в той книге. И уже многие также открыты. Или, по крайней мере, обнаружены признаки их существования. Всё это есть. Нами создан летательный аппарат тяжелее воздуха, по описаниям в тех самых древних манускриптах. Вы будете утверждать, что всего этого, мной только что перечисленного, нет?

Крыть было нечем. А так как многие из журналистов не удосужились прочитать "Древние цивилизации" — то и спорить дальше у них не было оснований. Они аккуратно записали сказанное и разбежались по редакциям — тискать в ближайший номер материал. А Григорий в этот же день спешно отправил депеши всем издателям, где печатался толстый томик "Древних цивилизаций" — повторить тираж и срочно.

Вообще ситуация с книгами быстро перекочевала в категорию "сюр": представьте себе какого-нибудь современного, маститого учёного-археолога, которому настоятельно рекомендуют внимательно пересмотреть фильм про Индиану Джонса или "Царя Скорпионов". И на том основании, что в них присутствует значительная доля правды и описания реальных людей, событий, древних археологических памятников, ранее не известных археологам.

Григорий ещё боялся, что будут какие-то проблемы, на почве книги с бестужевками. Но его опасения оказались напрасными.

Когда через две недели после начала победного шествия книги по Европе, он зашёл в "зал борьбы" в сопровождении Натин, то его встретили такие взгляды, что он вздрогнул. Не от страха.

Он понял, что вся эта публика уже до корок зачитала книжку и теперь находится в следующей стадии фанатизма — слепого копирования героини и кумира.

За это говорило буквально всё: и горящие взоры, и гордая осанка, прямо копирующая чертами ту самую фотографию. Даже причёски эти чертовки умудрились привести в некоторое соответствие с "оригиналом".

Григорий и Натин переглянулись и почти синхронно ухмыльнулись. Григорий кивнул принцессе и с поклоном жестом предложил начать первой.

Натин сделала шаг вперёд, оглядела студенток.

— Я вижу, все прочитали книгу о Мэри Сью?

Студентки с энтузиазмом закивали.

— Вот! — удовлетворённо заключила принцесса. — Хотите стать такими же?

Снова энтузиазм и кивки согласия.

— Хорошо! Но тогда как насчёт подготовки уже откровенно боевой? Как насчёт изучения психологии людей. Но не на житейском уровне, а на более серьёзном, предполагающем применение этой психологии в том числе и во вред врагам? Все согласны на такой курс?

Тоже единодушное согласие.

— Но тогда... Закономерный вопрос: готовы ли вы принести клятву и строго следовать ей? Ведь то, что я могу вам дать — не просто оружие!

На лицах растерянность.

— Не бойтесь! Если вы даёте клятву, то и я дам вам клятву. Я также буду иметь вполне конкретные обязанности в отношении вас. И уже никогда не брошу. Да, вы будете во многом у меня в подчинении. Но служить вы будете своей Родине. Вполне естественно, что вы не обязаны давать клятву. Но тогда вы и не будете проходить подготовку.

Пару минут, группа переваривала полученную информацию. Это предложение было из тех, от которых бывает сложно отказаться. Тем более, что многие уже успели убедиться, что как минимум братья Эсторские за своих бьются. И вполне серьёзно. Спасая в том числе, от гибели. Так как предложение Натин сделала в присутствии господина Руматы, то она тут же стала как бы частью команды братьев Эсторских. А значит, что клятву давать придётся именно им. Хоть и в лице Натин.

— Прошу поднять руки тем, кто готов принести клятву. — сказала Натин, увидев, что бестужевки таки переварили полученную весть.

И, как ни странно, вся группа смело и решительно подняла руки. Никто не отказался.

"Батальон имени Мэри Сью" состоялся.

Кстати, сами бестужевки тут же предложили именно это название. И никто их за язык не тянул. Никто сие название не подсказывал. Даже Григорий.

— Парижские тайны

1900-й год был годом Международной Выставки в Париже. Символом этой выставки стала встреча 20 века. И, ясное дело, участники выставки расстарались. Каждому хотелось представить не только мощь своей страны, но и хоть как-то заглянуть на сто лет вперёд. Увидеть и показать то, что будет в этом самом "сверкающем будущем".

Так как на тот момент Россия у Франции была ближайшим союзником то ей были предоставлены особые преференции. В виде бСльших площадей и бСльшего представительства, чем у кого бы то ни было. Да и само Российское правительство решило в кои-то веки блеснуть, показать техническую и вообще мощь Империи.

Так как в эти достижения резко и неожиданно влезли братья Эсторские то и их тоже решили показать. На выставке. И достижения, и самих братьев. Делали всё в спешке, так что вышло... как вышло.

Если с демонстрацией лекарств проблем не было, — просто сделали отдельную экспозицию — то со всем остальным вышел театр абсурда. Впрочем и его тоже братья решили использовать по-полной. Да и начался он как раз с проекта и монтажа экспозиции лекарств.

Григория пригласили её оценить, перед отправкой в Париж, типа: "что-нибудь добавить".

Когда он увидел всю композицию, его челюсть отпала.

Во-первых, скульптурная группа, предназначенная для экспозиции, была выполнена в чисто религиозном стиле. Сплошь ангелы, ангелочки, и прочие пупсики с крылышками. А на всей этой ораве в живописном беспорядке были развешены склянки и какие-то приборы, долженствующие символизировать торжество медицины.

Во-вторых... Центральная фигура со склянкой в вытянутой руке производила неизгладимое впечатление.

Ангелочек был красивенький, но здоровенная бутыль, как предполагалось "с роганиваром", выглядела как конкретная четверть самогона. Отсюда и всё значение скульптуры перекочёвывало из "я вас всех спасу", в "давай выпьем!".

Когда Григорий увидел её — ржал как сумасшедший.

Когда отсмеялся то так и спросил у чиновника, которому поручили делать экспозицию.

— А закуска предполагается какая? Икорка чёрная? Красная? Или балычок?

Чиновник смутился и растерялся. Он не ожидал не то, что такого вопроса, а вообще, как ему показалось, "дикой" реакции "господина Эсторского". Тогда Григорию пришлось объяснять что и как. Да ещё и жестами добавил. Для красноречия.

Окружающие и сопровождающие показ, не выдержали. Первую секунду они ещё крепились, но здоровый ржач таки прорвал все искусственные запоры и толпа покатилась со смеху.

— Да поставьте ему на ладонь какую-нить змейку с чашей, как у всех добропорядочных медицин. Уже символ! — посоветовал Григорий не дожидаясь, пока окружающие прекратят смеяться.

— Но... может быть не такую бутыль... А может быть склянку поменьше?

— Какую? — тут же с подозрением заинтересовался Григорий. Он уже заранее предвидел, какие именно "склянки" и какого характера может предложить этот, ничего не соображающий в художествах, чиновник.

— Вот такую, например... — неуверенно сказал чиновник и показал нормальный химический стакан.

Григорий прищурился и посмотрел в сторону центрального ангела. Подставил вместо бутыли химический стакан и чуть снова не заржал.

— Тогда он вообще будет как тамада на банкете толкающий тост. Или алкоголик со стаканом, просящим чтобы ему налили. Опять — "давай выпьем!". Не годится!

Эта реплика уже окончательно выбила чиновника из колеи. Было видно, что ему хочется и колется настоять на своём, но, видно, получил "особые указания сверху". И можно догадаться от кого. Ведь награждение братьев за создание лекарств прошло очень поспешно, на фоне вообще очень неторопливой жизни в Российской Империи когда многие достойнейшие мужи ждали своих наград не то, что годами — десятилетиями! А тут — всего пара месяцев после скандала с чумой в Питере и на тебе орденки(даже не один!). За всеми этими событиями и награждениями чувствовалась рука весьма сиятельных особ. В том числе и приближённых к Императору всея Руси.

Возможно, ажиотаж со спешкой были также связаны с самой выставкой, на которую вот также спешно, сейчас готовилась экспозиция — "вдогон". Но по любому, за всем этим явственно чувствовалось высочайшее покровительство.

Чиновник, как хорошо было видно по нему, был основательно "накручен" кем-то из "высоких". То ли кто-то из Великих Князей его так настропалил, то ли это был всё тот же принц Ольденбургский. Но видать, не только о представительстве лекарствами была там речь. Что-то ожидали и от самих братьев.

Так что быстро согласившись на то, чтобы на ладони ангела (наверняка придётся переливать гипсовую ладошку) стояла чаша со змеёй, как символ медицины, он быстро перешёл к другому.

Вообще, если что-то поручалось бюрократам, а не специалистам (в данном случае нормальным художникам), то выходила как правило такая фигня!... Григорий помнил много случаев, когда на ровном месте с бюрократического рыка рождались такие хохмы, что с них ржала вся страна.

Просто то, что творили в конце девятнадцатого века бюрократы "во времена Николаши", люди в начале двадцать первого века просто забыли. А так — тупой бюрократ, он и в Африке тупой бюрократ. К тому же то, что до открытия Выставки оставалось всего-ничего, только добавляло ему зуда.

Григорий вспомнив эти "милые" черты мировой бюрократии ещё больше преисполнился подозрений и жестом остановив открывшего было рот чиновника быстро подошёл к экспозиции.

Там, как хорошо было видно издали, висели описания лекарств и их действия. С дифирамбами. На разных языках. Описания были оформлены в отливающий золотом багет с растительным орнаментом. Рядом, в такой же рамке красовалась вполне себе нормальная картина какого-то из современных живописцев на тему чудесного исцеления.

Скользнув взглядом по картине, Григорий вцепился в описания.

Они были написаны каллиграфическим почерком, "золотой" краской, на четырёх языках и в основном содержали дифирамбы лекарству. Но, были и такие, что давали чисто медицинскую информацию. Как водится и тут тоже были огрехи. Пришлось придраться к двум описаниям, содержавшим довольно грубые ошибки в написании названий бацилл, которые лечит данное лекарство.

Бюрократ, к тому времени уже был основательно пунцовый. Вызверившись на своих подчинённых, и приказав немедленно исправить, он сменил выражение лица на угодливое и тут же поспешил уйти с темы вызвавшей такой конфуз.

Однако Григорий, памятуя о давешних приколах правки, остановил, открывшего было рот чиновника и лично удостоверился, что записывающий за ним молоденький секретарь, студентообразного вида, всё у себя в бумагах написал правильно.

На счастье секретаря, придраться было не к чему. Видать действительно очень грамотный. При этом бюрократ бросал такие взгляды на секретаря, что даже Григорию стало не по себе. Стоило защитить человека. А не то этот чинуша вполне мог сорвать зло на ни в чём не повинном подчинённом.

— Удивительно! — сказал Григорий изображая восхищение. — У вас очень хороший секретарь. Всё сказанное записано за мной более чем правильно! Цените его. Он не раз вас спасёт.

На этот раз покраснел сам секретарь. Но уже не от злости как начальство, и тут же надулся от гордости.

"Начальство" продышавшись заново изобразило на лице угодливость и несколько чванливым голосом заявило.

— И, господин Румата, возможно изволят почтить посещением саму выставку?

Пауза была многозначительная.

— А почему бы и нет? Мы планируем посетить её с деловым визитом. — заявил Григорий.

— Но не могли бы вы тогда прибыть во Францию на своей чудесной яхте? Ведь она у вас такая замечательная! Всем будет видно, что в России, как вы любите выражаться, господин Эсторский, "развиваются Высокие Технологии".

— На Выставку?! На яхте?!!

— Но... А в чём проблема? Ведь там река. Большая. Нас уполномочили договориться о месте стоянки вашей замечательной яхты.

Наверняка, тот, кому пришла в голову эта "замечательная" мысль никогда не имел дело с морем и тем более с судами. Для него все суда — "плавают". А раз "плавают" то могут "доплыть" и до Парижа. Неясно было соображает ли сам озвучивающий что несёт, но видать указания он получил конкретные.

Григорий гмыкнул, но понял, что идиотизм бюрократии бесконечен как Вселенная. И решил максимально ядовито эту идею высмеять.

— И как вы представляете проход океанской яхты по Сене? — ехидно заметил Григорий смотря на чиновника как на слабоумного. — К тому же вы забыли, что яхта, какой бы она ни была, не является техническим и технологическим достижением Российской Империи. Империя может подняться до тех высот технологий и прогресса, но это будет очень не скоро...

— Нашими стараниями! — с намёком добавил Григорий после небольшой паузы.

Чиновник понял, что тут облом тоже. Но поспешил хоть как-то спасти ситуацию.

— Но не могли бы вы хоть что-то продемонстрировать сами? Например, полёт вашего... э-э.. — чиновник забыл слово и обернулся ко всё ещё пребывающему на седьмом небе от похвалы секретарю.

— Пепелаца. — подсказал тот.

— Да! Пепе... — снова запнулся он, видно слово быстро вылетело у него из головы, но быстро нашёлся. — Вы так замечательно продемонстрировали осенью полёт! Над всем Санкт-Петербургом!

— Гм! А вот это идея! Хорошая идея! — подхватил Григорий, представив, мотодельтаплан над Эйфелевой башней. — Мы, пожалуй, возьмём с собой туда тот, на котором обучаем азам полёта. Слегка усовершенствованную копию первого.

— А первый? — мгновенно уцепился за идею бюрократ. — Ведь это было бы так символично!

— А зачем? — вяло возразил Григорий. — Он внешне ничем не отличается от второго. Но у второго стоит более мощный и более надёжный двигатель. Кто там, в Париже будет знать, чем отличается первый от второго? Ведь чтобы их отличить, нужно знать куда смотреть, да ещё быть очень высокого уровня инженером. По двигателям.

— Конечно-конечно! Если так, то смею надеяться, да нет, уверен, что всё будет замечательно! — рассыпался в дифирамбах бюрократ. — У Вас всегда всё получалось просто замечательно! Не смею настаивать! Так мне доложить, что вы прилетите на выставку на своём...э-э...

— Пепелаце! — тут же с поклоном подсказал секретарь.

— Да. Можете доложить. — благосклонно кивнул Григорий. — Только лететь, естественно, будем не от Питера, а с окраин Парижа, куда прибудем на поезде.

— От Петербурга лететь — для нашего пепелаца это очень сильный перебор. — добавил он.

* * *

**

У Василия идея полетать над Парижем вызвала живейший отклик. Но вот идея прицепить к дельтаплану стяг России, наоборот отторжение.

— Гриша! — ты хоть представляешь как трепыхающееся на ветру полотнище будет тянуть аппарат назад?! Да и ещё как сильно ухудшит управляемость дельтаплана!

— Но мы можем прицепить на хвост и очень маленький, чтобы не было неприятностей.

— Какой? — агрессивно набросился Василий.

— Вот такой! — показал Григорий руками что-то длинной не более полуметра.

— Ну... Разве что такой... — успокоился брат. — Но а что нам мешает размалевать крылья?

— Действительно ничто! — согласился Григорий. — но маленький и на хвост, думаю, что не помешает.

Василий только отмахнулся.

— На месте посмотрим.

— Слушай! Брат! — вдруг подскочил Григорий. — Мы пробудем во Франции долго?

— Достаточно долго. Ведь там соберётся весь цвет промышленников Европы. И со многими стоило бы заключить некоторые контракты... А что?

— А не слетать ли нам на нашем пепелаце к Мэтру?!

— Отличная идея!!! — тут же загорелся Василий.

* * *

*

Сама по себе Парижская выставка открылась 15 апреля, но российская её часть открывалась на два дня позже. Но даже к этому сроку, многое из задуманного устроителями не успевали сделать. Также и "воздушный парад" тоже согласовывался с парижскими властями, что называется, "на ходу". Тем не менее, когда уже настала пора садиться в поезд, пришла долгожданная депеша с посыльным: "Всё согласовано".

Это конечно, хорошо. Но... Это "но" всплыло внезапно. Как и всякая "мысля" что "приходит опосля".

За день до отбытия экспозиции, Григорию вдруг пришла в голову замечательная мысль — подпереть свой мэрисьюшный роман конкретной демонстрацией. А именно, полётом женщины на "пепелаце". К тому времени, уже достаточно много дам успели хоть чуть-чуть, но слетать на Васином мотодельтаплане. Но первая всё равно оставалась первой. И стала ею та самая "егоза" по имени Ольга. Постоянно достававшая Григория неожиданными вопросами. Спасение роганиваром её матери от смерти лишь добавило этой студентке восторженности и обожания. Но никак не сгладило её шебутного характера.

Ещё тогда, когда впервые услышала о наборе в группу "летунов" при "Воздухоплавательном парке" она приложила максимум усилий не только на то, чтобы в ту группу влезть, но и стать там первой. Во всех смыслах первой. Когда стал вопрос кого из группы первой запускать в полёт на мотодельтаплане сомнений не было — Ольга Смирнова. Не последнюю роль в решении сделать Ольгу первой, сыграло её качество характера — несмотря на свою шебутную сущность, она, тем не менее, оставалась очень серьёзной и аккуратной дамой. Да и скорость реакции у неё была повыше, чем у прочих. Что также было весьма большим плюсом.

Предложение со стороны Григория, у Василия, однако, вызвало серьёзные сомнения. В целесообразности выпендрежа и вообще кандидатуры. И как раз её характер в возражениях был на первом месте.

Григорий же наоборот удивился. Как раз её заводной характер он числил не в недостатках, а в достоинствах. Уже успел оценить её "пробивные" способности.

— Оленька не только егоза ещё та... Но у неё ещё и мозги варят что надо! Но... тебя что-то смущает? — удивлённо сказал он.

— Наивность. — неожиданно возразил Василий

— Это исправимо. — усмехнулся брат. — и со временем проходит. Но ты представляешь, какой мощный козырь у нас в Париже будет? Ведь как можно будет подкрепить нашу "Мэри Сью"!

Василий ещё для проформы "побрыкался", но в конце концов согласился. Правда с оговоркой.

— Ну если что мы и Натин в кресло пилота посадить можем. Правда?

— Типо да... — смутился Григорий. — Но как хорошо она сможет управлять именно дельтапланом?

— Если управляется со своим транспортным средством, то и нашим тоже сможет...

— А если у ней там всё автоматизировано?

— Ладно. Спросить не мешает. И если она не сможет... — нахмурился Василий, но через секунду бодро закончил. — Впрочем... Если не заявлять заранее участие егозы, то для парижан будет шикарный сюрприз!

* * *

**

В Париж выехали большой компанией.

Кроме самих братьев, Натин с Паолой и Ольгой, выехала большая команда Воздухоплавательного парка во главе с целым генералом — Александром Матвеевичем Кованько.

— Да-а! Империя если пошлёт, так ПОШЛЁТ! — съязвил Григорий, на что Василий пожал плечами и не менее язвительно ответил:

— Генерал при деле и едет за своим Орденом Почётного Легиона. Как и в реальной, той ещё, истории.

— А он получал этот орден?! — удивился Григорий.

— Конечно! Можешь в энциклопедии справиться.

— Хоть французы его оценили! — мрачно брякнул Григорий, но Василий тут же защитил генерала.

— Империя тоже его не забыла. Награды у него были серьёзные.

— А что, сейчас у него нет? — набычился Григорий.

— Думаю, что после "Почётного легиона" и его осыпят. Но... Стоит понамекать кое-где...

Григорий нахмурился и кивнул соглашаясь.

Но просто генерал на Выставке был бы обыкновенным посетителем, если не предполагалось кое-что ещё. А именно демонстрация полётов самолётов Российского производства. И тут Россия явно намеревалась сверкнуть достижениями.

Кроме мотодельтаплана взяли с собой "модель N3" в разобранном виде, на борту которого, шустрые техники нарисовали атакующего сокола и название: "Русский сокол". Вообще эта "модель" представляла из себя уже очень серьёзный аппарат, на уровне эдак 1915-20-х годов той ещё истории. Но с некоторыми, скрытыми от посторонних глаз новшествами, вставленными "в последний момент" и чтобы улучшить её лётные качества. Ведь предполагалось "полихачить". А если так, то стоило бы перестраховаться.

"Модель N3" представляла собой компромисс между желанием со стороны энтузиастов русской авиации "показать Европе кузькину мать" и полным нежеланием братьев, как они выражались, "подхлёстывать прогресс в этой области". Ну очень сильно хотелось некоторым энтузиастам, чтобы Григорий показал кое-что из того, что он выделывал над "Парком". Но для "изысков" нужен был более совершенный самолёт. Тот, на котором Григорий "укатал" пижона из свиты Великого князя. Новейший.

Больше всего дёргался и возражал против такой демонстрации Василий. И, как ни странно, вокруг него собралась не маленькая группа более осторожных офицеров и инженеров Воздухоплавательного парка.

— Гриня! — шипел он на санскрите, так как при дискуссии присутствовали посторонние. — Ты хоть представляешь, что мы уже наделали?!! Тут в Европе все наши идеи подхватят влёт. И с их производственными мощностями немедленно уйдут вперёд, пока в нашей доблестной России наши не менее "доблестные" бюрократы будут чесать ж...у: "нужна или не нужна для России авиация?". Ведь для того, чтобы развивать всё беспрепятственно, нужна совершенно иная власть в стране! Не воры, а энтузиасты и прагматики! А когда оно ещё будет?!!

Говорил Василий сумбурно, но Григорий сам уже ощущал "сопротивление среды", полное нежелание "официальных госструктур" чесаться и чему-то там способствовать. Даже то, что "тему" курировал Великий Князь, скоро стало очень недостаточно. А толпа энтузиастов, набежавшая немедленно после первых "викторий", много решить не могла. Нужны были большие вливания средств в развитие.

Да, сами братья могли "влить". Но и в этом деле у них скоро обозначился край возможностей.

Если продолжать продавать алмазы, то неизбежно упираешься в насыщение рынка. И цена падает. А значит, и чётко обозначается предельная сумма, которую в год можно выручить. Емкость Российского рынка алмазов оказалась изумительно мелкой. А влезать на Европейский ещё надо было постараться. Там уже "сидели" разные...

Следовательно, надо было уже выбирать что является приоритетом. И если исходить из чисто прагматических соображений, то на первом месте стояла всё та же фабрика лекарств, на втором — станко-инструментальный завод и сопутствующие ему производства, и только на третьем месте — авиация.

А всё потому, что для развития авиации нужны не просто деньги, а производственные мощности. Те самые, где можно сделать двигатели и конструкционные материалы для самолётов. Пока что слишком много всего приходилось заказывать за границей. А это — время на ожидание прибытия совершенно необходимых приборов, материалов, и деталей.

Компромисс в "модели N3" также заключался в том, что модель была двухместная. Со сдвоенным управлением. Специально сделанная так, чтобы можно было обучать пилотов. Но в случае демонстраций на Выставке можно было и повозить кого-то из гостей. Показать, так сказать, как выглядит мир сверху.

Ясное дело, при таком использовании вторую систему управления предполагалось отключить.

Дискуссия, по включению этой самой "модели N3" в список демонстраций на Всемирной выставке, вышла жаркая. Но победили энтузиасты, поддержанные негласно и генералом Кованько и самим Великим Князем. Братьям пришлось смириться. Тем более, что эта самая модель была не так давно продана германцам. Без тех самых улучшений, что только что повставляли, но ведь они либо не были видны, либо совершенно не бросались в глаза. Да и сами германцы уже знали от Василия, что "прогресс не стоит на месте"...

И вот тут всплыла та самая проблема, порождённая несвоевременными мыслями Григория. Хорошо, что вообще отъезд в Париж делегации "Воздухоплавательного парка" был назначен значительно позже отъезда дополнительных элементов экспозиции в виде ангелочков с роганиваром, аминазином и антипестом. Хоть и не намного позже открытия самой выставки. Поэтому был некоторый запас времени, на всё про всё. Чем и стоило воспользоваться. Например, на дополнения в общий сценарий. И тут как раз Ольга Смирнова, как первая из женщин поднявшаяся в воздух на мотодельтаплане становилась чуть ли не ключевой фигурой. Стоило это использовать.

Поэтому, перед выездом, памятуя о том, что семья Ольги достатком не отличается, Василий тихонечко шепнул на ушко Натин приодеть эту егозу. Как надо. Ведь не куда-то там едем, а на Всемирную Выставку. И представлять там Империю. Та молча кивнула. И отнеслась к просьбе как к боевому заданию. Тем более, что инструкции были выданы весьма конкретные. С пояснениями зачем и почему.

А уж как Натин расстаралась стало видно в день отъезда.

На перрон поезда, отправлявшегося в Париж, вышла такая фря, что братья её сначала не узнали. Только приглядевшись, они узнали сильно похорошевшую Ольгу.

То, что тут руку приложила именно Натин было ясно как божий день.

Она не только свою Паолу приодела (о себе и своём образе она тоже никогда не забывала). Ольга теперь щеголяла в изящном, приталенном пальто с белым воротником, и не менее изящной шляпкой по последней моде. Ноги были обуты в изящные сапожки на невысоком каблуке. Что характерно, и Паола тоже щеголяла в таком же пальто что делало их похожих на сестёр. Только Натин выглядела несколько иначе. Но не менее изысканно. Наряд, внешне у неё был строгий. Но производил впечатление далеко не бедного. Для Парижа это было очень существенно.

Сзади, красный от натуги носильщик, тащил многочисленную поклажу дам. Было очевидно, что подготовились все трое к Парижу очень основательно.

Троица вышла на открытое пространство, остановилась и с почти победным видом огляделась. Им нравилось как они выглядят, как они вышли, и что толпа на перроне их с великим интересом разглядывает пытаясь идентифицировать.

Носильщик, согнутый тяжестью поклажи измождёно выдохнул, как умирающий конь, и осторожно сложил вещи сзади дам, ожидая дальнейших распоряжений.

Увидев расфуфыренную троицу и с трудом узнав в них Паолу, Ольгу и Натин, офицеры Воздухоплавательного Парка, побросали бычки под ноги и кинулись с комплиментами и ухаживаниями. Дамам ещё более понравилось.

Хорошее начало. И если ещё и в Париже так блеснуть — то вообще будет прекрасно. Но, естественно, бСльшие надежды возлагались на "воздушный бенефис" дам. И офицеры это знали. Заранее расточая дифирамбы "смелым дамам, рискнувшим бросить вызов небесам".

Григорий и Василий переглянулись, ухмыльнулись и двинули тоже на встречу.

Заметив приближение Григория, господа офицеры вытянулись, козырнули и поприветствовали начальство.

— Привет, господа! — весело поприветствовал Григорий всю компанию. — Как вижу все готовы к завоеванию Парижа?

— Особенно дамы! — галантно заметил он, отвешивая поклон троице.

— Так точно господин полковник! — весело гаркнули молодцы и разразились здоровым смехом. Натин сдержанно улыбнулась, Паола, как верный паж, сохраняла каменную, высокомерную невозмутимость. Но зато Ольга сияла от немудрящего комплимента как начищенный пятак. За всех троих.

— Шикарно выглядите! — обратился тем временем Григорий к дамам. Те благосклонно закивали. Ольга, смотря на Натин и Паолу постаралась также скопировать их апломб и манеры великосветских и матёрых. Вышло довольно прилично. Это вселяло особый оптимизм по поводу "завоеваний".

Кстати говоря, эта деталь подготовки, что провернула Натин с Ольгой, тоже была оговорена особо. С Василием.

Господа офицеры не знали, что вся "доблестная троица" прогрессоров составила целый сценарий по ошизиловке Парижа. Они знали лишь небольшие кусочки сценария. Но наверняка не придали этому значения, воспринимая как отдельные детали официоза.

Тем лучше. Тот кто не знает истинной цели — будет играть свою роль естественно.

— Кстати! Какой красивый воротничок! — обратил внимание Григорий на пальто Ольги и Паолы. — Что за мех такой великолепный?

— Песец! — коротко бросила Натин. И многозначительно ухмыльнулась.

— Ва-аще песец! — подхватил восхищённо Григорий. — Всему Парижу песец!

Господа офицеры и Ольга не поняли, но вся троица прогрессоров рассмеялась. Ольга бросила удивлённо-вопросительный взгляд на Натин, но та мягко отмахнулась. Типа: потом объясню.

Но тут подкатили Великий Князь Александр Михайлович с генералом Кованько и начались торжественные проводы.

Воинство Воздухоплавательного парка выстроилось в линейку. Грянул оркестр. И грянул что-то до боли знакомое. Василий, сначала не обратил внимания. Но через пару секунд и тактов до него дошло.

— Твоя работа? — обратился он к ехидно ухмыляющемуся Григорию.

— Ясно дело! — надулся тот от гордости. — Марш Авиаторов! Наш марш!

Великий Князь Александр Михайлович затолкнул речь. Какую-то совсем официальную, тусклую, напутственную. И на этом речи закончились. Снова грянул оркестр. На этот раз "Прощание славянки". Традиционный.

Приступили к погрузке в вагоны.

Было видно, что Великий Князь не собирался ехать вместе со всеми на этом поезде. И провожал так, для проформы, чтобы после догнать всех уже в Париже.

При посадке произошёл комичный случай.

Дамы, прибывшие позже всех, естественно не успели загрузить свой багаж в поезд, так что заносить его пришлось уже после торжественных речей и построений.

Ольга, видно, очень сильно дорожила тем, что было у неё в огромной сумке. Она решительно отобрала её у носильщика и повесив себе на плечо, чтобы удобнее было нести, направилась к поезду.

Увидев это подскочили офицеры. С просьбой позволить помочь донести даме тяжёлую сумку. Та долго отнекивалась, но вняв-таки настойчивым просьбам легко скинула сумку с плеча и также легко подала её наиболее настырному ухажёру. Галантный офицер, видя внешнюю лёгкость, с которой Ольга подала свою сумку, принял её без задней мысли. И чуть не уронил. Она оказалась изрядно тяжёлой. Глаза у ухажёра округлились от удивления.

— Да как же вы такие тяжести таскаете! — вырвалось у него.

— Как есть, так и таскаю! — гордо заявила егоза. — Или вы думаете, что для управления мотодельтапланом силы не нужно?

— О, да! Конечно! — промямлил не пришедший ещё в себя от неожиданности офицер, и потащил сумку за гордо вышагивающей дамой.

Стоит сказать, что данное качество Ольги сыграло немалую роль в выборе её как первого кандидата среди женщин на первый полёт.

— Не знаю где она так накачала руки, но сил у Ольги более чем достаточно. — сказал тогда Григорий Василию. — Когда это обнаружилось? Да уже на занятиях по рукопашке. Так что с управлением она справится.

Впрочем не только сила рук была достоинством Ольги. Пилотировала она смело и легко. В этом также чувствовалось то, что она получает истинное наслаждение от полёта.

Но когда она узнала, что ей предстоит ехать в Париж, на Всемирную Выставку и там показывать своё мастерство, неожиданно струхнула.

— Я бою-усь! — проскулила она Натин принёсшей известие. — Я не справлюсь!

— До этого прекрасно справлялась, а теперь вдруг "не справлюсь"? — ядовито заметила Натин и неожиданно спросила.

— А Париж увидеть не мечтаешь?

Натин уже давно уши прожужжали разные обывательницы о прелестях Парижа и о том как они мечтают его увидеть. Она прекрасно была осведомлена о максиме этих мечтательниц: "Увидеть Париж и умереть!". А так как в Питере дам, мечтающих о Париже, было немерено, особенно среди кумушек небогатых сословий, наверняка то и Ольга тут явно была не исключением. Что та тут же подтвердила.

— О... Да! — растерялась она, не зная то ли продолжать бояться конфуза с полётами, то ли взвиться к потолку от восторга что она едет в Париж.

— Вот и увидишь! — Заключила Натин. — В том числе и сверху. Пролетая над ним.

Принцесса ещё добавила пару жестов руками, изображая как Ольга красиво будет летать над Парижем.

— Представляешь, какой у тебя после этого будет успех? — добавила она. — Ну так как? Хочешь?

Взор у Ольги затуманился.

— О... Д-да! Хочу! — неуверенно проблеяла она, но чем дальше она представляла себя в Париже, и, тем более над ним, её глаза разгорались энтузиазмом.

Тем не менее, трудности с Ольгой у Натин на этом не закончились. Когда Ольга узнала, что ей ещё надо приодеться, причём за чужой счёт она снова решила испугаться и "включить скромницу". Но, не на ту напала. Натин это поведение Ольги, неожиданно развеселило.

— Тебе не кажется, милочка, что тебя все твои подруги назовут круглой дурой, когда узнают от чего ты отказалась? — ядовито и насмешливо заметила Натин.

Ольга нервно сглотнула.

— По последней моде и ДАРОМ! — вкрадчиво добила Натин как заправская искусительница.

Ольга таки сдалась.

— И что мне теперь делать, госпожа Юсейхиме? — снова заскулила она.

— Идём в ательё! — решительно и с энтузиазмом заявила Натин тем самым отрезая продолжение скулежа.

Покорившись судьбе постоянно бросаемая то в жар, то в холод от осознания перспектив, Ольга потащилась вслед за принцессой. За нею, еле сдерживаясь, и тихо похихикивая пристроилась Паола. Ей тоже ситуация понравилась. И именно в комичном уклоне. Она чуяла, что цирк только начинается. И Ольга не подвела.

Платьица, шляпки — она приняла как перст судьбы. Но когда ей показали в чём она будет летать!.. Казалось её зрачки вот-вот приобретут очертания правильного квадрата. Но Натин, уже знакомая с приколами парижских модниц и прибабахами тамошней публики в корне задавила любые писки протеста.

И ведь комбинезончик вышел — загляденье! А учитывая что сама по себе Ольга была фигуристая и стройная, на Париж весь комплект должен был произвести просто неизгладимое впечатление. Увидев как сидит сие произведение портняжного искусства на подопечной, Натин поцокала языком и со знанием дела заявила:

— Парижские месье будут валиться штабелями к твоим ногам!

* * *

**

Приезд делегации в Париж заметили только репортёры. И то, только потому, что ехал "ни кто иной как...". И Васю тут же взяли в оборот.

Тема та же — эбола. Василий, за беготнёй подготовки к Выставке уже подзабыл, что там в Англии происходит. Да и сами англичане последнее время не беспокоили. Видно всё-таки первый хаос преодолели, и теперь все мероприятия по карантину вступили в стадию рутины. Типа: "держать и не пущать, наблюдать издаля". Но, что Василий знал на этот момент, то и выдал.

Также насели и на генерала Кованько, как "виновника" многочисленных сенсаций, связанных с полётами самолётов и "пепелацев". А вот троица дам, во главе с Натин, благополучно просочилась сквозь заслоны газетчиков. Просто сделали вид, что они тут "не при чём", и вообще "мимо проходили". Благодаря этому именно дамы успели первыми не только достичь гостиницы, но и обследовать выделенные им помещения.

Ничего подозрительного обнаружено не было. Хотя, если исходить из того, что кому-то очень может приспичить подслушать разговоры в номерах, то возможностей такого было обнаружено много. Не сказать, что Натин это шокировало. Нет! Даже не удивило. Но всё, что она обнаружила немедленно по прибытию доложила обоим братьям.

Те приняли к сведению и решили что в номерах между собой, даже при своих, разговаривают только на санскрите. На всякий случай. Даже если ничего секретного обсуждать не предвидится. Чтоб всем слухачам кисло было!

Примерно через час по прибытию в гостиницу, прибыл курьер с посылкой. "Для сиятельной госпожи Юсейхиме", коряво выговаривая русские слова сказал курьер с изысканным поклоном отдавая коробку.

Приняв коробку она жестом задержала курьера и обернулась к Ольге. Та вопросительно посмотрела на прогрессоршу, но встретила такой лукавый взгляд, что стало слегка страшно. Тем не менее повинуясь жесту Натин подошла и открыла коробку.

Из них показались золочёные крылышки.

— Это что?! — не сдержала удивлённого возгласа Ольга.

— Вынь. — всё также сохраняя лукавое выражение лица сказала принцесса.

Ольга осторожно взялась за крылышки и потянула предмет вверх. На свет вылез... шлем!

— Я в этом летать должна? — догадалась и почти с обидой пробурчала Ольга.

— А ты надень! — вместо ответа приказала Натин.

Ольга, после секундного колебания надела и обернулась к большому зеркалу.

На данный момент шлем на голове выглядел несуразно, так как не сочетался с платьем. Но лицо приобрело вид воинственный, напоминающий что-то из читанного в детстве. Ольга поняла, что это только начало. Потом вспомнила наряд чёрной кожи, предназначенный для полётов и вся картинка сложилась.

— Я и не знала, что мы тут в маскараде участвовать будем! — обиженно высказалась она. Но Натин, удовлетворённая видом шлема подошла и слегка повертела его у Ольги на голове.

— Нигде не жмёт?

— Нет, госпожа Юсейхиме! — дисциплинированно ответила Ольга.

— Ну и замечательно. — удовлетворённо мурлыкнула Натин и обернулась к курьеру.

— Мы рады, что заказ выполнен вовремя и качественно. Передайте мои слова. — сказала она на французском.

Курьер церемонно поклонился и испарился.

— Удивлена? — насмешливо спросила Натин у Ольги переходя на русский. Собственно и так было видно, что та удивлена.

— Это Париж, милочка! И то, что мы тут замыслили сделать, называется "эпатаж". Чтобы наш бенефис, наши полёты запомнили не просто надолго, а навсегда! И чтобы через сотню лет вспоминали и поражались. Как недостижимому. А для этого нужны сакральные образы. Да, тут в Париже общество изрядно секуляризовано. Но мифы такая живучая вещь, что она у всех них в крови! И это мы используем... Тебе ничего не напоминает этот шлем?

— Греческих богов, госпожа! — как истовая студентка ответила Ольга.

— А ещё?

— Затрудняюсь ответить... — замялась та.

— А они это помнят! — как-то неопределённо ответила Натин и хитро ухмыльнулась.

— Из тебя выйдет симпатичная валькирия, милочка! — рассмеялась Натин созерцая наивно-непосредственное, и изрядно растерянное личико Ольги.

* * *

**

Говорят: "Дома и стены помогают".

А далеко от дома, очень быстро понимаешь эту немудрящую истину. Там, в Питере, при полётах, можно было позволить себе небольшие неполадки. Ну, сел бы, на своём мотодельтаплане, куда-нибудь. Всё равно сочтут за достижение. Хоть и меньшее, чем хотелось, но ДОСТИЖЕНИЕ. И всё потому, что "ОНО НАШЕ!".

Здесь, в Париже этой роскоши — небольших неполадок — позволить уже было нельзя. Потому, что ревнивые зубоскалы тут же объявят не о "частичном успехе", а "полном провале". Что недопустимо.

Поэтому, посовещавшись, для демонстраций решили не выделываться и лететь через весь Париж с окраин. Тем более, что длина разбега для мотодельтаплана очень небольшая метров сто. Ближайшим и удобнейшим местом для взлёта были Елисейские поля. Но для того, чтобы оттуда взлететь, надо было договариваться. У генерала Кованько были некоторые сомнения, что удастся быстро уговорить французов. Но всё обошлось.

Услышав скромные требования для взлёта и просьбу позволить "пепелацу" стартовать с Елисейских полей, власти Парижа согласились практически сходу. Возможно, тут сыграли свою роль великолепные отношения между Россией и Францией в то время. Ведь даже экспозиция на Всемирной выставке, среди прочих, у России была как бы не самая крупная. Да и сам по себе интерес к такого рода демонстрациям передовой техники наверняка сработал.

В тот же вечер, когда была достигнута договорённость, распаковали мотодельтаплан и проверили двигатель — самое основное, что могло бы подвести во время полёта. Наутро проверили всё остальное и выехали длинной кавалькадой на Елисейские поля.

Григорий и тут решил выпендриться.

Ещё в Питере, он заказал небольшой мотороллер, по чертежам, которые, ясное дело выделывал на компе яхты. Чтобы с теми ещё технологиями, что были в начале века, и чтобы было максимально эффективно. Заказал сравнительно давно, а тут, памятуя, что придётся много помотаться по Парижу и его окрестностям, решил взять новое транспортное средство с собой. Поэтому, как только вся компания тронулась в путь он нажал на газ и только его видели.

Естественно, что на Елисейские поля, на место старта, он выехал первым. И первым же попал в объективы фотокамер, заранее собравшихся на "эпохальное шоу" разнообразных фотографов и журналистов. Затормозил на обочине, и тут же оскалился изображая улыбочку. Фотокамеры дружно клацнули. На этом он свой долг перед журналистами посчитал выполненным, но набежали всякие прочие служители пера и пришлось долго отвечать на многочисленные вопросы.

Интервью затянулось. Но тут появилась длинная вереница фиакров с другими участниками предстоящего представления и щелкопёров как ветром сдуло. Побежали "приветствовать".

Вообще вид приближающихся фиакров Григорию живо напомнил тот сентябрьский день, когда они также вывозили свой "пепелац" на поля Воздухоплавательного парка. На первый полёт.

Также на первом фиакре ехал Василий. Но на этот раз с техниками Воздухоплавательного парка. На втором ехал отдельно сам мотодельтаплан. И далее — все остальные. Поэты, писатели, журналисты, учёные и просто любопытная публика. Надо сказать, что на этот раз, благодаря любопытным, вереница получилась раз в десять более длинной.

Тут же начала собираться и просто толпа из прохожих. Приехавшие следом немедленно пополнили их ряды и вскоре, по обе стороны "взлётно-посадочной полосы", как её обозначили офицеры Парка с помощью местных полицейских, стояла уже плотная стена зевак.

Те шумно обсуждали впечатления от того, как команда техников собирает необычный аппарат. Сначала, не зная что собирается, они отпускали довольно нелицеприятные шуточки, но когда вдруг обнаружилось, что необычный "трёхколёсный мотоцикл" имеет ещё и огромное крыло... Тут кто-то вспомнил плохие, смазанные и тусклые фотографии пришедшие осенью из далёкой варварской России.

Кто-то заткнулся и трепетно стал ждать что же тут будет. Кто-то просто молча ждал что тут будет(и таких было большинство). Остальные же ударились ещё в большие зубоскальства. Единственно что сдерживало особо ретивых, так это присутствие в толпе дам. Впрочем сами дамы судача между собой иногда такое отпускали, что у стоящих рядом, казалось вот-вот уши отвалятся.

Вполне естественно, что и братья, и русские офицеры, кто был по-образованнее, понимали что тут говорят. Но старались виду не подавать. Василию же только злости добавили. И он стал прокручивать сценарий, выискивая что-то, чем можно было бы уесть эту публику.

Краем глаза он заметил появление каких-то молодых людей, которые наоборот стали осаживать разошедшихся и даже подбадривать техников, собирающих аппарат. Вид у тех ребят был явно студенческий. Григорий пробежался взглядом по лицам, запоминая.

И тут он почувствовал на себе пристальный взгляд. Повернулся в ту сторону, откуда исходило это неприятное ощущение и встретился взглядом с человеком изрядно необычной наружности.

Нет, он был одет также как и большинство в толпе. Но лицо... Лицо его было необычным. Лицо латиноамериканского индейца. Несколько секунд оба буравили друг друга взглядами. Наконец Григорий, желая прекратить ненужное и пустое противоборство, внезапно подмигнул индейцу и улыбнулся. Лицо индейца осталось таким же каменным. Но во взгляде промелькнул интерес.

Григорий отвернулся и вовремя. Последние проверки прошли успешно и Василий уже натягивал свои перчатки явно готовясь сесть в кресло пилота. Фотографы уже давно слезшие со своих бричек, взяли в полукольцо аппарат и неторопливо "расстреливали" его из своих тяжёлых камер.

Точно такая же свора фотографов, предполагалась и в конечной точке маршрута полёта.

Григорий тихо вынул из-за пазухи свою цифровую видеокамеру и сам присоединился к снимающим. Толпа тут же навострила уши и с любопытством уставилась на миниатюрный аппарат в руках у незнакомца.

Он спокойно провёл объективом по толпе собравшихся и зацепил в кадр того самого смуглого субъекта индейской наружности. Тот, видно, что-то заподозрив, тут же исчез в толпе. Но было поздно. Запечатлился.

Далее Григорий развернулся в сторону мотодельтаплана. Василий тут же принял "героическую позу" и помахал рукой толпе, не забыв послать ослепительную улыбку в сторону гришиной камеры.

— Пижон! — буркнул под нос Григорий и ухмыльнулся.

Тем временем, Василий махнул рукой техникам. Те разбежались тесня толпу подальше. Посуровев лицом, он обстоятельно умостился в кресле пилота, пристегнул страховочные ремни и напоследок показал Григорию большой палец.

Григорий засняв этот момент поспешил завести мотороллер. Почти одновременно с мотороллером взрыкнул заводясь двигатель мотодельтаплана.

* * *

**

Василий оглядел чистое солнечное небо. Внизу, у земли ветра практически не было. Так, лёгкий ветерок, гуляющий вдоль бульваров с парижанами, почти не ощущался. Но что было выше, там, над городом, никто не знал. Были бы хоть какие-то облачка, можно было бы определить, что за погоды над головой. А то иногда так случалось — у земли ветра почти и нет, а на высоте, только поднимешься, начинается болтанка.

Он бросил взгляд вдаль. Там, техники и полиция уже разогнали праздношатающихся с полосы взлёта. Можно было начинать главное шоу дня. Да и разговорчики зубоскалов, что он подслушал пока собирали мотодельтаплан, серьёзно заводили. В них сквозил снобизм. И фантастическая глупость. А это стоило наказания. Зубоскалили какие-то люмпены. Но всё равно...

"Что бы такое отмочить, чтобы вся эта мерзопакостная публика языки пооткусывала? — думал Василий ещё раз пробегая мысленно трассу предстоящего полёта. — Да! Кстати тут не все такие! Вон, студенты за правду бьются. Реально сцепились с му..ми. Пытаются их либо вразумить, либо рот им заткнуть. Уважаю!"

Василий бросил взгляд в сторону и показал большой палец Григорию. Тот, не прекращая снимать на свою видеокамеру попятился к мотороллеру. На секунду отвлёкся, крутанул стартер. Одновременно и Василий тоже запустил двигатель своего "пепелаца". Он увидел, как Григорий, ни разу не взглянув в его сторону, но продолжая держать видеокамеру так, чтобы она была направлена на мотодельтаплан, скользнул на сиденье мотороллера. После единым движением закрепил камеру в держателе на рулевой колонке. Теперь он мог заснять всё, что происходило бы перед ним. Теперь и Григорий показал большой палец Василию. Он кивнул и надавил газ. Дамы, стоящие сзади с визгом шарахнулись в стороны, придерживая свои длиннополые платья. И наконец... аппарат двинулся вперёд. Всё быстрее и быстрее. Сзади и чуть левее пристроился Григорий на своём мотороллере стараясь держать в объективе мотодельтаплан, и следя чтобы дурные зрители случаем под колёса не попали.

Вдали, увидев разбег летательного аппарата разбегались зеваки. Зря! Так далеко Василий не собирался разгоняться. Мягко "отжал штангу" и аппарат подпрыгнул в воздух. Пара секунд и он уже на уровне крыш соседних домов. Внизу, бегущие, увидев что опасность миновала, замедляли свой бег и задирали головы к небу. Кто-то уже скакал от восторга, кто-то швырял чепчики в небеса. У каждого было своё занятие.

Сделав круг над крышами домов и снова выйдя на линию Елисейских полей, Василий аккуратно пролетел над беснующейся толпой. И только тут сообразил в какую сторону он летит.

Впереди была Триумфальная арка.

"Эх! Была-небыла! И пусть меня после порвут на части... Если посмеют.... Но тут я ПОХУЛИГАНЮ!" — подумал Василий и оскалился в набегающий поток ветра.

Он сбросил высоту, выровнял аппарат, и распугивая прохожих, извозчиков и зевак, почти у самой земли понёсся навстречу арке. И тут всё чуть не испортил сквозняк.

Неведомо в каком закоулке заблудившийся ветерок, дунул поперёк курса. Однако сворачивать уже было поздно. И перескочить поверху — тоже не судьба. В результате в проём арки аппарат влетел не ровно, а почти по диагонали распластав крылья, чуть не чиркнув кончиком крыльев с одной стороны по мостовой, а с другой по стене.

— Чщё-орт!!! — заорал Василий, то ли от злости на подлый ветерок, то ли с перепугу. Но руки, тем не менее уже направляли аппарат влево и вверх.

Под дельтапланом мелькнула какая-то кибитка, запряжённая парой лошадей. Те увидев, что на них летит, взвились на дыбы и положили кибитку на бок. Больше Василий их не видел.

"Вот! — нервно хихикнув, подумал Василий. — теперь точно нахулиганил!".

На ум пришла строчка из Вики: "Площадь вокруг Триумфальной Арки является одним из самых опасных перекрёстков в мире. Зачастую автомобильная страховка не действует в случае ДТП на площади".

"Ага! — подумал он, — Уже сейчас я, своими стараниями подтверждаю её славу... начала 21 века. Эх! Хулиганить, так хулиганить!"

Выровняв и подняв "пепелац" повыше, Василий, наконец, огляделся. "Несло" его вдоль самого помпезного проспекта — Фош. Но это было несколько не туда. Чуть забрав влево он увидел и цель полёта.

Широкая лента реки рассекающая Париж была видна прекрасно. А уж сама башня выпирала настолько высоко в небо, что не заметить её было просто невозможно. И, кстати заметил, что высота полёта дельтаплана ещё не так велика — верхушка башни была чуть-чуть выше него.

Успокоившись, и попеняв себе за лихачество, Василий, теперь уже очень осторожно направил нос аппарата на Эйфелеву башню. Но похулиганить и там, у него желания не убавилось.

"Просто если хулиганить, то с оглядкой. Чтобы самому не грохнуться". — решил он.

Где-то внизу, по улицам, высматривая в небе белые крылья мотодельтаплана, катил на своём мотороллере Григорий. Ему, естественно, понадобится гораздо больше времени, чтобы добраться до Эйфелевой башни. Ведь он катил по земле, не в небе. А в небе, как известно, пробок не бывает. Ну разве что сильный ветер. Но вот как раз сильного ветра-то и не было. Однако, чем выше забирался Василий, тем холоднее становилось. Казалось, что город как бы накрыт шапкой тёплого воздуха.

Наверху же — потоки были очень прохладные. Впрочем — весна. Земля уже успела прогреться под жаркими лучами апрельского солнца и активно прогревала приземный воздух. Но наверху, всё также было холодно. Лицо не закрытое маской, которую часто для полётов надевают, руки одетые в тонкие перчатки, начали постепенно застывать. И это было уже нехорошо.

Внизу медленно проплыл кругляш дворца Трокадеро, и экспозиция "колониальных достижений", которая была расположена вокруг него. Восточно-азиатские строения, смотрелись даже сверху очень экзотически. Сверкнула отражённым солнцем вода реки. Аппарат изрядно тряхнуло — потоки над рекой всегда были очень непредсказуемые.

Трокадеро.

Тем временем на земле изначально чинное гуляние граждан и гостей сменилось броуновским движением — таки углядели в небесах белоснежные крылья, приближающегося к Башне "пепелаца". Да и посетители, находящиеся в это время на самой башне, принялись размахивать руками и что-то орать. От переизбытка чувств.

Василий, чтобы обозначить возможности своего летательного аппарата, спокойненько пролетел в ста метрах от шпиля башни. Сверху.

Внизу это оценили. Суета прекратилась, но стали орать. Впрочем быстро перестали, когда дельтаплан заложил правый вираж и по спирали стал снижаться. Теперь просто жадно смотрели в небеса, на механическую "птицу" и на её гордый полёт.

И действительно! Что-то в этом полёте было от неспешного и гордого скольжения буревестника, раскинувшего свои крылья на восходящих потоках воздуха.

Василий чуть сократил радиус кружения, приблизившись к башне что очень понравилось тем, кто на ней в данный момент находился.

Григорий выехал к площади у Трокадеро, когда Василий уже нарезал круги над Эйфелевой башней. Остановился, отцепил видеокамеру от рулевой колонки и заснял сначала общий план с панорамой, а после и кружащий над башней "пепелац".

Так как большинство уже было занято созерцанием зрелища белых крыльев над "эйфелем", то на него самого, на мотороллер (который явно был далеко не обычным средством передвижения), на видеокамеру, мало кто обратил внимания. Разве что оказавшиеся непосредственно рядом.

Но надо было подумать и о том, как Василию здесь приземляться. Это хорошо, что пробег и выбег у аппарата очень маленькие, но сопутствующие неприятности в виде восходящих и нисходящих потоков воздуха у реки, праздношатающихся зевак, которые могли бы выбежать прямо под колёса садящегося мотодельтаплана — всё это порождало дополнительные заботы. Тем более, что полиция, что-то не спешила расчистить место для посадки, как ранее это было согласовано.

Григорий снова завёл двигатель, проехался по мосту, свернул на набережную. Покрутился там.

Дальше медленно проехал под Эйфелевой башней, петляя между стоящими обывателями, задравшими головы к небесам. Доехал до больших полей, развернулся и поехал обратно. Когда выехал на мост, остановился, спешился. Поднял руку привлекая внимание кружащего в небесах Василия. После, взмахом руки указал общее направление для посадки. Так, чтобы было ясно куда и как.

Собственно вариантов изначально было два: либо на лужайки за Эйфелевой башней, либо прямо на мост.

Пролетевший уже в пятидесяти метрах над головой Василий заметил Григория и его указания. Но у него были явно свои идеи насчёт как завершать полёт. Он поднял свой аппарат выше и заложил круг такой, что вышел аж над крышей дворца Трокадеро.

Там, скользнув между его башен, он снизился вообще метров до двадцати и прицелился... на Эйфелеву башню.

Григорий понял, что дальше будет. Усмехнулся и покатил "крутить хвосты" зазевавшейся полиции на Марсовом поле.

* * *

**

Перед походом на Всемирную выставку, Натин вдруг потребовала, чтобы Ольга и Паола надели вполне конкретные наряды. Паола, видно была уже знакома с чем-то. Она, увидев как будут все трое одеты, лишь усмехнулась и глядя на загадочно улыбающуюся патронессу, молча пошла примерять фиолетовое платье.

Ольге же досталось белое. С ослепительно белой шляпкой, белыми туфельками. В общем и целом покрой платьев, форма шляп у обеих были одинаковыми. Разнились наряды только цветом. Сама же Натин, неожиданно надела вообще какой-то фантастически вычурный, восточный наряд, с преобладанием зелёного цвета, весь испещрённый золотым шитьём. Похоже, что Паола уже как минимум раз этот наряд видела, так как она лишь слегка удивилась, увидев его снова на принцессе. А вот Ольга разглядывала его во все глаза.

— Удивлена? — заметив повышенный интерес, спросила Натин.

— О... да! — Промямлила в своём обычном стиле Ольга, продолжая с круглыми глазами созерцать сие фантастическое зрелище. — Но что это за платье такое... Наверное очень дорогое!...

— Наше повседневное платье в недалёком прошлом... Как ваша форма. — ответила Натин уклончиво, но увидев полное непонимание на лице Ольги, добила проведя по каким-то вычурным узорам у себя на рукавах. — Наряд младшей принцессы княжества Аттала...

Челюсть у Ольги исправно отпала.

— ... И знак Аудитора Истины при Главном Храме. — Указала Натин у себя на груди на вышитый круг, с непонятными значками в центре.

— Очень большая честь и ответственность для нас! — добавила она посуровев лицом.

При этих словах Ольга совсем потерялась. Она до сих пор не могла быстро сообразить, когда Натин говорит чисто о себе, а когда о всей троице. Но так как дальнейших уточнений не последовало, решила, что всё-таки она говорила на этот раз о себе. И хоть разрывало её на части любопытство, но от подробных расспросов она воздержалась. Уже то, что Натин при ней впервые явно подтвердила слухи о себе как о "принцессе с Востока" её очень сильно выбило из колеи. Тем временем, невозмутимая Натин уже с нескольким сожалением закончила:

— Конечно, к этому платью полагается Диадема Младшей Принцессы и "Cандалии Великого Света". Но... Нам придётся воздержаться. Чтобы не шокировать излишне местную публику. Последуем её модам. И вместо диадемы у меня будет шляпка...

Натин вытянула из коробки маленькую шляпку с пером и водрузила себе на голову. Посмотрела в зеркало. Как ни странно, но шляпка сочеталась с её "форменным нарядом принцессы".

— ...И туфли. Зелёные. Чтобы сочетались.

Натин выставила вперёд свою ногу и с сомнением посмотрела на произведение местных обувщиков. Но похоже вид туфелек её как-то устроил, что она стала ровно и оглядела сопровождающих дам.

— Ну что, готовы? — вопросила она. — Если да, то идём шокировать публику.

И снова с каким-то одной только ей понятным предвкушением усмехнулась.

Когда усаживались в фиакр, казалось, пол улицы пристально за ними наблюдает. И очень многие обратили внимание не только на поразительно богатый наряд Натин. Но и на цвета нарядов всей троицы в целом.

Ольга этого не знала, так как заморочки Парижа и Франции в целом, Англии, Германии и САСШ были для питерских далековаты. Но, тем не менее, эти цвета слишком много говорили публике парижской. Цвета по настоящему были говорящими и их тут же определили как... истовых суфражисток! И то, что дама в зелёном наряде явно не европейской внешности, да ещё и наряда сильно нездешнего, говорило ещё больше.

Но что же всё-таки говорили цвета и почему?

Дело в том, что основная формула суфражизма: "Дайте женщинам выборные права"= "GIVE WOMAN VOTE" по предложению суфражеток, была зашифрована в триколоре G W V = зеленый-белый-фиолетовый ( Green+White+Violet ). И хоть сидела троица в повозке несколько в ином порядке — фиолетовый, зелёный, белый — никакого значения не играло. Ведь когда шли, "порядок построения" как раз был правильный: Первая — Натин, в своём зелёном, на полшага позади Ольга в своём белом и на полшага позади самой Ольги — Паола. В фиолетовом платье.

Приехали к главному входу Выставки задолго до намечавшегося старта. Неспешно прошли через вычурные ворота, сопровождаемые любопытными взглядами окружающих и направились в сторону полян у Эйфелевой башни.

И когда вышли, как раз к ним же, медленно подкатил на своём мотороллере Григорий.

— ОУ! — Взвыл Григорий, увидев троицу и спешно спешиваясь. — Выглядите феерически!

Он, наверное, не заметил, но говорил он по привычке уже, на местном — по-французски.

— Спасибо. Старались! — удовлетворённо сказала Натин на том же языке.

— Принцесса Атталы в боевой раскраске! — обратил внимание Григорий на платье Натин. — Кстати шляпка вам изумительно идёт!

И не удивительно что обратил. За вычетом диадемы и сандалий, Натин сейчас выглядела так, как в их первую встречу. Ещё в мире Гайяны.

— Это не боевая. — Поправила его Натин. — Это наш повседневный наряд младшей принцессы княжества.

— Да-да! Извините Ваше Высочество! — тут же рассыпался в извинениях Григорий явно играя на публику и продолжая трепать языком на языке Наполеона и Робеспьера. — Но всё равно вы выглядите ослепительно.

И, кстати да: шитьё на Натин сверкало под лучами солнца, создавая вокруг обладательницы целый изумрудно-золотой ореол.

— Вы тоже выглядите замечательно на своём "железном коне", Старший Принц Румата. — несколько ядовито с намёком бросила Натин выделив последние слова. Но яд был еле заметный. Понятный лишь немногим. Тем не менее, хоть и было всё сказано вполголоса, Ольга услышала отчётливо. Она аж покраснела от смущения и принялась себя накручивать по поводу: "А всегда ли я достаточно учтиво вела себя с такими сиятельными особами?!!".

Заметив эти метания, Натин мягко осадила Ольгу взглядом и чуть ли не приказала. Уже по-русски.

— Не заморачивайся. Всё идёт так как надо. НАМ надо. Мы довольны.

Просторечное выражение "не заморачивайся" из лексикона братьев, несколько резануло слух благовоспитанной Ольги. Но это несоответствие образа гордой принцессы сказанному, подействовало как настоящее успокоительное снадобье.

Да и вид кружащего вокруг Эйфелевой башни мотодельтаплана быстро переключил внимание окружающих с них на более интересные события. Тем не менее, те, кто был рядом и слышал обмен любезностями, нет-нет, но бросали опасливые взгляды в сторону принцессы.

Через минуту вокруг троицы образовался "почтительный" пустой круг. Те же кто стоял перед принцессой поспешили убраться либо в сторону, либо вообще за её спину. Чтобы не оборачиваться, непочтительно, спиной к титулованной особе. Хоть и какого-то неизвестного и, наверняка, мелкого восточного княжества, но всё-таки...

Восприятие же цветов одеяний всех троих ещё больше сбивало с толку, порождая в умах всех "понимающих" чуть ли не шизофреническое расщепление. Ведь многие были в курсе как на Востоке обстоят дела с правами женщин. Реально, в большинстве из тех стран, с женщинами обращались как со скотом. Который можно было купить, продать, обменять... Мнения предмета купли-продажи, естественно, никто не спрашивал.

А тут...

"Впрочем, — думали многие присутствующие здесь парижане, — эта принцесса явно не из магометанок. А в далёком Индокитае мало ли что может быть в культурах и религиях?! Может вообще в том княжестве матриархат!"

На этой "оптимистичной" и рационалистичной ноте парижане закончили свои интеллектуальные изыскания, тем более, что к Марсовому полю подкатила шумная, разряженная толпа натуральных местных суфражисток.

С сине-бело-зелёными значками на груди, в белых платьях, и с плакатами, требующими равноправия.

Увидев троицу "своих", с "нужными цветами", те тепло поздоровались и как ни в чём ни бывало расположились рядом, посчитав, что Натин со своими "подругами" уже "застолбила" для них это место.

На "пепелац" летающий в небесах вся эта расфуфыренная стайка дам особо внимания не обращала. Так, поглядывали с интересом, но дело своё знали. Уже скоро все окружающие "доподлинно знали", что женщинам нужно предоставить равные права с мужчинами и дать им право избирать и быть избранными.

И тут, как следующий акт комедии, "на сцене" появляется изрядно подвыпившая личность пола мужеска. Очень толстая, в круглом котелке, мятом, но дорогом на вид сюртуке, в клетчатых брюках и торчащей из кармана жилетки золотой цепочкой часов.

Он нахмурился, сфокусировал свой весьма нетрезвый взор на суфражетках и не нашёл ничего умного, как высказать им своё "просвещённое мнение". И мнение это (кстати стандартно по тем временам) состояло в том, что "место женщины: церковь, кухня, дети". И далее в том же духе. Толпа пикетчиц с этих слов завелась, что называется, "с пол оборота".

Суфражистки были наглые и, очевидно, кем-то ранее уже подогретые. Они дружно, как стая собак набросились на толстого "блюстителя нравственности". Через мгновение уже невозможно было разобрать кто что говорит. Все говорили одновременно и на повышенных тонах. Кто-то потрясал плакатом, еле сдерживаясь, чтобы не огреть им нетрезвого месье. Тот поначалу опешил от такого дружного напора, тем не менее, хоть его и прерывали на каждом слове, что-то успевал вякнуть поперёк.

Про летающий над головами "пепелац" окружающие мгновенно забыли. Так как тут был цирк ещё тот. Тоже бесплатный и рядом.

Стоящая чуть поодаль Натин несколько отстранёно, как кино, наблюдала за стычкой и, казалось, чего-то ждала. И тут, толстому месье таки удалось вставить своё слово. Причём так, что услышали многие окружающие.

До Натин и Паолы смысл, из-за общего гвалта не долетел, но кое-кто обладал, в отличие от них, более чутким слухом.

— Что?!!! — Взвилась доселе не принимавшая в перепалке участия, но также внимательно наблюдавшая свару Ольга.

Она сжала кулаки и решительно вломилась в толпу разъярённых суфражисток.

* * *

**

Появления Григория на поле, было достаточно, чтобы полицейские оторвали свои взоры от небес и начали разгонять публику с "посадочной полосы". Ему даже не пришлось каких-то особых претензий кидать.

Тем временем, Василий на своём дельтаплане, прошёл мимо Башни на высоте пятидесяти метров сначала с одной стороны. Потом развернулся и как бы прицеливаясь прошёл с другой. Когда по его мнению он составил представление о ветрах дующих в районе башни он таки решился.

Разворот над "колониальной выставкой", снижение до двадцати метров и курс на Башню. Над мостом он пролетел вообще на высоте метров пяти, как будто пытаясь на него сесть, но вскоре то ли по воле восходящих потоков, то ли по воле самого пилота, но аппарат поднялся до двадцати и, как на параде, ровненько пронизал нижний проём Башни.

Внизу публика взвыла. А сам Василий, сделав разворот, наконец зашёл на посадку.

К этому времени, полиция, наконец-то отодвинула зевак подальше и для посадки было даже не сто пятьдесят метров, а все двести. Но столько для Васиного аппарата и не нужно было. Изящно скользнув к земле, дельтаплан покатился по жиденькой травке и остановился.

Суфражистки этого даже не заметили. Они продолжали костерить на все корки пьяного гуляку оскорбившего их до глубины души.

— Не подпускайте толпу к аппарату ближе десяти метров! — Крикнул Григорий главному из полицейских и пользуясь привилегией, просто подъехал на мотороллере к Василию. Тот как раз поднял очки на шлем, отстегнул пристяжные ремни, вылез из кресла пилота и поднял руку приветствуя собравшуюся толпу.

А толпа очень быстро росла.

Очень многие заметили, что крылатая машина села на поляны возле Башни Эйфеля. И теперь сбегались со всех сторон, — со всех прочих экспозиций Всемирной Выставки. Полиция их сдерживала, но когда Василий став в позу рявкнул свой "родной" лозунг: "Per aspera — ad astra!", толпа попёрла вперёд, справедливо считая, что будет что-то то ли интересное сказано, то ли что-то ещё показано.

Круг быстро сократился и группа ругающихся суфражисток оказалась аккурат на краю свободного поля и напирающей толпы. То, что их никто не попытался урезонить, остановить, объяснялось просто — некому было. Одним было наплевать "на бешеных дамочек", другие, находили что есть что-то более интересное и важное, нежели скандал(Париж да без скандала?!! Фе!), а у полиции просто рук не хватало на всё. Они едва справлялись с тем, что было обговорено заранее. Так что от разошедшихся дам, подвыпившего толстяка никто не спешил спасать.

А там страсти всё накалялись. Красный от злости месье, уже почти малиновый, продолжал плеваться и обличать "падение нравов". И что особенно сильно злило дам, он перешёл к "обоснованиям" своей "кочки зрения". А в основе этих обоснований, как легко было догадаться, лежала "теория всеобщей ущербности женского пола".

Ольга же, выросшая в атмосфере преклонения перед дамами, которое постоянно демонстрировал отец, восприняла эти наветы уж слишком близко к сердцу. Вскоре она была в самом центре скандала, и лаялась с "морализатором" как бы не больше всех.

Натин, изначально не препятствовавшая Ольге в этих порывах, видя как накаляется обстановка, стала бросать в сторону суфражисток всё более и более обеспокоенные взгляды.

Василий же, бросив мимолётный взгляд на полностью занятых своим скандалом суфражисток, наоборот отошёл подальше чтобы его было слышно остальным. И затолкнул речугу.

Он любил толкать пламенные речуги. А тут ещё и повод хороший — покрасоваться перед фотографами и местными обывателями в новенькой косухе.

Надо сказать, что куртка на нём сидела отменно, и делала его вид ещё более бравым, нежели он выпячивался. Публика быстро измерила его глазами, и сделала себе зарубки на память. Можно было уже с уверенностью говорить, что вскоре половина молодёжи Парижа будет щеголять в коже и конкретно в косухах, "а-ля авиасьён".

Василий заливался соловьём, расписывая перспективы прогресса авиации, а за его спиной, Ольга наливалась яростью. И вот настал такой момент, что месье сморозил уж такую глупость, что у неё на некоторое время дар речи пропал. Не выдержав такого, Ольга выломилась из толпы суфражеток, и на мгновение остановилась. Прямо перед ней стоял "родной пепелац". Всего-то в каких-то метрах двадцати.

Выдав нечто среднее между фырком и взвизгиванием, Ольга решительно направилась к нему. Натин же поспешила наперерез, заподозрив неладное.

— Дама-пилот это нонсенс? Дама-пилот — это АБСУРД?!! — услышала она то, что говорила тихо себе под нос Ольга.

— Ольга! Успокойся! — встревожилась Натин.

— Вот! Сейчас ка-ак успокоюсь! — продолжала яриться Ольга. — Только слетаю и совсем успокоюсь!

Говорила она негромко. Только от этого Натин стало страшно. Она поняла: Ольга в крайней ярости. Если сейчас оборвать, задавить авторитетом — может сломаться. Но если не удастся передавить — наделает много глупостей. И бед.

Требовался другой подход.

Натин легко догнала Ольгу и посмотрела ей в лицо.

Выглядела та не только разъярённой, но и изрядно обиженной. В голосе же бушевала ярость.

— Всё равно успокойся. — Неожиданно холодно и каким-то полументорским тоном, как читают приговор уставшие от жизни прокуроры, выговорила Натин. — Летать надо на холодную голову. Иначе убьёшься. И ничего не докажешь этому жирдяю.

Её слова ложились на душу Ольге тяжело и... неотвратимо. Натин ещё чего-то говорила, но она будто слегка оглохла. В голове внезапно прояснилось и наступила холодная решимость. Как при очень кропотливой и ответственной работе. Которую нужно выполнить во что бы то ни стало. Но в которой эмоции только помешают. Она остановилась.

— Я понимаю, ваше высочество. Я исполню. Как надо. — также тихо ответила Ольга. — Но доказать надо сейчас!

Натин подошла ближе, взяла её за подбородок и заглянула в глаза.

— Теперь вижу, что не убьёшься, а будешь летать как надо. — строго сказала она и, отпустив Ольгу, шагнула в сторону.

Натин быстро оценила складывающуюся ситуацию.

Да, полёт Ольги также намечался. Но не сейчас.

Однако складывающаяся обстановка, вот эти скандалящие суфражистки, они сами в "триколоре" тех самых, да оскорблённая в лучших чувствах Ольга, просто диктовали конкретный исход.

Ещё раз окинув взглядом толпу, Натин зашагала вслед за Ольгой, на ходу остановив, шарахнувшегося было за нею полицейского. Тот, опознав в Натин одну из группы русских авиаторов, пробормотал "пардон", и отступил.

Ольга подошла к Григорию, и что-то сбивчиво стала ему объяснять. Григорий ничего не понял. Кроме как того, что Ольге вдруг приспичило прямо сейчас слетать на дельтаплане. Он обескураженно замотал головой и потребовал детальных и спокойных объяснений. С каковыми и подоспела Натин.

Та уложилась по-спартански. Всего в двух фразах объяснила ситуацию.

Григорий нахмурился, пристально посмотрел на мрачную Ольгу, на почти дошедших до открытия боевых действий суфражисток, продолжающих обгавкивать пьяного толстяка, на толпу внимавшую Василию. И расплылся в ядовитой ухмылке.

— Годится! Но...

Григорий уже жёстко глянул в глаза Ольги и спросил.

— Справишься?

— Да. — коротко ответила она.

— С собой! — тут же уточнил Григорий. — На горячую голову такое лучше не делать.

— Я уже спокойна. — деревянным и скрипучим голосом, сквозь зубы процедила Ольга. Григорий с сомнением посмотрел на неё, но быстро стёр всякие эмоции с лица.

— Хорошо. Но тогда тебе категорический приказ! — начал жёстко инструктировать её Григорий. — Держись подальше от башни. Возле неё очень неприятные потоки. И не пытайся пролететь как Вася, под башней. Тебе сейчас надо всего-то продемонстрировать что ты можешь летать.

На секунду, Григорий запнулся.

— Впрочем кое-что ты можешь сделать. Есть рекорд, который прямо просится. Когда облетишь выставку, подними аппарат на пятьсот метров по альтиметру. Но там не задерживайся. Сейчас там ну очень холодно. И больше ничего не надо делать. Уже это произведёт фурор.

Ольга, как было видно, постепенно успокаивалась. Сев в кресло пилота она быстро приобрела свой строго-серьёзный вид и теперь как прилежная ученица строгому учителю, кивала Григорию. Увидев это, он понял — Ольга не подведёт и сделает так как надо.

— И ещё... — хитро улыбнувшись сказал Григорий и подмигнул Ольге. — Помнишь как съесть слона?

— По кусочкам! — тут же подхватила Смирнова.

— Вот ИМЕННО! — тут же зажёгся Григорий. — Так что не будем выдавать публике всё сразу. Сегодня только взлёт, набор высоты до пятисот метров и посадка. Заходить на посадку будешь с той стороны.

И указал.

Натин, увидев решимость Ольги открыла было рот, чтобы остановить во избежание конфуза, но тут толпа восторженно заорала, знаменуя окончание пламенных речей Василия. Это отвлекло внимание собирающих Ольгу в полёт. Также как и её саму.

Полиция уже еле сдерживала порывы граждан ломануться вперёд. Но передние, сообразив, что полёты ещё не закончены сами не желали выходить на полосу. И по большей части препятствовали другим сделать это.

Василий обернулся, увидел что творится с аппаратом и вокруг него. Понял, что происходит. Сначала открыл рот, но потом просто рысцой подбежал к дельтаплану.

— Ольга! Так не пойдёт. Вылезай на минуту.

Та подумала, что он ей запрещает и немедленно надулась, но тут уже и Григорий догадался. Хлопнул себя по лбу и обозвал дураком.

— Да, Оленька, погодь. Вставай. Он прав. Наверху не тепло.

Меж тем Василий уже снимал с себя свою скрипящую кожей косуху.

— Надевай!

Ольга быстро вскочила и скользнула в придерживаемую Василием куртку. Быстро, со знанием дела, застегнула на все пуговицы, застегнула рукава и воротник. К тому времени, Василий снял свои перчатки и протянул так, чтобы было удобнее надевать.

— Поверх своих беленьких и тоненьких надевай! — с улыбкой добавил Василий. — Зато руки не окоченеют.

Ольга по деловому воткнула руки в перчатки и быстро затянула ремешки на запястьях. Перчатки были слегка велики, но не настолько, чтобы совсем болтались.

Публика притихла, наблюдая за священнодействием приготовлений к полёту. И то, что на этот раз должна была полететь дама... многие не верили своим глазам.

К авиаторам подбежал некий полицейский, явно не маленького чина.

— Дама полетит?!! — выпучил он глаза.

— Это запрещено законами Парижа? Законами Республики? — подчёркнуто вежливо, но ядовито справился Григорий.

— Нет, но...

— Значит, разрешено! — заключил Григорий и тут же переключился на продолжение экипировки Ольги.

Чин обалдел. Постоял, но не найдя что сказать, отвалил.

А суфражистки всё также увлечённо продолжали лаяться не замечая что происходит буквально рядом. Главполицай с омерзением посмотрел в их сторону, но оценив наличные силы полиции и стоящие перед ним задачи, смирился с балаганом, как с неизбежным злом.

Василий наконец снял свой шлем и полётные очки. Протянул их Ольге. Та так же по деловому, сняла свою ослепительно белую шляпу с цветочками и бантами и обменялась головными уборами с Василием. Так же быстро и умело нацепила шлем на голову, застегнула и подняла очки на лоб.

Василий же не нашёл ничего лучшего кроме как размахивать шляпкой на манер веера. Ибо девать её было некуда.

Публика меж тем оценила скорость облачения и то, что для Ольги это явно не впервой. Что подогрело ажиотаж и породило шум обсуждений и догадок.

Когда все переодевания были закончены, Ольга наконец скользнула в кресло пилота.

— Ты ничего не забыла? — тут же с сарказмом поинтересовалась Натин.

— Я забыла?... — удивилась Ольга. Но Натин стёрла сарказм с лица и рука её скользнула к собственному затылку.

Чуть придержав свою шляпку она выдернула из аккуратно уложенных волос две стальных спицы. И протянула Ольге. Причём протянула так резко, как будто собиралась ими ударить. И ведь держала их так, что обе торчали между пальцев сжатого кулака. Грива каштановых волос принцессы, лишённая заколок скользнула вниз расправляясь.

— Заколи платье у лодыжек. — пояснила она. — Иначе набегающий поток тебе его на голову задерёт.

— Ой! — вздрогнула Ольга и покраснела представив конфуз.

Обеими руками взяла спицы и нерешительно уставилась на полы платья.

— Протыкай! Не бойся! — подбодрила её Натин. Потом рюшечками залатаешь. А если исправить будет невозможно — новое купим.

Паола, поняв, что надо сделать, немедленно кинулась помогать Ольге.

— Концы загните. Спицы хорошо гнутся. — бросила Натин, отходя в сторону суфражисток.

Паола попробовала загнуть, но у неё палец соскочил и она порезалась. Быстро сунув пораненный палец в рот, она растерялась. Ольга же, горя желанием как можно быстрее взмыть в небеса, содрала с себя перчатки, схватилась за спицы и с натугой загнула их. Братья даже не успели что-либо предпринять.

Снова, уже неспеша, натянула кожаные перчатки и спокойно пристегнулась.

А суфражистки всё лаялись...

— От винта! — скомандовал Василий и сам первым же спешно удалился от дельтаплана.

В это же время, Натин, подойдя ближе к суфражисткам ехидно бросила им.

— Дамы! А вы ничего не упускаете? Вам бы стоило посмотреть кто сидит сейчас в кресле пилота, а также обратить внимание на то, кто прямо сейчас отправляется в полёт.

Суфражистки, увлечённые облаиванием толстяка, пропустили реплику мимо ушей. Однако нашлась таки одна самая любопытная, которая не поленилась обернуться назад. Через пару секунд она двинула своей соседке локтем по рёбрам так, что та охнула. Но этого было достаточно, чтобы товарка таки оторвалась от сладостного процесса посыпания бранью "врага женщин" и посмотрела туда, куда ей указывали. Глаза и у неё исправно полезли на лоб. Переварив увиденное она тут же вцепилась в другую свою соседку и чуть ли не силой развернула её в нужном направлении. А дальше сработала цепная реакция тычков, толчков и встряхиваний.

Полицейский, отвечавший за порядок на поле, аж вздрогнул от внезапно наступившей тишины. Он с опаской обернулся и посмотрел на суфражисток — уж не убили ли они того самого дурака, что с ними связался?

Но всё оказалось более прозаическим. Все суфражетки, как одна, смотрели открыв ротики на Ольгу. А внезапно позабытый ими поклонник Бахуса, всё ещё открывал рот как рыба выброшенная на берег, не находя что же ещё такое сказать.

Но тут и он сообразил, что все смотрят не на него, а куда-то за его спину. Причём смотрят, находясь в крайнем офигении. Но обернуться не успел. Двигатель мотодельтаплана взревел и кинул аппарат вперёд.

Короткий разбег, и вот он уже в воздухе, быстро набирающий высоту.

Ольга пилотировала решительно и в чём-то даже агрессивно. И эта решительность добавляла красоты в те манёвры, что закладывал аппарат. Ещё только поднявшийся над головами толпы дельтаплан, заложил разворот, и с подъёмом ушёл влево.

Красиво ушёл.

Вскоре белые крылья мелькнули за Эйфелевой башней и аппарат начал наворачивать спираль вокруг неё держась на приличном расстоянии. И с каждым оборотом этой спирали он оказывался всё выше и выше.

Григорий, снимавший всё происходящее на видео, разрывался на части. Хотелось заснять полностью полёт Ольги, но с другой стороны, реакция суфражеток была настолько харАктерной, что он не смог удержаться и аккуратно прошёлся видоискателем по их лицам.

В кадр попала и малиновая харя ничего не понимающего алкаша-блюстителя-нравственности.

Публика, находящаяся на Башне, наконец заметила, кто на этот раз управляет аппаратом. Наблюдая сверху они не разобрали что там творится под крыльями. А вот когда мимо них сей аппарат пролетел... взорвалась криками и свистом. Многие просто ржали, найдя в этой ситуации поразительно остроумную шутку. Когда же отсмеялись, начали убеждать остальных, стоящих рядом, что на самом деле летит не дама, а переодетый мальчик.

Обоснование было простым: "Дама просто бы испугалась и разбилась! Да к тому же посмотрите: платье не задирается ветром ей на голову. Значит это бутафория". К счастью это говоривших ни Ольга, и никто из находящихся на поле, не слышали.

А на поле, забыв о толстяке, суфражетки прыгали от восторга, подкрепляя сие действо оглушительным визгом.

Главполицай поморщился. На одно ухо сегодня он явно стал чуть хуже слышать. Но так как опять задача исключала немедленные репрессивные меры по отношению к дамочкам-суфражеткам, приходилось терпеть. Посмотрев по сторонам полицейский отодвинулся подальше, в надежде хоть так поберечь свои уши.

В небесах же, как ни странно, по началу всё развивалось более чем благополучно. Выйдя вровень с верхушкой Эйфелевой башни, Ольга посмотрела сначала на указатель топлива — топлива было достаточно. Впрочем, благодаря обучению Василия, она могла посадить аппарат даже с выключенным двигателем. Так что это её не особо волновало. Волновало лишь — хватит или не хватит топлива подняться до нужной высоты.

Однако хватало.

Но тут возникли сомнения несколько иного характера.

Дело в том, что за альтиметр у них был обычный барометр, где шкала давления была просто заменена на градуировку в метрах. "Точность" у этого прибора была ну никакущая. Так, примерно узнать.

Поэтому, только взглянув на его "показания", Ольга фыркнула и посмотрела в другую сторону — на Эйфелеву башню. Она уже знала, что её высота — 300 метров.

"А значит, — думала она, — если я поднимусь на высоту, примерно вдвое выше, чем кончик шпиля, то — будет как раз то, что надо".

Чисто чтобы обозначить для тех, кто внизу высоту, на которой находится дельтаплан, Ольга пролетела, как и недавно Василий, над башней. И дальше принялась карабкаться в небеса.

Через некоторое время, дельтаплан уже мало чем отличался по виду от мелких птичек, парящих в вышине. Когда же, по мнению Ольги высота стала равна двум высотам Башни, она выровняла аппарат и сделала два круга. Чтобы тоже обозначить высоту. И после аккуратно повела аппарат вниз. Но не по спирали, а по огромной дуге — очень интересно было видеть гигантский город сверху. И людей как муравьёв, снующих где-то внизу.

Под конец, двигатель таки сделал гадость. Чихнул и заглох. Настроение, поднятое полётом немедленно испортилось.

— Сволочь! — в сердцах кинула Ольга. А после, для острастки прибавила ещё несколько эпитетов в адрес "подлой железяки". Если бы её сейчас услышал кто-то из давних подруг они не только ушам бы не поверили, но и их позатыкали.

С кем поведёшься, от того и наберёшься!

Дамы, без посторонних ушей иногда выдавали такое — портовые грузчики обзавидуются. И только Ольга ни при всех, ни приватно, ни разу не была замечена в сквернословии. Но тут... Тут просто рядом никого не было. И надо было отвести душу.

Выговорившись и покраснев для порядку — ведь деяние сие предосудительное — она развернула аппарат в направлении полей у Эйфелевой башни. Скорости было достаточно и так, "неспешно", планируя, последовала на посадку.

Василий, заметил первым, что у Ольги неприятности.

Несколько секунд для него были самые отвратительные: "Справится или нет?!". Страх сжал всё внутри.

Но когда дельтаплан сделав безукоризненный разворот, и как по ниточке стал снижаться на посадку, — отлегло.

Григорий заметил чуть позже, так как снимал толпу.

Оценил грамотные действия Ольги и решил даже вот эту небольшую аварию, обратить в рекламу.

— Мадемуазель Ольга Смирнова, решила продемонстрировать нам своё безупречное мастерство пилотирования. Она выключила двигатель, и теперь заходит на посадку чисто в планирующем полёте! Обратите внимание! Это может сделать только мастер!

Суфражетки перестали прыгать и со страхом уставились на приближающийся мотодельтаплан и так его провожали взглядом то тех пор пока он не коснулся колёсами земли. Впрочем, посадку Ольга совершила тоже безукоризненно. Как к себе домой, через порог переступила.

Публика уже орала так, как будто хотела докричаться до небес. Но на поле не вылезала. Полиция, хоть и с трудом, но всё-таки сдерживала толпу. Кстати говоря, всё прибывающую. Если первая посадка собрала людей со всей выставки, то второй полёт собирал зевак, похоже уже с половины Парижа.

Обеспокоенные братья, Натин и Паола, буквально кинулись вдогонку дельтаплану, уже по инерции катящемуся по траве.

— Ты зачем двигатель отключила? — добежав первым спросил у Ольги Григорий.

— Он сам отключился! — обиженно буркнула та отстёгиваясь.

Выходило так, что Ольга совсем не испугалась. И "виной" было то, как и Григорий, и Василий преподавали ей основы управления. Эту самую ситуацию, когда может заглохнуть двигатель, они преподнесли как рутинную и самую обычную. В контексте: "можно летать с работающим двигателем, а можно и с выключенным... но лучше, если бы он работал".

Василий, услышав от Ольги ответ тихонечко перевёл дух и убрал с лица обеспокоенность. Сделав очередной раз победную мину, он отдал Ольге её шляпочку и кинулся объяснять толпе что она видела. Но так как она уже и так была перевозбуждена, пришлось во многом перекрикивать.

Григорий, помог Ольге снять с себя Васину косуху и думал, что на этом их приключения закончились. Ан нет! Ольга, только вывернувшись из куртки, быстро сняла перекрученные стальные спицы, скалывающие её платье и тут же принялась яростно растирать сквозь платье свои ноги.

— Замёрзли! Ноги замёрзли! — тем же обиженным тоном, что и про мотор, заявила она.

Натин, в это время рассматривала живописно искорёженные спицы — как некую интересную шутку. Потом, в несколько быстрых движений, придав им более-менее ровный вид снова заколола свою гриву. И вот эта самая задержка не дала ей возможности остановить Ольгу.

Та, через несколько секунд яростного растирания ног, вдруг кинулась к группе суфражисток. Те всё также продолжали скакать на поле и визжать от восторга. То, что к ним почти бегом направляется виновница торжества, только прибавило им энтузиазма.

А про месье совсем недавно послужившего причиной бешеной перепалки они и забыли...

Но Ольга-то не забыла!

— И что, месье-не-знаю-как-вас-там? И теперь скажете, что женщина-пилот "не может быть", "нонсенс"?!! — яростно кинула она в лицо толстяку.

— Абсурд!!! — всё ещё находясь в шоке от увиденного брякнул тот.

Лучше бы он этого не говорил. И вообще бы помолчал.

Крайне разъярённая и так до этого, Ольга, вдруг резко шагнула навстречу "морализатору" и со всей дури засадила коленкой тому в пах.

И тут от месье полетели клочки.

Услышав, что их Героиню вот так, снова и походя оскорбили, суфражетки совсем с катушек соскочили. Каждая из пикета вдруг возжаждала получить с этого пьяного дурака хотя бы кусочек, и хотя бы раз, но пнуть. Благо месье, выпучив глаза, схватившись за причинное место, лежал на боку и мнил самой главной проблемой — сделать хотя бы один вдох.

Подоспевшая хоть и поздновато Натин, решительно выдернула из общей свалки Ольгу. И несмотря на то, что та, шипя как разъярённая кошка всё ещё пыталась добраться до обидчика, потащила её подальше.

И вовремя. Полиция таки пересмотрела слегка приоритеты и кинулась разнимать драку. Попутно пытаясь арестовать участников. Благо на поле поспешало пополнение, высланное вышестоящим начальством.

Теперь клочки полетели и от полиции. Боевого задора суфражисток хватило и на вновь прибывших. Благо у них и с полицией были давние счёты.

Толпа же во всю веселилась.

Демонстрация полётов "пепелаца" завершилась для них просто великолепно — бесплатным цирком. Над полем стояли визг, ругать и громовой хохот.

Фотографы тоже не отставали спеша запечатлеть для истории это не менее сенсационное, умопомрачительно смешное завершение демонстрации полётов "небывалого" аппарата.

Когда Ольга обнаружила, кто её извлёк из толпы суфражисток, она густо покраснела. Видно дошло, что она натворила. Она закрыла щёки руками и уже шепотом повинилась.

— Ой, стыдно-то ка-ак! Что же это теперь будет?!...

— Ничего не будет. — посмеиваясь ответила Натин.

— Извините, ваше высочество! — вдруг начала кланяться Ольга. — Виновата! Но видит бог — он меня люто оскорбил!

— Тихо! — вдруг резко оборвала принцесса скулёж Ольги.

— Для начала тебе бы стоило уяснить, что мы тут гости и если хозяева оскорбляют гостей — это вина хозяев... И именно они перед нами должны извиниться. Если не извинятся — мы добьёмся чтобы извинились. Перед нами. И тобой лично извинились.

Ольга застыла, не веря своим ушам.

— Не смотря на все прочие обстоятельства извинились! — добавила Натин. И тут она резко переменилась в лице. Лукавое выражение сменилось печалью.

— И ещё... Не надо меня называть "высочеством". Для того, чтобы так меня называть, я должна вернуться в Атталу... Договорились?

— Да, ваше в... Извините!... Но как же...

— Да просто! Достаточно как и прежде — "госпожа Натин Юсейхиме".

— Я поняла госпожа Натин!

— Вот и хорошо! — облегчённо выдохнула прогрессор. Лицо её разгладилось и на лице снова проявилась улыбка.

— Но... Извините, госпожа Юсейхиме... — не унималась Ольга, перейдя мгновенно в свой обычный "режим" егозы. — А как же называть господина Румату... И Вассу? Они же как бы тоже...

— Также! Также величать. — не отрываясь от наблюдения за боями вокруг суфражисток кратко ответила Натин.

— А они из Вашего княжества? — не унималась та.

— Нет. Не нашего... Но более... гораздо могущественного, чем наше. — Неожиданно выдала секрет принцесса.

— А может всё-таки его величать...

— Не надо. — отрезала Натин. — У них такие же принципы.

— Я понимаю! — пискнула Ольга затыкаясь.

* * *

**

За окном светило яркое солнце. Уже слегка порыжевшее, готовящееся вот-вот коснуться крыш и скользнуть за горизонт. Но пока был день. И ещё не вечер. Давно уже перестали будоражить парижан белые крылья в небесах. Уже не кружат они у Башни Эйфеля. И сам обитатель квартирки хоть и посматривал в сторону торчащей над крышами верхушки этой злосчастной Башни, но понимал — больше на сегодня ничего не будет.

Там внизу, в многочисленных кафе и бистро, вот-вот засядут завсегдатаи, чтобы обсудить свежие сплетни. И первой будет новость об этих крыльях над Парижем. Но пока рано.

Полковник любил пройтись по кафе и послушать о чём болтают парижане. Часто они болтали такое, что не знали даже вездесущие газетчики. Хоть и было это редко, но всё равно, доставляло истинное наслаждение. Как найти крупицу золота случайно выйдя на пляж.

Полковник заложил пальцем страницу в книге, которую вот уже два часа аккуратно штудировал и закрыл её. Постучал, зачем-то костяшками пальцев по её обложке, но откладывать окончательно не стал. На нём была простая белая рубашка, не менее простые штаны. Но за этой простотой чувствовалось, что они сшиты у хорошего портного. Что было показателем небедности их обладателя.

Он слышал шаги в коридоре. И так шагать мог только один человек в Париже. Мягко, как ягуар. И слышен его шаг был только по причине слишком уж скрипучего пола.

Через пару секунд открылась дверь и в комнату шагнул индеец гуарани.

— С возвращением, Хосе! — поприветствовал его полковник. — Всё ещё не понял зачем мы здесь?

— Я не понимаю, чего мы ждём! — как утверждение бросил индеец.

— Я сам не понимаю. — ухмыльнулся полковник. Но, как ты знаешь, моя интуиция ещё ни разу не подводила.

— И для этого вы, колонель, читаете женские романы? — бросил Хосе, заметив обложку книги, каковой зачитывались буквально все дамы которых он сегодня видел отдыхающими на скамейках по бульварам и паркам.

— В другое время и в других обстоятельствах, я бы не стал читать. Но тут... Меня позабавил сюжет. Очень. — сказал полковник и зачем-то стукнул пальцем по книге.

— И чем? — удивился индеец.

— Во-первых, мне его посоветовали прочитать сразу несколько человек. Причём среди них, что меня заинтриговало, были не только женщины. Во-вторых... Во-вторых, здесь описываются приключения некоей донны... И ты не поверишь, но она из наших! Из тех, кто вышел из той войны.

— А в чём необычность? Чем вас так заинтересовала эта книга? Ведь тогда много наших погибло. Многие бежали из страны.

— Та донна бежала из страны со своими родителями. Выросла и, судя по книге, постоянно искала возможностей помочь Родине. И нашла.

— Ну и хорошо. Но причём тут эта донна, если вы сами говорили, что "в беллетристике всё вымысел"!

— Да, говорил. Но тут, я теряюсь в догадках. В этой книге слишком много деталей... Таких деталей, что не известны европейцам. Неведомы этим надутым англичанам. Но известны нам! И что интересно, то, что я слышал как пересказ преданий аж в Перу и Боливии. От индейцев кечуа.

— Так всё-таки в некоторой беллетристике пишется правда?

— Начинаю сомневаться. Кстати, мой друг, вы не просветите ли меня насчёт города Мачу-Пикчу?

Индеец вздрогнул.

— Вы где-то слышали об этом городе?

— Вот здесь, — полковник помахал томиком, который до сих пор держал в руках, — об этом городе написано очень подробно.

— Насколько подробно? — оживился индеец.

— Так он существует? Этот город... И ты, как я вижу, тоже о нём что-то знаешь.

— Да. Но из европейцев никто его не находил! Там вообще никто не ходит. Даже пастухи.

— Так он значит, реальность... Хорошо! Посмотри сюда.

Полковник открыл книгу на одной из закладок.

— Вот, гравюра, как тут утверждается, с фотографии того города. А вот тут...

Полковник перевернул страницу.

— ...Тут карта с координатами того самого города.

Индеец внимательно изучил оба свидетельства.

— Могу сказать, что это рисовал человек, который знает своё дело.

— Как-то туманно... — слегка язвительно заметил полковник. — Так он существует?

— Мне описывали его так. — всё равно уклончиво ответил индеец.

— Вот видишь! А всё написано, как ты заметил, "в бульварной беллетристике", "в женском романе". Но не это особо интересно. Интересно то, что якобы эта самая Мэри Сью нашла золото инков... Или золото майя. Для нас.

— И почему, тогда она не передала это золото нам? До сих пор не передала?

— Всё прозаично... Она боится. Её чуть не убили из-за этого золота.

— Но тогда нам искать её — безнадёжно. Мир велик.

— А мне кажется, ПОЧЕМУ-ТО, что эта книга — полковник снова помахал томиком с заложенной страницей, — попытка установить с нами связь.

— Предлагаете поискать её в Париже?

— Пожалуй... Но, стоит подумать и о другой возможности: А вдруг автором этой книги как раз она и является? Или тот благородный дон, который является мужем этой замечательной женщины.

— А что это нам даст?

— Нам надо найти автора этого романа.

— Ваша интуиция говорит, так?

— Да.

— Это проще... Думаю, что проще...

— Да! И у меня возникла мысль: а не связаны ли браться Эсторские с той четой? Ведь они уже как-то раз поразили тебя? Не так ли?

Индеец слабо улыбнулся.

— Да. Та книга, что вы мне давали. Я не думал, что найдётся кто-то из европейцев, который настолько хорошо знал бы наших предков. И их предания. Но...

— Их объяснения преданий тебя шокировали... — как полувопрос или утверждение бросил полковник, ожидая продолжения.

— Нет. Сильно удивили. И я нашёл в них многое. Братья Эстор много знают. Может они знали и тех, кто помнит те времена.

— Времена до Потопа?

— Да. Они много знают. И наши предания стали мне самому более понятными.

— Но это было так давно! Как могли дожить до нас те, кто видел те события?

— Но тогда люди знали бессмертие. Почему мы должны быть уверены, что кто-то не мог дожить до наших дней? Ведь от кого-то Эстор узнали как это было на самом деле.

— Интересное объяснение!... — усмехнулся полковник, с интересом посматривая на своего собеседника.

— И я их сегодня видел. — продолжил тот ,кого назвали Хосе. — Они запускали свою птицу. Чтобы летать на ней.

— И что ты думаешь о них после того, как увидел?

— Они не европейцы, колонель! Несмотря на то, что хотят такими казаться. — уверенно сказал индеец.

— И почему ты так решил?

Индеец тяжело вздохнул.

— За их плечами тень Великих Предков. В их глазах — огонь небывалого. В их руках сила богов.

— Я так видел! — закончил безапелляционно индеец.

* * *

**

— Если нас пригласили, да ещё так настойчиво, то почему бы и не воспользоваться приглашением? — рассуждала Натин, размахивая сложенным веером. Так как разговор происходил в отеле, то разговаривали, по изначальному уговору, на санскрите. Чтобы никакие слухачи не могли понять. А то, что ничего особо важного не обсуждалось — всё равно не отменяло данную предосторожность. Чтобы не расслабляться и не брякнуть что-нибудь по настоящему серьёзное на известных языках. Что нежелательно для чужих ушей.

— Так это какой-то салон? — решил уточнить Василий рассеяно разглядывая потолок.

— Определённо да. — подтвердил Григорий. — И вообще... Я уже заметил тенденцию: всегда самые большие разводки и хохмы начинались у нас именно в салонах.

Василий оторвался от созерцания потолка и секунду вспоминая предыдущие прецеденты, с энтузиазмом кивнул.

— И неожиданные встречи, влекущие далеко идущие последствия, тоже! — многозначительно напомнила Натин.

— И что это за салон? Кто там собирается? — сильно заинтересовавшись спросил Василий.

— Как мне пояснили, — продолжая размахивать веером как дирижёрской палочкой, сказала Натин, — этот салон облюбовали многие суфражистки Парижа. А так как наша команда уже продемонстрировала их цвета и...

Принцесса кинула многозначительный взгляд на ничего не понимающую Ольгу и продолжила.

— ...И мы продемонстрировали Ольгу как пилота...

Ольга услышав своё имя навострила уши, но так как на этом языке она ничего не понимала начала потихоньку проявлять некоторые признаки обиды. Натин лишь кинула ей ободряющую улыбку, что не очень и помогло.

— Так это не для нас!.. — поскучнел Григорий. — Это для вас приглашение.

— Не угадал, Румата! — усмехнулась прогрессорша. — Приглашали, да, нас. Сначала. Но я намекнула, что без вас ни Паола, ни Ольга не придут. И они с энтузиазмом согласились! Мне так представляется, что они таким нехитрым способом хотели заполучить именно вас в этот салон.

Григорий немедленно изобразил хищный энтузиазм.

— Что-нибудь с собой тащим в салон? Ну как тогда — шампань... Закуски...

— Думаю, что всё можно решить на месте. Послать кого-то из слуг всегда не поздно.

— Ладно! Идём! — подпрыгнул Григорий и потёр вожделенно руки. — У нас уже в привычку входит шляться по разным салонам и коллекционировать приключения там!

— Да! И давай сразу договоримся. — остановила его жестом Натин. — Мы не будем титуловать друг друга на французском или другом языке, кроме никому здесь не известного японского.

— Это почему? — вежливо осведомился Василий, в то время как Григорий просто ждал продолжения речи прогрессорши.

— Во-первых, мы злоупотребляем. Во-вторых, по понятиям моей родины, да и Атталы тоже, мы можем полностью титуловать себя только там, где титул получили.

— Хорошо! — согласился Григорий. — Переходим только на японское титулование. И горе япошкам случайно подвернувшимся!

* * *

**

Явление всей компании завсегдатаям салона, как и предполагалось, вызвало фурор. И как ни опасался, Григорий, салон был далеко не "чисто для баб", как он прямолинейно предположил. Разнообразных месье, там тоже было достаточно. И, как оказалось, эти месье были зачастую именно мужьями своих ретивых жёнушек, занимавшихся суфражизмом. Причём часто эти мужья ещё и активно поддерживали своих жён в этом деле.

Кстати говоря, абсолютное большинство суфражисток, несмотря на настырно создаваемый газетчиками и недоброжелателями образ, в личной жизни были вполне себе благополучными дамами. И более того, они ещё этим бравировали, чтобы уесть недоброжелателей, пытающихся их обвинить в несчастливой жизни. Ведь в глазах большинства, иных причин, кроме несчастливой личной жизни, заняться требованиями предоставления женщинам права голоса на выборах, просто не было.

Сам салон представлял зримое опровержение этих измышлений недоброжелателей. Однако...

Всегда есть это "однако".

Во всяком движении есть разные люди. И, в том числе, те, кто соответствовал негативной картинке. Но, к счастью их было, как и говорилось выше, меньшинство.

Братьев тут же взяли в оборот как представители мужской части салона, так и изрядная часть женской. И у тех и у других был очень хорошо виден жгучий интерес к братьям. И всё потому, что они постарались создать вокруг себя такой ореол тайны, что перед ним блекла слава всех записных медиумов, спиритов, и прочих скандально знаменитых личностей того времени.

Уже одно то, что в салон пожаловали люди впервые поднявшие в воздух аппарат тяжелее воздуха, положившие начало развитию авиации, делало их звёздами салона. А уж Ольга Смирнова, — первая женщина-пилот — в этом смысле была вообще суперзвезда. Ибо явно демонстрировала всем, что женщина вполне может не только стать вровень, но и превзойти многих мужчин. То, что она же ещё и прекрасно владела французским, делало её ещё более привлекательной для посетителей салона.

Натин ещё тогда, на поле возле Эйфелевой башни, заинтересовал факт хорошего владения языком у Ольги. Ведь до сих пор она просто знала, что Ольга владеет. Но не знала, что настолько хорошо. Ольга до сих пор отделывалась при общении с французами лишь отдельными фразами и демонстрировала понимание. Но чтобы разговаривать и, тем более, ругаться, на французском, да ещё свободно чтобы её прекрасно понимали — это она продемонстрировала только у Башни Эйфеля.

— И откуда ты так хорошо знаешь французский? — поинтересовалась Натин, когда они уже ехали на фиакре, возвращаясь с выставки.

— Ну... Мой отец хорошо знал этот язык, — ответила Ольга. — И мать тоже. Они часто между собой говорили на французском. А после ещё наняли гувернантку чтобы обучала меня языкам. Пока был жив отец, мы могли себе позволить... И часто были дни, когда вся семья общалась только на французском.

— С тобой всё ясно! — закруглила Натин.

По приходу в салон, к Ольге тут же налипла толпа дам в ярко-белых нарядах. На некоторых из них были видны ленточки зелёно-бело-фиолетовой окраски. Собственно, понятно кто.

На братьев насели больше разнообразные месье.

Тем, больше было интересно что они скажут о самолётах и прочей политике. Те рады стараться — тут же стали расписывать перспективы.

Только Натин и Паоле досталось внимание хозяйки салона. Они быстро перешли на итальянский и несколько выпали из общего круга общения. По этой причине они не сразу обратили внимание на резкое изменение обстановки.

Помурлыкав на свои, суфражетские темы, дамы вдруг переключились на обсуждение книги. "Про Мари".

И началось всё это с того, что Ольгу спросили, что называется, "в лоб" читала или нет она "эту замечательную книгу".

Та растерялась. С опаской покосилась на увлечённого болтовнёй в мужской компании Григория и осторожно выказала согласие. Дело в том, что как раз она знала истинного автора "этой замечательной книги". Но так как с неё взяли твёрдое обещание, что она не будет выдавать его, с опаской отнеслась к продолжению обсуждения. Ибо боялась в обсуждении случайно проговориться. Но дама, которая выступила инициатором обсуждения избавила Ольгу от необходимости что-то скрывать.

Причём весьма неожиданным способом.

Вероятно у неё был пунктик насчёт "мужского шовинизма в литературе" и вообще того, что женщина чего-то там "не может в принципе". Она повела себя так, что уже в первые же минуты обсуждения в дискуссию были втянуты не только суфражетки, но и группа, собравшаяся вокруг братьев. И больше всего сия уже немолодая дама наседала, почему-то именно на Григория.

Как любил шутить Григорий насчёт таких ситуаций "брутальная аура бывшего военного притягивает ко мне идиотов".

Вскоре стало ясно, что дама не просто "насела", а конкретно, выражаясь жаргоном, "наезжает" на Григория, провоцируя его на перепалку.

Василий оценив складывающуюся ситуацию резко зажал рот, и красный от натуги, чтобы не заржать в полный голос, спрятался за спины спорящих. Впрочем, это же не мешало смеяться самому Григорию. Но и он сдерживался, не без оснований считая, что ему удастся раскрутить глупую суфражистку на какие-нибудь хохмочки. Тем более, что вслед за хозяйкой салона, привлечённой разгоревшейся дискуссией, подтянулся и хозяин. Сей представительный господин тоже находил забавной создавшуюся ситуацию, потому и не вмешивался наблюдая со стороны.

Вскоре зачинщица перешла к обсуждению не содержания, а литературных достоинств произведения. И тут уже самого Григория заело. Ведь дама с жаром стала уверять всех, что "мужчины такого написать в принципе не в состоянии".

Григорий оскорбился посмотрел осуждающе на даму и выдал.

— Только вот маленькое замечание: это произведение написано не женщиной.

— Это заведомая неправда! — категорично отрезала та.

— То есть вы решили уличить меня во лжи? — ехидно заметил Григорий.

— Да! Такие великие произведения, где так воспета женщина, её душевные порывы, мужчина написать в принципе не в состоянии! — горячилась суфражистка.

— Вы зря так категоричны. Если автору помогали женщины, да ещё он имеет представление о женской психологии и чем она кардинально отличается от мужской, да ещё описывал впечатления о реальном человеке, то это всё получается всего лишь летописью. Аккуратно записанными фактами.

— Но это всего лишь ваши домыслы, порождённые чисто мужским шовинизмом! — победно заключила дама.

— Да? Надеюсь вы не хотите меня вызвать на дуэль? А то это будет как-то не комильфо! — ещё более ядовито бросил Григорий демонстрируя невозмутимость.

— А почему бы и нет?

(Кстати дуэли среди женщин в те времена были вполне обычным явлением, так что дамочка нарывалась конкретно, и явно со знанием дела.)

— А если я докажу, не сходя с этого места, что я сказал правду? — решившись наконец, и расплывшись в улыбке предвкушения великой потехи, сказал Григорий.

Григория заело. И было обидно, что вот так, его выставляют лжецом, да ещё в обществе очень представительном.

— Попробуйте!

Григорий оглянулся. Но Натин не было видно в ближайшем радиусе. Тогда он обратил свой взор на томик, который агрессивная суфражистка держала в руках.

— Это издание... Месье Этцеля?

Та открыла книгу и взглянула на титульный лист.

— Да. Издатель — месье Этцель.

Григорий тяжко вздохнул.

— Не хотелось бы открывать инкогнито автора... Но ради сохранения чести придётся! — мрачно выговорил Григорий.

Он довольно невежливо ткнул указательным пальцем в книгу и в категорическом тоне заявил.

— В самом тексте есть указание на автора. И вы его можете найти.

— И каким это образом?

— Очень просто! Откройте главу четыре.

Дама взглянула в глаза Григорию, помрачнела лицом, и нехотя открыла книгу. Рылась она в ней довольно долго, хотя найти ту несчастную главу было довольно легко. Всё время как она рылась, окружающие её дамы затаив дыхание ждали.

— Вот. Открыла. И что я тут должна увидеть? — уже неприязненно спросила она, так как ничего, ясное дело, не увидела, кроме обычного текста.

— Хорошо... Второй абзац от начала главы. Прочитайте первые буквы предложений.

— А..в.. тор. — прочла суфражистка по буквам.

.Григорий удовлетворённо кивнул.

— А теперь также третий абзац.

— Румата...

У окружающих дам округлились глаза. По толпе прошёл шум изумления.

-Четвёртый. — тем не менее не отставал Григорий.

— Дин.

— Пятый!

Прежде чем прочитать, потерявшая кураж и изрядно сбитая с толку пожилая суфражистка глянула на Григория. В глазах её уже читалась явная растерянность.

— Эстор... — через силу прочитала она.

— Смею напомнить, в свете данного факта, — хитро прищурившись и с ехидным подтекстом начал Григорий, — что первые произведения, призывающие к равноправию женщин, написаны не женщиной! И стали основой движения суфражисток.

Последнее возмутительницу спокойствия вообще поставило в тупик. Ведь действительно так! И она это забыла.

— Э-э... — раздалось из-за спины потерявшей кураж дамы. — Извините, мадам!

Мадам обернулась на нахалку, прерывающую её диалог.

Нахалка оказалась ни кем иной как Натин. Та с озадаченным выражением лица смотрела на Григория и выразительно постукивала свёрнутым веером по большому пальцу правой руки. Рядом в ажиотаже, явно слышавшая весь диалог, пританцовывала владелица салона.

— Я правильно понимаю ситуацию? — начала Натин обращаясь к задиристой суфражистке. — Вы умудрились каким-то хитроумным способом заставить Румата-доно раскрыть инкогнито автора?

Григорий развёл руками. Лицо же дамы с книжкой наоборот закаменело. Она явно не просекла юмора.

Лицо принцессы тут же стало ехидным.

— Мои поздравления мадам! — кивнула она ещё не пришедшей в себя зачинщице спора. И обойдя её уставилась своими хитрющими газами в лицо Григорию.

— Вы мне проспорили, синно-сама! — произнесла она торжественно и ткнула Григория в грудь веером.

— Признаю, химе-сама! — с поклоном и не менее хитрой улыбкой произнёс Григорий.

Дамы тут же навострили ушки, потому, что поняли: тут творится некая тайна.

— И в чём заключалось пари? — тут же заинтересовалась наконец спорщица.

— Всё просто. — ответила Натин. — Я заключила пари с месье Руматой, что его авторское инкогнито продержится очень недолго. И либо обстоятельства заставят открыть, либо кто-то не в меру внимательный, прочитает зашифрованное. Тем более, что прямо в первом абзаце, в первой строке написано: "Внимание-внимание! Слушать внимательно. Очень важно!". К тому же, те, кто знает хотя бы два языка, могли бы обратить внимание, что эти абзацы в разных изданиях очень сильно разнятся.

Любопытствующая держательница салона взяла из рук спорщицы томик, открыла его на той самой главе, которую задира заложила пальцем. Положила на стол. Отошла куда-то и принесла немецкое издание. Сзади неё, с любопытством заглядывая ей через плечо, пристроился муж. Бросая мимолётные хитрые взгляды на всех спорщиков он, тем не менее, помалкивал отдав всё на откуп жене.

Жонка тем временем нашла нужную главу и долго сличала. Стайка дам мгновенно сгрудилась рядом слегка потеснив хозяина, чтобы увидеть и самим. Они, высовывая язычки от энтузиазма, становясь на носочки, пытаясь пролезть в первые ряды, смотрели ей через плечо как хозяйка ещё раз перечитывает те предложения.

— Как видите, меня всё-таки вынудили! — уже посмеиваясь сказал Григорий Натин, а та быстро перешла на санскрит.

— То, что мы обсуждали? Те самые обстоятельства?

— Да. Те самые. Или мне показалось, что есть изрядная доля вероятности, что данное произведение возьмут как знамя разные больные на голову. — ответил на том же языке Григорий.

Натин пробежалась взглядом по суфражисткам и остановилась на лице мадам с которой начался спор.

— Есть такая вероятность. — подтвердила она обернувшись снова лицом к Григорию. — Не буду голословной, но она не выглядит человеком у кого была счастливая личная жизнь.

— Мадемуазель!... — обратилась к Натин держательница салона оторвавшись от книг. Синхронно с нею все обступившие её суфражистки повернулись в ту же сторону.

— Не могли бы вы быть так любезны пояснить... Вы обратились к месье Румате как-то странно... И он обратился к вам... Надеюсь это было не ругательство? Эти "доно", "сама"...

— Нет, мадам, это не ругательства! Это всего лишь титулование на другом, не французском, языке. На языке страны Ниппон.

— То есть, вы хотите сказать, что обратились к месье Румате по титулу? И он к вам также?

— Разумеется! Если, мы обращаемся к кому-то по титулу, то и они тоже обязаны сделать также.

— Извините! Извините, хэиме сама! — коряво произнесла держательница салона, — но мы не знали, что вас следует величать! И как величать!

— Ничего страшного. — Отмахнулась Натин. — Это уже чисто между нами... хм... такие правила. А вам мы дозволяем обращаться без титулований.

— Вы делаете нам честь! — со страхом и приседаниями начала было держательница, но была прервана Натин.

— Разумеется. И выкиньте это из головы. Мы развлекаемся!

Многозначительно помахав в воздухе сложенным веером, Натин оборвала разговор и удалилась. Вслед за ней, коротко поклонившись, удалился и Григорий.

* * *

**

Григорий, пойдя на раскрытие инкогнито, рисковал. Но всё равно ему не давала покоя, пришедшая мысль. А пришла она после изучения подсунутых братцем текстов. Про Парагвай.

Читаны те тексты были давно, но вот мысли, насчёт них, появились лишь недавно. Уже в Париже.

Ведь реально — Парагвай был первой серьёзной попыткой создать некое подобие социализма. И что эту попытку, "цивилизованные страны" утопили в крови, слишком было похоже на то, что попытались сделать позже — в России начала двадцатого века.

Мысль была тривиальной: Если там это было, то сохранилась и память. А пока есть память "о тех временах", есть и люди, мечтающие вернуть благостные времена.

Ну и ещё одну мысль нежданно подкинул братец, принявшись вслух размышлять о Англо-Бурской войне.

— ...Нужно что-то такое сделать, чтобы силы наших антагонистов были распылены... Распылены на как можно больше целей. Чтобы они метались как дворовый пёс между драконящими его мальчишками. Чтобы они не знали, за что в первую очередь хвататься, с кем воевать во вторую и так далее. И если появятся несколько стран откровенно выпавших из их системы, на которых невозможно паразитировать... Тут благо! Ведь они ослабеют. Пусть ненамного. Но ослабеют. И эта их слабость отольётся в нашу силу.

Идея с бурами была озвучена прямолинейно: если англичане потеряют бурские рудники, если их вышибут с юга Африки, то Английская империя начнёт рушиться и этого обрушения хватит очень надолго. Одни будут рвать колонии, другие — стараться сохранить империю, так как на ней хорошо жиреть. Так что "развлекухи" хватит всем и надолго. Но эта "развлекуха" отвлечёт внимание, силы и средства.

Потому у Григория и возникла шальная мысль вида: "А что если?!!".

Что если "анклавов социализма" или, как его называли в двадцатом веке "красного проекта" будет не один. А несколько? Причём сразу...

И тут Григорий вспомнил о Парагвае.

Дальше соображения были элементарными.

Может ли в настоящее время, Англия, связанная эпидемией эболы и войной в бурских колониях, выделить достаточные средства для войны в Южной Америке?

Вряд ли! А на то, чтобы этих средств вообще не осталось — можно постараться в той же Южной Африке.

Может ли это же сделать САСШ?

Вот тут — вполне возможно. Ибо они уже давно, ещё с 1823 года провозгласили "Доктрину Монро"(7).

Эти из кожи вон вылезут, но постараются удержать.

Но смогут ли они выделить ДОСТАТОЧНОЕ количество войск для подавления восстания на Южно-Американском континенте?

А вот это уже "бабка надвое сказала". Зависит от масштабов бузы, которая может разгореться на том континенте. А запалом к этой "бузе" может послужить как раз Парагвай. И его патриоты, мечтающие вернуть независимость своей Родине.

Также Григорий знал, что в это время, где-то в Париже, сидит некий знатный парагваец. И цели у него...

Когда Григорий увидел индейца на Елисейских полях, во время запуска дельтаплана, вся картинка того, что можно сделать, сложилась мгновенно. Но идея была не просто сырая, требующая проработки. Было чёткое понимание, что если пытаться тянуть всё самим — "пупок развяжется". Необходимо было найти людей, которые бы "потянули". А опираться на "мутные личности" и "тёмные лошадки" — это кидать деньги лопатой в окно на улицу. На удачу. В надежде, что что-то попадёт тем, кто нужен.

Смешно!

Но...

Поэтому, когда он "раскрыл невольно" своё инкогнито, никакой уверенности в том, что сработает у него не было. Да и у друзей, с которыми он поделился своими соображениями тоже.

Натин просто посмотрела на Григория и загадочно улыбнулась.

Кстати она чем больше отходила от "заряда" полученного "на Атталу", тем больше становилась похожей по повадкам на Багиру, из советского мультика "Маугли". Багира в мультике сильная и опасная и при этом грациозная и нежная, игривая и спонтанная, но в то же время смекалистая и мудрая.

Сознательно или как Натин в себе это культивировала, но многие из черт той, мультяшной пантеры в ней проявлялись заметно.

Сверкнув лукаво своими глазищами, она посетовала на то, что "не слишком ли за многое хватаемся". Но уже через несколько секунд размышления, тоже вероятно прикинув последствия, заинтересовалась.

— А ведь идея книги про Мэри Сью этого не предполагала? Изначально... — заметила она.

Да. Изначально не предполагала. Но предпосылки, как водится, для дальнейшего развития "сюжета" — создала.

Впрочем, ст?ящей сия идея стала бы только в случае подключения сил из самого Парагвая. А тут была полная неопределённость.

Григорий об этой идее уже несколько раз успел забыть и вспомнить, за всеми событиями происходящими в Париже. Но однажды, к ним в номер отеля постучались.

Вошедший служка объявил, что некто просит аудиенции по важному делу.

Григорий, уже привыкший к посыльным от разных "господ" лениво и со скукой махнул рукой. "Пущай заходит".

Но когда увидел кто вошёл...

Чисто европейское одеяние по последней моде никак не могло укрыть откровенно индейской внешности. И тем более повадок. Вошедший, отрекомендовавшийся как Хосе, больше походил на эдакого ягуара на прогулке. Гордая осанка и мягкая поступь создавали целый ореол вокруг него. Ореол большого и умного хищника. Из рода кошачьих.

Григорий тем же "кошачьим" движением выскользнул из кресла, в котором до сих пор сидел развалившись и заинтересованно воззрился на посланца. А он не сомневался что это посланец и именно того, кого они без особой надежды ждали.

Индеец явно оценил повадки Григория и в глазах его резко прибавилось и уважения и чего-то, что было похоже на узнавание. Одет он был по парижской моде безупречно, чего не скажешь о его акценте и знании французского.

Поэтому, когда он заговорил, Григорий лишь поморщился. Ведь привык он к совершенно иному уровню общения и, естественно, смыслов. Так что выслушав необходимые вступления мягким жестом остановил посланца.

— Да вы не стесняйтесь! — сказал Григорий внезапно на гуарани. Он только-только обнаружил сей язык загруженным на свой переводчик. — Говорите как привыкли.

Знаете как обездвижить кота? (А ягуар, разве не большой кошак?).

Никогда не задавались таким вопросом?

Для кошатников ответ достаточно хорошо известен: Мяукнуть ему в ответ.

При этом на харе кота нарисуется такое изумление, что он будет пялиться на вас очень долго. Наверняка будет переваривать мысль типа: "ОН! Мяукнул! ОН Заговорил!!! На НАШЕМ ЯЗЫКЕ!!!".

Примерно то же было и на лице пришедшего. Глаза округлились и на пару мгновений остекленели. Но, он пришёл в себя довольно быстро. И заговорил уже вполне свободно. На своём родном.

— Большое спасибо, дон Эстор, что разрешили мне говорить на языке предков. — отвесив почтительный полупоклон начал индеец. — Я рад, что вы хорошо его знаете и владеете им. Это честь для меня!

Григорий лишь кивнул ожидая продолжения.

— Глубокоуважаемый колонель, дон Диего Мартинес, просит Вас об аудиенции.

— На тему? — поднял бровь Григорий.

— Он хотел бы обсудить с Вами некоторые проблемы могущие представлять обоюдный интерес. И как мне сейчас представляется, несомненный интерес, так как вероятно у нас общая Родина.

— В частности?

— Он предполагает, в частности, что вы знакомы с одной донной, по имени Мари... Уже достаточно известной в европейских кругах.

— Он хочет сказать, что тоже знаком с этой уважаемой донной? Сью?

— Нет, уважаемый дон! Он, к великому сожалению, не знаком с этой героической донной. Но он такой же патриот своей Родины как и она.

— Уж не хотите ли вы сказать, что уважаемый дон Диего представляет здесь интересы своей страны, подвергшейся великому бедствию и завоеванию?

— Да, уважаемый дон Эстор.

— Хорошо! — с готовностью согласился Григорий, но тут же нахмурился. — Но хотелось бы всё-таки взглянуть на его верительные грамоты и бумаги. И пусть он не сочтёт мою просьбу за оскорбление. В наше время это, к сожалению, крайне необходимо. А в нашем положении тем более.

— Мы прекрасно понимаем Ваше беспокойство! — завершил свои речи на том же гуарани индеец отвесив поклон. — Все грамоты будут вам предоставлены.

Кстати, заговорив на гуарани, Григорий удивил не только посланца загадочного "колонеля дона Диего". Но и подслушивающих. То, что они ни слова из последующего разговора не поняли их серьёзно огорчило.

Ведь "эти проклятые русские" всё время болтали на "совершенно диких языках". Ни разу, не сказав между собой ни слова ни на одном цивилизованном.

* * *

**

Несколько дней после визита представителя "полковника Диего", вся русская делегация была плотно занята разнообразными раутами, приёмами. Также приходилось выступать и на экспозициях. Тщательно подобранные и подготовленные лекции, по разнообразной тематике, тоже занимали много времени.

Тем временем, в пригородах Парижа искали достаточно большое поле, чтобы с него можно было запустить привезённый аэроплан. Так что "демонстрация мод лётного сезона" несколько задерживалась.

Болтовня ни о чём на раутах утомляла. А собственно "вбросы", что планировали сделать братья, пока ограничились тем самым единственным случаем на салоне суфражисток.

Аудиенцию неизвестному полковнику из далёкой Южной Америки, назначили в том же номере гостиницы, что и проживали братья. Где-то как-то они к ней притерпелись. И даже обжили. Так что можно сказать, что принимали на своей территории.

Перед этим, под благовидным предлогом осмотра достопримечательностей Парижа, отослали Ольгу и Паолу погулять в компании русских офицеров из делегации. Те были только рады. Особенно господа офицеры.

Полковник был староват. Но продолжал держаться прямо, гордо. Даже пробивающаяся седина как-то по особому гармонировала с его поджарой фигурой.

Представился он со всеми полагающимися церемониями. И каждый раз, когда ему самому представлялся очередной член противоположной стороны, очень внимательно вглядывался тому в лицо. Особенно долго он всматривался в лицо Натин, тут же оценив её властную осанку и независимый взгляд. Но всё равно, привычки мачо взяли над ним верх, и он изысканно перед ней расшаркался. Тем не менее, было заметно, что явно восточный вид, да ещё совершенно неевропейские имя и фамилия, его изрядно напрягли и заинтриговали.

Как и предполагалось, на встречу он пришёл вместе со своим то ли слугой, то ли компаньоном — индейцем. Индеец был тот же. И держался так же. Только помалкивал.

Прошли к столу. Круглому. И как тут же оценил полковник, оказалось, что ближайшей соседкой из хозяев у него оказалась именно донна Юсейхиме, а не кто-то из братьев. Те оказались точно напротив него самого.

Бумаги, кстати, были предоставлены. И из них явствовало, что перед ними не какой-то мелкий проходимец, а вполне себе респектабельный представитель неких кругов Парагвая.

Полковник, сразу подал эти бумаги Григорию, влёт определив его за старшего.

— Как я понимаю, — осторожно заметил Григорий, когда представления были окончены, — Ваше нынешнее имя — псевдоним только для широкой публики?

— Да, вы абсолютно правы, дон Румата. И, надеюсь, что вы сохраните тайну моего имени. — последовал краткий и прямолинейный ответ.

— Я в Париже инкогнито. Но, необходимые рекомендательные письма и грамоты как видите, имею. — закончил он после небольшой паузы.

— Да, можете не сомневаться что тайна имени будет соблюдена. — подтвердил Григорий. — Тем паче, что, как я подозреваю, речь пойдёт у нас о более серьёзных вещах, нежели парижские тайны.

При этих словах полковник вольно или невольно бросил взгляд на сверлящую его взглядом Натин. Григорий заметил этот взгляд и тут же поспешил с заверениями. Но видно было, что полковник явно относится с недоверием к женщинам. Не шибко уменьшило это недоверие даже заверение, что Натин тут более чем серьёзная сторона в переговорах, а не какая-то профурсетка каких в Париже пруд пруди.

Конечно, всё сказано было более чем обтекаемо и благородно, но Натин поняла. И поморщилась так как сообразила, за кого, сей благородный дон, её принял. Да и собственно то, что хотели провернуть братья на этой встрече у неё вызвало изрядные сомнения. Так что она изначально на всё происходящее взирала с изрядной долей скепсиса. Возможно именно скепсис, ею демонстрируемый, как-то повлиял на недоверие со стороны полковника. Но то, что полковник был очень сильно заинтригован, было также видно. И что причиной этой заинтригованности не Натин — очевидно.

— Извините, но ещё раз хотелось бы подчеркнуть, — с нажимом сказал Григорий, — что Донна Юсейхиме, такой же полномочный представитель в нашей компании, как и мы сами. И очень даже не посторонний.

Возможно, это сказано было довольно резко, из-за чего полковник тут же ударился в извинения. Но после этого, смотрел на Натин уже совершенно по-другому. С любопытством.

"Брать быка за рога", полковник сразу не рискнул. Поэтому, он завёл речь очень осторожно. Как и всякий осторожный человек, оставив самую важную цель "на сладкое". Но даже когда он завёл речь о покупке для страны "таких важных лекарств как роганивар и антипест", всем было понятно, что это только вступление. То, что в оплату поставок предполагается бартер, тоже не вызвало никаких возражений. Итого: лекарства на кофе, какао "...и прочие колониальные товары"(8).

На этом как бы официальная часть закончилась. И началась неофициальная. C распитием вин и светской болтовнёй. Но всё равно, по парагвайцам было видно, что ещё ничего не заканчивалось, а только начинается. Полковник демонстративно расслабился и как бы невзначай спросил.

— Скажите, господа, вы случаем родом не из Парагвая?

А потом, уже после паузы, пояснил на гуарани.

— Мне Хосе сказал, что вы прекрасно говорите на нашем втором языке.

— Мы бы предпочли воздержаться от каких-либо бесед на эту тему, — уклончиво ответил Григорий на том же языке. Но полковник лишь усмехнулся "понимая". Дальнейший разговор пошёл гораздо живее.

— Ну тогда может быть у вас не будет никаких возражений насчёт другого?

Григорий осторожно кивнул, так как разговор пошёл на явно скользкую тему. Хоть он и "разрабатывал" её, но слишком много было неизвестных, в решаемом уравнении, что вносило изрядную долю неопределённости в прогнозы и расчёты.

— В Париже, последние дни судачат, о книге "Мэри Сью"... И что вы являетесь её автором. — по-солдатски прямолинейно попёр полковник.

"Ага! — с ехидством подумал Григорий. — Клюнуло!"

— Если говорить точно, то не автором, а соавтором. — сильно сокращая дальнейшие расспросы ответил Григорий. Хоть и сказана была правда, но как обычно в таких случаях бывает, собеседник додумал сам и выдал из того, что понял.

— Уж не хотите ли вы сказать, что та донна, что вы описали... реально существует?

Григорий красноречиво развёл руками.

— Даже если я что-то слегка и приукрасил, то для таких женщин всё к лицу. Даже небольшое преувеличение никак не изменяет их сияния.

— Но тогда не могли бы вы познакомить нас с этой сиятельной донной? Сочту за великую честь!

— Сожалею... Но она не хотела бы заводить широких знакомств. По той же причине, что описана в книге. Хотя она всё-таки не теряет надежды помочь Родине.

— Но тогда как понимать вот это произведение? Неужели она вам разрешила это опубликовать?

— Да. И книга также может считаться заявлением, что она не теряет надежды помочь своей Родине.

— А почему она не вернулась или не установила связь с официальными представителями страны?

— Я думаю, очевидно, что эта донна не могла и не может вот так взять и объявить о себе. Её чуть не убили. И она обоснованно опасалась за свою жизнь. Слишком много охотников было на неё и её золото.

Полковник оказался весьма настойчив, из-за чего пришлось Григорию несколько раз повторить в разных формах причину отказа.

— Но как же она тогда собирается помогать Родине? Анонимно? Но как? Или вы являетесь её полномочным представителем?

— Да, МЫ являемся. И готовы помочь. И опережая ваши вопросы, могу сказать, что помощь от нас будет. Не банальной передачей каких-то финансовых средств. Ведь эти средства скорее всего будут потрачены далеко не так эффективно, как хотелось бы. Мы хотим дать вам не "рыбу", и даже не "удочку", а очень хорошие "сети".

— Как-то туманно... — сильно смутился полковник.

В отличие от него, Хосе явно начал догадываться к чему клонит Григорий и сильно оживился. Но пока помалкивал, крутя головой, бросая взгляды то на полковника, то на Григория.

— И что же это за "сеть"?

— Оружие и Знание, которое само по себе страшное оружие.

Когда речь перешла в более предметную плоскость, взгляд полковника прояснился.

— Если будет закуплено оружие и передано в соответствующие руки... разумно! — согласился полковник.

— Но перед этим, как вы должны понимать, мы, — передающая сторона, — должны быть уверены, что передаём не просто так, а в руки тех, кто вернёт былую славу, былое благополучие и, что особо подчёркиваю, устройство экономики.

— С экономикой так важно?

— Да. Братья иезуиты хорошо постарались. Будет очень обидно, если такая сила и такое могущество будет бездарно утеряно.

— Как я полагаю, этим не ограничивается?

— Да. Сейчас на юге Африки разгорается война. Мы хотели бы, чтобы в ней поучаствовали офицеры войны будущей. Чтобы вернуться назад не только с обещанным оружием, но и с опытом реальных военных действий. Военных действий с применением современных вооружений.

— Это тоже разумно.— Хоть и с некоторым колебанием подтвердил полковник. По его лицу было видно, что предложение ему всё меньше нравится, так как всё более начинает походить на кусочек сыра в мышеловке.

Отчасти он был прав. Но только именно что в меньшей части. Григорий перед встречей навёл справки. Очень тщательно. И выяснил, что полковник реальный и представляет действительно определённые реваншистские круги парагвайских военных. Так что с его стороны обещания имели не такой риск, как со стороны полковника. А "сыр" состоял в том, что предлагалось оружие. А предлагалось не просто так, а только после вояжа в южную Африку. Где на реальных военных действиях Григорий планировал проверить будущих вояк "Освободительной Армии Южной Америки", и выбить из них старые, замшелые стратегии и тактики ушедшего века, заменив их теми, что реально приведут к победе.

К тому же, прибавление войск в Южной Африке, хотя бы на сотню-другую человек тоже хорошо.

— Но также вы не можете не понимать того, что если не нанесёте единовременного и сокрушительного поражения главным своим врагам, страна не сможет существовать. Рано или поздно её уничтожат. Уже окончательно. А это значит, что вы уже сейчас должны провести необходимую работу по агитации и пропаганде. На территории других стран. И больше даже не среди высшего сословия, а "внизу". Парагвай уже один раз показал силу объединения народов. Сейчас — самое время это же сделать в масштабах континента.

— Уж не хотите ли вы сказать, что нам придётся завоёвывать Аргентину, Бразилию и прочие страны?

— Не совсем так, но аргентинскую столицу, вашей армии взять придётся. Также как и присоединить к своему союзу Уругвай, Боливию и, возможно ещё и Чили. Вполне естественно, что за один присест такого слона съесть невозможно. Поэтому нужна очень длительная работа. И первый шаг — естественно, объединение сил. Второй, отбиться от врагов. Третий — присоединить Уругвай к союзу. Далее — уже будет видно. Но основа всей деятельности — идеология. Вы согласны с таким планом?

— Авантюра! — усмехнулся полковник.

— Конечно авантюра! — тут же согласился Григорий. — Когда Симон Боливар начинал свою войну, она тоже была авантюрой. Но мы сейчас имеем возможность повторить его путь. И, кстати, заметьте, что мы этот путь только предлагаем. С оружием. Решать — идти ли по нему или не идти — вам. Также как и до какого предела идти. Вот такие условия.

Полковник надолго задумался.

— Пожалуй, я соглашусь на эти очень свободные условия.

— Но, заметьте, что если так, то участие ваших офицеров в войне в Южной Африке очень даже обязательно. Оно — условие передачи оружия.

— Почему?

— Мы хотим быть уверены, что это оружие будет применено с максимальной эффективностью и без повторения застарелых ошибок века ушедшего.

— То есть вы там, в той войне передадите нам знание как воевать? Но не слишком ли вы молоды для этого?

Григорий снова развёл руками.

— Вы в той войне её сами получите. Со мной или без меня. Со мной — лучше. Я кое-что знаю, что не знаете вы или кто-либо ещё в среде военных. И... всё равно вы в любой момент можете отказаться!

— Согласен. — как-то очень холодно сказал полковник и его глаза стали колючими. — Но что вы имели в виду под "необходимой идеологией"?

— А вот на этот счёт я хотел бы особо поговорить с Хосе. — неожиданно выпалил Григорий.

Полковник удивился. Посмотрел вопросительно на индейца, но встретил его обычный холодно-надменный взгляд. Еле заметно кивнул и с интересом стал ждать продолжения.

Индеец повернулся к Григорию. Но лицо его ничего уже не выражало. К чему он приготовился — никто не знал. А Григорию настал тот момент, который называют "момент истины": или сейчас удастся убедить, втолковать или вообще в ту авантюру и ввязываться не стоит.

Пауза в разговоре затянулась. Оба сверлили друг друга взглядами. Но наконец, "поймав ритм" собеседника, Григорий начал говорить.

— Когда-то, очень давно, твой народ умел летать... Когда-то, очень давно твой народ смотрел на звёзды и понимал их. Но от этого понимания, осталась лишь бледная тень. А искусство полёта вами прочно забыто. Когда-то вы были великим народом способным потрясать сами звёзды, но разделились на множество враждующих племён, некоторые из которых пали настолько низко, что теперь почти не отличаются от животных. Даже язык, некогда общий для вас, был утерян. Остались лишь легенды.

Индеец прищурился. Речи явно будили в нём что-то очень сокровенное, но вместе с тем, многое из того, что говорил на его родном языке этот незнакомец было сильно неприятным. Тем не менее, Григорий продолжал.

— Когда-то вы чтили заветы Древних. Но даже заветы были вами утеряны. И я спрашиваю вас: почему? Почему вы отказались от Предназначения? Почему забыли то, что вам было дано Древними? Я вижу, что мои слова неприятны. Но я сейчас говорю от имени самих Древних. Тех, кто когда-то много тысячелетий назад был здесь.

Индеец сохранял каменное выражение лица. Но что-то в глазах его таки зажглось.

— Ты видел, что мы умеем летать. Ты видел, что мы знаем много. И мы можем вернуть вас к тем высотам, которые когда-то вам были завещаны. И которые были забыты. Да, забыты. Поэтому, я спрашиваю, вы готовы к возвращению Слова Древних? Готовы ли вы сами вернуться на их Путь?

Григорий говорил размеренно, следя за тем, как на каждое из его слов реагирует Хосе. Знание, что он тут использовал, не является тем, чему его когда-то специально учили. Но вот пришлось. Да и чисто из любопытства хотя бы было интересно изучить.

Тем не менее, уже к концу своего монолога он знал, что Хосе его понял. И принял.

В Парагвае. Уже скоро...

* * *

**

После визита к Эсторским, полковник молчал целый день.

И даже присутствие Хосе ничего не изменило. Он хмуро молчал и продолжал мерить шагами комнату или созерцать виды парижских улиц за окном.

И лишь под вечер, когда Хосе снова появился пред ним, спросил.

— Ты уверен, что они не... — он не договорил. Так как видел, что Хосе понял.

— Да, полковник. — коротко ответил Хосе. — Я долго обдумывал то , что мне сказал дон Румата. Всё, что он предлагает, очень сильно ухудшает положение наших врагов. И ни одно предложение не улучшает.

— Считаешь, что можно объединить в единый народ всех индейцев Америки?

— Дон Румата особо отметил, что это возможно только на основе равноправия всех. В том числе и испанцев.

— Ты не ответил. — несколько раздражённо бросил Диего.

— Заветы предков объединят всех. Я верю. Возможно, что и другие тоже присоединятся к союзу. Как во времена Симона Боливара.

— Что из того, что говорил дон Румата, является их заветами?

— Всё.

Полковник фыркнул и недоверчиво помотал головой.

— Но то, что они из наших — я сам не сомневаюсь. — тем не менее сказал он. — А значит... Значит они помогут? Вот в чём вопрос.

— Я думал... — сказал Хосе и на секунду прервался. Но когда продолжил, в голосе его звучала некоторая уверенность. — Они всё-таки связаны с донной Мари Сью. Сначала я подумал, что они её дети. Но потом посмотрел на братьев и понял что ошибся. Сейчас этой донне должно быть не так много лет. И если она много путешествовала, то её дети едва стали взрослыми.

Полковник заинтересованно глянул на Хосе, поощряя его к продолжению. И пока тот не закончил, не сводил с него заинтересованного взгляда.

— Мне представляется, что донна Мария Сью со своим мужем, бежали из Америки и сейчас где-то тут, в Европе. Если бы она осталась... у нас бы её нашли. В САСШ? Там испанцев очень не любят, значит она там бы не прижилась. А вот в Испании, и с деньгами... Вполне можно затеряться, если не сорить ими. Поэтому, мне представляется, что почти всё, что она нашла — целое.

— Мне кажется, я понял, что ты хочешь сказать. Что Эстор связаны непосредственно с семейством Сью и пытаются что-то делать... Преумножить капиталы, и после пустить их для нашего освобождения?

— Я могу лишь догадываться. Но мне кажется, что так и есть.

— Они сказали, что дадут оружие... Это хорошо. Но во время войны... Особенно большой войны, очень важным становится снабжение. Боеприпасы. Я уже подсчитал. Понадобится просто немыслимое количество. И если семейство Сью способно всё это закупить... То СКОЛЬКО ЖЕ ОНИ ТАМ, НА ЮКАТАНЕ, НАШЛИ ЗОЛОТА?!!... Или всё это объясняется тем, что за прошедшие года они многократно увеличили свои капиталы? Но всё равно... Чтобы НАСТОЛЬКО?!!

Всемирная энциклопедия год 2015

Статья: Идеология Возрождения.

Глава: История создания.

"... За короткий промежуток времени, эта псевдоидеология, а по сути модернизированная мифология, объединила в единое целое ранее разрозненные племена и группы индейцев Южной Америки.

На ранних стадиях своего развития, она несла в себе все черты новой мифологии, а не идеологии. Но, по мере становления, введения в обиход понятий о социальной справедливости и Развитии, "Пути"(см. "Путь(идеология)") она всё более превращалась в полноценную идеологию индейцев Латинской Америки.

Данный пример показывает какую силу имеют мифы в среде отсталых народов. Ранее статичные культуры, в том числе и находящиеся в упадке, пришли в движение и стали очень восприимчивы к многим новым веяниям.

Также, с другой стороны, тот факт, что первые протосоциалистические общества в Ю. Америке, в Парагвае, были созданы иезуитами, послужил сильнейшим стимулом для ускоренного становления и развития т.н. "красного католичества". Данное движение среди католических священников, также внесло лепту в становление общей Идеологии Возрождения.

Фактически, уже с осени 1901 года, можно говорить о появлении на этом континенте новой силы, спаянной ИВ которая впоследствии была названа Боливарианским союзом(далее БС).

Нет сомнений в том, что к созданию и становлению ведущей идеологии БС приложили свои усилия братья Эсторские. Ранее также многие исследователи выдвигали гипотезы подобного содержания. За это говорил, в частности, общий дух их произведений первого десятилетия двадцатого века. Но, тем не менее, выдвигались и другие, не менее обоснованные гипотезы, по которым Хосе Игнасио Хименес, сам создал свою идеологию, хоть и под сильным влиянием от прочтения произведений братьев Эсторских. В частности, "Древнейшие цивилизации земли", "Загадки древнейшей истории", "Мифы о Звёздах" и т.д. Эти труды, были найдены в его весьма немногочисленной библиотеке, уцелевшей после покушения на него в 1921 году.

Тем не менее, по недавно рассекреченным материалам..."

— Полёт валькирии

Из воспоминаний подполковника Якушкина Андрея Михайловича.

Великий Князь Александр Михайлович, таки соизволили меня пристроить к этим ужасным братьям Эсторским. Несмотря на конфуз при первом знакомстве с ними. Так что отныне, я был при них ушами и глазами его императорского высочества.

Впрочем, надо отдать братьям должное. Это со стороны они производили ужасное впечатление. Особенно в высшем свете. Вблизи, они производили впечатление... странное. Впечатление людей, как бы не принадлежащих этой реальности. Как бы выпавших из неё. Но вместе с тем, каким-то мистическим образом с нею связанные и оказывающие на неё, эту реальность, часто колоссальное влияние. Чем дольше я общался с ними, тем больше во мне крепло это впечатление.

А след они оставляли везде. В душах людей, в самой ткани бытия. Причём умудрялись пропахать такую борозду, что зияла там десятилетиями, становясь предметом пересудов, воспоминаний, обсуждений в кругах высоких и низких, учёных и не очень.

В тот памятный день, меня, как и всех офицеров Первой Военно-Воздушной Базы, отправили в сопровождение нашего самолёта. "Сокола".

Братья же, то ли по инерции, то ли по каким-то ещё своим тайным соображениям, именовали наш аэроплан просто — "Модель номер три". И всё. Хотя тогда в обводах его корпуса многие находили изысканное изящество.

Впрочем, эстетов всегда хватало...

Для демонстрационных полётов выбрали большой ипподром на окраинах Парижа. Поле там большое, разбег для самолёта достаточный. И зрители могли рассесться на вполне удобных трибунах, с хорошим обзором всего, что творится на поле.

Да и то, что за четыре дня, минувшие с полётов пепелаца возле Эйфелевой башни, новость о чудо-технике расползлась по Парижу, обещало особенный наплыв зрителей. А уж то, что там, возле Башни, не обошлось без большого скандала, обещало ещё больший наплыв. Уже не только тех, кто хотел поглазеть на чудеса техники и сумасшедших, решивших летать на ней по небу, но и любителей дешёвых сенсаций, скандалов.

Интерес последних был сильно подогрет газетчиками, продолжающими смаковать подробности фантастического побоища между полицией и суфражетками. Кому как, но у многих из тех офицеров, которых я знал, та безобразная драка вызвала оторопь. Ну не привык русский человек, чтобы так обращались с дамами. Да и сами дамы были... Мягко говоря, не совсем в себе.

Но, конечно, особняком стояли наши доблестные женщины, оседлавшие это новомодное чудо техники. Хоть и были они лишь частично замешаны в скандале, но публике очень сильно, почему-то, понравилось то, что русские авиатриссы были одеты в платья... в цветах суфражизма. Одни видели в этом намёк, другие провокацию, третьи просто безудержно хохотали со всего, что в результате получилось.

И те, и другие и третьи, с нетерпением ждали что же будет на этот раз. Заранее объявленный и разрекламированный показ полётов самолёта "модель номер три". В связи с этим ожидалось, что наплыв публики будет беспрецедентным.

Так и вышло: трибуны были забиты до отказа, а в окрестностях собралась ещё большая толпа зрителей, кому не посчастливилось успеть купить билеты на ипподром.

День для полётов был просто замечательный. Опять ясное небо, с лёгенькими облачками и лёгенький ветерок, который совсем не предвещал чего-то экстраординарного.

Пока техники выкатывали самолёт на поле, публика просто шумела, с интересом рассматривая стрекозиные очертания фанерного произведения технического искусства. Но когда показались фиакры с авиаторами, взорвалась рёвом и свистом.

Всё это лишь слегка заглушил оркестр специально для этого привезённый его высокопревосходительством, генералом Кованько, грянувший "Марш авиаторов".

Фиакры степенно выехали на поле и остановились напротив трибун.

Первым вылез его всокопревосходительство. Стоящие рядом офицеры, тут же, как полагается, взяли под козырёк.

Вслед за его высокопревосходительством спрыгнули на поле два месье. И, что характерно, одетые одинаково — в чёрные кожаные куртки, и не менее чёрные брюки, заправленные в высокие ботинки. Публика, уже по самые уши, заинтригованная газетчиками, тут же признала в братьях тех самых Эсторских.

Создателей.

Первых.

И выразила свой восторг ещё большим рёвом и энтузиазмом.

Но тут подъехал другой фиакр и из него спустилась тройка дам... правда одну из них можно было узнать только по длинным золотистым волосам, торчащим из-под изящного чёрного же берета и перехваченным сзади в изящный "конский хвост". Одета она была весьма необычно. Практически также как и братья. И именно на ней, эта одежда ещё больше походила на некую строгую униформу.

Да и само лицо авиатриссы было... изрядно строгим. Если не сказать даже мрачным. Что несколько не сочеталось с нежным личиком.

Подоспевшие братья помогли дамам спуститься на землю. Хотя та, что была одета в зелёное платье с золотой вышивкой и тут продемонстрировала, что поддержки ей совершенно излишни. И подача руки — формальность. Она благосклонно кивнула меньшему из братьев, который подавал ей руку и оглядела беснующиеся трибуны. Осталась довольна.

Дальше за ней вышла мадемуазель в фиолетовом платье и стала рядом, чуть позади. И, наконец, на землю сошла мрачная авиатрисса.

Нехотя сошла. Нехотя приблизилась к паре дам и стала рядом.

— Не дуйся! — бросила ей дама в зелёном. — всё просто замечательно. Смотри как нам всем радуются. Помаши ручкой.

И изящно помахала сама.

Легко было опознать во всей троице главных героинь большого скандала возле Башни Эйфеля. И то, что Ольга Смирнова явилась на нынешний показ полётов в совершенно ином наряде, никого не смутило. Более того, все восприняли это как должное. Особенно сопоставив одеяния братьев с тем, что было на авиатриссе.

Они тут же поняли, что и на этот раз "русская будет летать". Что тогда, на Марсовом поле, её полёт был явно незапланированным. И, возможно, вызван оскорблением, которое некий месье нанёс даме. Хотя бы тем, что назвал полёт женщины "нонсенсом и абсурдом".

Получалось, что те газеты, которые описывали причину полёта Ольги именно так — были целиком и полностью правы. (Кстати, из приватных разговоров, я выяснил, что это действительно так!)

Всё ещё мрачная Ольга, сильно смущённая крайне необычным нарядом, а ещё тем, что именно в нём приходится пребывать на поле перед такой толпой, вяло помахала толпе на трибунах.

— Больше, больше энтузиазма! — подбодрила её мадемуазель Натин Юсейхиме и, кивнув своей спутнице Паоле, уже все вместе поприветствовали собравшихся.

Трибуны ответили дружным рёвом.

Кстати о госпоже Натин...

Она ещё тогда имела репутацию настоящей ведьмы. Внешне, очень красивая дама. Но её отношение к окружающим, и то, что она может выкинуть по отношению к конкретному человеку было абсолютно непредсказуемо.

У неё был некий круг "любимчиков", к которым она относилась сносно. А критерии выбора этих любимчиков, которыми она пользовалась были загадкой для всех.

К тому же, исключительно заносчивый нрав, отпугивал всех, кто хоть раз её видел вблизи. Мало кто рисковал даже обратиться к ней. Говорят, что она является "младшей принцессой" какого-то восточного княжества. Я этому слабо верю ибо доказательств не предоставлено. Единственно что говорит за эту версию, так это откровенно восточные черты её лица, и властная натура, привыкшая повелевать.

Вокруг неё был всегда некий круг пустоты, в который она допускала очень и очень немногих. Красавица Ольга, к моему сожалению, была в этом круге.

А меж тем, рядом, из другого фиакра, выгружали какие-то чёрные ящики с проводами. Подбежавшие техники из русской команды, слаженно разнесли два самых больших в стороны и соединили их проводами с третьим, меньшим. Это хоть и привлекло внимание публики, но не так как разглядывание вновь прибывших.

Я стоял вблизи этой троицы, так что мог слышать их разговоры. В это самое время, "принцесса" выговаривала Оленьке. Вероятно она была недовольна тем, во что её своенравно нарядила эта восточная ведьма.

— Я же тебе уже говорила: Есть гораздо более откровенные наряды для дам. Та же "форма" для верховой езды. Так почему бы не быть такой же форме, но для полётов на самолёте?! Да и вспомни как одевалась Мэри Сью.

Надо сказать, что тогда все зачитывались этим дешёвым бульварным романом. А уж Оленька была ярой поклонницей героини, изображённой в нём. Впрочем, чего греха таить, этим страдали тогда очень многие молодые дамы. Иногда даже и вполне себе взрослые, и обременённые семьями матроны.

При упоминании любимой героини взгляд Ольги тут же зажёгся. Натин это заметила и не преминула развить успех.

— Представь себе, что ты Мэри Сью. Такая же смелая, решительная и прагматичная. Ведь ты же уважаешь её?

Ольга целую минуту осмысляла сказанное. Но чем дальше продвигался сей мыслительный процесс, тем более прямой и гордой становилась её осанка. Тем больше она походила на знаменитое "фото", что было помещено на первой странице одноимённой книги.

— Вот! — удовлетворённо заключила Натин, увидев результат. — Так и дальше себя держи. И ничего не бойся. Особенно дураков.

— А почему именно "дураков особенно", госпожа Натин? — удивлённо спросила сбитая с толку Ольга.

— По вправлению мозгов дуракам у нас Румата-доно специалист. — ухмыльнулась Натин. — Он их очень "любит". Особенно мозги вправлять...

Ольга прыснула в кулачок. И вот в таком приподнятом настроении вся компания двинулась в сторону отведённых для них мест на поле, куда указывал подбежавший и постоянно кланяющийся офицер из французов.

Пока шли к небольшому навесу с креслами, к тому месту, где были выгружены странные тёмные ящики, рабочие прикатили маленькую тележку с агрегатом, напоминающим некий двигатель. Двигатель был установлен подальше от ящиков, но также подбежавшими техниками был соединён с центральным отдельным проводом. Это ещё больше заинтересовало публику и они переключились от созерцания самолёта — благо вокруг него ничего не происходило — на манипуляции с непонятным оборудованием.

Подошёл дон Румата — и что-то скомандовал техникам. Те тут же развернули два ящика на сто восемьдесят градусов. И теперь к публике была обращена та сторона, где чернели какие-то вогнутые, тарелкообразные ниши. Появился и стол, на который поставили третий ящик и тут же подключили к нему ещё пару непонятных устройств.

Пока все эти манипуляции были непонятны никому, кроме самих техников. Да и братьев, с какой-то тайной ехидцей посматривавших в сторону странной установки. Публика постепенно успокоилась, и поняв, что пока особых событий не предвидится, расслабилась и ударилась в пересуды.

Те же кто следил за гостями, обратил внимание, как Румата подошёл к своему брату и перебросился с ним несколькими фразами. Брат обернулся в сторону навеса для гостей и что-то просигналил жестами.

Кивнул его высокопревосходительству Александру Матвеевичу, который тут же зычным голосом принялся отдавать приказы. Техники, уже выполнившие свои обязанности, а также офицеры, присутствующие на поле, тут же построились. К агрегату на тележке подбежал некий малый и с силой рванул пару раз рукоятку. Двигатель чихнул, выплюнул сизую струю бензинового дыма и мерно застучал.

Эти перемены снова обратили внимание на поле. Пересуды постепенно стали затихать.

Надо бы сказать пару слов о том, что конкретно впервые было явлено широкой публике.

Это, так называемый, "усилитель". Он, как мне впоследствии объяснили знающие люди, через электрические преобразования, мог усиливать что угодно: голос говорящего, музыку, записанную на пластинке или каким-то иным способом. Причём усиленный часто до невероятной мощи.

Младший из Эсторских подошёл к столу. Что-то включил на большом ящике. Извлёк из внутреннего кармана какую-то вещицу, размером с портсигар, протянул из неё тонюсенький провод и воткнул его в гнездо на большом ящике. Большие ящики при этом отозвались... шелестом и треском, который явственно разнёсся по притихающим трибунам.

И вдруг... грянул симфонический оркестр!

Громко, явственно. Те, кто был знаком с творчеством Штрауса тут же опознали первый фрагмент из его знаменитой поэмы "Так говорил Заратустра".

Но больше всего заинтриговало то, что этого самого симфонического оркестра (исполняющего поэму, надо сказать, очень качественно!), нигде не было видно. А это сильно сбивало с толку. Но вот затихли и замерли вдали аккорды "Восхода" и на поле опустилась тишина.

Тем временем, управляющий незнакомой публике установкой господин Васса, что-то у себя переключил и пододвинул себе поближе какую-то стойку, напоминающую чем-то большую телефонную трубку.

— Дамы и господа! Мы рады поприветствовать вас в этот замечательный день! — вдруг ОЧЕНЬ громко разнеслось по ипподрому. Так никакой человек говорить заведомо не мог. Но те, кто в это время смотрели на Василия, видели что говорит именно он и не напрягаясь. Глядя на это, многие тут же догадались, что это какой-то новый технический фокус. Впрочем, Васса тут же подтвердил их предположения.

— Многие уже догадались, что это устройство, в которое я сейчас говорю, есть усилитель. А то, что вы слышали перед этим, — запись симфонического оркестра. И так, будет всегда. Скоро такие устройства станут общедоступны и вы сможете наслаждаться произведениями высокого искусства. Все. А не только те избранные, которые смогли купить билет на выступление симфонического оркестра. А запись отныне сохранит гениальное исполнение на века. Добро пожаловать в двадцатый век господа!

Трибуны снова взорвались радостным рёвом. Оркестр, стоявший поодаль, грянул марш. И, шоу началось.

Выступил его высокопревосходительство, генерал Кованько, выступил сам дон Румата, удивив присутствующих прекрасным владением французским языком, неотличимым от языка аборигенов. Что, кстати, отметили и у его брата, всецело завладевшего микрофоном и вовсю комментировавшего всё, что происходит на поле.

Меж тем техники приставили к боку аэроплана лесенку и к ней направился сам Румата. На ходу, натягивая перчатки, поправляя шлем и застёгивая воротник своей кожаной куртки. Стал возле крыла и помахал трибунам. Трибуны же уже совсем бушевали заряженные и подогретые предыдущим красочным действом.

Не спеша залез в кабину, нацепил очки показал готовность. Раздалась барабанная дробь. Трибуны затихли замерли.

Техники смотрят на его высокопревосходительство, Александра Матвеевича. Он с важным видом даёт отмашку, техник крутит винт и быстро отпрыгивает в сторону. Небольшое время на прогрев двигателя и самолёт начинает разбег. Мягко отрывается от поверхности и медленно ползёт в небеса. Публика взрывается радостными криками, а наш оркестр играет "Амурские волны". i

Сделав пару кругов самолёт вдруг взмахнув крыльями переворачивается кверху колёсами. Публика вскрикивает, но самолёт, как ни в чём не бывало, переворачивается дальше и выравнивает полёт.

Когда самолёт это же проделывает во второй раз публика догадывается, что это не авария, а авиатор таким образом развлекает публику. Трибуны взрываются аплодисментами. Василий бесстрастно комментирует:

— Только что вы видели манёвр, который называется "бочка"...

Покувыркавшись так ещё пару раз, полковник Румата направляет свой аппарат на посадку.

Публика в экстазе. И когда, казалось бы её возбуждение достигает пика, следует объявление.

— Итак, первая часть нашего аэрошоу закончилась, начинается ВТОРАЯ.

Публика в недоумении, так как самолёт ещё катит по траве, и, казалось бы уже всё, конец полётам. Но техники тянут бочонок с топливом, в то время как другие, бегло осматривают самолёт на предмет неполадок.

Пока техники приводят самолёт в порядок, духовой оркестр развлекает публику маршами, а Васса, популярными лекциями. Но вот техник докладывает генералу, что самолёт готов, и вперёд, от навеса для гостей выступает... Ольга.

От былой хмурости, не осталось и следа. На лице сияющая озорная улыбка, а в руках чёрный, блестящий шлем с золотыми крыльями. Выглядит в своём полётном комбинезоне просто божественно!

Она стягивает с головы свой изящный чёрный берет, сворачивает его, суёт в карман куртки и надевает шлем. Выпрямляется и машет трибунам. Всё делается изящно, на публику. Публика взрывается аплодисментами и рёвом одобрения. Взмах Ольгиной руки в другую сторону, сопровождается вулканическим взрывом магния от фотовспышек.

Ещё чуть-чуть покрасовавшись, перед публикой, Ольга направляется к самолёту. И всё это сопровождается мелодией "Полёт Валькирии", которая льётся нескончаемым потоком из чёрных ящиков-громкоговорителей. Газетчики и не только они, тут же соображают по мелодии, к чему такое одеяние у русской авиатриссы. И к чему на её полётном шлеме такие красивенькие крылышки... Сенсация ещё одна — готова. Что же дальше?

Дальше как и прежде взлёт и пара кругов над трибунами. Публика, было, подумала, что этим и закончится полёт "слабой дамы", но... Набрав высоту самолёт вдруг входит в пике.

Дон Румата, едва присевший в походное, раскладное кресло, встревоженно смотрит в небо, гадая что произошло и что на уме у этой егозы. Но самолёт идёт ровно. Значит всё в порядке?... Но всё возрастающее беспокойство за Ольгу заставляет его вскочить на ноги и впериться взглядом в пикирующий биплан. А скорость уже давно выше штатной.

И тут... самолёт выравнивается... задирает нос и взмывает вверх показывая на несколько мгновений свои колёса небу. Почти застывает в верхней точке...

Румата хватается за голову...

— Штопор!!!! — сквозь зубы выпаливает он.

Мы тогда не знали истинного значения этого слова, применительно к самолётам. Узнали лишь потом, с первыми смертями неудачливых авиаторов, которым не повезло сорваться в него. Тогда же о том, что происходит нечто ужасное, мы могли лишь догадываться из интонаций голоса Руматы Эсторского.

Тем не менее, катастрофы на этот раз, слава богу, не произошло. Некоторая скорость у самолёта, всё-таки осталась и на её остатках он низвергается вниз, зачерпывая плоскостями набегающий поток. Сваливания в штопор не получилось. И слава Богу! Самолёт выравнивается в нижней точке и гася скорость уходит в вираж.

Полковник Румата в это время изволит ругаться матом.

(Честно говоря, я не ожидал, что этот "немец" сможет настолько хорошо освоить русский язык. Как говорится и смех и грех, но, как оказалось, полковник овладел искусством русского сквернословия в совершенстве).

Его брат Васса ошарашено смотрит на самолёт, не зная что же сказать. Он тоже понимает, насколько близка была катастрофа.

Публика же в таком восторге, что кажется ещё немного и разнесёт трибуны в щепки. Рёв стоит оглушительный.

Наконец, комментатор пришёл в себя и стараясь держать бодрый тон заявляет в свой микрофон.

— Вы только что видели исполнение очень опасного и редкого манёвра, под названием "Мёртвая петля". До настоящего времени, он был выполнен всего два раза.

Это уж точно! Я сам видел эти оба раза. В исполнении Руматы Эсторского, но на модели номер четыре. С вдвое большей мощностью мотора, и с более совершенной конструкцией.

Публика бесится.

"Полёт Валькирии" продолжает звучать.

Румата, постепенно успокаиваясь перестаёт сквернословить. Но тут на него наседает орда газетчиков и ему приходится от них отбиваться.

А к садящемуся самолёту уже бежит толпа совершенно обезумевших зрителей. У полиции с обслуживающим персоналом внезапно прибавляется забот — оградить от этой толпы и сам аппарат, и авиатриссу. Я тоже включаюсь в борьбу с толпой. И на время, вижу только то, что происходит непосредственно передо мной и возле меня.

На поле, на некоторое время воцаряется дикий хаос.

Василий Эсторский спешно выключает запись "Полёта Валькирии" и хватается за микрофон. Он прекрасно видит, что беснующаяся толпа представляет изрядную опасность. Те на радостях могут много чего наломать. И хорошо, если только дров...

Выкручивает громкость на максимум... И набрав в лёгкие воздух кричит.

— Стоять!!!! Всем стоять!!!

Акустический удар, получается что надо. Даже у меня, хоть я и не стоял рядом с громкоговорителями, в ушах зазвенело. Да и сурово властные ноты в голосе Василия, внушают... С брата, наверное, пример брал. Хоть и сугубо гражданский человек. Толпа резко останавливается и начинает оглядываться.

— Господа! — уже совершенно иным тоном продолжает Василий. — Пожалейте своих военных, обслуживающий персонал, Ольгу и самолёт! Они вам ещё что-нибудь покажут в воздухе другой раз... И чтобы этот другой раз был, позвольте Ольге сойти с самолёта и дайте техникам его осмотреть. Манёвр был на пределе возможностей летательного аппарата.

Толпа прониклась, тут же образовала коридор, по которому к самолёту быстро проследовали медик, его высокопревосходительство генерал Кованько, госпожа Натин с неизменной спутницей, итальянкой Паолой ди Джакомо и техники.

Когда они помогли Ольге спуститься на землю у той изрядно дрожали коленки.

— Идти сама сможешь? — участливо спросила Натин.

Ольга с готовностью закивала. Но шаг у неё всё равно был нетвёрдый. Без слов, мадемуазель Натин и её наперсница Паола стали по обе стороны и подхватили под руки. От помощи всяких прочих, а я кинулся чуть ли не в первых рядах помочь авиатриссе, они гордо и наотрез отказались.

— А от крылышек на шлеме... шлем так сильно дрожит! — вдруг заявила Ольга и нервно рассмеялась.

Натин скептически посмотрела на изящные золочёные крылышки и с серьёзным видом изрекла.

— Да... Турбулентность.

Вообще, находясь рядом с этими людьми — с братьями Эсторскими, с "принцессой" Натин, — чуть ли не каждый день услышишь что-то новое. Как минимум слово. Как максимум целый пакет понятий, ранее никому не известный.

Тем временем, пришедший в себя Румата, видящий, что всё завершилось благополучно, "распушил хвост", стал в гордую позу перед журналистами и брякнул.

— Вам не кажется, господа, что у нас здесь ВТОРАЯ МЭРИ СЬЮ?!

Толпа акул пера дружно, "голодным" взглядом посмотрела в сторону виновницы и быстро уткнулась в блокноты. Записывать удачную реплику. Как им казалось. Впрочем, у дона Руматы реплики были редко случайными.

* * *

**

Как-то так получилось, что толпа быстро разделила авиаторов. БСльшая часть, бесилась вокруг Ольги и группы русских офицеров которые, как было ранее объявлено, тоже были авиаторами и тоже должны были летать. Не обошлось и без суфражисток. Эти мамзели, проникали везде, как вирус. И здесь, на большом авиашоу, их было даже больше, чем достаточно. Наверняка, полиция получила чёткие указания, этих дамочек не пропускать. Однако... чтобы они, да пропустили такой шанс заявить о себе и примазаться к славе русской авиатриссы? Да никогда!

С Григорием было чуть иначе. На него насела такая толпа газетчиков, что оторваться было тоже крайне проблематично. Тем более, оценив наличные силы и вообще сложившуюся ситуацию, он оставил крайне необходимые "разборы полётов" на потом. Хотя язык у него сильно чесался это сделать прямо сейчас. Пришлось отвечать на бесконечные вопросы рыцарей пера и слова. Впрочем, как бы ни давила его чуть было не состоявшаяся катастрофа, но отвечал он на вопросы очень осторожно и вдумчиво.

У Василия всё было гораздо проще. Про него как-то забыли, и он быстро собрав своё радиохозяйство проследив, что всё забрали, и транспортируют куда надо, попытался вломиться в толпу. Не тут-то было.

Пошёл, было, поругаться с полицейскими, но те тоже были все мыле и не знали за что в первую очередь хвататься. Тем не менее, присутствующие на поле генерал Кованько, офицеры как русской, так и французской армии, "организовали отход" героев дня. Так что все прибыли в гостиницу порознь.

Последним, прибежал Григорий. В ярости.

— Где эта рыжая чупакабра?!! — зарычал он с порога, злобно осматриваясь.

— Если ты имеешь в виду Ольгу, то она не рыжая. — с некоторым осуждением бросил Василий поверх газеты, которую с интересом изучал. — И вообще, насколько знаю, она у себя в номере.

Григорий развернулся на пятках и вышел в коридор. Василий выпрыгнул из кресла, отложил газету и последовал за ним. Он давно не видел брата в такой ярости.

Григорий остановился перед соседней дверью и резко выдохнув, сбрасывая с себя излишнюю злобливость, постучал в дверь. Но как только получил разрешение войти, буквально ворвался в помещение. Это было уже нетипично для сдержанного брата. Василий решил, что стоит поспешить.

Когда он вошёл в комнату, скандал был уже в разгаре.

— И если бы ты разбилась, как бы я в глаза твоей матери после этого смотрел? Что бы я ей сказал?!

Застывшее радостное выражение лица у Ольги стремительно менялось на сугубо обиженное.

— Я же тебе говорил, что в воздухе, да на этой третьей модели никакой самодеятельности! — продолжал на повышенных тонах выговаривать Григорий. — Ты хоть понимаешь, что тебе просто дико повезло?! На последних даже не метрах... сантиметрах в секунду самолёт сохранил управляемость и не свалился в штопор. Ты умеешь выходить из штопора?!!

Ольга, уже готовая разреветься, мелко замотала головой.

— Да даже если бы и умела... У тебя элементарно высоты бы не хватило!

Рядом из кресла как кобра надуваясь яростью стала подниматься Натин чтобы остановить разбушевавшегося Григория. Ольга уже откровенно плакала. Василий понял, что братец явно переборщил.

— Короче... — уже совершенно иным тоном и тихо заговорил Григорий. — На месяц отстраняешься от полётов.

— Но... — попыталась что-то вставить Ольга.

— НА ДВА МЕСЯЦА!!! — вдруг снова взорвался Григорий. — Пока не поймёшь что такое дисциплина! Мне мёртвые пилоты не нужны!

С этими словами Григорий резко развернулся и направился к выходу. Молча обогнул растерянного Василия и скрылся за дверью.

Натин, уже поднявшись в полный рост хмуро посмотрела на всё ещё стоящего как столб Василия. Тот только и нашёлся что развести руками. После смущённо пробормотал.

— Я тоже очень сильно испугался за Ольгу... Всё было действительно очень страшно.

Натин бросила взгляд на уже совершенно раскисшую Ольгу и незаметно дала Василию жест удалиться. Василий тяжко вздохнул, поклонился, извинился и тоже покинул помещение.

Некоторое время было слышно только горькие всхлипывание до глубины души обиженной Ольги.

Натин, поколебавшись, подошла к ней и обняла за плечи.

— Я... Я же для него старалась! Я хотела как лучше! — сквозь всхлипывания сказала Ольга. — Я... хотела быть как Мэри!...

— Он беспокоится о тебе, Ольга! — тихо сказала Натин. — Он сильно испугался тогда, что ты можешь разбиться.

— Да?...

— Да!

Потихонечку всхлипы начали стихать. Ольга уже не размазывала слёзы по щекам, а полезла за платком. Это был хороший признак.

— А если ты хочешь быть как Мэри... ты будешь как Мэри. — Учись у неё. — также тихо добавила Натин. — помнишь, как она, чтобы избегнуть бед всё просчитывала? Делай также. И ты будешь. Я верю!

конец ознакомительного фрагмента.