Самолёт для валькирии

Александр услышал некий шум. Похожий на шум водопада и шелест листьев леса. Он исходил слева. Но когда он повернулся изумление его было беспредельным. Впечатление было таким, как будто огромное окно открывалось в совершенно иную местность. Большой водопад изливался с высоты поросшего тропическим лесом скального уступа. Колыхались листья деревьев под лёгким ветерком, мелькали птицы яркого оперения и над водой реки чуть ниже водопада сверкала радуга.

— Это изображение. — Пояснил Василий. — Запись.

— То есть, вы утверждаете, что это... синема?!!

— Ну... Почти что синематограф. Только более сложный. Цветной и с эффектом глубины. Потому и кажется, что это окно... Можете подойти и пощупать.

Услышав такое разрешение Богданов разве что не прыгнул в сторону экрана. Осторожно протянул руку. Пальцы вскоре наткнулись на что-то твёрдое.

На ощупь — как стекло. Посмотрел под разными углами и с разных точек. Всё равно — эффект глубины и объёма сохранялся.

— Но... как это?!!

Василий пожал плечами и безразличным тоном ответил.

— Техника!..

— Это как... — начал было Богданов, и запнулся.

— Как волшебство? — подсказал Василий.

— Вот! Точное слово! Как волшебство!

— Ну... — снова пожал плечами Василий и вдруг процитировал: "Чем выше технология, тем меньше она отличается от сказочной магии".

— Изумительно точно подмечено! Ваше?

— Нет. Это брат сподобился. Цитата из его книги "Бриллиантовый заложник".

— Увы мне! — с сожалением развёл руками Богданов, продолжая созерцать живое объёмное изображение. — Не читал. Не было возможности.

— Ну это не беда! — ухмыльнулся Василий. — Когда будете уходить, я вас снабжу полным комплектом книг. Как брата, так и некоторых других. И что-то мне кажется, что беседа наша будет очень плодотворной.

Александр обернулся и посмотрел испытующе на хозяина. Но встретил доброжелательный и очень заинтересованный взгляд.

— И, кстати, не разделите ли вы со мной небольшую трапезу... — спросил Василий. — ведь сейчас время обеда.

Когда Богданов решил из вежливости слегка поломаться, типа "не смею вас стеснять" и т.д. Василий просто бросил с безучастным видом.

— Значит разделите. Прошу выбирать себе место за этим нашим "полукруглым" столом.

Смущённый гость подошёл к ближайшему креслу, осмотрел его внимательно, так как никогда такого дизайна не видел и "поняв как оно действует", наконец сел за стол. Но следующие действия хозяина его очень сильно заинтриговали. С его места хорошо было видно, что делает Василий. А он коснулся какой-то детали интерьера на столе. При этом прямо на столе высветилась какая-то большая схема. С незнакомыми буквами, незнакомого алфавита.

Быстро побарабанил пальцами по ему одному известному алгоритму пройдясь по нескольким рисункам. Рисунки от касания на одну-две секунды загорались. А в отдельной рамке зажглась какая-то ещё довольно длинная надпись. Кивнув удовлетворённо, хозяин ударил по отдельно стоящей квадратной пиктограмме и, также как и зажёг, погасил письмена.

— Как видите, у нас техника такая, что действительно мало чем отличается от магии. И мои действия также от магии внешне совсем не отличаются. — усмехнувшись сказал Василий. — Это я дал команду на камбуз, чтобы нам сюда был доставлен обед на двоих.

Богданов был знаком с тем, что, например, на кораблях есть внутренний машинный телеграф. И вот эти манипуляции он воспринял как его аналог. Так что тут он особо не удивился. Но когда вместо ожидаемого стюарда, появилась какая-то тележка, причём из тумбы стоящей посередине, да ещё двигающаяся вполне самостоятельно — глаза его полезли на лоб.

Через секунду, появилась оттуда же такая же тележка и направилась к тому месту, где сидел он сам.

Тележка подкатила ближе. Её верх раскрылся и наверх поднялся поднос с блюдами.

Александр было подхватился их взять, но из тележки вдруг выдвинулась пара коленчатых штанг, которые ловко захватили тарелки и перенесли прямо на стол к нему. Ещё несколько быстрых движений и появляются столовые приборы — ложка, вилка, нож. Тележка как раскрылась, так закрылась, коленчатые штанги, отдалённо похожие на руки, как только сейчас заметил Богданов, сложились, спрятались внутри. Тележка как собачка развернулась и скрылась в открывшейся на мгновение тумбе.

Точно ту же эволюцию проделала и та, что доставила обед хозяину.

— Готовила обед — машина. Доставляли — машины. — пояснил обалдевшему гостю Василий.

— Приятного аппетита! У нас всё очень вкусное! — добавил он и показывая пример тут же подобрал ложку и принялся за еду.

Александр, переваривал услышанное и увиденное секунд двадцать. Но наконец тоже взял ложку и с опаской попробовал первое блюдо. Оно, на удивление оказалось вполне съедобным.

Начал есть.

Оказалось и очень вкусно.

Некоторое время ели молча. Но видно, вопросы жгли язык и гость принялся "пытать" хозяина.

— Невероятные механизмы! — начал он с восхищённого восклицания.

— Поэтому мы стараемся не пускать на борт абы кого. И уж тем более не демонстрировать возможности корабля. — тут же отозвался хозяин. Намёк был более чем ясный. Богданов был не "абы кто", если его не только пригласили на борт, да ещё демонстрируют явно то, что другие никогда в жизни своей не увидят.

— А кто управляет этими механизмами?

— Какими например?

— Ну, например, теми, что нам обед доставили.

— Эти тележки управляются программами. Давно кем-то когда-то написанными и после только механически тиражирующимися... Ну как книги печатаются. Только всё это в очень маленьком физическом объёме. И все остальные механизмы тоже. У всех своя программа. Под свою задачу.

— И эта синема? — показал за спину Богданов.

— И эта картинка тоже. Кстати ею управляет более сложная программа, нежели теми тележками.

— Но как они работают? Ведь я не слышал работы их механизмов.

— Гм! Шум от механизма, говорит о его несовершенстве. Механизм, доведённый до совершенства, шума не издаёт. И не изнашивается. Впрочем... изнашивается, но так медленно, что можно считать его вечным.

— То есть вы хотите сказать, что эти механизмы, что тут были... совершенные?

— Конечно!

Последнее было сказано настолько обыденно, что надолго вогнало Богданова в глубокую задумчивость.

— Но где же в мире такие механизмы производятся?!! — не нашёлся что спросить Александр.

— Нигде!

— Но ведь эти были где-то произведены? Где вы такое сделали?

— А вот это — где мы это всё сделали — наш секрет! — лукаво улыбнувшись сказал Василий.

Поняв, что здесь нарвался на какие-то очень серьёзные секреты хозяев, Александр смутившись постарался замять, как ему показалось, бестактность.

— Не берите в голову! — отмахнулся Василий. — Это всё мелочи.

— А что не мелочи? — почувствовав в интонациях хозяина смешливые интонации.

— Не мелочи то, что вы здесь и что разговор будет у нас серьёзный. Но если вы хотите, я сделаю небольшую экскурсию по кораблю. Но после. Для начала закончим этот прекрасный обед!

Кстати все блюда, поданные механизмами корабля, оказались на вкус Александра просто превосходными. Даже поданный в конце чай был заварен выше всяческих похвал.

Наконец, насладившись небольшим чаепитием, завершили обед.

Снова выкатились машины из "тумбы", собрали посуду, протёрли стол и также удалились.

— Это была небольшая демонстрация технической магии! — пошутил Василий. — Ну а сейчас, к делу!

Вообще уже то, что хозяин не просто пригласил его на борт своего корабля, но ещё и разделил с ним трапезу, говорило Александру о многом. Хотя бы о том, что ему, как минимум оказывают величайшую честь, так как ясно было сказано, что мало кто бывал на борту яхты, и уж тех, кто сподобился ещё быть угощённым обедом, наверное, вообще по пальцам одной руки пересчитать можно.

Тем не менее, вполне конкретный классовый снобизм гнул Александра. Всё-таки он воспринимал хозяина как очень далёкую личность. Как сверхбогатого капиталиста, по какой-то прихоти, например, ради развлечения, пригласившего его на уединённый обед. А то, что они были сверхбогатыми... Об этом вопила буквально каждая деталь их корабля.

Да, тут не было ни одной детали, которую можно было бы оценить как сделанную из золота. Но вот те механизмы, что их тут обслуживали, совершенно небывалые, ведь наверняка уже стоили просто сумасшедших денег. Не говоря уже о самой яхте, которая была автоматизирована, как теперь было совершенно ясно, до последней детали.

Богданов всё терялся в догадках — чего это понадобилось этому нуворишу (а может быть действительно принцу из далёкой страны, как болтают между собой некоторые обыватели?), от скромного врача и философа?

Всё, что он увидел, что ему продемонстрировали, воспринял лишь как попытку поразить его воображение богатством братьев Эсторских. А, возможно, и положением в мировой "табели о рангах".

Продолжение собственно не развеяло, но и не подтвердило подозрений. Эсторский прошёлся по группе добровольцев, которую он назвал странным словом — "Камикадзе" (Александр мысленно сделал себе отметку на память, выяснить, что это слово значит). Но прошёлся очень уважительно. Без обычного для барского сословия пренебрежения к нижестоящим "подлым". Особо отметил роль в этом "предприятии" самого Александра Александровича Богданова. Отметил его образование (тут Александр снова напрягся — слишком уж сильно это походило на лесть), а также успехи на работе.

Сделан странный намёк на его способности. В частности, на то, что пока никто не знал — на то, что он пытался написать фантастический роман. Точнее только задумал его. Может они спутали жанры? Ведь реально он только написал философскую книгу. Не более того.

Но после, этой лести было сказано вообще нечто совершенно неожиданное.

— ...Поэтому, мы с братом решили поделиться с вами одной нашей тайной.

Василий прищурился и испытующе посмотрел на гостя. Богданов вернул вежливо-вопросительный взгляд. Этот разговор его всё больше начинал беспокоить.

— Но... Если публика лишь догадывается и строит предположения насчёт нас, разной степени безумности... То вам, мы скажем прямо. И надеемся, что дальше вас эта информация не уйдёт. Договорились?

Богданов напрягся. Ему очень не хотелось становиться носителем каких-то тайн, которые бы могли его сильно связать, ограничить в свободе выбора. Да ещё связать как-то вот с этими богатеями. С некоторых пор, как он стал истовым марксистом, отношение к буржуазии у него стало очень скверным. И хотя бы вот так, опосредованно, быть связанным с этой буржуазией — не как обычный пролетарий, а как доверенное лицо — ему очень не хотелось. Это было для него даже в чём-то оскорбительным. Но этот Эсторский поставил его в такое положение, что отвертеться уже вряд ли удастся. А раз не удастся...

— Да, господин Эсторский. — вежливо ответил Александр.

— Хорошо. Во-первых, мы знаем, что вы состоите в группе, которая желает построения социализма в России. И предпринимает некоторые шаги в этом направлении.

Это заявление было как пыльным мешком из-за угла. Богданов еле сдержался чтобы не выдать своего волнения. Ведь так начинал бы свою речь агент охранки. Для шантажа или вербовки. Но для агента охранки, калибр персоны был как-то даже слишком велик, по мнению Александра. Впрочем, продолжение было более чем неожиданным.

— ...Но это не должно вас сильно беспокоить: что мы знаем. Главное то, что и мы хотели бы построения социализма в России. Тем более, что знаем что такое социализм не понаслышке.

Слова "мы, хотели бы" были выделены интонацией слишком явно. Да и то, что следовало далее, было очень странным. Сначала Богданов подумал, что ему показалось. Ведь откуда могли братья "знать что такое социализм не понаслышке"? Получается, что где-то этот социализм был построен?

Тут он вспомнил, другие слухи, что ходят по Питеру. И связанные с братьями. Что они из Патагонии. Из Парагвая. А там, как раз и был, по слухам построен один из вариантов социализма. За что совокупными действиями капиталистических государств и был разгромлен. С вырезанием большей части населения страны.

Соображение было элементарным и вполне логичным. Но продолжение было ещё более занятным.

— В сущности, путей построения социализма есть два. Эволюционный и революционный. Мы, пока, осуществляем здесь первый путь. Но он нам представляется, в перспективе малореальным, ибо будет прерван революцией. И, явочным порядком, осуществится второй вариант. Но, тем не менее, в своей области, мы постараемся как можно дальше продвинуться по этому пути. Ведь всё, что мы построим станет фундаментом построения социализма уже в рамках всей страны. После революции. Так что ваша группа — та, в которую вы входите — для нас как союзники. Осуществляющая очень нужную часть работы по приближению момента начала строительства социализма в масштабах уже всей страны. Той части, которую мы, по известным причинам, не можем осуществлять без риска завалить основной свой проект и дело.

Данный пассаж со стороны хозяина яхты ставил ещё больше вопросов. Тем более, что сразу же не было прояснено ничего из происхождения самих братьев Эсторских, ни то, откуда они "знают что такое социализм не понаслышке". Впрочем и продолжение было более чем интересным. Особенно про пути. Тут гость решил себя вести более чем осторожно. А ну-ка это всё — провокация охранки?!!

— Как я понимаю, вы хотите осуществить проект Роберта Оуэна на земле России? — осторожно спросил Александр.

— Нет. Не собираемся. В основании проекта Роберта Оуэна был ряд очень серьёзных заблуждений... Впрочем, как и вообще в основании Европейского "Проекта Модерн". Поэтому мы не будем повторять уже пройденные ошибки. В том числе и те ошибки, которые пока в Европе не известны.

— И, какие, если не секрет эти заблуждения? — уже совершенно искренне заинтересовался Богданов.

— Если упомянуть самые элементарные... — откинулся в кресле Василий и принял философствующий вид. — То вот: сами по себе улучшения существования людей не делают их лучше. Улучшение существования лишь переведёт их из состояния волков в состояние свиней. А само общество в состояние "общества потребителей". Где главная ценность будет "жрать и потреблять", гоняться за барахлом, которое для жизни вообще не нужно, но которого нет у соседа. И так далее. Для того, чтобы люди стали реально лучше нужны длительные усилия по целенаправленному их воспитанию. И прежде всего подрастающего поколения. Чтобы построить полноценный социализм нужно вырастить целое поколение, не отягощённое предрассудками и уродствами предыдущего строя. А это, как вы понимаете, очень длительный процесс. Также в этом процессе нельзя потерять все те ценные черты национального характера, что как раз позволяют быстро и с наименьшими потерями перейти к социализму.

Соображения были здравые. И логичные. Хоть и очень неприятные по существу, когда он говорил насчёт общества потребления и вообще человеческой природы. Что-то было в этих представлениях если не просто циничного, но... Неверия в Человека. В его светлую сторону. В классовое самосознание.