…Пустота, да?
Например, противотанковые ружья, известные в Европе с Первой мировой войны — в «реальном» СССР начали разрабатывать с середины 30-х годов. Раньше, похоже — про них и понятия не имели. Да, что там «противотанковые ружья»…
«Плоский» армейский котелок, известный в Германии с 1910 года, приняли на вооружение РККА только в 1936 году. До этого, советская промышленность миллионами штамповала круглые «кастрюли» — памятные ещё со «времён Очакова и покоренья Крыма».
Вот такие у нас были «резиденты» и такая «разведка»!
Не подавая вида, впрочем, дал задание найти ту «великолепную пятёрку» и заведомо зная про его невыполнение — распрощался было, напоследок намереваясь узнать об способах связи… И тут вообще в осадок выпал.
«Товарищ Отто» протягивает мне визитку и молвит:
— Если у меня что-то для Вас будет, оставлю сообщение у concierge.
Обалдевшим взором проводив его отъезжающим на такси, не поленился поймать русскоязычного таксиста, поехал по адресу и через него же — навёл справки о «резиденте». Естественно, в миру его звали вовсе не «Товарищ Отто» — а «мсье Андре Айвен». Он снимал дорогую двух уровнённую квартиру с мезонином в четырёхэтажном доме на площади Madeleine.
Мда… Товарищей разведчиков, товарищу Сталину — прежде всего надо стрелять, даже ещё раньше коминтерновцев!
* * *
На следующий день к обеду, одевшись и загримировавшись под одного из работников Советского диппредстаительства — прибывшего в Париж в одно и тоже время со мной и, имеющего намерение — примерно в одно и, тоже время убыть — я явился пред вратами Британского посольства.
Дождавшись первого же входящего внутрь джентльмена, обратился к нему:
— I am an OGPU agent from Soviet Russia. Call a colleague from SIS / MI-6 urgently… Или что там у вас, мать твою? I want to talk to him.
На этом мои познания в английском закончились и, дальше я просто показал пальцем в сторону ближайшей забегаловки:
— Я буду ждать его вон в том «Бистро» на углу. Do you understand me?
«Джентльмен» шарахнулся как от кашляющего «ковидника» без маски в самый разгар «локаута», а стоящий у посольства французский ажан пробормотал: «Et ici ces fous russes…», — но где-то через минуты двадцать, из врат появился другой джентльмен и решительно направился в мою сторону.
Такой плотно сбитый малый — с плечами, стрижкой и носом боксёра и, печатью «Оксфорда» на породистом фейсе. Одетый в отличный твидовый костюм с белоснежной рубашкой и клетчатым галстуком. Усевшись за столик напротив меня, он — с оттенком любопытствующей брезгливостью, но на хорошем русском:
— Вы — агент ГПУ?
— Йес, йес, офф кос, — согласно кивнув, поправляю, — «ОГПУ», сэр!
Требует:
— Представьтесь!
Как отрезав:
— Представляться не буду и от Вас того не требую — мы не на светском рауте.
Слегка опешив, посмотрев на наручные часы:
— Мне передали, что Вы хотели поговорить? Я слушаю — у Вас ровно пять минут
— Сразу предупреждаю, коллега: перебегать я никуда не собираюсь и, работать на Его Королевское Величество не подписываюсь. Но как шпион — шпиону, предлагаю Вам помочь друг другу сделать карьеру.
Тот, явно растерявшись, достаёт тонкую сигару, обрезает кончик и закуривает буровя меня взглядом. Вполне его понимаю: решив сперва что перед ним очередной перебежчик — просящий политического убежища, он теперь не знает, что и решить. Я же, поняв, что «рекламная» пауза будет затяжной, сделал заказ и, наслаждаясь великолепным кофе со свежими лепёшками и французским овечьим мягким сыром — с невозмутимым видом глазею на проходивших мимо парижанок:
«Вот это жоппа!».
Наконец, любопытство дало о себе знать и с явственно слышным сарказмом:
— И каким же образом, позволю себе полюбопытствовать, «коллега», мы могли бы друг другу помочь сделать карьеру?
Вынимаю из портфеля и кладу на стол тоненькую папочку:
— Это, так сказать — доказательство о серьёзности моих намерений.
Раскрывает:
— «Операция Трест»?!
Согласно-весело киваю:
— Она самая.
Внимательно и довольно долго читает и, глаза его постепенно лезут на лоб.
Полюбовавшись произведённым результатом, ставлю в известность:
— Следующая информация — об планирующихся зарубежных операциях Коминтерна, будет платной.
Опешив во второй раз, вспотев и утерев платком лоб, вновь закуривает:
— Что Вас интересует? Деньги?
Достаю списочек перебежчиков:
— Мне дали задание и, я намереваюсь его любой ценой выполнить — от этого зависит моя карьера. Мне нужны скальпы этой «великолепной пятёрки». Деньги, ими украденные — можете оставить себе.
Конечно, без малого пол «ляма» тысяч фунтов стерлингов мне б определённо сгодились… Но я отлично помнил, что жадность — она не одного фраера сгубила и, категорически отказывался даже думать про них.
И веком не шевельнув, читает имена и, цедит сквозь зубы:
— Мы не занимаемся убийствами.
«Да, ладно свистеть то!».
Вслух:
— Мне не интересно, чем вы там занимаетесь в своей «SIS» или чёрт бы её побрал — «MI-6»! Мне нужны скальпы этих людей — чтоб я их мог предъявить своему начальству.
Молчит…
— Поэтому, даю на раздумья неделю. Если через указанный срок я их не получу — обращусь к французам…, — уловив быстрый презрительно-весёлый взгляд, — или обращусь в отделение вашей же «конторы» — где-нибудь в Брюсселе, Варшаве или любой другой европейской стране.
Тот, враз стал серьёзным — как королевский гвардеец, у ворот Букингемского дворца.
— Итак, мистер: ровно через неделю на этом же месте.
Встаю и, не прощаясь — по-английски сваливаю…
Конечно, за мной был «хвост», но я спокойно доехав до Посольства и перед тем, как войти — сделал ему «ручкой». Через полчаса выхожу — уже в другом обличии, «наружки» нет.
Осуждаете за слив такой выдающейся спецоперации советских спецслужб, да?
«Предательство»?!
Да, Маркс с вами!
Операция «Трест» уже заканчивается. Главные фигуранты — Сидней Рейли и Борис Савинков, давно сидят и, скорее всего британская разведка и белоэмигрантские организации — уже и сами догадываются, что их развели как ушастых кроликов на резиновую надувную морковку.
Я им придал в этом уверенности — и всего лишь!
И ещё вот, есть одна непрошенная мысля…
Что-то вокруг этого «Треста» — слишком много грома фанфар и литавр и, это слегка настораживает. А где успехи?
Эти двое?
И стоили они всех этих движняков?
Да, послали бы к ним идейного борца с ледорубом — как к Троцкому, или с коробкой взрывающихся конфет — как к Ковальцу, да и дело с концом. На хрена такие сложности?
Сперва надо допросить?
Ну, допросили их «в реале» и, что?
Что узнали — почему историки молчат?
До сих пор засекречено?
Хорошо, зайдём с другой стороны: что изменилось к лучшему в этом мире, в результате операции «Трест» или «Синдикат»?
Ни на один вопрос ответа нет…
Вот и делаем вывод: эта операция затевалась с совсем другими — очень далёкими от заявленных задач целями.
И не исключено — с совершенно диаметрально-противоположными13!
* * *
Пока в «Secret Intelligence Service» — попу в раздумьях морщили, не считая поездок по складам резервного имущества французской армии и других дел-делишек — о чём рассказал выше, время провёл в общем-то весело.
Побывал в общественных местах пользующихся популярностью у сотрудников крупнейших эмигрантских русскоязычных изданий — газет «Возрождение», «Последние новости», журнала «Современные записки»…
Кое-каких других.
Особенно не встревая в разговоры — присмотрелся, пригляделся и прислушался о чём эмигранты «в первом поколенье говорят, на очень хорошем — ещё «не испорченном» американизмами русском. О чём обычно русская интеллигенция говорит?
О судьбах России, о чём же ещё — не о футболе же в самом-то деле!
Первый день было интересно, на второй надоело, на третий — голова уже стала болеть, слушать эту бесконечно-пустопорожнюю трескотню…
Пора приступать к операции «Вброс дохлой кошки»!
Как-то раз, в самый разгар вот такого «веселья» — заходит в ресторан таксист-француз и протягивая перевязанный пакет, что-то лопочет по-своему. Разобрал только «руссос» и «Рено».
Подходу поближе, чтоб в случае чего «перехватить управление», но всё прошло как по маслу. Насколько я понял, взял пакет некто Александр Иванович Коновалов14 — один из редакторов «Последних новостей», самой популярной и влиятельной русскоязычной газеты, издаваемых в Париже с 1920 года. Озадаченно повертев в руках, он наконец решительно развязал шпагат и, развернув обёртку — читает на первой странице одной из трёх толстых тетрадей:
— «Злата Лилина. Дневник»… Господа! Кто-нибудь из вас знает эту особу?
Молчание…
Лабухи!
Своих идеологических противников надо знать хотя бы пофамильно.
Я, из толпы подсказываю:
— Если не изменяет память, это вторая жена Председателя Исполкома Коминтерна Григория Зиновьева — ныне занимающая должность главного большевистского «цербера» в образовании и культуре… Вместо Крупской.
После всеобщего «АААХХХ!!!», продолжаю:
— …Приезжала недавно в Париж… Дай, Бог память… Месяц или полтора назад.
Далеко не сразу придя в себя, Коновалов листает тетрадь и читает наугад выбранную страницу:
— «В коминтерновских кругах Зиновьева знают по двум прозвищам: «Ленинградский царёк» и «Сатрап»... Личность Зиновьева особого уважения не вызывает — он крайне честолюбив, хитёр, с людьми груб и неотёсан… К подчинённым излишне требователен, с начальством — подхалим…».
Дневники, надо напомнить — самые что ни на есть подлинные, зловеще-воровским способом раздобытые мной глухой ночной порой в кабинете Златы Лилиной в бывшем питерском особняке Нарышкиных…
Но к их подлинности, я в изрядном количестве добавил собственной «достоверности»!
Опытной рукой старого фармазона («маклёра» или «малявщика» — так я и не понял, как на воровском жаргоне — правильно называется профессия подделывателя документов), а ныне — писаря в администрации Ульяновского исправительно-трудового лагеря, Модеста Модестовича Фаворского — известный во вполне определённой среде по прозвищу «Филин».
* * *
Кое-что об этой блядской — иначе не назовёшь, семейке…
Сам Григорий Евсеевич Зиновьев (настоящая фамилия — Радомысльский), «Вождь № 3» в рабоче-крестьянском правительстве — был самых что ни на есть голубых пролетарских кровей, которые так любили пить-сосать царские угнетатели в тёмно-мрачные времена Самодержавия. Его папа имел небольшую молочную ферму коров в двести и, совсем крохотный магазин в Елизаветграде и, надо полагать — на самые последние гроши сумел дать сыночку прекрасное домашнее, а затем и заграничное образование в Бернском университете.
Как общеизвестно, в нём специально — таких вот нищих студентов пролетарских кровей и собирали!
Почему столь высокообразованный молодой человек пошёл не на стройку каменщиком — а подался в революционеры, мне совершенно непонятно. Насколько мне известно, такая же проблема была у белого меньшинства в ЮАР: чем больше они создавали школ и университетов для своих черных — пытаясь пристроить тех к делу, тем больше у них было проблем с их национально-освободительным движением. В конце концов, всё закончилось довольно плачевно — евроафриканцам пришлось срочно паковать чемоданы и разбегаться тараканами по всему белому…
Точь-точь, как российским эмигрантам начала 20-го века — от большевиков!
Как-то нетоллерантно звучит «белый свет», да?
Общечеловеки могут обидеться и прописать клизму с санкциями…
Ну, тогда просто — «по свету», не упоминая расы.
У этого пламенного революционера и будущей жертве незаконных сталинских репрессий — реабилитированного с задержкой в уже «перестроечные» времена и, жёны — ему под стать. Старшая из них — Сарра Наумовна Равич, во время Гражданской войны — член Петроградского комитета партии большевиков и после убийства Урицкого — исполняла обязанности комиссара внутренних дел всей Северной области. В прошлом и будущем — активная участница всех «оппозиций», жертва репрессий и последующих реабилитаций и так далее.
Средняя жена — Злата Лилина, советская партийная и государственная деятельница, журналистка, писательница, знамо дело — оппортунистка, но больше известная на поприще образования. Это ей принадлежат слова:
«Мы должны изъять детей из-под грубого влияния семьи. Мы должны их взять на учёт, скажем прямо — национализировать. С первых же дней их жизни они будут находиться под благотворным влиянием коммунистических детских садов и школ. Здесь они воспримут азбуку коммунизма. Здесь они вырастут настоящими коммунистами. Заставить(!) мать отдать нам, советскому государству, ребёнка — вот практическая наша задача».
К сожалению, эта тварь до репрессий не доживёт — сдохнув от рака в двадцать девятом году. Но до этого радостного события ещё очень далеко… Пока же эта особа, заняв место Надежды Крупской — встала на моём пути и любой ценой должна быть уничтожена. А это лучше всего проделать — загеноцидив всю эту блядскую семейку и, желательно — вместе с Коминтерном.
Наконец, самая младшая жена Зиновьева — Ласман Евгения Яковлевна. Про ту, мне только известно — что она проведёт в ГУЛАГе в общей сложности 20 лет и, будет реабилитирована аж в начале уже 21 века.
Должно быть тоже — весьма «достойная» особа, раз так долго раздумывали!
Ведь, даже самого Зиновьева — добела отмыли ещё при Горби Меченом.
Мда… Эти бы стреляться как Надежда Аллилуева не стали бы. Эти б, если бы их муженёк — получил абсолютную власть в СССР, наподобие сталинской…
Боюсь, даже подумать!
И напоследок.
Чтоб там про культ Сталина не говорили, языками не трепали — но культ Зиновьева был создан раньше: его малая Родина — Елисаветград был переименован в Зиновьевск уже 7 августа 1924 года, а Царицын в Сталинград лишь 10 апреля 1925 года. В честь руководителя Коминтерна — города обзаводились его бюстами и памятниками, а написанные им труды по марксизму насчитывали три десятка томов.
Так что если бы вместо Иосифа Виссарионовича — кровавым деспотом стал Григорий Евсеевич… Хм, гкхм…
