Сделай что сможешь 2. Новые горизонты

— Хорошо, я постараюсь... Ты сказал, Кузнецовы в Европу собрались. Когда?

Отвернулась, перевела разговор на другую тему, а глазки-то заблестели — я видел. Э-э, Сашок, да ты нашу красавицу чуть до слёз не довёл! Ну а как ещё было достучаться до её сознания? Только давя на женский сентиментализм. Она, разумеется, почувствовала, что я говорю правду о любви к ней, вот и пусть теперь, совершая свои ведовские манипуляции, постоянно помнит об этом разговоре и чётко соизмеряет свои возможности с нашими общими потребностями. Мы с Машкой ни за какие золотые горы не желаем расставаться с нашей заботливой "мамулей" раньше времени!

— Кузнецовы выезжают в середине зимы, но сперва в Петербург заглянут, хотят пасху с нами провести. Может, и к свадьбе твоей поспеют.

Ну вот, о свадьбе подумала — сразу покраснела, расцвела. Да-а, девочка, такой ты мне больше нравишься.

Глава 11

А через неделю я понял, что в особо напряжённых жизненных ситуациях везения всё же много не бывает. Пацанская разведка сообщила о прибытии в город долгожданных женихов — графа Ростовцева и поручика Вяземского. К большому огорчению, их последний заграничный вояж прошёл гораздо хуже предыдущего, почти все казаки команды получили ранения разной степени тяжести, в том числе и мой учитель фехтования Михаил Лукич. Но больше всех досталось Вяземскому, с городской пристани его увозили в бессознательном состоянии.

А у графа, представьте себе, ни царапинки, и я уж теперь даже не знаю, стоит ли в дальнейшем ворчать на Софу за её излишнее рвение в корректировке судеб, или нет. Вот что бы случилось с Ростовцевым, не поворожи она ему на дорожку? Мы его вообще увидели бы вновь? Может, до вмешательства нашей экстрасенсорши ему судьбой было уготовано навечно упокоиться в песках Восточного Туркестана? А что? Вот пойди сейчас разберись. Вопросы, вопросы, а ответов нет.

— Куда поручика увезли?

— Граф кучеру наказал в гостиницу править. Сенька за бричкой побёг, скоро вернётся, доложит в какую.

— Ясно. Никому пока ни слова о приезде господ офицеров. Иди встречай Сеньку, и сразу ко мне.

Ох, ненавижу я неприятные новости сообщать, но придётся. Наша ведунья должна осмотреть поручика как можно быстрее. Офицеры в город приплыли на баркасе с верховий Енисея, видимо, где-то там их отряд и переходил китайскую границу. Ранение Вяземский получил, скорее всего, в Китае, и мается он с ним, получается, уже недели две, а то и больше, причём всё время в дороге. При этом доставили его в город без сознания, стало быть ситуация на данный момент сложилась чрезвычайно скверная. Остаётся лишь надеяться, что шансы на выздоровление у него остались.

Не понимаю, зачем граф повёз раненых в Красноярск. Сдал бы их на попечение крестьян в ближайшей деревушке и хлопот бы не знал, нынче это стандартное поведение войсковых команд при ранениях и заболеваниях личного состава. Отлежались бы служивые пару недель, подлечились, а уж затем продолжили бы дорогу самостоятельно. Э-э, да о чём я? Ведь Минусинск отряд миновать никак не мог, а там и нормальные врачи имеются, и полноценный уход за ранеными. Почему же граф, рискуя жизнями подопечных, потащил их всех сюда?

Размышляя на ходу, я заглянул в конюшню и приказал бричку запрягать, после уж в лабораторию к Софье Марковне пошёл и, кратко обрисовав ей сложившуюся ситуацию, добавил в конце:

— Скорее собирай лекарства для экстренной реанимации, и поехали.

В такие моменты главное — не давать Софе задумываться. Задача поставлена чётко, отвлекаться некогда, значит, она всё сделает быстро и в наилучшем виде.

Прибежали пацаны, доложили, куда поручика отвезли. Ну, ёхарный бабай, хорошо хоть не в ту гостиницу, где канский городничий упокоился, а то наша ведунья в этом какой-нибудь божий промысел усмотрела бы. Так сказать, суровое напоминание господне о грехах наших тяжких.

Гришка Суриков, управляя бричкой, домчал до гостиницы с ветерком. В номере, куда поместили раненого, мы застали графа, двух казаков и доктора — он как раз заканчивал осмотр. Повернулся к нам, снял пенсне, печально помотал головой из стороны в сторону и стал что-то тихонечко втолковывать Ростовцеву. Вот гадство! Похоже, классическая медицина помочь уже не в силах. Правда, Софью Марковну диагноз местного эскулапа не смутил, она быстренько выставила всех в коридор, меня и доктора в том числе, и принялась за свои ведовские исследования. Доктор остался недоволен её самоуправством, а граф просто недоумевал — он, оказывается, ничего не знал о лекарских способностях своей возлюбленной. Пришлось мне прояснить ситуацию.

Пока мы в ожидании знахаркиного вердикта маялись в коридоре, мне поведали, как отряд во время похода в Восточный Туркестан угораздило попасть в столь скверный переплёт. Ростовцев рассказывал сумбурно, постоянно перепрыгивая с одного на другое, но основное я понял. Напали на них уже на российской территории, причём довольно далеко от границы. Засада была грамотно организована, и если б не сноровка казаков да их преимущество в огнестрельном оружии, то полёг бы там весь отряд. Бой шёл почти два часа. Нападавшие, встретив жёсткий отпор и потеряв двоих убитыми, в конце концов отступили, но преследовать их казаки не стали: раненых много и порох почти закончился.

— Странно! Насколько я знаю, у проживающих там инородцев огнестрельного оружия нет, а тут, вы говорите, семь стволов насчитали.

— Ещё более странно, что разбойники убитых своих забрали, обычно в подобных стычках бросают даже тяжелораненых.

О! Действительно.

— А кто устроил засаду, выяснили?

Граф хмуро на меня посмотрел:

— Нет. После стычки мы встречали кочующих в тех местах киргизов, и все они утверждали, что никто из соседей к нападению отношения иметь не может. Местные казаки сопровождения такого же мнения. Поэтому сказать, кто напал на отряд, пока невозможно, но, думаю, вскорости эту загадку разгадают. Один порубежник16, сопровождавший нас, скончался от ран, и теперь казаки всего приграничья землю рыть будут, но найдут злодеев.

16порубежник — казак, несущий службу на границе (прим. автора).

Во дела! Конфликты на границе, конечно, постоянно случаются, лихие "басмачи" из Восточного Туркестана то скот угоняют, то женщин воруют. Опять же, бывает, свои буйные киргизы пытаются особо наглых русских переселенцев на ноль помножить. Но всё же это происходит довольно далеко от тех мест, про которые рассказывал граф. На юге Минусинского края живут очень мирные инородцы, уж во всяком случае неспособные на равных воевать с казаками два часа. Да и огнестрельного оружия у них отродясь не водилось.

— Господи, зачем я разрешил Петру плыть с нами в Красноярск? Ведь если бы он не застудился в дороге, то определённо бы выздоровел.

Тут из покая́нной речи графа я наконец-то узнал, почему же отряд прибыл в город вместе с тяжелоранеными. Дело в том, что переправиться из Минусинска в Красноярск быстро и не тревожа ран можно только по воде, а когда река замерзает, дорога становится в разы труднее и дольше. При этом нужно дожидаться большого снега, чтобы на санях ехать, на телегах поздней осенью по замёрзшей дорожной грязи замучаешься ползти — сплошные ухабы.

Понимаю выбор вояк. Лёд на Енисее со дня на день должен был встать, но шанс доплыть имелся. Естественно, никому из казаков не захотелось сидеть в Минусинске как минимум полтора месяца, когда родной дом совсем рядом. Вяземскому, разумеется, тоже: как же, любимая ждёт, а рана плавание вроде бы позволяет. В результате граф нанял баркас, и вот они здесь. Всё бы ничего, но поручик на первой же ночёвке простудился, да так, что к концу пути впал в беспамятство.

О-хо-хо... тяжёлое ранение плюс горячка — это чрезвычайно опасное сочетание.

Чёрт! Ещё и Светка прискакала — наш старший косметолог и по совместительству невеста Вяземского. Для скорбного антуража только её нам тут и не хватало. И как узнала-то? Глаза на мокром месте, сразу рванула в комнату к поручику, но я остановил. Попробовала переть буром, пришлось жёстко охладить её пыл. Потом умолять стала:

— Александр Владимирович, я одним глазком!

— Нельзя! Ты же знаешь: когда Софья Марковна работает, мешать нельзя. Вот выйдет, скажет своё веское слово, тогда хоть во все глаза смотри на своего ненаглядного. А пока стой и жди.

Вышла Софа, окинула собравшихся суровым взором, посмотрела на заплаканную Светлану и взяла её за руку:

— Молись. Надежда есть.

Ну слава Богу! Мы с графом вздохнули с облегчением. Лицо Светки озарила робкая улыбка, и она кинулась целовать знахарке руки. А вот доктор постарался испортить нашу радость.

— Ах, Софья Марковна, чудес с такими ранениями при горячке-то не бывает, уж поверьте моему опыту.

Но Софу, если она в чём-то уверена, не прошибёшь.

— А вы поверьте моему. Для отчаяния пока нет причины.

Похоже, заложен ещё один камушек в стену, отделяющую нашу старшую от местных эскулапов. До этого момента они считали её лекаркой-травницей, а тут получается, она и серьёзные раны лечить умеет. Боюсь, не понравится медицинскому сообществу такой конкурент.

— Александр, нужна горячая вода, распорядись. Следует промыть раны, ты будешь мне в этом помогать.

Я лишь глянул на Гришку Сурикова, и он сразу же рванул за водой. Хорошо, когда есть умные помощники, им и говорить ничего не надо, мысли начальства без слов понимают.

Через двадцать минут принесённая вода была смешана с Софьиными антисептическими настойками, и мы взялись за дело. Рассмотрев рану поручика вблизи, я чуть не присвистнул от удивления. Ё-моё! С такой дыркой ему стоило бы месяца два в Минусинске отлёживаться, а не в плавание отправляться. Пуля попала в грудь, под ключицу, причём пуля здоровая, и отверстие от неё осталось такое же. Рана не сквозная, пулю извлекли ещё в Минусинске, и непонятно, повреждено ли верхнее ребро.

Хуже, наверно, могло быть только ранение в живот. Сейчас всё, что касается повреждений живота, ведёт в большинстве своём к смертельному исходу. Зашивать порванный кишечник современные медики, конечно же, умеют, но вот о стерильности во время операции они пока не заботятся и, соответственно, грязи в полость живота заносят немерено. Чтобы после этого выжить, нужно иметь просто чудовищный иммунитет.

Правда, и ранения в грудь тоже опасны своими последствиями. Согласно существующим в настоящий момент методам лечения, такие раны не зашивают иногда более двух месяцев и всё это время в ране находится периодически сменяемый жгут из марли, так называемый фонтанель. Врачи обосновывают данное безобразие тем, что фонтанель якобы вытягивает из организма "дурную материю", или — как ещё говорят некоторые — "вредные соки". Я, когда об этом узнал, долго не мог прийти в себя. Бляха-муха, какие соки, какая материя? Что за чушь?! По мне, так, тревожа рану, ничего, кроме загноения, не получишь. Оказалось, дурная материя — это как раз гной и есть. По мнению современных медиков, он аккумулирует в себе всё плохое, скопившееся в организме, значит, полезно его выводить.

Не, ну понятно, что антисептическую обработку свежей раны тут никто не делает, следовательно загноение в ней обязательно происходит. В такой ситуации нельзя зашивать рану сразу, нужен марлевый жгут для дренажа, то есть для удаления гноя. Но если в будущем врачи станут сокращать срок дренажа до минимума, то нынешние, наоборот, сознательно затягивают процесс заживления, зачастую дополнительно травмируя рану. Вследствие этого у выздоравливающих бывают осложнения, причём даже смертельные, я уж не говорю про страшные шрамы, остающиеся после такого врачевания. Конкретно у Вяземского, например, осталась бы дырка в груди, в которую свободно входила бы треть пальца.

Чёрт возьми, как представлю, сколько солдат в войнах этого времени умирает от порой нелепых действий докторов, сразу дурно делается. Хочется умникам, пропагандирующим всякие идиотские недоразумения, каждый день задницу скипидаром смазывать, чтобы скипидар через задницу вытягивал им лишнюю дурь из головы. Впрочем, боевые ранения — это, можно сказать, лишь одна из граней явления, часто и вполне мирные господа с целью очистки организма от... этих самых вредных соков делают себе небольшие раны на теле (тоже, кстати, называемые "фонтанель") и засовывают в них всякую дрянь, например кусочки ткани или сухие горошины. Так раны дольше не заживают.

Вон в дворянском собрании один придурок хвастался, что он с таким гноящимся фонтанелем уже НЕСКОЛЬКО ЛЕТ живёт и ему, видите ли, год от года становится всё лучше и лучше. Ёшкин кот! Страдать годами ради надуманной пользы, это ж надо быть тупым и упёртым напрочь!

Рану мы промыли быстро. Софа ещё раз внимательно её изучила и вынесла окончательный вердикт: рёбра не повреждены, можно зашивать, поставив временный дренаж. Будем потом в процессе заживления постепенно его уменьшать, сокращая размер раны. Если всё сделать аккуратно, то от неё в конце концов и следа почти не останется.

Закончив штопать, знахарка принялась водить руками над грудью и головой поручика. Долго водила. Жаль, но рана от её пасов зарастать не стала, а я на это, признаюсь, рассчитывал — было в душе этакое детское ожидание чуда. Но зато воспаление кожи вокруг раны уменьшалось с каждой минутой, и по завершении всей процедуры Вяземский задышал ровнее. Заключительным аккордом стало смазывание раны бальзамом. Мы накрыли её марлей, сверху — одеялом и оставили болезного наедине с невестой. Если придёт в сознание, то за дальнейшее лечение возьмётся уже её величество любовь, а нашей ведунье необходимо отдохнуть.

Между прочим, я впервые видел столь напряжённую работу Софьи Марковны в роли экстрасенса. Казалось бы, всё делалось легко и непринуждённо, но изменившийся цвет её лица, тёмные круги под глазами, бисеринки пота, выступившие на лбу, говорили о том, что сил она за какой-то час потратила очень много. Похоже, сейчас ей прилечь надо да выпить своих же восстанавливающих настоек, ночь-то тяжёлая предстоит. Как она считает, Вяземскому нужны постоянный присмотр и периодическая подпитка энергией на протяжении всей ночи.

Только вышли, Ростовцев не успел с вопросами обратиться, как знахарка на него наехала:

— Почему Вы не привезли Петра Алексеевича к нам в усадьбу?

О-о, по-видимому, графа ожидает небольшая выволочка. Ну... пусть привыкает к реалиям семейной жизни.

— Дорогая, я не хотел доставлять Вам беспокойства.

У-у-у, это он неправильно начал оправдываться. Вон как глазки у нашей красавицы засверкали.

— ВЫ посчитали, что не доставите нам беспокойства, привезя его сюда?

Ох, как жёстко она своего жениха взялась отчитывать. Он, бедный, аж сглотнул. Боюсь, добром разговор не закончится, надо спасать зарождающиеся брачные отношения. Я кашлянул, привлекая внимание.

— Софья Марковна, думаю, диспут лучше оставить на потом. Поскольку раненого перевозить сейчас нельзя, я полагаю, мы остаёмся в гостинице на ночь?

— Да.

— Хорошо. Я сниму два номера: один для вас со Светланой, другой для нас с Григорием.

Гостиничный служка, стоявший поодаль и прислушивающийся к нашему разговору, мгновенно сориентировался и кинулся отпирать ближайший номер.