Хитник

— Бабаюшка родный, — восторженно глядя на Модеста, сказал гном, — брателло! Я и раньше тебя страсть как уважал, но теперь... Нету слов, просто нету. Ты, оказывается, не только вино с пивом на дармовщинку, но и откат друзьям устраивать можешь! Инкубатор ты наш, бриллиантовый... да тебе цены нету. Модя, а ты только с брюликами так, или, скажем, с золотом тоже можешь? Как насчёт платины и изумрудов? Впрочем, чего это я... достаточно и бриллиантов. — Федул алчно потёр ладошки. — Закончим бодягу с хитниковской головой и немедля организуем компанию "Эльф и Ко"! Я, генеральный директор, и все прочие — в смысле ты, Модест, и Глеб с Хитником... Поставку мелких бриллиантов я беру на себя, это не проблема. Бабай вынашивает те бриллианты, укрупняя их, а Хитник занимается сбытом — у него связи в криминальном мире знатные, обустроит дельце в лучшем виде.

— А я? — в азарте подался вперёд Глеб. — Моя какая роль?

— Самая главная, — с серьёзным видом заверил парня Федул. — Будешь у Модеста бриллиантовые роды принимать, — гном ехидно ухмыльнулся. — Из ночного горшка конечный продукт вылавливать, хе-хе. Вручную.

— Да ну тебя, — обиделся Глеб, — я серьёзно спрашиваю.

— Хватит вам дурака валять, — бабай с неожиданной злостью сцапал со стола камень, спрятал его в карман. — Нашли, понимаешь, курицу-несушку и принялись всякие гигантские планы строить, моего согласия не спросясь. Да и вообще, причём здесь я? Камень-то волшебный, бабайским советом заговорённый... Эвона как отреагировал на то, что я его проглотил! Не, с другими бриллиантами у меня ничего не получится, уж поверьте.

— Верю, — вдруг легко согласился гном. — Но при случае всё ж проверю. Ладно, и того, что имеется, предостаточно: тут тебе и виллы на Гавайях, и личные яхты, и посольские приёмы в нашу честь; почёт, знаешь ли, и уважение повсюду! Ты, например, бабай, чего хочешь — яхту или самолёт?

— Домик хочу, — оживился Модест, — в деревне. Добротный, кирпичный, двухэтажный. И чтобы огород, фруктовый сад с пасекой, и коровка, и свинки, и куры с гусиками... И чтоб своя самогонка по праздникам! И ещё мотоцикл хочу, точно такой же, какой мы угрохали. Вот тогда, — бабай хитро подмигнул друзьям, — я обязательно, всенепременно женюсь.

— А я хочу, чтобы... — начал было Глеб, но чего хотелось именно ему, сказать не успел. Потому что в корчму вошёл сэр Калбасик. Вошёл, громко хлопнув дверью, и остановился на пороге, по-хозяйски оглядывая зал. Негромкий гул голосов тут же смолк: граждане рогаточники все, как один, уставились на своего предводителя.

Переодеваться после суточного караула сэр Калбасик не стал, как был в боевом облачении, так и пришёл в корчму "Двадцать первый позвонок" — да и то, какой смысл в переодевании, когда вот-вот начнутся военные действия! То есть молодецкая забава под названием "охота". О чём сэр Калбасик, сняв шлем, и сообщил всем присутствующим:

— Друзья-рогаточники, заканчивайте вкушать хмельное: колесо фундамента уже светится! Надеюсь, двери и окна ваших домов надёжно опечатаны защитными рунами? У всех ли жёны, дети и живность в доме, а не на улице? — нестройные ответные крики слились в единый вопль "давсёнормальнопошлидраться!"

Голова старшего граничника оказалась наголо бритой: без шлема вид у гражданина Калбасика был самый что ни на есть бандитско-хулиганский. Устрашающий.

— Любопытно, — ни к кому специально не обращаясь, спросил Федул, — а ежели сэр Калбасик с нашим Модестом заборется, кто кого победит? Впрочем, это я так, чисто теоретически... Проверять на практике, пожалуй, не стоит. — Бабай согласно угукнул, мол, и впрямь не желательно, зачем граничника зря убивать?

— Тогда получите боезапас, — приказал Калбасик, не глядя взял с прилавка первую попавшуюся кружку с пивом и, найдя взглядом троицу гостей-путешественников, тяжёлым шагом направился к их столу. Граничник сел на свободный табурет, устало положил шлем на колени, отхлебнул из кружки.

— Я вижу, вы знатно потрудились, — одобрительно сказал сэр Калбасик, заметив пустые миски. — Надеюсь, сыты и не пьяны пивом сверх должного?

— Спасибо за угощение, — Глеб вовремя вспомнил о своей роли "старшего" в группе. — Наелись, в меру выпили... в общем, как и все остальные.

— Очень хорошо, — сэр Калбасик допил пиво, стукнул пустой кружкой по столу, вздохнул: — Сейчас бы посидеть основательно, да с музыкой, да с песнями, но, увы, нельзя. После охоты, если корчма останется цела, обязательно наверстаем, — граничник оглядел притихшую троицу. — Вопросы есть?

— А почему у вас, собственно, корчма деревянная? — немедленно подал голос любознательный Федул. — Не проще ли было построить её из кирпича? Раз и навсегда. А то сгорит — не сгорит... Прям не по-хозяйски оно, честное слово.

— Дело в том, — внушительно сказал Калбасик, — что корчма для народа — святое! А святое надо защищать во что бы то ни стало... Ну-ка, сделай корчму несгораемой и неразрушаемой как жилые дома, — что ж тогда защищать-то? В охоте должен быть азарт, иначе ж какое удовольствие от той охоты? Да никакого.

— От кого — защищать? — насторожился Глеб.

— От колдунов-умертвий, — пожал плечами сэр Калбасик, — от кого ж ещё. Бывает, вырвутся через ограждение и начинают чудить. То убьют кого из охотников, то удрать пытаются... смешные, право слово! Ведь без дозволения караульного граничника всё равно никуда с Перекрёстка не денутся, сквозь защитный туман никому прохода нет. А кто ж им, умертвиям, дозволит?

— Кстати, насчёт боеприпасов, — Глеб поторопился сменить тему разговора, видя как побледнел бесстрашный гномоэльф, — что они из себя представляют и где их брать?

— Да вон там, — сэр Калбасик махнул дланью в сторону прилавка, — у стрелка Акима, он у нас сегодня на раздаче. И пиво, ха-ха, раздаёт, и законсервированные фаерболлы. Ну, мне пора, — граничник встал, направился к выходу из корчмы. Однако, вспомнив что-то, остановился, бросил через плечо:

— Ежели кто из вас тоже захочет поучаствовать в охоте, можете взять общественные рогатки у Акима. Не бог весть какое качество, но всё же, — сэр Калбасик, едва не чеканя шаг, вышел из корчмы.

— Почему бы и нет, — сказал Глеб, тоже вставая с табурета. — Прикольно, ага! Тот же пейнтболл, только гораздо круче... Модест, пошли затаримся по рогатке и кульку фаерболлов, а то когда ещё удастся в колдовской охоте поучаствовать?

— Можно, — прогудел бабай, поднимаясь. — Оно, конечно, глупо и опасно, но зато страшно интересно... Погодь, чего это с нашим брателлой стряслось? — Модест с удивлённым видом принялся озираться по сторонам, — только что тут был и уже нету. Экий скоростной да шустрый, раньше нас управился!

— Федул, вылазь, нечего прятаться, — строгим голосом приказал Глеб. — Я тебя всё равно вижу.

— А я и не прятался, — возмутился гном, на четвереньках вылезая из-под стола, — у меня это... того у меня. Шнурок, типа, развязался, — Федул встал и с независимым видом прошествовал мимо Глеба к стойке. На раздачу консервированных фаерболлов.

— До чего же он бесстрашный, — от души восхитился бабай, — маленький да удаленький! Они, эльфы, действительно отчаянные храбрецы — ведь кто другой, может, и забоялся бы лезть в драчку при его росте, но не Федул, нет. Я горжусь дружбой с этим мужественным коротышкой, — Модест залпом выпил кружку пива "на посошок" и отправился следом за гномом.

— Хитник, ты как думаешь — бабай всерьёз так считает? — придя в себя от удивления, негромко, чтобы его не услышали у прилавка, поинтересовался Глеб у мастера-хака. — Насчёт эльфа и бесстрашия.

— Думаю, да, — с задержкой отозвался Хитник. — И очень не советую разубеждать Модеста в его наивных заблуждениях, иначе это может для тебя плохо кончится.

— Понял, не дурак, — кивнул Глеб. — Слушай, а ты чем настолько важным занят, что последнее время молчишь как Буратино с монетами во рту?

— Разбираюсь с украденными магом Савелием архивами, — оживился мастер-хак. — Теми, что я нечаянно хакнул вместе с его ментальным "я". Очень, знаешь ли, странные архивы! Такое впечатление, что это не чьи-то отдельные, запакованные сознания, а части единого целого... ну, как если бы кто-то взял некую личность, порезал её на куски и тщательно заархивировал, изолировав друг от дружки те фрагменты. Но зачем? Для чего? Я пока не выяснил.

— Ты там поосторожнее, — попросил Глеб, направляясь к прилавку, — не то доэкспериментируешься, доизучаешься, блин. Как восстановишь ту порезанную личность, мало никому не покажется, ни тебе, ни мне!

— Не боись, — заверил парня Хитник. — На эту тему мы с тобой уже не раз беседовали, так что отстань от меня: смотри в светлое будущее с радостью, позитивно и без забот. Вы там чего, мёртвых колдунов убивать собрались? Самодельный пейнтболл-фаерболл затеяли? Ну так убивай, развлекайся, но не мешай работе профессионала, — Хитник сердито фыркнул и умолк, словно связь выключил.

Пока Глеб беседовал с мастером-хаком, Федул успел сбегать в туалет — "на путь-дорожку", как он сказал — и обзавестись совместно с бабаем брезентовыми сумками, с ремнём через плечо; при каждом движении в сумках что-то снежно поскрипывало и похрустывало, словно туда под завязку крахмала насыпали. В руке у Модеста обнаружилась рогатка соответствующей величины — больше похожая на охотничью рогатину, с которой деревенские мужики промышляют медведя, чем на стрелковое оружие.

Вместо пивных кружек прилавок нынче занимал армейского вида зелёный ящик-сундук с поднятой крышкой; сбоку на сундуке чернела надпись: "Осторожно! Взрывоопасно!" Чуть ниже предупреждения красовалась обязательная для подобных ящиков маркировка — череп, подчёркнутый двумя перекрещенными костями.

Кольчужный стрелок Аким, так и не сняв немецкую каску, деловито зачёрпывал из сундука разноцветные шарики — размером чуть больше модестова бриллианта — магазинным совком и ссыпал их в очередную брезентовую сумку, явно приготовленную для Глеба. Рядом с сумкой лежала деревянная рогатка, обычная и по размеру, и по изготовлению. Точь-в-точь такая же, какой пользуются малолетние вредители, тайные пособники городских стекольщиков.

— А чего они разноцветные? — с сомнением спросил Глеб, — так надо? Прям драже какое-то, детсадовское.

— Красные — это фаерболлы, — пояснил стрелок, не прекращая работать совком, — синие — фризболлы, жёлтые — стопболлы. Замораживающие и останавливающие заряды, соответственно... Вы цветовые-то метки в голову не берите, главное — стреляйте точно, чтоб та голова целой осталась! Чтоб её вам умертвия не оторвали.

— Заряды химические или просто колдовские? — не удержался от неуместного вопроса Федул. — А то я противник химии, она, знаете ли, вредно на экологию действует. Особенно на эльфийскую потенцию.

— Просто колдовские, — Аким пододвинул Глебу полную сумку, вытер пот со лба. — Ф-фу... Ну, всё. Можно и мне на войну собираться. Пора!

— Последний вопрос, — Глеб повесил сумку на плечо, взял рогатку. — Скажите, а почему, собственно, вы с этим Призрачным Замком до сих пор воюете? Вернее, с его дохлыми обитателями. Неужели за многие годы не перебили их всех, до одного?

— Призрач... А-а, "могильник", что ли? — стрелок достал из-под прилавка заранее подготовленную сумку с боеприпасами. — Так он же всё время пополняется. Сажают умертвий на бессрочку, сажают, а реконструировать тот "могильник" не хотят, говорят, фондов нету. Знаем мы, куда те фонды деваются! Им, казнокрадам, проще, чтоб мы сами с излишним количеством мертвяков разбирались. Для чего, собственно, наше поселение и было когда-то создано, — Аким взял сумку. — Вон, фаерболлов, поди, не жалеют, шлют и шлют контейнерами! Нет чтобы зарплату людям повысить или пенсионные льготы увеличить, шиш от них чего путного дождёшься.

— Вы на зарплате? — поразился Глеб. — Я-то думал...

— Кто на зарплате, — безразлично ответил стрелок, — а кто и нет. Эх, какая разница! Всё равно никому из нас не суждено вырваться за пределы Ничейных Земель, — Аким направился к выходу. — Пошли, а то самое интересное пропустим.

— Любопытная у них охота получается, — буркнул гном. — Натурально плановый отстрел, а не всенародное развлечение. А как же принципы демократии-гуманизма? Где милость к падшим, дружеская рука помощи и сочувствие вместе с человеколюбием? Где?

— Федул, если умертвие тебя за глотку схватит, ты о человеколюбии сразу вспомнишь или чуток попозже? — задумчиво спросил Глеб, проверяя резинку рогатки на прочность. — Когда оно тебя насмерть придушит?

— Я о гуманизме вообще, — огрызнулся гном. — Типа, абстрактно. А если лично меня и за глотку — да я ему такое устрою! Я его так отделаю! В прах, в пыль, в удобрение. В этот, как его... в гумус. Любая демократия, брателло, заканчивается в сантиметре от моего кадыка! Хау, я всё сказал, — Федул, гордо расправив плечи, ушёл в открытую дверь; бабай, как верная собачонка, затрусил следом за гномом.

— Что ж, верная позиция, — одобрил Хитник. — В конце концов, своя глотка ближе к телу, — и невесело рассмеялся.

Глава 12

Отметившись в туалете "на путь-дорожку", Глеб вышел из корчмы.

Был поздний, не по-осеннему славный вечер: пока Глеб сотоварищи сидели в корчме, дождевые облака рассеялись, очистив небо; сотня-другая видимых ныне звёзд, из числа наиболее крупных, напоминала космические спутники, обработанные "стопболлами" и навсегда застывшие на своих геостационарных орбитах.

Серые по вечерней поре колдовские стены, отгораживающие Ничейные Земли от остальных миров — магического и обычного — казалось, упирались в самое звёздное небо. Узкий небесный путь, обрезанный здесь, у восточной границы всё тем же чародейным маревом, тянулся вдаль, в сторону западной. А если приглядеться, то было заметно как от небесной дорожки — там, далеко-далеко — отделялись две звёздных тропинки, ведущие к южной и северной границам Перекрёстка.

В вышине, пересекая воздушное пространство Ничейных Земель и посверкивая сигнальными огнями, летел рейсовый самолёт. Глеб невольно подумал о том, что соверши самолёт вынужденную посадку здесь, то его ведь никакие спасатели не найдут... Возможно, этим и объясняются бесследные исчезновения кораблей и самолётов — не туда заплыли-залетели. В чужие, запретные для обычников пространства.

Воздух пах сыростью и морозцем, под ногами похрустывал тонкий ледок; бодрящая погода, самое "то" для небольшой, локальной войны с умертвиями. Назвать "охотой" то, в чём Глебу вскоре предстояло участвовать, у парня язык не поворачивался. Впрочем, и "расстрелом" не назовёшь, всё ж у мёртвых колдунов есть кой-какие шансы... вон, сэр Калбасик говорил, что они, бывает, удирают-таки из Призрачного Замка. И даже корчму попутно жгут! Из мести, наверное.

— Ты сам подумай, на кой ляд сдалась колдунам та забегаловка? — резонно заметил Хитник. — Им бы куда подальше смотаться и затаиться, тут не до целевых поджогов. Да и во время так называемого боя умертвиям, несомненно, и вякнуть не дают, не то что прицельный фаерболл в "Двадцать первый позвонок" запустить! Эхе-хе, сами охотнички и поджигают, уж поверь мне. Стреляют куда ни попадя, а то и промахиваются — сложно, что ли, случайным зарядом деревянную корчму подпалить? А после на колдунов списать, мол, сожгли, гады, родную хату!... Уверен, и в этот раз сожгут, — пророчески изрёк мастер-хак, — расшалятся и сожгут. А после новую построят. — Хитник умолк, вернувшись к прерванной работе — разбираться с удивительными архивами.