Восход Темной Звезды

Мне еще не приходилось влиять на чуждый разум, полный злобы и ненависти. Я была не права: пища не стояла первым номером хит-парада этих тварей. Птицы были, прежде всего, охотниками, а потом уже плотоядными монстрами, жаждущими склевать все, что попадет им под крыло. Что же, значит, мы найдем с ними общий язык. Интересно, почему до сих пор никто до этого не додумался?

Ворвавшись в разум одной из них, той, что приложила меня своим крылом, я стала говорить с ней. Тварь встрепенулась, не понимая, что голос, зовущий ее, приказывающий подчиниться, находится внутри нее самой. Птица замерла, прекратив поиски сбежавшей пищи. Ее маленькие глазки, почти скрытые ужасными наростами, повернулись в мою сторону. Я больше не скрывалась. Выбравшись из-за камня, я медленно двинулась в направлении уже подчиненной мне птицы, оставив Нами отвлекать двух других.

Крик Нами заставил меня обернуться, опоздав всего лишь на несколько мгновений. Сцепившись с одним кугарудом, она отвлеклась от другого, который устав ждать своей очереди к столу, решил попытать счастье в другом буфете. Я повернулась как раз вовремя, чтобы встретить лицом рубящий удар крыла. Падая, заливаясь кровью, я успела отдать подчиненной мною птице последний приказ.

Очнулась я, лежа на чем-то холодном пористом и твердом. В голове работали тысячи сверл, видимо, стараясь дать выход глупости, которая в последнее время распирала мой мозг. Рядом с собой я увидела Нами, а чуть дальше бронированную тварь с чавкающим звуком доедающую останки своих бывших товарок.

— Жива? — голос Нами заставил меня поморщиться.

— А куда я денусь? — успокоила я подругу, с трудом поднимаясь даже с ее помощью. Коснувшись пальцами лица, я наткнулась на толстую корку уже подсохшей крови. Прилагая усилия, я принялась осторожно ее соскребать.

— Повезло тебе, — не унималась Нами, — ты не видела всего того ужаса, который я была вынуждена наблюдать.

— Какого ужаса?

— Ты даже не представляешь себе, как эта тварь, — она кивнула на стоящую в стороне птицу, — расправилась с двумя другими.

— Ну извини, — я сделала попытку покаяться, — как я выгляжу?

— По сравнению с ними, — она указала на тела кугарудов, — неплохо.

— Ну и хорошо, — удовлетворилась я, — пойдем, что ли?

— А что с ней делать?

Я посмотрела на застывшего в немом ожидании пернатого. А какого черта!

— Тогда полетим, — невпопад ответила я.

Наверное, меня действительно хорошо приложило, иначе бы я ни за что не проглядела двигающейся в нашу сторону пешей процессии, возглавляемой Ньярлатхотом и... Черт! А этому что здесь надо?

Отдав мысленный приказ твари снижаться, я ощутила, как крепко в меня вцепилась Нами. Сидеть верхом на бронированном кугаруде было не очень удобно, да я и не предлагала использовать его в гражданской авиации. Максимум — как военный транспорт. Домчит с ветерком, если попрактиковаться с посадкой. Пока получалось хреново. Птица тяжело рухнула на землю, перебросив нас с Нами через голову. Пролетев несколько метров, мы приземлились у ног терпеливо наблюдавшей за нашими гимнастическими потугами делегации.

— Что здесь происходит? — раздался спокойный голос Ньярлатхота.

— Ты не поверишь, — начала я подбирать слова.

— Не поверю, — согласился наставник, — как это понимать?

— Это — Капитошка, — представила я наш транспорт. Он смирный.

— Вижу, — Ньярлатхот обошел нетерпеливо переставляющего лапы кугаруда, — и как тебе удалось это сделать?

— Он был очарован моей небесной красотой, — начала язвить я, но, встретившись с холодным взглядом темных глаз Владыки, замолчала.

— Нисса подчинила его разум, — вмешалась Нами, делающая попытку подняться, держась за меня. Поскольку меня укачало еще больше чем ее, получалось так себе.

— До или после того, как он попытался снести ей полчерепа? — равнодушно поинтересовался Дрэгон.

— До, — вступилась я за птицу, — но это был не он.

— Так их было несколько? — уточнил Ньярлатхот.

— Трое, — призналась Нами.

Возникла небольшая пауза, после которой раздался вкрадчивый голос.

— Вы кажется уверяли меня в ее полном рассудке и адекватном поведении? — Ньярлатхот воззрился на посмевшего его упрекнуть Владыку.

— Я прекрасно знаю Ниссу. Она не сделала ничего, противоречащего ее логике и образу жизни.

— Охотно верю, — усмехнулся Дрэгон, — я могу поговорить со своей женой?

— Можете, — было видно, как Ньярлатхот прилагает усилия, чтобы спокойно реагировать на Владыку, — но сначала нужно решить, что делать с этим трофеем.

Трофей, почувствовав устремленные на него взгляды, гордо выпрямился и открыл клюв. Окружающих это не порадовало.

— Ты можешь заставить его вернуться в стаю?

— Ну нет, — возразила я Ньярлатхоту, — он нас спас, и вернувшись в стаю может пасть жертвой мести своих сородичей.

— Это лишь твои предположения.

— Я это знаю, поэтому Капитошка останется жить у нас.

— Где?

— В Ониксовом Замке. Не прямо в нем, конечно, а в той огромной пещере, возле него.

— Что же, я не возражаю, — сдался наставник, — если ты уверена, что можешь его контролировать. Возможно, это значительно облегчит нам в последствии жизнь.

— Что ты задумал?

— То же, что и ты. Если их приручить, может получиться неплохое подспорье в бою.

Мы добрались до замка без приключений. Нами поспешила нас покинуть, уверяя, что у нее много дел. Еще бы! Ньярлатхот, некоторое время понаблюдав, как я отдаю приказания Капитошке, а тот послушно их выполняет, и убедившись, что замку не грозит вторжение разъяренного кугаруда, спешно нас покинул. Нас — это меня и Владыку Дрэгона, который, слегка прищурившись, пристально следил за моими действиями. Наконец, закончив с заботами по благоустройству моего питомца, я выжидательно повернулась к нему.

— Я был груб с тобой. Извини, — начал он.

— Ты? Груб? — ехидно улыбнулась я.

— Ну нет, так нет, — легко согласился Дрэгон, облокачиваясь на каменную стену пещеры.

— Это все, что ты хотел мне сказать?

— Нет, не все. Я думаю, нам стоит продолжить беседу, прерванную по моей вине.

— К чему? По-моему все и так ясно. Чем дальше будешь держаться от меня, тем меньше неприятностей это тебе принесет.

— Я держался от тебя достаточно далеко, — возразил Владыка.

— Послушай, я...

— Не надо.

— Чего не надо?

— Раскаяния, жалости. Мы все поступали так, как считали нужным. Если бы я считал иначе — ни за что бы не отпустил тогда.

— Что? О чем ты?

— Тогда, в Квазаре, — пояснил Дрэгон, — неужели ты думала, что разделив с тобой силу, я ни узнаю твоих мыслей?

— Но..., — я растеряно смотрела на него, — почему ты позволил мне уйти. Зачем навлек на себя гнев Владык? Для чего спас меня от Тирэна?

Я увидела, что Дрэгон слегка улыбнулся. Его взгляд потемнел, в нем промелькнуло нечто, вызвавшее у меня панику.

— А как ты думаешь? — кривая улыбка не сходила с его лица.

— Я не уверена. Ты поставил меня в тупик. Не походи ко мне, — мой голос дрогнул, когда я увидела, как Владыка сделал шаг в мою сторону.

— Ты меня пугаешь.

— Не бойся, — успокоил он меня, по-прежнему улыбаясь.

— Я не хочу продолжать этот разговор.

— Как скажешь, — согласился он.

— Я тебя ненавижу, — я сделала шаг назад.

— Не важно.

— Я никогда тебя не полюблю, — выдала я напоследок.

— Посмотрим, — он сделал шаг, разделявший нас, и положил свою руку мне на затылок.

— Я...

— Заткнись, любимая, — нежно шепнул он, — я слишком долго этого ждал.

Чувствуя, как его губы накрывают мои, а его руки, крепко сжимают меня в объятиях, я вдруг осознала, что у меня закончились все аргументы.

XVIII

Лэнг

Нами с интересом наблюдала за целующейся парочкой. Ньярлатхот, составивший ей компанию, не смог сдержать ироничной улыбки.

— Знаешь, это самое оригинальное признание в любви, которое мне приходилось видеть.

— Это когда он заткнул ей рот? — уточнил Пророк.

— Ничего ты не понимаешь, старая развалина! — обиделась Нами.

— Конечно не понимаю, — согласился Ньярлатхот, — как не понимаю твоих выражений, без сомнения, позаимствованных из лексикона нашей девочки.

— Все еще продолжаешь считать ее ребенком? — ехидно поинтересовалась Нами, — а между прочим, она считает, что у тебя очень сексуальные крылья.

Древняя не смогла скрыть улыбки, когда увидела смущение на всегда невозмутимом лице Ньярлатхота.

— Не говори глупости!

— Какие тут глупости! Помню, сидя в беседке, мы никак не могли понять, как же они не портят твою одежду?

— Ну все! Не желаю этого слушать, — возмутился Ньярлатхот, намереваясь уйти.

— Стой! — Нами вальяжно подошла к нему, — не скажешь, почему ты злишься? Ведь ты должен знать, что для Ниссы — он наилучший вариант.

— Того, с кем тебя связала судьба не называют вариантом, — отрезал Древний, — нам не часто удается создать семью, но когда это происходит, мы стараемся ее сохранить любыми средствами. В этом мальчишка похож на нас. А вот Нисса...

— Что Нисса?

— Она меня беспокоит, — признался Ньярлатхот.

— Беспокоит? Тебя?!?

— Представь себе. Ее ничто не волнует, она живет без цели и смысла. Мне кажется, что-то в ней умерло вместе с ее миром.

— Но мир жив!

— Для тех, кто его сейчас населяет — да. Но она все это пережила, пропустила через себя. Возможно, именно тогда в ней что-то сломалось. Что-то важное для человека, которым она была.

— Она больше не человек.

— Но и не совсем Древняя. А после того, что сделал с ней Тирэн... Я боюсь даже предположить, как это скажется на ней в дальнейшем.

— Поэтому ты так хотел, чтобы она и Владыка...

— Верно. Другого пути я не вижу.

— Она его не любит, — начала Нами, глядя прямо в глаза Ньярлатхота. Ты говорил, что в ней что-то сломалось? Думаю, она утратила способность любить.

— Откуда ты знаешь?

— Не забывай, как любая женщина я без труда могу разглядеть в существе одного со мной пола то, чего в ней нет.

— Дрэгон упомянул о смерти ее возлюбленного...

— Мы все хорошие притворщики. А она способная ученица.

— Если ею завладеет Тьма и Владыка не сможет удержать ее, мы потеряем Ниссу.

— Он взрослый мальчик, — Нами лукаво улыбнулась, — и не позволит ей уйти снова.

Я вынырнула из кошмара внезапно, еще не до конца осознавая где нахожусь. Потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить, чем для меня закончилась вчерашняя ночь. Для нас, поправила я себя, чувствуя, как рука Дрэгона крепко прижимает меня к себе. Боится, что убегу, — проскользнула ироничная мысль. Проскользнула и в панике скрылась. Ну вот! И что теперь прикажете делать? Ведь зареклась сближаться с кем-то, кому я небезразлична. А Дрэгону я была далеко небезразлична, наверное, именно это я не хотела до конца осознавать. Новые привязанности влекут за собой трудности, а я к ним не готова. Владыка ждет от меня того, чего я не смогу дать ему в ближайшем будущем. А может быть никогда.

Стараясь не разбудить Дрэгона, я осмотрелась вокруг. Мы оказались в его комнате, в чем я до последнего момента сомневалась, учитывая состояние моего любовника, хм... мужа, когда он открывал Переход. И вот мы вместе, а я в полной растерянности. Наверное, в этих обстоятельствах глупо говорить о таких вещах, но я совершенно не представляла как вести себя с ним. Конечно, это был не первый мой опыт, но, помнится, в прошлый раз мне даже не дали времени засмущаться, а просто вырвали из сна, предъявили обвинения в предательстве и черт знает в чем еще, а потом еще начали допрашивать. С пристрастием.

— О чем ты думаешь? — теплые пальцы прошлись по моей спине. Даже не знаю, что ответить на его вопрос. Почему после безумной ночи с мужчиной, он вдруг вспомнился мне не в самом гуманном образе? Может быть я ненормальная?

— Да так, — уклончиво ответила я, — неважно.

Возможно, он уловил мои эмоции, а может просто догадался, но, вдруг притянув меня к себе ближе, он шепнул:

— Посмотри на меня.

Я с ужасом думала о том моменте, когда мне придется взглянуть ему в глаза. И, похоже, он наступил именно сейчас. Согласитесь, глупо избегать смотреть на человека, с которым еще несколько часов назад занималась любовью. Я сказала — любовью, а не сексом? Что же, наверное, я прогрессирую, становлюсь сентиментальнее.

Повернувшись к нему лицом, я замерла в кольце рук, подняла на него глаза, и улыбнулась. Не знаю, что преподнесет нам будущее, но сейчас нужно просто положиться на инстинкт и плыть по течению. Слишком поздно что-то менять, а жалеть о содеянном я давно отвыкла. Да и незачем о чем-то жалеть. Ночь действительно была потрясающая.

Единственное что сейчас меня смущало, так это гипнотизирующий взор темных глаз, заставивший меня отвести взгляд.

— Когда-нибудь, — тихо начал Дрэгон, — ты изменишь свое отношение ко мне.

— И как по твоему я к тебе отношусь сейчас? — поинтересовалась я.

— Настороженно. Как к тому, кого ты не можешь контролировать, а значит, представляющему для тебя опасность. Я не враг тебе, Анна. И никогда им не был.

— Возможно, — мне не хотелось ему возражать, — но проблема в том, что я могу стать тебе врагом.

— Ты слишком несправедлива к себе.

— Правда? А я уверена, что трезво себя оцениваю. Ты пострадал из-за меня. Как и Мароне, Велим, Кайл. Я уже не говорю о тех несчастных, которых я сожгла заживо. В моем мире есть люди, которые верят, что за плохие поступки грешников ждет ад. Но носить ад в себе куда труднее. Особенно, когда четко осознаешь, что сделала бы подобное снова и без колебаний.

Я резко встала и подняла валявшееся на полу платье.

— Ночь была чудесна, Дрэгон. Но она никогда больше не повториться.

Владыка, схватив меня за руку, резко притянул к себе:

— Не зарекайся, любимая. Я убедился, что не противен тебе.

Со злостью вырвавшись из его рук, я встала напротив.

— Посмотри на меня! — почти крикнула я, — меня уже не осталось. Только пустая оболочка, едва помнящая, что значит жить и любить. Я уже давно не чувствую, а изображаю то, что помню. К чему лгать себе? Я никогда не смогу вернуться домой, потому что дом был у той, другой, которая умерла вместе со своим миром. Еще задолго до Древних и Владык. А я все, что от нее осталось. Ее боль, гнев и ненависть. Она умела любить, а я — только убивать.

— Ты жива. Та девочка, которая потеряла все, нашла в себе силы бороться и победить. Ты изменила судьбу миллионов! И тебе не в чем себя винить, — Дрэгон сделал попытку прижать меня к себе, но я отошла от него на безопасное расстояние.

— Когда я в первый раз увидел Посланницу Азазота, даже не предполагал, какую роль она сыграет в моей судьбе, — продолжал Владыка, подходя ближе и обнимая меня. Я не сопротивляясь, уткнулась лицом ему в плечо.

— Уже тогда я понял, что Дарэн влюблен, и опасался, что он может наделать глупостей. К тому же, я знал, что среди нас предатель. Было больно думать, что это ты.

— Мне тоже было больно, — мне вспомнился допрос.