| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сделал вид, что не понял 'порывы девичей души', как говорится, ' ... нет ребята — демократы, только чай ...!'. Что-то мне подсказывает, что пока не стоит так уж близко входить в 'ближний круг' власть предержащих, не стоит 'гнать лошадей', особенно в свете заданного на вечере вопроса. Успеется еще!
А так, все, терпение заканчивается! Долго я такого затворничества не выдержу! Но теперь хотя бы понятно решение изолировать меня от общества, видно решают, как быть дальше. И ужин, теперь понятно, тогда был не только выражением благодарности за 'геройский подвиг', но и своеобразными смотринами и прощупыванием. Судя по тому, что встреча все же состоялась, и даже венценосная семья была почти в полном составе, с детьми, значит, угрозы с моей стороны они не испытывают. Это немного успокаивает.
Вот интересно, я уже и не сомневаюсь в 'своем провале', рассуждаю так, будто уверен, что раскрыт. Вот будет смеху, если просто накручиваю себя! В любом случае, это говорит о том, что пора мне переходить на новый уровень, менять не просто что-то в своей жизни, а, если так можно выразиться, частично легализоваться, подсознательно я уже готов к этому. Да что там, 'подсознательно', засветился везде, где только можно! Потом будет хуже.
В понедельник мое вынужденное затворничество подошло к концу, прибыл курьер от моих командиров. Призывают на службу, отпуск считается законченным. Ну и слава Богу, замучился сидеть без дела, общения не хватает.
Был и еще один пакет, от вновь назначенного главы Дворцовой полиции, старого знакомого, от полковника Герарди. Борис Аркадьевич настоятельно приглашает на встречу и настолько настоятельно, что даже чисто гипотетически, отказаться не представляется возможным. Но я и не думаю отказываться. Во-первых, таким людям в этом не отказывают, несмотря на то, что предложение высказано очень корректно, как то в полуофициальной форме. И во вторых, понятно, что в определенных кругах уже готовы принять определенные решения о моем будущем, и мне готовы это решение сообщить. Или хотя бы официально признать, что в курсе моей 'необычности'.
Конкретное время прибытия в полк мне никто не устанавливал, поэтому я решил, что успею еще предстать пред ясные начальствующие очи. Может это тактически и неправильно, но решил не откладывать встречу с полковником. Это явно важнее для меня, тем более, что служба в полку все более и более отходит на второй план, ясно же уже, что это пройденный этап.
* * *
* * *
*
— Вы верно догадываетесь, князь, зачем я пригласил Вас? — задумчиво глядя на меня, спросил полковник.
— Ну, зачем же гадать, думаю, Вы сами сейчас все объясните. По всей видимости, у Вас возникли какие какие-то вопросы ко мне. Готов ответить на них. Как я уже и говорил, у меня нет никаких предубеждений ни против Вас лично, ни против ведомства, которое Вы представляете. Так что, пожалуйста, ...
— Да, я помню это, и поверьте, ценю. Кстати, и этот факт тоже добавляет, так сказать, в копилку ..., — он немного помолчал, глядя на меня в упор, и без всякого перехода вдруг спросил: — кто Вы, корнет?
Ну, наконец-то, дозрели! Я так понял, полковник, или те, кого он представляет, решили не ходить вокруг, да около, задавая прямой вопрос. Ясно только одно, они в курсе 'моей необычности', но не определились, представляю ли я угрозу, или нет. Да, не простая у них задача. Вроде и странностей много, но с другой стороны — сплошь одни положительные поступки. И не просто положительные, а чего уж тут скромничать, геройские! Все эти мысли пронеслись в моей голове.
— Хм-м, Борис Аркадьевич, не совсем понял Ваш вопрос, в каком смысле, кто я? — решил я протянуть время и раскрутить полковника на дискуссию, рассчитывая выяснить если не степень, то хотя бы основные параметры их предположений.
Пауза в разговоре несколько затянулась, полковник не торопился мне отвечать. Взял сигарету из пачки, лежащей на столе, раскурил ее, пустив облачко дыма к потолку. Увидев, что я поморщился, извинился и попытался разогнать его рукой. Я тоже молчал, хотя понимал, что это молчание является еще одним пунктиком в его список подозрений в отношении меня. Обыкновенный корнет князь Белогорьев, несомненно, в подобной ситуации стал бы бурно выяснять причину этого вопроса, высказывать свое возмущение и т.д. Но я понимал, что это ни к чему, только тянуть время. Все равно пора определяться, как мне быть дальше, и почему не сейчас? У них, судя по всему, не просто какие-то подозрения, и просто 'валять дурку' не получится, да и несерьезно это.
— Ну хорошо, Александр. Кстати, Вы не против, если я буду называть Вас так?
Ха, детский развод. Не против, чтобы называл именно Александром, тем самым признавая, что я не тот, за кого себя выдаю, или что без титула или звания? Ну что же, поиграем в пинг-понг, это не трудно.
— А это зависит от темы нашей беседы, Борис Аркадьевич, — подняв брови, обозначил я свое удивление этим вопросом.
— Ну, разговор у нас, я думаю насквозь неформальный, и смею надеяться, будет дружеским. Полковник опять замолчал, было видно, что он не знает, как перейти к основной теме разговора.
— Для начала позвольте представиться. Полковник Отдельного корпуса жандармов, а с недавнего времени начальник Дворцовой полиции.
— Это мне известно, Борис Аркадьевич, позвольте поздравить с назначением на эту высокую должность.
— Спасибо, но я не об этом, — он опять замолчал, затянувшись сигаретой, глубоко выдохнул дым, стряхнул пепел и только после этого продолжил, — вот уже третий год я являюсь руководителем специального отдела Департамента полиции (департамент Министерства внутренних дел Российской империи, управлявший полицией в 1880-1917 годах, правопреемник упразднённого III Отделения Собственной Е. И. В. Канцелярии).
— Хм-м, господин полковник, к своему стыду, я особо незнаком со структурой Департамента полиции, насколько знаю, вроде там 9 отделов? (на самом деле 9 делопроизводств и особый отдел)
— Да, действительно, Вы не ошибаетесь. Официально 9 и особый отдел. Но и в III Отделении, и до этого в Тайной канцелярии (орган политического сыска и суда в России в XYIII — начале XIX века) в структуре этих органов существовал специальный отдел, ведающий, если так можно сказать, 'странными случаями', всем непонятным. Иными словами, явлениями, выходящими за грань общедоступного понимания, — он опять глубоко затянулся и выпустил дым в сторону окна, — его называли по разному, и по понятным причинам, дабы, так сказать, не смущать умы рядовых обывателей, деятельность его не особо освящалась в обществе. Вот таким отделом я и руковожу.
— Весьма интересно, Борис Аркадьевич, — я позволил себе чуть улыбнуться краешками губ, — и чем я, позвольте узнать, заинтересовал столь специфический отдел?
— Позвольте я продолжу, князь, небольшой экскурс в историю — не смутился полковник, — Уже в те стародавние времена люди, коим по службе надлежало заботиться о спокойствии в государстве, и по этой причине отмечающие все непонятные явления, стали отмечать на первый взгляд, занимательные случаи. Вдруг, с виду ничем не примечательный господин, а то и вовсе что ни на есть низкого звания, ни с того, ни с сего, стал разговаривать на не знакомом ранее ему языке. Причем, порой на таком экзотическом, что и страны то такой, где оный язык практикуют, он и не слышал сам вовсе. Или вдруг кто овладевал такими знаниями, до этого не будучи, так сказать семи пядей во лбу, что именитые профессора диву давались, — Могу даже привести примеры, если хотите, — опять немного помолчал, затянувшись сигаретой, — Тут и небезызвестный сподвижник императора Петра Алексеевича Яков Брюс (1670-1735г.г.,генерал-фельдмаршал.Руководитель первого в России артиллерийского, инженерного и морского училища. В московских преданиях за ним прочно закрепилась репутация чернокнижника, мага, 'колдуна с Сухаревой башни' и первого русского масона), наслышаны, наверное. Или вот, первый наш российский академик, Ломоносов Михаил Васильевич! Согласитесь, весьма странно, что сын обыкновенного помора из заповедного угла Архангельской губернии, только к 14 годам овладевший, стараниями местного дьячка грамотой, стал обладать поистине энциклопедическими знаниями. Тут же можно вспомнить и знаменитого монаха Авеля (в миру Василий Васильев,1757-1841г.г.,православный монах, предсказавший ряд исторических событий XVIII и последующих веков, в том числе даты и обстоятельства смерти российских самодержцев, начиная с Екатерины II, общественные потрясения и войны) с его всегда сбывавшимися предсказаниями, — опять затяжка сигаретой, и тут же продолжает, — иногда разум подобных людей не выдерживал столь радикальных изменений, и бедняга впадал в буйство. Церковь объявляла таких одержимыми. Но есть и прямо противоположные примеры участия церкви в этих делах ... , — Видно, что Геради по настоящему увлечен делом, которым занимается, так страстно, и надо сказать, довольно таки интересно вел рассказ полковник
— Ну, например былинный богатырь Илья Муромец, причисленный к лику святых нашей Церковью. Никогда не задумывались о некоторых, на первый взгляд, странных моментах в судьбе этого героя? Бедняга, из простой крестьянской семьи, 33 года лежал без движения, будучи неизлечимо больным. И вдруг, по слову калик перехожих, обретает не просто способность двигаться, но и силу и мощь непомерную. Весьма странно, не правда ли? И это в 12 веке, при соответствующем тому времени уровне врачевания и возможностей отнюдь не богатой крестьянской семьи, — полковник вновь сделал паузу в своем рассказе, занятый некоторое время почти потухшей сигаретой, — и это только одна сторона деятельности отдела. Кстати, Вы и представить не можете, какие люди служили у нас. Вот случай, например. Знаменитый 'Медный всадник' Пушкина (молодой человек, потерявший во время наводнения в Петербурге свою любимую, в отчаянии и гневе бросает обвинения и грозит Медному всаднику — памятнику Петру в Петербурге. Но вдруг ему кажется, что лицо грозного царя обращается к нему, а в глазах его сверкает гнев, и Евгений бросается прочь, слыша за собой тяжёлый топот медных копыт). Написан, между прочим, с реальных событий. Так вот, расследованием этого дела занимался автор сей же поэмы, он же один из руководителей Особой экспедиции Третьего отделения и между прочим, надворный советник (гражданский чин VII класса в Табели о рангах в России.Официальное обращение:'Ваше высокоблагородие'), Пушкин Александр Сергеевич (в пользу факта принадлежности поэта к специальным службам говорит тот факт, что казна взяла на себя все расходы на похороны после смерти поэта, что обычно происходит, если сотрудник погиб при исполнении служебных обязанностей.Кроме этого, вдове была назначена немаленькая пенсия.Однако факт этой принадлежности и гражданский чин не нашел документального подтверждения). И еще одно дело, которое, по просьбе наших европейских коллег с блеском расследовал сей выдающийся человек. Да, да, и оно тоже стало сюжетом, а именно в 'Маленьких трагедиях'. 'Каменный гость' со статуей командора, припоминаете?(Дон Гуан,некогда убивший на дуэли командора де Сальва, решил обольстить его вдову, дону Анну. Задуманное удается, у вдовы возникает чувство к убийце ее мужа. Дон Гуан торжествует, но в этот момент слышатся тяжелые шаги, и появляется статуя командора,который протягивает руку Дону Гуану.Тот, полный неукротимого азарта и бесстрашия, отвечает на рукопожатие каменной статуи, понимая,что это смертельное рукопожатие). Да, величайший поэт, воистину, 'наше все', и при этом ценнейший сотрудник и умнейший следователь.
— Весьма интересно, Борис Аркадьевич, но ... — прервал я его рассказ.
— Да, да, простите, увлекся, — по-моему, даже несколько смутился полковник, — так вот, Александр, — он опять пристально посмотрел на меня, — с некоторых пор мы стали замечать, что Вы, мягко сказать, сильно изменились и изменения эти ощущаются практически во всем. И создается такое впечатление, что Вы и не особенно стараетесь скрывать эти изменения.
— Да? Интересно, господин полковник, но вы продолжайте, я Вас внимательно слушаю ...
Благодарю, — немного иронично кивнул он мне, давая понять, что своим тоном я нарушаю некую субординацию, существующую между нами, — так вот, обычный молодой человек, извините, не бог весть каких достоинств, можно сказать даже несколько инфантильный, вдруг оказывается обладателем массы ранее не замеченных умений. Я уже и не говорю, что вдруг этот человек стал намного рассудителен, резко повзрослел, если так можно сказать ...
Он опять замолчал. Видимо ожидая, что я что-то скажу. Но я продолжал молчать
— Опять же батюшка Ваш покойный, Царствия ему небесного, князь Николай Александрович.
— А с ним то что не так, Борис Аркадьевич?
— Боже упаси, простите, Александр, Ничего такого. Но последние его доклады на Певческом мосту (место нахождения Министерства иностранных дел Российской империи) и на высочайшей аудиенции. По сравнению с предыдущими докладами, мы проанализировали, так сказать, рассмотрели под новым углом. Так вот, должен сказать, они очень, очень отличаются. Во-первых, глубиной анализа, но что самое главное, точностью прогнозов, сделанных Николаем Александровичем.
Полковник опять пристально посмотрел мне в глаза, вздохнул, и продолжил ...
— В свете наблюдений за Вами, князь, отзывов представителей ведомства графа Ламсдорфа(граф Владимир Николаевич Ламсдорф 1844-1907г.г., русский дипломат, министр иностранных дел Российской империи в 1900-1906 г.г.), мы подозреваем, что доклады оные сделаны при Вашем непосредственном участии.
Ну, уж нет, здесь я точно, пойду в несознанку. Лавры Касандры (Cassandra, др.-греч. Κασσάνδρα — в древнегреческой мифологии дочь последнего троянского царя Приама и его второй супруги Гекубы. Получила пророческий дар от влюбившегося в неё Аполлона), мне не нужны.
— Нет, Борис Аркадьевич, здесь уж увольте. Не скрою, после приезда отца мы обсуждали разные вопросы, вспоминали времена, когда мы жили в Европе, не больше. Эти разговоры лишь с большой натяжкой можно отнести к разряду относящихся к дипломатии. Не думаю, что это так уж повлияло на содержание его докладов.
— Хм-м, ну хорошо, пока оставим это! А что Вы скажите об остальном? — слегка прищурив глаза, с легкой улыбкой спросил полковник. Ну как же, вот вроде и попал я в ловушку. Слушал, слушал объяснения, варианты, случаи разные, можно сказать, кивал головой, и только здесь стал бурно протестовать. Следовательно, со всем остальным согласен?
— А что мне сказать Вам, господин полковник? Что Вы хотите от меня услышать ... ? — глубоко вздохнув и как бы растерянно, спросил я.
Да, я решил 'признаться'. Почему? Все очень просто. Мне скучно! Ну что меня ждет в ближайшем будущем? 'Блестящая' карьера гвардейского офицера? Что там меня ждет? Командир полуэскадрона, эскадрона, помощник командира полка и т.д. Как там в романсе, ' ... о молодые генералы своих судеб ...', но то время, время 'молодых генералов' уже прошло. Второй вариант — придворная карьера. В принципе приемлемо и то и другое, но до реальных дел мне, объективно, еще далеко, уж очень я молод, 21 год всего. Понятно, что молодость, это такой 'недостаток', который, как сказал классик, со временем проходит. Но ждать, когда он пройдет? И что мне делать в это время? Так что, да, пора 'колоться'. Итак, делаем виновато-страдальчески-растерянное лицо, выдерживаем многозначительную паузу ...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
