| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Старый и молодой слуги отлично ладили и понимали друг друга без слов. Они должны были защитить меня от неприятностей во время выходов из Школы в город, и прикрыть в случае бегства. Кроме того, Горман хранил амулеты связи с отцом — на случай, если мои будут блокированы. Я знал, что отец прислал в охрану столичного дома еще несколько опытных, хорошо вооруженных слуг — так, подкрепление на всякий случай. Думаю, что я и сам бы так сделал, помня о своем горьком опыте потерь и измен.
Только сейчас я начал понимать, как сильно я, юный корнет, изменился за войну.
Я упорно учился. За первые две луны я научился врачевать простые раны и усыплять больных, а также создавать начальные защитные иллюзии и вырабатывать небольшие молнии. За последующие две луны — лечить раны средней тяжести, легкие лихорадки, укрываться за щитом невидимости и стрелять молниями побольше, могущими временно парализовать человека. К концу первого года, кроме знания теории магии, рун и алхимии, я мог убить человека молнией на месте, отвести глаза любому, кроме сильных магов, лечить все болезни средней тяжести и составлять заклинания средней трудности. Через год я прошел (без отрыва от учебы) практику в Королевском Госпитале, где многому научился. Это были нелегкие три луны, особенно в палатах тяжелобольных — даже мне, офицеру с боевым опытом и небоязнью крови.
После периода трудностей в первую луну мне необыкновенно понравилось в Школе. Сравнивая с кавалерийской школой, здесь было еще больше зубрежки: правила, заклинания, названия костей человеческого тела, руны, древние магические языки — но все это было интересным. Я понимал, что делаю важные для себя шаги в познании мира.
День за днем я втягивался в учебу. Ум мой дисциплинировался, умение рассуждать улучшалось, умение размышлять росло. Любовь к чтению позволяла без напряжения за несколько вечеров изучить и конспектировать, разумеется, кратко, и безопасными, не магическими рунами, целый трактат. Как я понял с некоторым удивлением, я был по натуре еще и книжник.
Возраст и жизненный опыт разделяли меня с товарищами по учебе. Это были, как в таких случаях говаривал мой бывший вахмистр, дубово штатские, то есть способные к магии молодые парни и девушки с образованием, полученным в торговых училищах и в общедоступных школах при храмах. Среди них почти не было дворян, и они явно стеснялись меня, быстро узнав, что я граф и бывший офицер кавалерии.
Узнали они также о моих довоенных любовных подвигах в высшем обществе, как всегда, раздутых слухами. Это приводило их в стеснение. Девушки, конечно, строили глазки, но знакомиться поближе пока что побаивались. Мы были взаимно вежливы, но не более того. Магессы тоже с интересом поглядывали на меня, но по правилам не могли входить в близкие отношения со студентами.
Меня это не очень беспокоило. Я был не особенно в духе — тосковал по Калиле. Раз в две луны удавалось навестить в графстве родителей и дочку — тогда мое настроение слегка повышалось.
Два раза в год в столицу с концертами приезжала певица Гордия. Она инкогнито, стараясь, чтобы никто не заметил, проникала по вечерам после концертов в наш семейный особняк, где у нас случались чудесные вечера. Но это могло быть только два или три дня, затем газетчики разнюхивали подробности, и мы прекращали свидания во избежание скандала. Страдали слуги Гордии: газетчики подкупали наиболее нестойких, и после расследования Гордия их увольняла к демоновой матери. Я от этого не страдал, поскольку пройти на территорию Школы газетчики не могли, а ко двору я не был обязан являться, как перешедший в студенты.
С визитами Гордии был связан, как я узнал у старого товарища из гвардии, служившего в охране короля, один неприятный момент: второй наследный принц, обожавший пение Гордии, поинтересовался у отца, как это простой граф завоевал сердце великой певицы. Король сходу послал его к... нет, не к демонам, а к распорядителю церемоний и искусств двора лорду Сереру, знавшему об артистах все. Тот почтительным шепотом сообщил принцу, как великую тайну, что я спас Гордию в бою на корабле.
Были живо обрисованы грандиозный пожар на палубе и я, продирающийся сквозь огонь в целях спасения певицы. Злобные пираты, прыжки с палубы на палубу с певицей на руках — хватило бы на приключенческий роман. Под конец верная команда изрешетила огнем из ружей всех, кто там был — и пиратов, и торговцев, затем раздались чудовищные взрывы на кораблях, и прочее в том же духе.
Опытный придворный поднес все это настолько убедительно, что принц только и спросил: а взрывы, мол, откуда взялись? Распорядитель напомнил ему, что я служил на брандерах, и мне взорвать корабль, так сказать, раз плюнуть. Принц переспросил: на брандерах? Однако! И после этого его отношение ко мне улучшилось: сам он воевал в пехоте, флота не знал, и атаки брандеров казались ему чем-то возвышенно героическим и отчаянным, как и мне когда-то.
К счастью, он не слышал моих матросов, выражавшихся в следующем духе — просто и меркантильно: по их мнению, командир абордажа граф Альбер, как всегда, нацелился на казну врага. Для этого порубил и пострелял охрану, вдобавок утащил на плече красотку, годную на выкуп. Запер ее в каюте попользоваться, и чтобы не мешала делить деньги с командой (чистая правда!), а вражеское корыто для тайности сжег, чтобы никто ничего не знал. Вследствие честной дележки добытых призов не только абордажники, но и вся корабельная команда меня уважала и хорошо отзывалась, правда, выражая это по-своему — считая как бы пиратом по закону.
Однако отношения с Гордией не давали счастья. Я не мог забыть покойную жену, а Гордия не могла остаться со мной. Мы оба понимали это.
Один раз меня навестила моя старая знакомая Дианэль, приехавшая с эльфийской делегацией по торговым делам. Я думал, что она состояла в переговорщиках, но Ветка, хоть и дальняя родственница принцесс, была зачислена в охрану. Я прямо спросил: шпионаж? Она честно ответила, что да, но не за нами, а за конкурентами — гномами и орками. Дело шло к перезаключению довоенного торгового договора. На кону были большие деньги. Стороны готовились к тихому, но жестокому дипломатическому бою.
Ветка с делегацией пробыла в столице десять дней. Она не ночевала в посольстве под понятным для эльфов предлогом: романтическая связь со мной. Вот только появлялась госпожа эльфесса в трактире поздно ночью, перемазанная пылью и грязью после таинственных блужданий в торговых складах и доках, и немедленно шла мыться горячей водой, согретой моими слугами. Когда Ветка раздевалась перед купанием, из ее одежды вечно сыпались боевые амулеты и кинжалы разных размеров.
Впрочем, Ветка никого не обманывала — все десять ночей она заканчивала в моей постели, утешая меня в одиночестве изо всех сил. Конечно, спали мы очень мало. По утрам пили горячее вино с булочками, и, полусонные, довольные, пошатываясь, расходились: я — в Школу, она — к делегации, в особняк эльфийского посла. За все десять дней у Ветки не нашлось времени даже попозироватьдля рисунка — она сразу прыгала в постель и не давала спать до утра.
После гибели Калилы боевая подруга Ветка стала относиться ко мне намного мягче. Когда я делал предложение будущей жене, Ветка была с ней очень близка, как частенько бывает у женщин-наемниц в армии. Ей нравилась Калила, и ей нравился я. После нашего последнего разговора я почувствовал, что Ветка очень тяжело пережила смерть Калилы.
В эти десять дней мне иногда казалось, что, если я сделаю предложение руки и сердца язвительной эльфийке, она согласится, и в два счета вышибет согласие из своего рода и из эльфийской Владычицы. Но я не имел желания жениться сейчас, и не собирался разрушать карьеру Ветки при эльфийских Дворах. Я, мне казалось, понял эльфийку: она, хотя и была похожа на эротоманку, как все эльфы, но ни на миг не забывала интересы друзей. Кроме того, я чувствовал, что, будучи близкой к принцессам крови, Ветка хочет сделать карьеру у эльфов в разведке или в торговле, очевидно, стараясь что-то доказать. Не стоило мешать её растущему честолюбию.
Кроме того, я всё чаще и чаще думал о девушке рода Кир, любившей ходить босиком по снегу и жившей сейчас далеко от нас, в горах Серебряного Предела.
В предпоследний день визита Ветка спросила меня:
— Как ты считаешь, для чего люди женятся? Для хороших ночей или хороших дней?
— Что за странный вопрос? — с удивлением спросил я. — И для того, и для другого.
— Видишь ли, с эльфессой все ночи хороши. Вопрос, может ли она сделать счастливыми дни партнера? — продолжила задумчивая Ветка. — Я вот подумала об этом, и позавчера спросила нашего посла, а не могу ли я задержаться с тобой лет на сто или двести — выйти замуж, родить. Воспитать детей и внуков, и вернуться к карьере. Как ты знаешь, мы несвободны покидать лес. Это может разрешить только Владычица. И посол пообещала связаться с Лесом — неофициально запросить по амулету Великую.
Я заглянул в её нежные глаза в крайнем изумлении, а она поцеловала меня в плечо. Лицо Ветки было грустным.
— Сегодня пришел ответ. Владычица полагает, что в ближайшие двадцать лет, учитывая важность моей работы, это невозможно. А я собиралась сегодня сделать тебе предложение, и пожить графиней в человеческом обществе. Жаль упускать такого жениха, но придется.
Она обняла меня и закрыла глаза. Я молчал, гладя её по голове.
В последний день Ветка вдруг заговорила об Альте. Оказывается, полгода назад моя драконесса прилетала к ним в Лес повидаться с Веткой.
— И как она выглядит? — почему-то волнуясь, спросил я.
Ветка странно улыбнулась.
— Плохо Альта выглядит, — без обиняков высказалась она. — Все время вспоминает о Калиле и о тебе. Кажется, боится, что потеряет и тебя. По-моему, она будет устраивать встречу с тобой. Если хочешь знать мое мнение, — безапелляционно продолжила Ветка, — наша подружка с крыльями в сто шагов размаха врезалась в тебя по уши. Наверняка она скоро прилетит, или просто приедет: уж очень скучает по тебе.
— У ней крылья шириной только в семьдесят шагов, — не споря, сказал я.
— Я думаю, достаточно для женитьбы, — спокойно сказала Ветка. — Или для долгого, пылкого романа.
Я только вздохнул. Надо было переводить разговор.
— Ты успешно поработала здесь? — спросил я.
— Да. Добилась всего, что было возможно в этой ситуации. Попросту говоря, обыграла орков и договорилась с гномами.
— И значит, договор будет выгодный?
— Конечно. Великая... то есть Владычица — будет очень довольна, — грустно сказала эльфийка. — И ты тоже жди от нее слова благодарности за помощь. Я изложу дело так, что ты дал мне базу и укрытие, и поэтому я успела провернуть всё, что планировала. Ну, это же правда. А учитывая факт, что мы торгуем с драконами через твоего отца, ты тянешь на звание Друга Эльфов. Тогда сможешь спать не только со мной и с моими тетушками, а с кое-кем познатнее... Впрочем, если Альта приедет... Ты будешь только с ней.
— Лишь бы приехала, — задумчиво сказал я. Острая на язык эльфийка посмотрела на меня — и промолчала. Мы поцеловались на прощанье, и она лихо, сидя в седле по-эльфийски, унеслась на одной из моих лошадей в посольство, а Адабан гордо скакал за ней, чтобы привести лошадь обратно.
Кроме Ветки, раз в луну появлялись фронтовые друзья: офицеры нашего кавалерийского полка, пикинеры, офицеры флота. Это выливалось в хорошую попойку в трактире или в каком-нибудь шикарном ресторане, но без своеобычного битья посуды или дуэлей с офицерами других родов войск: студенческое звание не позволяло. А вот знакомых наемников я не видел ни разу — они не бывали в столице.
Я просил знакомого офицера в Военном Министерстве навести справки о Медведе и Гоби. Это требовало времени. Пока что я узнал только, что через полгода после моего ухода на флот их рота наемников была переброшена на другой фронт. Там они попали под последнюю безумную контатаку имперцев в этой войне, так называемое "Наступление Чести". Наши потеряли там половину состава, а из имперской элитной дивизии не вернулся почти никто. Поиски Медведя и Гоби продолжались.
На концерты, на представления и праздники и в театры я не ходил, на официальные дворцовые праздники появлялся только по королевскому приглашению — как представитель своего отца. Изредка с друзьями посещал скачки и гребные соревнования в порту, но сам не участвовал. Вот так в учебе, без придворной жизни и без счастья, в нечастых встречах с родными и с боевыми товарищами прошло два года учебы.
И тут приехала Альта.
ДРАКОНЫ НА УЧЕБЕ
Я стоял на пороге учебного здания, и смотрел на карету со знаками моего графства, подъезжавшую от ворот. Несколько магов, преподавателей Школы, стояли рядом со мной, со скрытым волнением буровя глазами завешенные окна кареты. Карета встала у крыльца, слуга в ливрее нашего дома соскочил со своей скамеечки сзади и открыл дверцу. Нога в женском сапожке показалась из кареты, и девушка в желтом платье, с бесстрастным выражением лица встала на подножку и холодно осмотрелась вокруг. Маги за мной, люди немолодые, затаили дыхание. Альта сошла с подножки кареты и вдруг улыбнулась мне нежной улыбкой, совершенно изменившей ее лицо. Она протянула мне руку и сказала:
— Здравствуй, Сергер. Я так рада видеть тебя.
Ничего не говоря, я прижал ее ладонь к губам в старинном приветствии. Затем повернулся к стоявшим на крыльце Школы, и сказал:
— Господа, разрешите мне представить вам мою троюродную сестру, леди Алтейю!
Маги, знавшие, кто такая леди Алтейа, приветливо улыбнулись и искренне приветствовали первого дракона за последнюю тысячу лет, решившего пожить в человеческом городе. Мои слуги, Горман и Адабан, хорошо знавшие Альту, одновременно поклонились. Кучер отца махнул им на чемоданы, привязанные к задней стенке кареты, и Горман сразу начал их отвязывать и передавать Адабану. Я взял гостью под руку и повел на запись о приезде, ни говоря ничего, боясь, что голос задрожит от волнения.
Альта совсем не изменилась за два года, только зеленые глаза из вертикальных змеиных стали человеческими: магическая маскировка. Я с удовольствием смотрел на её широкие талию и плечи, плотную фигуру, резкие правильные черты лица. Мы шли в канцелярию, держась за руки, глядя друг другу в глаза, и молчали.
Собственно, эта история началась с того, что я получил письмо от отца. В нем говорилось, что Великий Дракон послал Альту, с разрешения нашего короля, учиться в Магическую Школу на полгода. Отец предлагал мне помочь ей разместиться в Школе, познакомить с порядочными людьми. Ну и вообще присмотреть за девушкой в столице — 'как старый друг'. Он напомнил мне, что Альта никогда не бывала в больших городах, и тут нужна помощь.
Я был несколько озадачен. Во-первых, драконы уже несколько сот лет не жили рядом с людьми, избегая конфликтов. Во-вторых, всегда считалось, что драконья магия есть сильнейшая магия под тремя лунами с незапамятных времен, и людская, гномья, эльфийская и орковская магии с драконьей сравниться не могут. Так чему же она будет у нас в Школе учиться?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
