Черная рысь-1. Искусство выживания

— В главном зале,— ответил он, махнув в сторону двери,— прямо и направо до конца.

Приглушенный свет в ресторане не мешал разглядеть интерьер помещения. Ресторан напоминал таверну. Стены с обоями зеленовато-голубого цвета украшали картины морской тематики и орудия рыбалки: удочки, крючки, переплетения лески. На столах у посетителей в основном была рыба, разных видов, и морепродукты. Пройдя по коридору, я увидела перед собой двери в дамскую комнату. В глаза бросалась белоснежная плитка и кафель. Длинное зеркало во всю стену отражало дверцы в кабинки. Закрывшись в одной из них, я оглядела кабинку изнутри, не обнаружив камер слежения, и вытащила мобильный.

Такой шаг от меня требовал полного отчаяния. За полгода мы еще не были близки к раскрытию настолько, как сейчас. Быстро набрав сообщение, я отправила всего одно слово: "Уезжай".

Ответ пришел без замедления, к счастью, я всегда отключала звук на телефоне. "Идиотка, не рискуй так! Рим, фонтан Треви, когда будешь готова".

Повторным сообщением я бы нарушила конспирацию, оно и понятно — ищейки могли прослеживать сеть. Но правила нарушала не я.

С того же номера пришла новая смс-ка, и я взволнованно ее прочла. "Ты в порядке?" Пока я спускала воду, чтобы не было слышно клацанья клавиш, набрала ответ: "Да. Я все поняла". Запрятав телефон в недра сумочки, я открыла дверцу...

... и имела удовольствие натолкнуться на Риту. Девушка прислонилась к раковине, обхватив себя руками. Глаза ее бегали. На бордовом платье не высохли капли воды. Звонок ее выбил из колеи.

— Что-то случилось?— спросила я из приличия, не горя желанием выступать в роли психолога. Рита потрясла светлыми кудрями, скидывая их с лица.

— Все... в порядке... я не знаю,— лепетала она,— мой брат попал в аварию. Он в коме.

— Сочувствую,— я не умела утешать людей.

— Я должна быть там. Со всей семьей. Но О'Конноры меня не отпустят.

— Поговорить с Дарином?— предложила я.— Мне несложно.

— Неизвестно, сколько протянется это шоу с Рысью. Когда они уже успокоятся, наконец? Я ехала сюда с надеждой найти решение всех проблем. Думала, узнаю нечто такое, что обеспечит нам с семьей переезд, и мы бы разорвали все связи с оборотнями с концами. Наивно, правда? Лучше бы осталась, тогда и с Игорем ничего б не произошло.

— Давай я поговорю с Дарином!

— Да что Дарин, Дарин... Ты можешь хоть минуту,— Рита с силой надавила себе на виски,— одну минуту не называть его имени?!

Девушка отвернулась к зеркалу. Пока я решала, уходить или остаться, пристальный взгляд Риты поймал мой.

— Конечно, вы не женаты,— неожиданно заявила она. Самодовольство притеснило беспомощность на ее лице, будто Рита разгадала одну из величайших тайн Леонардо Да Винчи,— солнышко, я располагаю информацией. Не представляешь, в моей голове такой бардак, что порой я путаюсь в деталях: кто куда пошел, куда скрылся, чем обязан. Этот цирк для того, чтобы исключить тебя из числа подозреваемых. Да и ты неглупа, никогда не связалась бы с О'Коннорами добровольно. Я не понимаю вот чего,— она обернулась, приняв позу модели со скрещенными на груди руками,— почему он тебя прикрывает? Я знаю его слишком хорошо, чтобы считать последним кретином. Боюсь даже, ты знаешь нечто такое, необходимое мне.

Опешив от откровенности, я отступила к двери. Она потянулась к сумочке. Я заметила в ней кобуру пистолета. Но Рита резко одернула руку, запрокинула голову назад и вздохнула.

— Уходи, Фостер, давай же! Не видишь, я сумасшедшая ведьма, хочу тебя убить ради компромата на О'Коннора, будто мало мне проблем с ним!

Дамская комната вдруг стала душной. Мне захотелось поскорее выбежать на веранду, глотнуть свежего воздуха, выпить чего-нибудь, в конце концов,— в горле пересохло.

— Ты права, Рита,— с сожалением признала я. Она была в миллиметре от того, чтобы уничтожить, размазать по стенке и меня, и Дарина. Бедная женщина! Как сильно ее прижало жизнью, раз она решилась проникнуть в клан ищеек, врагов, и стать тайником информации. Впрочем, в этом наши судьбы сошлись,— что бы с тобой ни произошло, мне очень жаль. Надеюсь, все обойдется.

— Рано или поздно,— прошептала она, напустив победоносный вид,— а что насчет Дарина... этот козел так и будет метаться от бабы к бабе, пока одна из них его не кастрирует. Очень надеюсь, ей станешь ты, Фостер. У тебя есть потенциал.

Мы обменялись дружескими напутствиями, и я вышла. Она мне даже понравилась.

— Анна, ты в своем уме?

Меня рассмешила реакция Дарина на рассказ о пяти последних минутах. Причем я неистово врала, о чем меня попросила Рита на выходе. Сначала он внимательно слушал, но под завершение зашелся приступом безудержного хохота.

— Как ты только не наобещала ей долгой и счастливой жизни со мной? Не могу ее забыть... ха! Да ее хрен забудешь!

— Она выглядела такой несчастной... Дэр, у нее брат в коме! Как ты можешь так говорить?

— Манька, посмотри на меня,— Дарин взял мое лицо в свои руки,— ведьмы существуют. И Рита Ликович — самая настоящая ведьма.

Она и была схожего с ним мнения, но ведьмы несколько отличаются. Аурой, что ли. Их невольно обходишь стороной несмотря на то, что они могут оказаться милейшими девушками.

— Вы достали уже наговаривать друг на друга! Знаешь, вам пора пообщаться наедине и решить поставить все точки над "i".

— Я не собираюсь с ней разговаривать. Ты на меня не кидайся, а сначала обдумай то, как она себя вела. Разве глаза ее были красными от слез? Разве она долго жаловалась, горевала? Чуть только ты стала уходить, она выдвинула обвинения — разве это поведение человека, все мысли которого заняты семьей?

— Вроде нет,— неуверенно сказала я.

— Надо ехать — пусть едет, Риту никто не держит, и толку от нее мало.

У меня не было ни малейшего желания осуждать Дарина, копаться в его личной жизни и прошлых отношениях. Из женской солидарности, я многое ему наплела о якобы сказанных Ритой словах. Про ее страдания, разрывающееся сердце, желание мстить и прочее. Когда рушится союз, всегда виноваты оба, но я сумела повесить на Дарина все обвинения.

Первые ноты бессмертного хита Тото Кутуньо разлетелись по веранде ресторана — гитарист задорно бренчал по струнам и подпевал в такт. Гости оживились, начали пританцовывать на месте, самые смелые пары заполнили свободное пространство танцем, и таких пар собралось не меньше дюжины.

— Люблю эту песню,— сказала я, не думая, что буду услышана.

— Тогда это отличный повод потанцевать. Не откажешься?

Дарин повесил пиджак на ближайший стул.

— Откажусь, конечно,— отпрянула я,— чего вздумал! Танцевать... спорим, танцевать-то не умеешь?

— Девушки любят плохих танцоров, разве нет? Пошли, Анна, уговор дороже денег, ты же моя жена на сегодняшний вечер. А что люди подумают!— он наигранно ужаснулся.

— Что с тебя взять, пошли.

Дарин уже вытащил меня в центр зала, куда недавно нас заставил выйти мистер О'Коннор старший. Он ловко закинул мою руку себе на плечо, другую нежно, но уверенно сжал в своей и за какое-то короткое мгновение вовлек меня в танец, погружая в зажигательный ритм песни. Я была приятно удивлена. Дарин отлично двигался, конечно, я и не думала сравнивать его с профессионалами, но я поразилась, с какой легкостью и страстью он меня вел, кружил, отпускал, чтобы снова притянуть к себе.

Никогда еще я не танцевала с мужчиной, не ощущая неловкости, как будто эта песня была создана и исполнялась только для нас двоих; она текла единым потоком энергии по нашим жилам вместе с кровью, подгоняемые учащенным биением сердца. И я задалась вопросом, а от танца ли оно так билось, но тут же забыла, о чем думала секунду назад. Казалось: не думать, а чувствовать — это естественное состояние, так и должно было быть. Какие-то шаги, повороты, касания тел по отдельности не значили ничего, но, лишь складываясь в гамму эмоций, приобретали это самое значение. Мной овладела эйфория, детский восторг, я даже хохотала над шутками Дарина. Все-таки я сентиментальна до мозга костей, как бы ни пыталась это отрицать.

Зазвучала другая песня того же исполнителя, народ на танцплощадке и не думал расходиться. Тогда, вконец опьянев от дрожи, нарастающей в груди, и электричества, проходящего по нашим рукам, я насмешливо сказала:

— Дэр, я была твоей девушкой при Джеме, женой при твоих друзьях и родственниках. Можно вопрос, а когда я буду твоей тещей? С такими темпами, должно быть, скоро.

— Если отец не успокоится, ты скоро будешь моей вдовой,— ответил Дарин без тени улыбки,— а почему зашла речь о теще?

— Просто я не могу разобраться в наших отношениях.

— Приехали. На этом моменте я обычно теряю надежду, что мне что-то перепадет вечером.

— Я серьезно! После разговора с Ритой...

Дарин скептически выгнул бровь дугой, приподняв уголок рта.

— С Ритой? Так вот оно что! Рита! А я все думал, что за муха тебя укусила. Точнее не муха, а свирепый жук богомол: Манька, нашла, кого слушать! Сплетницу-журналистку. Рита врет. Она убеждена в своем вранье, навязывая его окружающим.

— Дело не в том, кто она! Ты тоже врешь. И я вру.

— Все врут, точно. По Доктору Хаусу,— отметил Дарин. Ладно, разговор ни о чем.

Он перестал меня кружить и остановился. Белая рубашка, заправленная в брюки и от пота прилипшая к его загоревшему телу, так и притягивала мои безудержные пальцы к себе. Совсем пьяной после того жалкого бокала шампанского, мне захотелось ее стянуть с Дарина вместо того, чтобы задавать глупые вопросы, и я закусила губу.

— Спасибо за танец,— я быстро смекнула, к чему вели мои инстинкты. Дарин бы не отказался, понятное дело. Но среди нас двоих хоть один человек должен был работать мозгами.— Я отчаливаю.

— Почему ты меня так боишься?— Дарин не дал мне уйти.— За все время нашего знакомства я не дал тебе и повода меня бояться.

— Серьезно? Мне пересчитать по пальцам?

— Не считая тех случаев, когда я тебя сканировал. Это обязательная процедура,— Дарин сжал губы, чтобы не засмеяться, покачивая при этом головой. Я не распознала этот жест, его значение. Наверняка Дэр считал меня такой же, как и всех девушек, недалекой. Потому что не могла вовремя заткнуться и несла, по его мнению, чушь.

— Я тебя совершенно не знаю! Будь у нас нормальное знакомство, будь ты нормальным парнем, я бы за одно свидание уже знала всю твою биографию, все твои увлечения, всю твою семью по именам! А у нас что ни разговор, так о гребанной Рыси! Я ничего о тебе не знаю кроме того, что ты полуоборотень, учился в Дублине, твою сестру убил кто-то из моей стаи, а еще ты любишь Бредбери и одинокие ужины у Пантеона.

— Неправда. Я не люблю одинокие ужины у Пантеона.

— Как же! Каждый день сидел в "Di Rienzo", данные собирал, официанток снимал.

— А говоришь, ничего не знаешь,— мягко заметил он.

— Пора заканчивать, Дэр. Мы переходим границы.

— У нас были границы? Анна, мы свободны, у нас нет границ.

— Вы — да, я — нет. Сказать тебе честно свое мнение? Все, что нас связывает, ненормально! Знакомство — ненормально, потом твои дружки в переулке — ненормально! Первое свидание — ненормально. Второе, во Флоренции, тем более! Мне продолжать список? Я помню, почему мы познакомились и почему сейчас общаемся. Любой цирк полон лжи! Животных дрессируют, гимнастов привязывают страховыми тросами, фокусники не колдуны, они мухлюют и тоже лгут. И мы, мы с тобой, мы постоянно лжем, всем окружающим, друг другу. Но ради правдивости истории хоть притворился бы, что я тебе небезразлична. Для этих людей,— я обвела рукой ищеек, которые обсуждали планы на выходные, обменивались человеческими сплетнями, завистливыми комментариями, клеветой. Вместе с тем по-доброму посмеивались, травили байки, натянуто веселились.

— Притворяться? Нет, это выше моих сил. Тем более дли них.

— Я так и думала. Мне жаль, что я доставляю тебе столько неудобоств. Осталось перетерпеть завтрашнюю миссию, и мы разойдемся как в море корабли. Да, и иначе, наверное, не могло быть. Не была бы я похожей на Рысь — мы бы никогда не пересеклись.

Дарин задумчиво наблюдал, как я выпускаю пар. И как он только выносил это? Его ледяное спокойствие бесило, и я уже открыла рот, чтобы высказаться и по этому поводу, но он опередил меня.

— Выговорилась?

— Да. Теперь я пойду, или спросить у тебя разрешения?

Дарин поймал меня за руку, прежде я успела улизнуть. Притянул к себе. Поцеловал. Я уперлась ладонями ему в грудь, попыталась оттолкнуть. Безрезультатно.

Он на секунду прервался, посмотрел на меня серьезно.

— Лучше спроси разрешения. Или расслабься на пару минут.

Я вновь предприняла попытку вывернуться, но бесполезно. Силен, однако, владыка моих снов. Размеренное движение его губ волшебным образом снимало напряжение в теле. Расслабляться, так по-полной! Ну, конечно, мне не хватало виски в размере, как минимум, бутылки, а учитывая, что я трезвенник по жизни, я бы никогда не расслабилась в присутствии Дарина. Но в тот момент дала себе спуск. К слову, пару минут затянулись на десять. Я обвила его руками за шею, а он прижимал меня к себе, властно держа за талию. Осторожный поцелуй перерастал в настойчивый. Готова поклясться, что теряла голову.

Не от поцелуя, от Дарина! От его синих глаз, которые становились самыми теплыми на свете, если он того хотел. От запаха его кожи, на которую всегда наносился дорогой одеколон, но и без него он окунал меня в дурман. От его губ, которые дразнили и поощряли, были нежными и обжигали страстью. От рук, лежавших на моей спине, и в них ощущалась сила и самообладание, которые всегда привлекали меня в мужчинах. От самого Дарина, от странного, скрытного парня со всеми его изъянами. Я сходила с ума по человеку, сначала выводившему меня из себя, а затем возвращавшему в чувства.

И тут наваждение растворилось в воздухе, когда Дарин прервал поцелуй. Я словно прыгнула с вышки в прорубь. Быстро вырвалась из его рук, помотала головой, согнала дурной, кошмарный сон. Чтобы я, да влюбилась в Дарина? Не бывать этому! Никогда! Скорее он влюбится в меня, что по определению невозможно, чем я позволю себе хоть раз подумать о сыне Главаря в подобном ключе! Тьфу ты, надо было сразу же убегать, почувствовав неладное, нырять в канал. А музыка играла и играла:

"Io ti amo

E chiedo perdono

Ricordi chi sono

Apri la porta

A un guerriero di carta igienica." (Toto Cutugno — Te amo)

— Ну ты и гад!

— Не говори, что тебе не понравилось,— Дарин смотрел на меня с лукавым проворством.

— Нет, нет и еще раз нет! Держи свои загребущие ручонки при себе, мистер, иначе я за себя не ручаюсь.

Обернувшись, я поняла, что приглашенные в ресторан потихоньку расходились, и последние задержавшиеся гости медленно приближались к выходу. Мы стояли одни в центре веранды, музыканты разошлись. Из-за усилившегося ветра волны бились о борт громче обычного.

— Нам пора.

На улицу мы шли, погруженные каждый в свои мысли. Один раз Дарин попытался оправдаться, заявив, что с меня необходимо было сбить спесь, позволить расслабиться. На что я ему показала кулак и ускорила шаг. При желании, можно закрыть его в номере и поджечь в машине, или расцарапать лицо ночью, побороться с его реакцией. Но ручки марать не хотелось. Напыщенный, самовлюбленный идиот рано или поздно нарвется на неприятности, на девушку, которую он действительно полюбит и которая его продинамит, не вытерпев изыски его характера.