Кто-то позади нас открыл дверь и вихрь воздуха как из печи снаружи, промчался через штаб, разбрасывая листы ПОО по штабному столу. Бусинки пота капали с носа одного из парней. Я заставил себя сосредоточится на том, о чем говорил командир полка.
— Второй сценарий и правила, которые влияют на вас, делятся на две категории: самооборона и когда вы хотите предпринять конкретные действия против целей из соображений отличных от самообороны.
Вторая категория — это, очевидно, горячая картошка.
Если бы, к примеру, противник внизу собирался выпустить снаряд из минометов по нашим парням на земле — мы могли открыть огонь без консультаций с командованием, если бы у нас было "разумные соображения", что человек в наших прицелах был врагом.
Кто-то рядом со мной издал придушенный звук. Если командир полка его и услышал, то он этого не показывал, но гражданский в кресле позади него явно сделал это; я видел как он резко оторвался от своего блокнота, как зоркий школьный учитель. Нам никогда не говорили кто этот человек, но в его со вкусом подобранной одежде, да благословит его Господь, он мог бы носить надпись "Уайтхолл", отпечатанную на его лбу. Он, вероятно, был законником для некоторых правил; может быть он даже был чинушей, который писал эту ерунду.
Как, черт возьми, мы должны были знать, кто имеет враждебные намерения, когда почти каждый мужчина в Афганистане носил оружие. Посреди Зеленой зоны, примитивная хижина и несколько животных были всем, что большинство могли себе позволить, но они никогда не обходились без АК и мопеда. Откуда мы должны были знать разницу, между фермером, патрулирующим свой урожай и патрулем талибов? С учетом отсутствия обмундирования, невозможно было отличить противника от афганской армии, афганской полиции, афганских сил безопасности и некоторых других, менее известных секретных служб безопасности.
Чувство неуверенности начало грызть мой живот. Я поднял руку вверх. Человек из Уайтхолла посмотрел на меня сквозь очки. Командир сделал паузу и выдал мне ободряющую улыбку.
— Да, мистер Мэйси.
Лестер В. Грау, аналитик ЦРУ, который изучал тактику моджахедов против Советов, был в самом верху моего списка для чтения. Как офицер эскадрильи по вооружению, я должен был знать все о возможностях талибов, но я также хотел влезть в головы этих ублюдков. То, чему я научился, было простым и пугающим. Мы столкнулись с проницательным, изобретательным врагом, который никогда не сдастся. В 1980-х года горстка вооруженных повстанцев подняла население и выпроводила мощнейшую армию в мире. И ни один из советских генералов не должен был юлить под сводом неосуществимых правил.
— Как я могу понять, что у них есть враждебные намерения?
— Очень хороший вопрос, мистер Мэйси — комполка потянулся за другой сигаретой. Он явно не торопился отвечать на него.
Моя рука осталась поднятой.
— И что, если они все еще вооружены, но ищут укрытия? Откуда мне знать, что они не продолжат бой после того, как у нас кончится топливо и мы свалим? Как я узнаю, фермеры ли это, ищущие куда спрятаться или талибы, ищущие оборонительные позиции для продолжения боя?
Я сделал паузу и оглядел вокруг штабного стола своих пилотов, прежде чем вернуться к комполка.
— Что тогда, сэр? Что тогда я должен делать?
Командир зажег свою сигарету и глубоко втянул дым в легкие. Он покачал головой.
— Ваш выбор, мистер Мэйси.
Мой выбор?
О существовании враждебных намерений можно было бы судить по записям с наших камер черезTADS и камера не всегда все видела.
Иисусе...
Когда я вернулся к нашей работе, я подумал о кошмаре, в котором мы теперь оказались. Это не была вина командира полка, он был просто гонцом. Это было провалом политиков. Они послали нас сражаться в их войне на пташке, стоимостью 46 миллионов фунтов за штуку; пташке, которая должна была пройти проверку в каждой детали, как и мы. Мы вместе теперь должны были быть безупречны — со связанными за спиной руками. И если бы сделал неверный шаг, потому что у меня не было хрустальных шаров и я не мог проникнуть в мысли врага, я бы обнаружил, что не знал, имел ли враг враждебные намерения.
Никто еще не подвергался такому уровню постоянного надзора.
Если они готовились обрушить дождь снарядов на позицию в десяти километрах, артиллерийских мальчиков не просили дать отчет о том, что враг имел враждебные намерения.
Никто не будет требовать объяснений от 3-го парашютно-десантного батальона.
Пилот реактивной авиации, сбросивший бомбу по координатам, не будет призван к ответу если он ошибся — он выполнял приказ парня на земле.
Но мы были серьезно и качественно под прицелом.
Если бы мы ошиблись, то оказались бы под трибуналом и первое в истории развертывание британской армией системы вооружения "Апач" было признано полностью провальным. Нас бы распяли СМИ, политики и бюрократы из Уайтхолла. "Апач" будет заклеймлен как "белый слон" — ошибка ценой в 4,13 миллиарда фунтов стерлингов.
Пресса не помогала с самого начала, выплескивая дерьмо о программе "Апач". Каждый раз, когда программа ударного вертолета сталкивалась с затруднениями, они вытаскивали ее на свет и раздували до максимально возможной величины. Это был просто предлог для давления на политиков, потративших больше денег, чем когда либо доселе на единицу оборудования, но Джо Паблик проглотил крючок, леску и грузило. Из-за плохой прессы, это уже выглядело в его глазах провалом.
Когда я поступал в армию двадцать два года назад, я себе это не так представлял.
Но, черт возьми, я зашел так далеко и люди вокруг складного стола были моими друзьями. Некоторые из них — Билли и Джорди, например, были со мной почти все время, что я был на этом пути.
Так или иначе, мы должны найти способ сделать эту работу. Или же талибы, которые не знали значения слова "правила" будут сбивать нас и украшать свои пещеры нашими потрохами.
В течении последних семнадцати лет я нарушал правила, что бы добраться туда, куда я хотел: сюда, в оперативный центр, с величайшей оружейной системой в мире, в зловонную жару афганского лета.
Какого черта я должен останавливаться?
Позже, в тот же вечер, когда умолкли сирены после ракетного обстрела, в мою комнату ворвались наземники.
— Сэр, сэр, Вы должны идти с нами как можно быстрее.
Я вскочил с кровати, думая что мы потеряли человека или вертолет. И затем я узнал, что они собираются начать "Состязания по поеданию Сабвеев".
— Ты и твой большой рот — улыбнулся Билли и схватил свой пистолет.
— Подождите меня — крикнул Джон.
Внутри одного из огромных, выстроенных американцами зданий для отдыха, была игровая зона, зона кинотеатров, кафе-бар, зона для настольных игр и музыкальный танцпол с инструментами, площадью 150 квадратных футов. Мы пришли на танцпол, что бы увидеть как наземники с энтузиазмом собрались вокруг выстроенных треугольником трех шестифутовых столов.
Полдюжины сэндвичей "Сабвэй" футовой длины были выложены по всей длине, перед каждым из претендентов. (Сабвэй — сэндвич из багета с начинкой, бывает полуфутовый , примерно 15 см. и футовый, около 30 см. — прим. перев. )
Десантник Хаусон — претендент номер один — был типичным нападающим и играл в регби на клубном уровне для гражданских команд, также хорошо, как и для армии. Он выглядел так, будто мог проглотить все свои сабвеи, даже не задерживая дыхание.
Одаренный смотрел на содержимое своего стола, как будто они были летящими в него "Хеллфайрами".
Что же касается Крошки, то он выглядел так, будто собирался попробовать съесть в несколько раз больше его собственного веса тела.
— Ставлю на Хаусона — сказал Билли, прежде чем Джон или я успели заключить пари.
Я поставил на Одаренного.
— Три, два, один, начали — скомандовал Тафф.
Все они начали в милом медленном темпе. Лицом друг к другу; даже кусая соответственно один другому. Крошке советовали ничего не пить, потому что он не сможет вместить даже один Саб.
У них был час, что бы набрать свой собственный вес в Сабах. Победитель будет первый, кто закончит или тот, кто съест больше всех, когда пробьют часы. Любой, кто блеванет, будет немедленно дисквалифицирован, если не сожрет то, что только что выметнул. Я видел как "морской котик" съел семь футовых Сабов за тридцать минут в Атланте.
Они все закончили свой третий Саб на тридцатой минуте. Каждый делал свою ставку. У музыкального зала были стеклянные окна и любопытство привлекало всех, кто проходил. Тут были британцы, американцы, канадцы, итальянцы, французы; все названные тут присутствовали. От шуточек уши сворачивались, но Одаренный, Хаусон и Крошка продолжали состязание, жуя и жуя.
На сорок пятой минуте, Одаренный побледнел, на полпути к своему четвертому Сабу.
— Одаренный сошел — заорала оппозиция.
Он схватил из под стола ведро и его вырвало, под взрыв хора насмешек и шквал свежих ставок. Хаусон теперь стал фаворитом.
Два оставшихся стола были придвинуты друг к другу, так как шум стал громче и конкурс стал более гладиаторским.
В пяти минутах от финального звонка, оба достигли своего шестого и последнего Саба. Они явно начали уставать.
Крошка бросил свой Саб, сложил руки и посмотрел Хаусону в глаза. Понимая, что он тоже вряд ли закончит все два ярда, Хаусон последовал его примеру и стал хлебать изотоник. Там было шумно; оба выглядели больными, как свиньи.
— Осталось две минуты — крикнул Тафф.
Финиш спринтом теперь был дохлым делом.
— Одна минута.
Хаусон подвинул свой Саб, размещая его для идеальной ничьей, но Крошка сохранял нервы и едва моргнул.
— Осталось сорок секунд.
Хаусон поднял свой Саб, почти в замедленном темпе и держал ее в футе от рта, прямо на пути пристального взгляда Крошки.
— Тридцать секунд.
Они были замкнуты в сложных умственных вычислениях. Если бы они начали слишком рано и должны были бы остановиться, они проиграли бы конкурс.
Я знал, в какую сторону качнется маятник Хаусона. Он считал, что легко перекусает Крошку.
Бросив на секунду взгляд на Таффа, Крошка схватил свой Саб и пошел его пожирать со скоростью термита. Хаусон вбил его в свою глотку и проглотил три дюйма за один раз.
Шум был оглушительным.
— Десять секунд — проревел Тафф.
Хаусон делал все возможное, что бы проглотить, а Крошка по-прежнему шел путем укусил-прожевал-укусил-прожевал.
— Пять...
У Крошки оставалось еще восемь дюймов.
— Четыре...
Хаусон с трудом проглотил и оторвал еще три дюйма. Его щеки выглядели как перекачанный матрас.
— Три...
Крошка был в семи дюймах от славы.
— Два..
Крошка ухмыльнулся и нахально подмигнул Хаусону.
Когда Тафф сказал один, Крошка сделал огромный укус на три дюйма своего Саба и положил остаток на стол.
Толпа сошла с ума.
— Стоп — закричал Тафф.
Зная, что Крошке осталось проглотить свой последний кусок для выигрыша, Хаусон проиграл битву, выплюнув последний кусок Сабвея. Его голова исчезла в ведре.
Чудовищный рев и многонациональные аплодисменты приветствовали Крошку на финише и установили новый рекорд Афганского Поедания Сабвеев: один час и шесть минут.
— Эгей! — кричала американская девушка — Что он выиграл?
— Он получает оплату его Сабов проигравшими — ответил я — А они платят и за свои собственные.
Посещение Cвятыни
Несколько дней спустя, я нашел себе задачу в Кэмп-Бастионе. Я ознакомился с районом вокруг КАБ; один или два испытательных полета дали мне представление о горах и пустыне, но путешествие в Бастион был моей первой поездкой в район Гильменда.
Наша задача состояла в эскортировании "Чинука", позывной Хартвуд Два Два, в Лашкаргах, где он высадит кое-кого из личного состава. Оттуда мы летели прямо в Бастион, где другой "Чинук", Хартвуд Два Один, взлетает и присоединяется к нам. Затем мы вчетвером направляемся сначала в Навзад, а затем в Муса-Кала, где "Чинуки" высадят и заберут людей и грузы на маршруте. После кругового путешествия мы садимся в Бастионе и остаемся на передовой позиции на шесть дней. Ветерок донес до нас слухи о какой-то операции — причине переброски нас на передовую.
Мы были парой "Апачей", с позывными Дикарь Пять Ноль с Саймоном на месте наводчика-оператора и Джоном на месте пилота, и Дикарь Пять Один, с Билли на месте наводчика-оператора и мною позади него.
— Дикарь Пять Ноль, звено из двух "Апачей" и одного "Чинука", готовы к взлету — сказал Саймон, когда мы выстроились на рулежной дорожке "Фокстрот".
— Звено Дикарь Пять Ноль, для вас очищена трасса Два Три Фокстрот — ответил американский диспетчер.
"Чинук" поднялся первым, и мы начали разбег по рулежной дорожке. Я быстро пристроился за ним, наш "Апач" нависал сзади-слева, Джон позади-справа. Все трое шли низко над поверхностью пустыни, пока не отошли от КАБ, а потом "Чинук" набрал высоту.
Я повернулся к Билли.
— Это надо изменить, когда мы вернемся.
— Что именно?
— Эту процедуру: "Чинук" взлетает первым.
— Я понял, что ты имеешь ввиду — сказал Билли, слегка задумавшись — Это все неправильно, не так ли?
Если бы кто-то открыл огонь по "Чинуку", пока он набирал высоту, наши два "Апача", предположительно обеспечивающие его эскорт, никогда бы не увидели угрозы — и "Чинук", у которого не было брони (все "Чинуки" получили свое бронирование позже, в ходе тура), не смог бы выдержать обстрела.
Один из "Апачей" должен был набрать высоту первым, что бы вести наблюдение, пока второй "Апач" набирает высоту. Как только мы оба поднялись, мы могли бы обеспечить прикрытие для набора высоты "Чинука". "Апачи" были созданы с расчетом на обстрел из стрелкового оружия и они могли справиться с запущенной ракетой; "Чинук" не мог. И мы все знали, что талибы отдали бы свои передние зубы, лишь бы сбить "Корову" — их прозвище для большого, неуклюжего вертолета ВВС.
Ну, не в мою смену, пообещал я себе. Нам нужно переговорить с ребятами из "Чинука" и исправить эту процедуру при первой же возможности.
Я посмотрел вниз. Мы пересекали Красную пустыню, названную так из-за цвета ее замечательных дюн, высотой в триста футов. С воздуха они выглядели как покрытые ржавчиной волны, неумолимо катящиеся на север от пакистано-афганской границы и угрожающие поглотить юго-восточный город Кандагар.
Пустыня была непроходима для пешехода, почти невозможно было пересечь ее на автомобиле и была необитаема, за исключением кочевников, которые рисковали зайти на ее окраины в зимний период. Что касается пилотов НАТО, то Красная пустыня была другом; будучи лишенная людей, она также не представляла угрозы.
Мы шли на высоте, пока на горизонте не начала появляться бледная полоса. Когда я взглянул на нее, начали появляться очертания разросшегося города.
Я проверил навигационную страницу на своем дисплее. Лашкаргах: первая остановка в моем ознакомительном туре по Афганистану.
Нос "Чинука" резко пошел вниз. Джон и я слегка отклонили наши "Апачи" влево и вправо, что бы занять позиции выше и по обе стороны от него, когда он опускался над пустыней к базе, расположенной в северо-восточном квартале города.
