Чаганов: После войны

— Что ж японцы никак не противодействуют минной угрозе, товарищ Исаков, вождь отходит к письменному столу и начинает набивать трубку табаком,— не тралят?

— ... Пытаются, товарищ Сталин, — адмиралы поворачиваются к вождю,— но американцы каждую ночь 'досеивают'. Тут ведь какая арифметика, даже один процент подрывов в день приводит к огромным потерям — до трети плоскодонок в месяц. То есть, треть трафика не доходит. Кстати, и японцам такая операция по снабжения выходит недёшево — тысячи плоскодонок с плохими моторами потребляют огромное количество топлива, не считая восполнение количества судов...

— Тогда может быть, товарищ Исаков,— не сдаётся вождь,— лучше использовать суда покрупнее, чтобы они напрямую ходили через Японское море, а не через бутылочное горлышко, где их поджидают мины противника? Покрупнее, но которые можны разгрузить без захода в порт.

— Всё равно не выйдет, товарищ Сталин,— качает головой Исаков,— американцы просто увеличат объёмы минирования — и всё вернётся к той же ситуации.

— Помнится ещё до войны ,— вступает в разговор Василевский,— проходили испытания быстроходные катера как раз для траления минных постановок, способных работать при волнении до пяти баллов, чем они закончились? В обосновании отмечалось, что взрывы будут запаздывать с подрывом и одним катером можно будет быстро расчистить большую акваторию.

— Да, действительно было такое,— кивает Кузнецов,— только испытания не дали тогда однозначного результата. В прошлом году мы попробовали возобновить их уже с американскими минами — всё закончилось печально. Дело в том, что скорость катера увеличивает перепад давления, на который реагирует датчик давления донной мины. Таким же образом отреагировал акустический датчик — скоростные катера шумнее, чем обычные. Поэтому скорость не спасает — взрыв происходит даже ближе к катеру. Ну и само собой никакого трала за сабой такой катер потянуть не сможет. Подводный же взрыв сотен килограмм взрывчатого вещества ломает валы катеров за многие десятки метров.

— А брандеры?— Вождь возвращается к карте.— Японцы пытались пробить дорогу брандерами? У них же много устаревших броненосцев осталось ещё с русско-японской войны.

— Однократно, товарищ Сталин, решить задачу прохода, конечно, можно,— крутит в руках указку Исаков,— но поскольку японские порты в основном уже американцами разбомблены, то необходим ежедневный проход сотен мелких судов. А брандер имеет очень узкую полосу расчистки — ширина борта плюс-минус несколько метров — в общем около 20 метров. На 100 километров нужно 5000 проходов, однако счётчики проходов в минах ломают все расчёты. За день не справиться, а ночью они по новой всё 'засевают'— американские самолёто-вылеты дешевле выходят. Реально решить задачу прорыва блокады можно лишь при помощи надёжной противовоздушной обороны на островах. В первую очередь это относится к реактивной авиации и зенитным ракетам. И неплохо бы отогнать от берегов Японии американские авианосцы, которых по нашим оценкам здесь не менее двадцати, для того чтобы увеличить боевой радиус базирующимся на них самолётам. А ещё лучше будет поразить парочку из них, я имею ввиду — дать разрешение на применение противокорабельной крылатой ракеты 'Комета'. Все другие средства лишь затянут агонию.

— Это ваше общее мнение?— Вождь переводит взгляд на Кузнецова.

— Так точно, товарищ Сталин,— расправляет плечи адмирал.

— Хорошо, начинайте подготовку к операции,— вождь отходит к столу и поднимает трубку внутреннего телефона,— отзовите товарища Рокоссовского из Варшавы. Нужно, чтобы завтра к 18:00 он был в Москве...

Василевский и Кузнецов обмениваются быстрыми взглядами, Сталин опускает трубку на рычаги:

— ... Товарищ Рокоссовский будет руководить этой операцией. Работайте с ним напрямую без доклада Булганину. И ещё одно — официального вступления СССР в войну с США не будет, поэтому нашемк командованию следует заранее озаботиться нанесением японских знаков на нашу боевую технику и недопущением попадания в плен наших военнослужащих. Разрешается применение любого оружия за исключением атомного, которое также должно быть готово к применению по особому приказу. Жду вас завтра в 18:00 для обсуждения операции. Все свободны.

* * *

— М-м-м,— сдавленный стон вырывается у меня из груди.

'Как это всё надоело... Только чуть заживёт, как эти люди... в белых халатах... тут же вновь бередят рану, отдирая с кровью старую повязку и накладывая свежую ... Коновалы'...

— Больно, Алексей Сергеевич?— Наигранно ойкает молодая медсестра из Кремлёвской поликлиники, беря мою руку в свои ладони и зачем-то дуя на неё пухлыми губками.

— Терпимо,— немного напрягаю мышцы, девушка с восхищением смотрит на рельеф моего обнажённого торса.

— Вы закончили?— В нашу гостиную как вихрь врывается Оля и с нетерпением смотрит на неё.

— Да-да, товарищ Мальцева,— мгновенно побледневшая медсестра вскакивает со стула и начинает испуганно и без разбора заталкивать свои вещи в саквояж,— я уже закончила перевязку.

— Ну, что слышно?— Пытаюсь разрядить ситуацию пока Оля ненавидящим взглядом испепеляет её удаляющуюся спину.

— Хозяин даёт добро на участие наших войск в войне на Дальнем Востоке,— усилием справляется с раздражением она.

— А по личному счёту?— Левой рукой пытаюсь набросить на плечи старую рубашку.

— Тоже разрешил,— помогает мне супруга, вставая,— но под иностранным флагом.

— Когда, кто?— Пытаюсь прочесть хоть что-то на непроницаемом лице Оли.

— 'Клоун' на месте решит,— отворачивается девушка, пожимая плечами.

''Клоун' — это наш старый знакомый Иосиф Григулевич,— мелькает у меня в голове,— который после захвата Троцкого в 1938-ом отправился со своей группой в Южную Америку'.

— А тут все ниточки с нападением размотали?— Меняю я тему, видя, что Оля не склонна больше говорить на эту тему.

— Если бы,— она со вздохом снова опускается на стул,— то, что американцы руководили всей операцией из посольства — факт документально доказанный, но проследить всю цепочку до исполнителей не удаётся. Судя по тому, что как точно по месту и времени они вывели своих боевиков на тебя, у ЦРУ есть свои люди, как минимум, в 'девятке', а также в аппарате ЦК или в аппарате СНК — не исключаю, что и там, и там. Это несколько сотен человек, которые уже неоднократно за время службы успешно проходили проверку на полиграфе. А ещё есть подозрение, что утечки идут из Коминтерна...

— Проходили, значит,— поднимаю глаза к потолку,— но ведь у нас есть инструмент и чувствительнее полиграфа...

Оля вопросительно глядит на меня.

— ... Помнишь тот аппарат с 'перчаткой', которым мы с тобой Любу Щербакову в НИИ-ЧаВо лечили? Он до сих пор там стоит.

— Помню, только чем он тут может,..— начинает девушка и вдруг осекается.

— Вот-вот,— киваю я,— не важно, что аппарат на самом деле может, важно что люди думают о том, на что он способен. Вид у аппарата внушительный — я бы даже сказал — заставляющий трепетать. Хотя... ты помнишь, когда мы его отлаживали прогоняли перед глазами у Любы диафильм с кружками, квадратиками, ромбиками и тому подобное?..

— Помню, было,— насторожилась Оля.

— ... Так вот я обратил внимание, что после получения доступа к нейронам-раутерам с самописцев несколько секунд идёт диаграмма— паттерн, форма которой зависит от того какие фигурки Люба пыталась запомнить перед своей отключкой в сеансе...

— То есть ты предлагаешь,..— аж подскакивает с места девушка.

— Именно, пригласить в лабораторию группу испытуемых, например, из 'девятки', каждому предложить мысленно выбрать любую фигуру из десятка предложенных и с минуту думать о ней...

Вашингтон, Пенсильвания авеню Норд-Вест,

'Блэр Хаус', временная резиденция президента США.

31 декабря 1946 года, 14:15.

— Откуда тут вообще взялся Сталин, Аллан?— Президент Дьюи с отвращением бросает измятую газету на стол и раздражённо сверху вниз смотрит на сидящего перед ним за столом Директора ЦРУ.— Ты же обещал по-тихому ликвидировать другого парня — не помню как его там зовут. Это ни одно и то же — я на это не соглашался!

— Мы не знаем точно, господин президент,— на поднимая головы отвечает тот,— кто на самом деле находился в лимузине, который обстреляли наши боевики. По нашим сведениям, которые в данный момент не могут быть подтверждены, существует определённая вероятность, что там мог находится Сталин. По словам того же источника все трое нападавших погибли, лимузин сгорел, его пассажир получил лёгкие ожоги...

— Слава богу!— Дью разворачивается спиной к посетителю, его мечущийся взгляд останавливается на большом окне, из-за которого доносятся звуки большого города — шершание автомобильных шин, гудки клаксонов и скрип тормозов на близком перекрёстке.— Надеюсь мы сможем полюбовно урегулировать с русскими этот вопрос — ведь вы позаботились об операции прикрытия, так Аллан?

— ... Да, конечно, сэр,— чуть склоняет голову Даллес,— исполнителями являлись криминальные элементы, завербованные русскими спецслужбами, однако...

— Что такое?!— Президент делает резкий разворот к Директору на каблуках.

— ... Однако бандитское нападение на Канцелярию посольства в Москве,— монотонный голос Даллеса начинает подрагивать,— и захваченные там документы из 'волта' неизбежно подтвердят подозрения русских о нашей ответственности за организацию покушения.

Дьюи, как подкошенный едва не промахиваясь, падает в кресло:

— Ты понимаешь, Аллан, что это война? Ты понимаешь?

— Не обязательно, сэр,— Даллес встречается глазами с президентом,— русские не пошли пока на полный разрыв дипломатических отношений — только лишь отозвали своего посла. Это оставляет надежду...

— Какая к чёрту надежда?— Дьюи вновь вскакивает с места и подбегает к окну.— Ты не знаешь 'дядюшку Джо', он будет мстить — тебе, мне, всем нам! Ты видишь Белый дом? На его месте скоро будет радиоактивная воронка.

— Это невозможно, господин президент,— упрямо трясёт головой Директор,— у русских просто нет сейчас средств доставки ядерной бомбы на такие расстояния. Максимум на что они способны — это провокации в Европе и ещё большая поддержка японцев на Тихом океане. Объявлять нам войну они не станут — продолжат воевать 'по доверенности'. По крайней мере, так бы сделал я, 'находясь в их туфлях'. Конечно, не исключено, что русские попробуют ответить лично нам, но такие операции за пару недель не подготовить. Это удачно совпало, кстати, что Белый дом закрылся на ремонт, постараемся сохранить это в тайне подольше, а когда русские это выяснят, то им придётся хорошо потрудиться чтобы внести коррективы в свои планы.

— Вы так думаете, Аллан?— Дьюи тяжело вздыхает.

— Уверен в этом, сэр. Мы сейчас напряжённо работаем, чтобы восстановить наши разведывательные возможности в Москве. Надеюсь, что в течение двух недель мы будем о планах Сталина.

— 'Пары недель',— повторяет слова собеседника президент,— будем молиться, что к этому моменту 'Троица' вознесётся к небу...

— Будем молиться, сэр.

— ... Что это?

* * *

— А ты уверен в своих людях, Педро?— Григулевич, притормозив на обочине, снимает руку с руля и опускает её на плечо Кампосу.

— Как себе, Хуан,— его чёрные глаза пылают огнём,— конечно у Оскара и Гриселио нет такого опыта обращения с оружием как у меня — я всё-таки армейский лейтенант — но преданности делу освобождения народа Пуэрто-Рико у них хватит на десятерых. Ты не смотри, что им едва минуло двадцать лет — их убеждения тверды как сталь, их рука не дрогнет в решающий момент. Вчера я дал им прочитать письмо-отчёт того врача-убийцы из Рокфеллеровского института, который заразил раком 13 пуэрториканцев. Если бы ты видел их лица в тот момент, то не стал бы задавать мне этого вопроса.

— Это хорошо, что у тебя нет сомнений, но не сыграет ли их молодость и горячность с ними злую шутку? Рука ведь может дрогнуть не только со страху, но и от того, что неопытные люди не могут совладать со своими нервами. Ты уверен, что твои люди сумеют в боевой обстановке сосчитать сколько пуль у них остаётся в обойме? Пойми, я не ставлю под сомнение твою роль руководителя операции — ты получил этот мандат от руководства своей партии — но прислушайся ко мне, старому боевику, который собаку съел на подобных ликвидациях. В доме, по крайней мере, три линии обороны: первая — две будки по обеим сторонам фасада дома, вторая — центральный вход, куда ведёт двенадцать крутых ступенек, и третья вход в президентский 'свит' на втором этаже. Всего по моим оценкам 7-8 человек хорошо подготовленной охраны. Убить президента можно в таких условиях лишь совершенно случайно — только если тот случайно высунется на шум в окно над козырьком портика. Надежды на это нет абсолютно никакой. Твои люди обречены.

— '7-8 человек', откуда ты это взял?— Хмурится Кампос.

— Пару дней погулял по соседнему саду, понаблюдал как караул сменяется в 'Блэр-Хаусе'.

— Ну хорошо, Хуан, выкладывай, что ты там задумал,— смягчается тот, подмигивая.

* * *

*

'М-м-м',— не могу сдержать стона, когда при входе в сталинский кабинет задеваю локтем дверную ручку, а жёсткий рукав френча безжалостно скребёт только начавшую заживать ожоговую рану. Члены политбюро, сидящие за длинным столом, живо поворачиваются на звук.

— Я смотрю, что наш больной уже чувствует себя лучше?— Строгий голос Сталина никого из собравшихся не вводит в заблуждение — все чувствуют, что тот рад встрече со мной.— Проходите, товарищ Чаганов, присаживайтесь, а мы как раз обсуждаем вопрос о возобновлении строительства Дворца Советов...

Маленков, бросив на меня острый недоброжелательный взгляд, быстро отворачивается к докладчику — возвращать 'моё место' справа от стула вождя он явно не собирается.

'Да на здоровье, сиди ... пока сиди,— устраиваюсь на дальнем конце рядом с Вазнесенским,— главное — успел к обсуждению'.

— Подвожу итог,— продолжает Малышев, получив разрешающий кивок со стороны Маленкова,— в связи с разгерметизацией битумной завесы, которая осталась во время войны без надлежащего обслуживания, котлован оказался затопленным, а также тем, что большая часть металлоконструкций Дворца была использована на первоочередные нужды народного хозяйства, комиссия Бюро СНК выходит с предложением — в целях экономии средств — перенести строительство на другую более подходящую площадку — Воробьёвы горы — одновременно переработав существующий проект, увеличив его функциональность, избавившись от некоторых излишеств, на которые было указано ранее, и применив новые, более современные подходы. По оценкам специалистов, строительство Дворца на Воробьёвых горах и использование современных достижений науки позволит сэкономить до 200 миллионов новых рублей.

— Слыхал, Коба?— Киров поднимается с места и, сжимая кулаки, в упор смотрит на Маленкова.— Комиссия оказывается не в курсе основ Генерального плана реконструкции Москвы. Ей невдомёк, оказывается, для чего мы построили станцию метро Дворец Советов — не знают, что она служит его подземным аванзалом, что Дворец должен стать центром Новой Москвы по соседству с старым центом в Кремле. Они предлагают статую Ильича поставить рядом с дворцом. Их совершенно не смущает тот факт, что это то же самое, как поставить статую не на постамент, а рядом с ним. И всё это для того, чтобы выиграть 5 процентов сметы работ на пятилетку или одну десятую процента годового бюджета страны? Нет, я думаю, не для этого — они хотят этим шагом отречься от всего, что было нам дорого, а, в конечном счёте, от наших идеалов.