Зверь лютый. Книга 36. Аутодафе

Да, это правда. Но не вся: в Добруджу, в Византию — ввозят русское стекло. Я о русском стекле уже писал, оно иное по составу, чем византийское. И его много: в середине 12 в. почти каждый ребёнок в городской обеспеченной семье на Руси имел витой стеклянный браслет.

Янтарные бусы двуусеченной конической формы, многогранные — киевского производства.

Энколпионы. Наперсные кресты-мощевики. Внутрь энколпиона помещали частицы освящённой просфоры или мощи святых, чтобы охранить человека от различных напастей, особенно в дальних путешествиях или походах. Часть изготовлена в Киеве, часть — в Галиче.

Многочисленные шейные и нагрудные бронзовые крестики ХI-ХII вв. с одинаковыми концами с выпуклостями — аналогичны волынским. Бронзовый крестик с неравными, закругленными и украшенными шипами концами, орнаментированными спиралевидным узором, заключенном в окружность — аналогичен новгородским. Киевского происхождения два бронзовых крестика с равными расширяющимися концами, имеющими на лицевой стороне черненый узор.

На всей территории Румынии только в Добрудже, на поселениях Диногеция и Исакча, найдены полихромные поливные яйца-писанки, Об этих яйцах и других русских игрушках — я уже...

Территориально район находок "укладывается" между Мэчином (летописный Дичин) и Пэкуюл луй Соаре, расположенным выше Хиршова по Дунаю.

Много находок русских товаров — интенсивная торговля с Русью. Причина: наличие большого русского этнического массива на правобережье Дуная в этом месте во втор.пол. ХI-ХII вв.

Традиция "русские в Добрудже" — продолжается тысячу лет. Со времён Святослава-Барса.

Один из поздних эпизодов — судьба казаков-некрасовцев. В 1740-80 гг. они переселяются в пределы Османской империи — в Добруджу. Правда, восточнее.

Потом столкновения некрасовцев с запорожцами, которые, после окончательного разорения Сечи на Днепре, в 1775 г., около 5000 чел. переселились в дельту Дуная. Основали кош в Сейменах на Дунае между Силистрией и Гирсовой. Принимали участие в войне с Россией 1809 г., состоя в гарнизоне крепости Рущука, в мирное время занимались рыболовством, спускаясь для этого к устьям Дуная. При этом сталкивались с некрасовцами, что приводило к ожесточенной взаимной резне и окончились правильным походом запорожцев против некрасовцев, полным поражением последних, взятием запорожцами их укрепленного пункта — Дунавца — и переселением туда в 1814 г. запорожского коша из Сеймен.

Часть некрасовцев ушла, другая осталась в Добрудже вместе с поселившимися рядом старообрядцами-липованами.

* * *

Два года назад в Киеве я предложил русским князьям "окончательное решение половецкого вопроса" — "волчьи челюсти". Навязать степнякам "войну на два фронта", одновременные удары с севера и с юга. Для чего взять под контроль Северное Причерноморье. Создать там военные базы, единое командование.

Византийцы для такого не годны. Потому что их "не жмёт". Для Руси Степь — важнейшая внешняя угроза, для них — пятая-седьмая. После сицилийцев, германцев, мадьяр, сельджуков, египтян, армян...

Решение — Черноморская Деспотия. Самый младший брат Боголюбского Всеволод (Большое Гнездо, Севушка), он же — племянник Мануила Комнина, назначается императором деспотом — начальником созданной провинции "с чрезвычайными полномочиями".

Севушка — родня. Боголюбскому — единокровный брат, Комнину — сын сестры. По феодальным нормам — основание для назначения "подручным правителем". Опыт общения с Боголюбским (и со мной чуток), обеспечит взаимодействие, опыт жизни в Византии — способность управлять провинцией.

Би-коммуникатор. "Свой среди своих" в обе стороны.

"Двусторонность" сразу же вызвала подозрения. У обеих сторон.

С Боголюбским просто: он никому не верит, а гречников прямо ненавидит. И это хорошо: осознание такого другой стороной вызывает доверие к Севушке.

— А куда он денется? Боголюбский его с братьями и матушкой уже с Руси вышибал, долю в отцовском наследстве отобрал. Теперь снова, хоть внешне и благопристойно, пнул — удела на Руси не дал. Парень — наш человек, настоящий византиец: сумел выскочить от Бешеного Китая с головой на плечах и с прибылью. Назад, под "русский гнев державный"... Он же не идиот.

Не сразу. В Царьграде прежде всего сказали "нет". Просто потому, что "Деспотия" звучит как "дай". Но Севушка взял в жёны малолетку Сибиллу, дочь короля Иерусалимского.

* * *

В чистом виде "челночная дипломатия" по Киссинджеру.

В Иерусалиме:

— Вам нужен в зятьях нищий русский князь?

— Нет!

— Но он племянник императора.

— О! Это меняет дело!

В Константинополе:

— Вам нужен в деспотах младший племянник басилевса?

— Нет.

— Но он брат Государя Всея Руси и зять Иерусалимского короля.

— Мда... Это меняет дело.

* * *

Греки призадумались: дополнительный канал влияния на Иерусалим, укрепление династических связей.

"Подгребание под себя" Палестины — генеральное направление столетней политики Византии.

Ещё он сумел убедить византийцев в возможности моей строительно-политически-транспортной авантюры — "Порожнего канала". Что означает не только увеличения традиционного русского экспорта, отчего случится рост доходов таможни Константинополя, но и принципиальный скачок: появление русского хлеба. Чего прежде не было.

Поток зерна. Потоп. Это обернётся качественным, в разы, снижением цен на хлеб в империи. И, естественно, на всё, что делают люди, для которых хлеб основная статья расходов.

Всё местное дешевеет. Главное: дешевеют солдаты. У императора появляется возможность удвоить армию. Тогда — великие победы, стратегические успехи, слава императора ромеев, возвеличивание империи. "Смыть позор Манцикерта".

* * *

Э. Роджерс выделил типы людей по склонности к принятию новой информации:

1) новаторы (2,5%) — стремятся к новизне, склонны к риску. Проще: психи, социопаты.

Пример: я. "Святая Русь" заставила.

2) ранние последователи (13,5%) — склонны к принятию инноваций, но более осторожны, чем новаторы. Обычно элита.

Пример: Сева. Причины: он больше многих видел, годы его молодые. Главное: а куда деваться, когда Бешеный Китай — в государях?

В обоих случаях свойство не изначальное, природное, а вынужденное, воспитанное. Судорожный поиск новых возможностей в состоянии "под топором".

"В бомболюке и не так раскорячишься".

Дальше есть:

3) раннее большинство (34%) — начинают пользоваться новинками, когда большое количество людей их освоило. "Раннее большинство" приняло — инновация внедрена в сознание людей;

4) позднее большинство (34%) — принятие этой частью — новинка перестала быть таковой, продукт массового потребления.

5) отстающие (16%) — наиболее консервативная часть населения, продолжают использовать привычное. Обычно, пожилые люди.

В средневековье мало пожилых людей. Но общая — идеологическая, экономическая — консервативность столь велика, что "сдвигает вверх" три последних категории за счёт сокращения первых двух.

Распределение верно для массового рынка. И несущественно для государственных решений. В монархии имеет значение принятие новизны одним человеком — монархом. И, в меньшей степени, его немногочисленным (3-7 человек) окружением.

Отмечу два противоречивых, для новизны, свойства монарха и окружения: элита, пожилые люди.

На индивидуальном уровне принятие инновации:

1) знание — человек узнает об инновации;

2) убеждение — анализ новой информации, соотношение ее с имеющейся, вывод о преимуществах;

3) решение — о принятии или отвержении;

4) подтверждение решения — продолжение поиска подтверждения правильности решения. Возможно изменение решения, например, все же прийти к принятию.

Люди проходят эти стадии с различной скоростью. Одному надо немного времени, другой может рассуждать долго и так и не решиться.

* * *

Маршрут Севы дал Мануилу время пройти эти стадии в естественном, ему самому свойственном, темпе. Прибыв в Константинополь, Сева, получив по-родственному аудиенцию, "закинул удочку". И уплыл в Иерусалим венчаться. Потом вернулся и спросил.

В маркетинге есть известный приём: задаёте три вопроса, такие, что на первые два собеседник наверняка ответит "да". Тогда, вероятно, он ответит "да" и на третий.

— Я женюсь на принцессе Иерусалимской. Это полезно Византии? — да.

— Мы завалим Царьград хлебом. Это полезно Византии? — да.

— Назначь меня Черноморским Деспотом. Это полезно Византии? — да.

Известны пять стадий принятия неизбежного: отрицание; гнев; торг; депрессия; принятие.

Эту дорогу и прошёл Мануил Комнин, узнав о возможности вернуть империи былое величие.

"Исхитрись-ка мне добыть

То-Чаво-Не-может-быть!

Запиши себе названье,

Чтобы в спешке не забыть!".

"Названье" простое, не забудешь: "былая слава".

"Где искать и как добыть

То-Чаво-Не-может-быть?

Ведь его ж на свете нету,

Сколько землю не копыть!".

Советники это регулярно повторяют. Не хотят "копытить". Ленятся.

Советники... это, конечно, хорошо. Но не они несут груз ответственности перед богом, историей и народом.

И тут заявляется племяш, молодой и горячий, и сообщает:

"Нам теперь не слезы лить, -

Песни петь да меды пить!..

Ну-ко, встань передо мною,

То-Чаво-Не-Может-Быть!..".

А ну как и вправду встанет? Та "канава" землекопанная, по которой потечёт-польётся к ромеям золотым потоком зерно? Вырастут из него, подобно легендарным зубам дракона, новые легионы. Понесут, на мечах, на знамёнах своих, истину ромеев. Истину веры, истину империи.

Наглядность Коринфского канала, при всей несоразмерности проектов, заставила допустить физическую возможность. После чего вполне обоснованные многочисленные сомнения упирались в простой вопрос:

— Есть другой способ удвоить войско? Вернуть мощь и славу Рима?

"Морковка" оказалась очень маняща. По сути, у Комнина не было иной надежды достигнуть цели своей жизни, цели всей династии. "Порожний канал" давал шанс. Остальное... логически следовало.

Севушка получил должность деспота. В новую провинцию, кроме Крыма, вошли и другие территории в северном Причерноморье.

Тамань — там правят местные династы, вассальные императору, там стоят византийские гарнизоны в 18 приморских крепостях, "...территория, занятая адыгами, в духовном отношении подчинялась четырем епархиям... В Зихии (Черкесии) епархиальные центры в Фанагории, Метрахе (Таматархе, т. е. Тамань), Зикополисе и Никополисе".

А на другой стороне моря — Добруджа.

Не надо считать это "получил" аттракционом неслыханной щедрости: я уже объяснял проблемы взаимоотношения местных властей и центрального правительства. Царьград ежегодно шлёт в Берладь "поминки", по сути — дань.

Греки зависят от лояльности берладников. Добруджа выглядит уже не "подарком", а "дополнительным отягощением" к Крыму.

— Там же русские? Ты, деспот Всеволод, русский? — Договоритесь.

Всеволод — грек по матери, грек по бабушке. У нынешних рюриковичей — славян в родословной — одна Малуша, мама Крестителя. Но они — русские князья. Сева жил в Добрудже у брата несколько лет в детстве, у него там знакомцы, обычаи и порядки представляет.

Одну проблему удалось сразу если не решить, то пригасить. Чарджи прислал Севе несколько авторитетных людей из числа печенегов с Роси. Те встретились с сородичами — балканскими печенегами. Обсудили общую родословную, простили взаимные обиды, у кого были. И объяснили, что под Киевом ныне явился "сокрытый ябгу". Который велит не трогать земли Черноморского Деспота. А то ябгу придёт и сделает всем "угбя". В смысле: вывернет наизнанку. Да так и оставит.

Предводители потомков орд Кегена и Тираха, некогда бежавших от торков в Византию, мечтающие, на уровне сказок и фолька, о легендарной благодатной стране-прародине, оценили перспективы.

— Желающие могут вернуться на свою историческую родину? — О!

В истории человечества, и России тоже, этот мотив часто звучит применительно к разным этническим и конфессиональным группам. Те же некрасовцы, например.

К "прянику" добавилась угроза "кнута" и чуток символизма:

— Ябгу? С золотым луком и стрелами? — Это серьёзно. Уважаемый человек.

И балканские печенеги занялись своей "деструктивной деятельностью" в других местах. Византийцев это не удовлетворило, но к Берлади претензии отпали. А Севушка принялся наводить порядок и приводить "придунайскую вольницу" "под высокую руку". В смысле: под свою.

"Принялся" — очень потихоньку: сил для решительных действий нет.

Сева попал, в первый момент, в очень неудобное положение: "и говорят в глаза — никто не против, все за".

Оба государства, Византия и Русь, весьма доброжелательны на уровне речей государей. Но ничего дать не хотят. Не-Русь, в моём лице, хочет. Но не может — у самого мало. Да и далеко. А Пороги... факеншит! Просто письмо послать-получить — раз в год!

Я смог сразу отправить Севе всего пару десятков человек. Обученных, правда. Но это ничтожно мало. От Боголюбского и того меньше. Константинопольская камарилья заняла позицию злорадно-выжидательную:

— Сейчас этот сопляк наглядно провалится, и мы скажем басилевсу: А мы говорили! А мы предупреждали!

Не по неприятию идеи возвеличивания империи, а как бывает в "круговом движении" и придворном существовании: "всякого входящего — дави".

"Жалует царь, да не жалует псарь" — русское народное царско-псарское наблюдение.

Севушка в Иерусалим ходил, святыням поклонялся да бракосочетался, а оставшийся в Царьграде Попрыгунчик, с матушкой Севы Ольгой и Кириллом Туровским, провели немалые подготовительные работы. Среди прочего: копии имперского архива по всем трём регионам. Включая доносы и жалобы за тридцать лет.

Когда Севушка из Царьграда собрался отплыть в Крым, при дворе ему радостно сообщили:

— Войска и чиновников басилевс выводит, денег нет. Ты уж как-нибудь сам. Держись. Хи-хи...

Ожидались провалы, разруха, слёзы и сопли. Управлять краем не имея денег и верных людей невозможно. Это ж все знают!

Не учли. Византийской выучки и русского напора "в одном флаконе". Сева прибыл в Херсонес на двух небольших корабликах, фактически ни с чем. Казна пуста, долги, войск нет, жалование не плачено, бюрократия ворует. Разруха. И в головах, и вообще.

Посмотрел-послушал. И "включил план Б": развернул террор. Исключительно по закону. Парочку толковых юристов ему матушка подогнала.

Тут тонкость. Вся провинциальная империя живёт по "Кодексу Юстиниана". Его дважды пытались обновить, сочиняли "Василики". Нынче, при Комнинах — третья попытка. Латынь выведена из оборота, расширена часть, связанная с церковью, внесены некоторые реалии уже развитого феодализма... Всё это тихонько побулькивает в столице. В указах императоров, в решениях церковных соборов.

Проще: никто в провинции толком действующего законодательства не знает. А у Севы — есть. Два столичных законоведа.

Доносы — сундуками. Им прежде хода не давали, потому что у персонажей важные покровители. А Севе — пофиг. Он — внесистемный. У него в покровителях Мануил Комнин, Андрей Боголюбский и Дмитрий Солунский — его личный святой. Закон... у него в руках. В новой, новейшей редакции. На крайний случай — "чрезвычайные полномочия".