Палаццо Сольяно. З.К. Модиньяни

Винченцо все еще был в отъезде, когда она вышла замуж за Саверио. Новость настигла его на австралийском берегу — куда он переехал после островов Фиджи. Через два месяца после бракосочетания Саверио получил подарок от бывшего друга: гарпун для рыбалки с коралловым наконечником, и письмо.

"Я знаю, что именно Маргарита выбрала тебя, и я не буду нарушать вашу семейную идиллию, потому что люблю вас обоих. Но ты меня прекрасно изучил, и догадываешься, что я этого так не оставлю — и я отомщу тебе в бизнесе. Я стану самым богатым коралларо и ты будешь умолять меня о помощи. Счастья тебе, и сыновей побольше.".

Винченцо приехал через шесть месяцев — когда до рождения малыша оставалось несколько недель Ребенок официально считался бы семимесячным. Двое бывших друзей встретились в официальной обстановке — по случаю открытия американской Торгово-промышленной палаты в Италии. Они искренне обнялись, Винченцо поприветствовал родителей Саверио, представил свою японскую невесту и по совместительству дочь посла Японии в Риме. Девушка казалась воздушным созданием, сошедшим с акварели на пергаментной бумаге.

За столом японка чистила виноград, ягодку за ягодкой — перед тем, как съесть. Она разговаривала вполголоса и почти не улыбалась.

— Вы поженитесь? — спросил Саверио у Винченцо.

— Благоволение посла мне понадобится.

— Значит, это будет коммерческий союз.

— Конечно, и мои цели ты прекрасно знаешь, — злорадно улыбнулся Винченцо, хлопнув друга по плечу.

Он женился на японке, сыграв свадьбу в Италии, а потом и в Японии. Из Токио молодожены поездом отправились в Кобо — супруга Винченцо погибла в железнодорожной катастрофе. Он стал вдовцом, но все-таки успел завести необходимые связи со страной Восходящего солнца. А этим вечером, как и все, Винченцо появился в Яхт-клубе.

— Все я знаю, — шептала Маргарита, накидывая на плечи полотенце — малышу Микеле надо было срыгнуть, и он мог испачкать мамин наряд.

— Вот только не уверена, что мне хочется быть на этом вечере.

Пришла кормилица и занялась ребенком. Маргарита дала няньке наставления, и вышла вместе с мужем. Сначала они отправятся на производство, Саверио что-то нужно было найти в кабинете.

— Скажи лучше, что ты не хочешь видеть Винченцо.

— И да, и нет. Не знаю.

— Ты чего-то боишься?

— Я не боюсь, милый. Я просто не знаю, что ему сказать.

— Ничего ему не говори.

— Почему вы, мужчины, такие примитивные?

— Почему вы, женщины, так привыкли усложнять жизнь себе и другим?

— Потому что мы чувствительнее, и видим не только черное и белое, но и серые оттенки. Я знаю, что мы живем и будем жить в Торре, где рано или поздно с ним столкнемся. Но сейчас, на официальном вечере, где все за всеми наблюдают, все видят, и видят даже то, чего нет, я бы предпочла избежать общения с ним. То, что было между нами тремя, до нашей свадьбы...

— Этого уже нет. Более того, я рад, что женился на женщине, которая предпочла меня другому мужчине, ухаживавшему за ней. Тебе не о чем переживать, любимая.

— Иисус Мария, как Вы прекрасны, донна Маргарита, будто сошли с картины, — воскликнула горничная, принимающая у Маргариты пальто.

— Неправда, у меня огромная грудь и живот, — признала Маргарита, смотрясь в зеркало. Ей не нравились комплименты, она с радостью принимала их только от мужа.

Маргарита была готова встретиться с друзьями и знакомыми, включая и Винченцо Скапече.

Они с мужем находились в холле Яхт-клуба, когда увидели бывшего друга. Тот докуривал сигарету — увидев чету Сольяно, он приблизился к супругам, одарив их широкой улыбкой.

— Твоя жена стала еще прекраснее после вашей свадьбы.

Винченцо обратился и к Маргарите:

— Брак и материнство превратили тебя в шедевр.

— И ты в форме, я думала, ты еще не пришел в себя после утраты, — заметила Маргарита, намекая на недавно случившееся.

— Я еще скорблю, но не хочу огорчать моих друзей, — ответил Винченцо.

Маргарите хотелось сказать, что она не видит особой скорби. Троица поднялась по ступенькам в ресторан, наполняющийся гостями. Появились и родители Саверио. Все устроились за одним столом — среди гама, шума, веселой музыки и радостных приветствий.

Директор ресторана приблизился к их столику и проговорил:

— Дон Саверио, Ваша горничная на проводе. Говорит, это важно.

Сольяно-старший немедленно отошел, и вернувшись к родным, сообщил:

— Ренцино вернулся и не один. С ним какая-то... женщина.

7.

— Мы с твоим отцом немедленно возвращаемся домой, извинись за нас перед остальными, — велела Клотильда сыну.

— И мы с вами, — поднялась Маргарита.

— Даже не вздумайте, — заявил дон Сольяно.

В те годы Ренцино приобрел и расширил гостиницу в Аддис Абеба, он же и дал своему отелю новое название — "Отель Европа". Иногда Сольяно неплохо зарабатывал, но чаще всего влачил жалкое существование. Отца с братом Ренцино считал скрягами, потому что те отказывались ему помогать в трудные периоды — Ренцино вместо коммерческой жилки обладал характером мечтателя. С тех пор как отец отказал старшему сыну в очередном кредите, мотивируя отказ тем, что семья вложила все в нью-йоркские производства, Ренцино больше не давал о себе знать. Дон Сольяно тщетно надеялся, что первенец взялся за ум и перестал строить воздушные замки. Сейчас же Ренцино вернулся совершенно внезапно, да еще и с женщиной.

Когда родители возвращались в палаццо, Саверио сообщил гостям о неожиданном приезде брата. А потом обратился к жене.

— Маргарита, речь все-таки о моем брате, и я бы очень хотел понять, что же происходит, — Саверио объяснил необходимость пойти за родителями.

— Я с тобой. Что я тут буду делать одна?

— Останься, пожалуйста. Это очень важное мероприятие, и хотя бы один Сольяно должен на нем присутствовать.

Маргарита кивнула в знак согласия. А потом негромко спросила:

— Как же я вернусь домой?

Саверио серьезно посмотрел на друга:

— Винченцо, когда все закончится, окажи мне услугу — пожалуйста, отвези домой мою супругу.

— Спасибо за доверие, — буркнул вечный соперник.

— А я тебе и не доверяю, гадкий ты змей. Я верю в Маргариту.

— Он специально так сделал, — прошептал Винченцо Маргарите, когда Саверио ушел.

Она задумчиво посмотрела на бывшего ухажера: быть может, Саверио и правда захотел оставить их одних.

— Все это время я чувствовала себя страшно виноватой, за то, что не позвонила тебе, не попрощалась с тобой, как будто бы между нами совсем ничего не было. Я столько раз хотела объяснить тебе, почему выбрала Саверио, хотела сказать тебе, что любила тебя, даже если выбрала его. И я благодарна тебе за все прекрасные моменты, что мы пережили втроем — ты, я и Саверио. Ты мой самый лучший друг.

Винченцо выслушал ее, а потом спросил:

— Так почему ты все-таки предпочла его — мне?

— Я вдруг поняла, что ты всегда хотел иметь то, чем обладал Саверио. Думаю, и любил ты меня только потому, что меня любил он. Я хотела сказать тебе все это еще год назад, но у меня не было возможности, потому что ты уехал.

Винченцо грустно посмотрел на Маргариту и пробормотал:

— Я знал, что потерял особенную женщину, и я больше не могу ненавидеть Саверио за то, что он тебя завоевал.

Двери ресторана распахнулись, впустив армию метрдотелей и официантов с подносами, полными самой разнообразной еды. Шумная эйфория сотен гостей вдруг позволила Маргарите и Винченцо почувствовать себя наедине друг с другом.

— Что мы здесь с тобой забыли? — спросил Винченцо Маргариту.

— Это наш долг. Мы — кораллари, как и все остальные гости.

В этот момент к столику подсели президент общества по добыче кораллов, начальник полиции и старый прелат дон Пеппино Приоре, знавший как облупленных почти каждого из присутствующих.

— Где твой муж и твои свекры? — сразу же обратился священник к Маргарите.

— Ренцино вернулся из Африки.

— Вот так вдруг?

— Вот так вдруг.

— Почему я из тебя будто щипцами должен вытягивать слова? — нетерпеливо воскликнул прелат.

— Дон Пеппино, да если бы я хоть что-то знала, то сразу бы Вам все рассказала. Если придете к нам домой завтра утром, донна Клотильде Вам все поведает.

— Вели этому сыну Божию, прожигателю жизни, как можно скорее явиться ко мне и покаяться во всех грехах, — закрыл тему священник.

— Не правда ли, этот морской лещ восхитителен? — обратился к присутствующим начальник полиции.

— С тех пор, как страна начала приходить в себя после войны, мы забыли о "рыбе для бедняков", сразу накинулись на изысканные сорта. Сейчас в ресторанах народ заказывает лосося и лангуста, и если попросишь простого леща, на тебя смотрят как на умалишенного, потому что эта рыба стоит недорого.

— пробурчал священник.

— Кстати, о новых веяниях: вы знаете, что сейчас продают одноразовые носовые платки? — спросил Скапече.

— Как это — одноразовые? — удивилась супруга начальника полиции.

Маргарите быстро надоели разговоры на банальные темы.

— Я бы хотела вернуться домой, — прошептала молодая женщина. Она наконец выяснила все с Винченцо и чувствовала себя умиротворенной.

В действительности Маргарите хотелось знать, что же происходит дома.

— Я отвезу тебя.

— И не думай, — вмешался дон Пеппино. — Я позабочусь о донне Маргарите.

На самом деле священник уже назубок знал разговоры всей этой публики и ужасно скучал.

— Скажи своему мужу, что я нарушил его приказ, но не ослушался вышестоящего начальства, -пошутил Винченцо, и, наклонившись к Маргарите, прошептал:

— Я тебя никогда не забуду.

8

Дворец казался погруженным в тишину. На часах пробило одиннадцать вечера, и все разошлись по своим комнатам. Только Саверио не спал — ждал Маргариту в гостиной, пытаясь убить время за раскладыванием пасьянсов.

— Ты быстро.

— Как раз успею покормить Микеле.

— Почему Винченцо не поднялся?

— Меня привез дон Пеппино. Ужин еще не закончился, но я хотела вернуться домой.

— Ты, как всегда, беспокоишься на ровном месте. Знаешь же, что этот прелат водит хуже самого распоследнего пьяницы.

— И именно поэтому, вы, прихожане, подарили ему автомобиль? — пошутила Маргарита.

Некоторое время назад, самые богатые семьи Торре преподнесли в дар курии Фиат — тем самым решив облегчить перемещения священника, колесившего с утешениями по всему Неаполю. До того дон Приоре разъезжал на дряхлом мотоциклете еще довоенного производства, и его средство передвижения постоянно приходило в негодность. После долгих бесплодных попыток священник наконец получил права у экзаменатора, который закрыл оба глаза и выдал прелату права, понадеявшись на милость Господню.

— Я тебя обожаю, — улыбнулся Саверио.

— Я переоденусь и потом спущусь к тебе, потому что хочу обо всем знать, — сказала Маргарита, выходя из гостиной.

Через несколько минут она появилась с малышом на руках — ребенок капризничал, так как хотел есть. Маргарита удобно устроилась в кресле и стала кормить малыша грудью.

— Ренцино привез с собой певичку из варьете, как утверждает он сам. На самом деле, как я думаю, он притащил с собой прости господи, занимающуюся самой древней профессией. Мама и папа вне себя, так как мой братец представил эту, эту... как свою невесту. Он уступил отель какому-то французу за мизерную цену, умудрился набрать долгов, и как я понял, хочеть связать свою судьбу с этой путаной.

Маргарита посмотрела на озабоченного супруга. Роль отца семейства здорово изменила его. Он внезапно посерьезнел и повзрослел, от того беспечного студента, которого она знала несколько лет назад, и следа не осталось.

— Мы женаты с тобой меньше года, и уже похожи на старых ворчливых супругов, которые знают друг друга всю жизнь. Может, он ее любит, эту женщину, которую ты так опрометчиво обозвал проституткой. Неужели твой брат не заслужил хоть немного понимания?

— Если бы я показал тебе ту кипу документов, что он привез, вместо понимания тебе бы захотелось прибить этого несчастного. Я не говорю уже о том, что старшие братья должны служить примером младшим. А мама, как и всегда, его жалеет, потому что бедняжка Ренцино так страдал в Африке, так страдал, страдал солдатом, страдал заключенным. И владельцем отеля тоже страдал.

Сытый малыш заснул на руках у Маргариты — молодая женщина позвонила в колокольчик, пришла кормилица и забрала ребенка.

— Ты принесла мне его чистенького и благоухающего, но он опять испачкался, — сказала Маргарита няньке.

— Сейчас я его переодену, и будет спать как ангелок. Я еще никогда не видела ребенка с таким спокойным нравом, — кормилица взяла мальчика на руки.

Оставшись в одиночестве, Маргарита прошептала мужу:

— Мне тоже очень жаль твоего брата. Ты хоть раз подумал о том, какие ужасы он пережил во время войны? Ты думаешь, можно так легко забыть об этом? Я помню его с юности, он всегда был чувствительнее всех нас.

— Но годы идут, и люди взрослеют! А он так и остался мальчишкой! А теперь пытается ввести в семью эту... Веселую Жоржетт.

— Она француженка?

— Австралийка из Сиднея, как утверждает она сама. У нее грубый английский, и зовут ее Мэри МакДональд. Утверждает, что ее семья родом из Ирландии. Отец — электрик в глухой деревне, а мать — портниха.

— Честные труженики, в общем. Расскажи мне, она красивая? — полюбопытствовала Маргарита. Девушка находила всю историю очень захватывающей.

— Не знаю. Я не присматривался. Мама плакала, папа безуспешно пытался сдержать ярость. Этой... не место в нашем доме. Завтра наше имя будут полоскать все! — возмущался Саверио.

— Милый, пойдем в кровать. Мы оба устали. Утром вся эта ситуация покажется менее драматичной.

Уже в постели Саверио обнял супругу.

— Спасибо, милая. Ты всегда меня успокаиваешь. Ты настоящее сокровище, и я очень везучий муж.

Они погасили свет, но Саверио продолжал ворочаться в кровати.

Маргарита включила торшер и спросила:

— Сделать тебе ромашковый чай?

— Зачем? Я спокоен.

— Я вижу.

— Я очень хочу знать, как прошла твоя встреча с Винченцо, — внезапно выпалил Саверио, раскрыв тем самым причину своего беспокойства.

Маргарита погладила его по щеке.

— Никогда не сомневайся во мне. Я рада, что ты предоставил мне возможность все выяснить, думаю, Винченцо все понял, как и я поняла то, что он твердо намерен обыграть тебя на ниве бизнеса. Он упрямый осел, и ты знаешь это лучше меня. Он дорожит тобой, но страшно не любит проигрывать, и потерпев поражение со мной, наш друг твердо решил победить на профессиональном поприще. Имей это в виду.

— Знаешь что, история Сольяно насчитывает столетия, и никто не отнимет у нас пальму первенства.

Давай уже спать, — успокоившийся Саверио стал зевать.

На следующй день, когда вся семья позавтракала в напряженном молчании, и после того, как все разошлись по дворцу, Ренцино появился в гостиной, где Маргарита находилась только в обществе кормилицы и малыша.