Чистилище для неудачника

— Потом отпущу. Тебя и всех, кто честно будет выполнять приказы. Будет польза, получите и долю от трофеев.

— Больно жирно будет, -пробурчал Хмара достаточно внятно.

— Я сказал, вы услышали. Ступай и побеседуй с со своими людьми. Мне без разницы или золото в течение месяца или год на клятве.

— А остальные... Латники, арбалетчики, кавалеристы?

Характерно, что про возчиков и обозных слуг, набранных в Крыму, не вспомнил. С чего б чужаку о них заботится. Вот как раз с этих выкуп взять получится. Это не в неведомые дали письма слать неизвестно кому. Тут все рядом и деньги у горожан имеются.

— И зачем мне такие неумехи?

— Не такие уж плохие бойцы, — он, похоже, обиделся, — клянусь Вотаном, набирали в экспедицию не первых попавшихся!

— Да? Тогда один мой стоит десятка этих, — под дружное ржание сотников. — А знаешь, буду честным. Я готов взять всех. И погоню на стены первыми. Если кто-нибудь перебежит или предаст, его десяток казню целиком. Или сотню, если десять изменят. Притом, кто будет драться хорошо, получит право на трофеи, как все. Протянет год — будет иметь возможность уйти. Это мое слово. Так и передай остальным.

— Лучше бы продать, — сказал Батыр недовольно, когда мэтр ушел к остальным.

— Никто не возьмет сейчас по справедливой цене. Выкупится десяток, ну дюжина-полторы. И то через год. Пока весть туда дойдет, да деньги передадут... Нам, что, серьезно, их за собой таскать? Да их и без местных больше чем нас. Да и города эти сейчас под ромейской властью. Сами своих врагов им подарим в число защитников? Хану отдать? Чего ради? Завтра потребует и остальных пленных и добычу. Нет, проще перебить прямо здесь. Он это не хуже меня понимает.

— Все так, — сказал Красавчик. — Но зачем нам еще пехота?

— На стены лезть, — пробурчал Атилла, — если кто не понял. Или это личная охрана хана делать станет? Нет, нас и погонит. Даже если половина честно себя поведет, это лишних две сотни на острие приступа.

— Именно так! Пусть платят за свободу кровью. А теперь быстренько разбежались по своим отрядам и держите уши востро. Чтоб пьяных не появилось на радостях и караулы несли. Мало ли кого теперь носит по Крыму и не всех порубали ромеев.

Татар Керай, новый хан, прежде стоявший во втором ряду наследников, с войском и калгой пришел через день. Собрать армию после полного разгрома и без того сложно. В это время особенно. Летом степняки выращивают жеребят с телятами, заготавливают молочные продукты впрок. Если увести мужчин на войну многое останется неисполненным и непросто будет пережить зиму. Заинтересовать можно исключительно добычей, а под стенами городов ее найти сложно.

К тому же Крым вовсе не был таким уж послушным и прежде. Несколько родов превратились в своего рода феодальные княжества, почти независимые от власти и со своими дружинами. В каком-то смысле поражение даже подняло престиж Кераев. По одиночке отбиться ни у кого бы не вышло, вот и приходилось слушаться. Тем более, баланс сил заметно изменился. Род Ширинов, бейлик которых начинался у Перекопа и земля шла до Азовского моря почти исчез под саблями и стрелами мангитов. Мансуровы, кочевавшие в степях возле Кезлева пострадали заметно меньше. А Аргинские беи владели землями возле Судака и Кафы. Понятно, им хотелось поскорее вернуть закон и порядок, избавившись от новых захватчиков. Короче, у всех свои интересы и не все рвутся воевать за не нужные им города, пошлины с которых идут хану.

Зато все они, без различия, оторопело и с немалой жадностью пялились на десятки захваченных телег и сотни пленных. Кто поумнее заодно и внимательно поглядывал на мои выстроившиеся отряды. Точной цифры вряд ли узнать, да и лень возиться, пересчитывая. Изначально в колонне было свыше двух тысяч человек. Вычитаем пленных. Кто-то умудрился сбежать, спрятаться, ускакать. Значит не меньше тысячи посекли внезапной атакой. Собственные потери сорок пять убитых и за сотню раненных. Вчера Лях с помощницей всю ночь трудились, зашивая. Для нас очень чувствительно. Но сейчас практически все в строю, доказывая малость потерь. Заодно и часть латников отдельной группой засунул в доспехах, чтоб добавить количество своих в чужих глазах. В здешних понятиях жаловаться не принято, всегда идет хвастливое преувеличение успехов, однако умные люди замечательно научились считать и делать выводы. Если это не победа с полным уничтожением противника при огромной разнице в соотношении сил, я уж не знаю, что тогда назвать данным словом.

Хан остановился возле меня. Его разведчики еще вчера должны были доложить о случившемся, мы их видели, как и они нас. Приехал Татар в полном боевом снаряжении тяжеловооруженного конника, доставшегося мне в качестве трофея и подаренного на переговорах. Мне, между прочим, за истинно царский доспех давали десять холопских семей, 50 лошадей, 20 коров и тысячу овец. Нельзя сказать, зря отдал. В подобных случаях всегда положено отдариваться, причем выше по положению всегда дает нечто столь же или даже свыше ценное. Иначе он вроде как обязан. Кочевые законы до сих пор сохраняются в Орде и поведение очень часто предсказуемо.

Нет, он не стал преподносить еще один табун, прекрасно знал, что своих коней хватает. Широким жестом отдал два десятка попавших в плен черкасов. Наших, словенских, а также донских и северских. Мне умелые ратники нужны до зарезу, а среди них не нашлось дураков, отказывающихся получить коня и саблю. Фактически я их отпускал на свободу, да куда идти одиночке, когда кругом война?

— А нужно ли мое войско? — спросил хан с усмешкой, скорее рассчитанной на свиту, чем на меня. — Может и сам справишься?

Кераи происходили из Чингизидов, но на монгола он не походил ничуть. Встреть посреди словенского города и не подумал бы удивиться. Ничем не отличается от большинства. Слегка полноватое лицо с ямочкой на подбородке и синие, не чуточки не узкоглазые умные очи. А кто еще мог получиться, если три столетия жениться на полонянках из Европы и Словении?

— А для кого ж мы тогда брали бомбарды? — столь же показательно удивляюсь. — Для тебя, хан-государь!

— Управишься? — уже серьезно спросил Татар.

— Найдется кому стрелять, да и, — показываю на пленных, — кому землю рыть и тяжести носить.

Он очень выразительно усмехнулся, показывая, что понял намек. Это мой ясырь и отдавать их не собираюсь.

— И что ты хочешь в награду за содеянное?

— Великий Хан уже даровал мне прекрасный договор, — кланяясь прямо в седле, — ничего сверх того просить не смею!

И опять же, согласно восточным правилам, прямо клянчить нечто за подвиги неуместно. Напротив, нужно трижды отказываться от предложенного, изображая огромного скромника. Он знает, что ты возьмешь, ты знаешь, что он в курсе. Этикет, будь он неладен.

Тем не менее, в данном случае, в моих словах опять же подтекст. Пока соблюдаешь соглашение и мы к тебе с открытой душой. Мое присутствие отнюдь не единично. Есть у Татар помимо воинов рода еще и немало наемников из адыгов и дагестанцев. Они в Крыму чужие и зависят от хана. Зато и он может рассчитывать на их клинки.

— Раз не смеешь, сам решу, какой награды достоин.

Опять же это не для моих ушей, а для прочих беков сказано. Как и дружеская поездка по местам боевой славы, пока остальные двигаются в

направлении Мангупа, который собирались брать при помощи осадной артиллерии. Основной фряжский отряд уже под стенами и княжество Феодоро требовалось спасать. Не мое дело давать советы, однако полагаю, когда снабжение полностью перекроют летучие отряды конницы, блокада закончится и наемники уйдут без боя. А вот в пути им придется на открытой местности несладко. Огнестрельное оружие и арбалеты сильно уступают в скорострельности, а ружья еще и прицельности азиатскому составному луку.

Когда хан удовлетворил свое любопытство, он отправился с остальными беками и войском снимать блокаду с Мангупа, а я вернулся к обычным будням. Требовалось организовать движение обоза с продовольствием и бомбард обратном направлении, к Солдайе, откуда не так давно вышла колонна. Причем под охраной, хотя вроде бы полно вокруг союзников. Не доверяю я им. Те же адыги смотрят волками, почему-то считая конкурентом в борьбе за любовь хана. На самом деле, за его золото. Одно очень крепко связно с другим. А напоминать лишний раз, что задерживаться здесь не собираюсь, нет смысла.

Во-первых, хоть весть о смерти наследника, а затем и государя пришла на днях, в очередной раз подтвердив будущее увиденное во сне, Корчевские пока сидят прочно. И никто отменять прежний указ не собирается. С этим делом придется самому подсуетится через Ладягина к его прямому начальству Трифону Корчевскому. Дело это не спешное и затратное. Может проще подождать пока их семейство на пики кинут и поискать должности у Старицких или Калиновичей. Оба они родичи, из Рюриковичей. Боковые ветви. Не мне разбираться в их генеалогии. Очень не хочется влезать в свару гражданской войны. Один раз уже накушался. Пока время терпит и есть возможность подумать. А вот отписать дьюле стоит. И послать чего ценного через Белгород, чтоб не пустое обращение, со всем уважением.

Во-вторых, есть подозрение, что когда соберусь уходить, найдется много желающих облегчить груз в дорогу, отобрав завоеванные в тяжких трудах трофеи. Мы ж не голые пойдем. Значит до самого конца нужно помалкивать о намерениях и даже своим о планах не болтать. И правильней морской путь. Не придется идти через враждебную степь. А нанять корабли отнюдь не просто и о том моментально узнают. В общем все это нуждается в тщательной проработке и притом важно уцелеть не только одному, но и максимальному числу бандеры. Когда за твоей спиной толпа с клинками, готовая по первому маху приняться рубить головы это сильно помогает на переговорах.

— Ваше величество? — интонацией задаю не прозвучавший вопрос, подъехавшему с десятком нукеров калге Шахину.

Он не сын, а младший брат от одной жены предыдущего хана. У них наследование идет не по старшей мужской линии, а кого хан изволит назначить. Ясное дело, постороннего не посадит рядом. Но все сильно осложняется многоженством. Дети от разных супруг и нередко враждующих племен обычно друг друга недолюбливают. И это мягко сказано. Вечно после смерти прежнего владыки начинаются столкновения. Татар избежал обычного сценария, скрыв конец отца. Пригласил от его имени на встречу и прикончил два десятка потенциальных претендентов разом. Не мне его осуждать, зная, что ждет Словению. Я б тоже с удовольствием перебил будущих кандидатов на престол, вместе с семьями. Пусть не лучший государь, зато без Смуты. Но это так, пустые мысли. Не в моих силах и возможностей такое проделать. А если б начал, наверняка, бы толкнул уцелевших на резкие действия из страха. Откуда им ведать, что приказ не свыше, а по собственной инициативе? То-то и оно. Иногда пытаясь сделать лучше, толкаешь лавину раньше. Кто поверит без доказательств? А и поверят, неужто уступят трон?

— Сколько тебе лет, кэптэн Рад?

Он тоже скорее на рязанца, чем на монгола похож. Нос курносый, глаза голубые. Не удивительно, раз мать тверская княжна. Дань платят не только серебром, но людьми. Даже если это так не называется.

— Осемнадцать в червень исполнилось, — честно отвечаю.

— Мне девятнадцать и я природный князь, а не ишпан.

Мог бы сказать безродный пес, я б не удивился. С точки зрения рангов чингизиды равны рюриковичам. Точнее последние так считают, поскольку Словения с огромными потерями отбилась. Владимирцы и прочие северные княжества до Новгорода платили дань, Старград — нет. Откупался временами, такое было достаточно регулярно, пока Золотая Орда не развалилась, но вассалом мы не стали. Крымский хан государю писать, именуя сыном, не посмеет. Тем не менее, кто такой для калги ишпан? В лучшем случае, мелкий мурза. Даже не бей.

— С детства на коне. В набеги ходил, с русичами бился, запорожцев и кабардинцев гонял, беря их городки и разбивая ватаги. Но такого, — он покачал головой, — две тысячи побить четырьмя сотнями. И ведь не мужиков с вилами, — сказал с досадой. — Видать правду говорят, на тебя Тенгри глаз положил.

И ведь не объяснить, что вторую жизнь воюю и опыта имею на парочку польных гетманов. Выше не претендую. Никогда под началом не состояло свыше нескольких тысяч. Зато в десятках сражений участвовал. Причем в самых разных качествах от простого юнака до командующего. Я точно знаю, как действовать в той или иной ситуации и не читаю зазорным удрать, если противник заметно сильнее. Притом, талант, дерзость и отвага с опытом не всегда приносят на войне нужный результат. Без удачи тоже нельзя. Многомудрые воеводы с кучей победных сражений иногда спотыкаются на ровном месте чего-то не предусмотрев. Хуже того, опытный ратник вроде Хмары может погибнуть совершенно случайно от рук неумехи, трясущимися руками нажавшего на спуск арбалета. Судьбу не изменить и всего не предусмотреть.

— Без удачи никак, — говорю вслух. — Но на одном счастливом случае карьеру не сделать. Нужно учиться у профессионалов. Всегда и везде. Побеждает не тот, кто лучше, а правильно использующий ошибки противника, как здесь, когда поймал на марше. Знать сильные и слабые стороны врага половина победы. Я не использовал прежде осадные бомбарды, — вранье, хотя никто на нем поймать не сумеет, — значит буду ходить за Мастером-пушкарем и не только смотреть, еще и спрашивать, зачем и почему то или это, не опасаясь потерять лицо. Если завтра с ним нечто случится, сам смогу объяснить или встать у пушки.

Откуда-то из глубины внезапно вылезло воспоминание: почти дословно так поучал отец. Только было мне много меньше и особо не слушал. Хотелось играть, а не стоять, получая очередную нужную нотацию. А теперь вылезло практически дословно. Оказывается в памяти сохранилось.

— Вот сейчас мы идем с обозом и только глупец думает, телеги сами приедут. Надо разве покричать на возчиков. Плетьми бить ума не требуется. Важно организовать поход, чтоб шли туда и так, как тебе потребно. Дисциплина, снабжение и подготовка. Ратник должен быть всегда сыт, обут и на справном коне с оружием. И это необходимо контролировать лично. Они все, — я показал на идущих мимо, — могут меня сколько угодно не любить, за то, что гоняю в свободное время и запрещаю пить в походе, но мне важно, чтоб они не хватали дедовское оружие и бежали заполошно в бой, а знали, как и куда. И этого не достичь без палки. А все остальное, ну я ж не хан, на коврах мягких не сплю, ем с ними из одного котла, честно делюсь добычей. И не гневаюсь, когда пеняют на отсутствие соли или указывают на ошибки. У кое-кого из моих людей опыта намного больше и не зазорно послушать. Отсюда и мои успехи. Держать уши открытыми, окружать себя профессионалами, а не льстецами и корить людей, требуя исполнения приказов. Другого рецепта у меня нет.

Глава 3.

Штурм.

Чтоб не крутилось в головах у фрягов, все ж с той стороны могли оказаться и их бывшие товарищи, работали они четко и по всем правилам. В этой жизни мне не приходилось еще выступать в роли бомбардира, но в той с пол года побыл. Не по своему хотению. Профессия пушкаря достаточно опасна по многим причинам и назначают туда провинившихся. 'Любовь' наша с полковником была взаимной: он воровал у собственных ратников, я с удовольствием закладывал, но он был выше по званию и в родстве с каштеляном Варны. В итоге закончилось почетной ссылкой на батарею. Я все ж был не от сохи, а настоящий ишпан и к тому же по званию ротмистр. Лично заряды не таскал, будучи поручником командира, но насмотрелся во время осады достаточно. Так что опытным взором гляжу на вроде бы случайную суету.