Такеро со всем жаром оголодавшего вцепился в грузовой манифест...
Стоп.
Что значит “червоточина”?!
Вообще это очень древняя идея, первый концепт сверхсветового путешествия, который придумали тогда ещё люди. Даже не просто сверхсветового. Практически мгновенного! Вот только по сравнению с варпом энергозатраты на создание даже минимальной червоточины выходили запредельными. Идея была со вздохом отложена.
Неужели получилось?!
Раскидав грузы по адресатам, Такеро взялся за генератор червоточины. Запитывать его пришлось от силовой установки входного варп-генератора — пусть червоточина и требовала всего лишь граммы экзоматерии, но и эти сотни тераватт нужно было откуда-то взять, а единственный достаточно мощный и относительно свободный источник был только один. Ценой была задержка на зарядку генератора для будущего старта на несколько дней.
Какая мелочь.
Если червоточина действительно работает, то все эти задержки уже совершенно не важны. У Такеро будет мгновенная связь — правда, не с родным Толиманом, а с Солсистемой. Это, впрочем, даже лучше.
Ну же... Давай...
Вспышка невидимых лазеров внутри генератора. Генерация. Насыщение спиритонной связи экзоматом. Образование “глотки”...
На той стороне червоточины оказался обычный лабораторный синтет, увешанный сенсорами и датчиками.
Такеро смотрел на него и не знал, что сказать.
Впрочем, синтет знал, что спросить. Между собеседниками завязалась активная беседа по оптическому каналу — исследователи с другой стороны желали знать всё о работе своего изобретения. Ту же временную задержку на прохождение сигнала, например.
“Благодарим за помощь”, — просигналил наконец синтет. “Ваши пожелания?”
“Доступ к Сети” — нетерпеливо промерцал ответ Такеро.
“Терминал будет установлен немедленно".
Когда перед ним появился терминал, Такеро... Растерялся. Неожиданно для сверхразума, правда?
Он хотел общения? Вот тебе канал мгновенной связи.
Но... С чего начать?! Как?!
Впрочем, едва задумавшись над этим, Такеро вспомнил ответ.
Он уже общался с такими же Интеллектами. Плотно и активно. Пусть и было это больше ста лет назад.
Восстановить нейронные цепочки и навыки из архива было несложно. Текущее состояние улеглось на его место.
“А вот теперь — пора рассказать миру обо всём”.
Арка Формы
Эпизод гигантов
Год 2703
Биоморфы, без сомнения, чрезвычайно приспособляемы и универсальны — метод проб и ошибок отдельных клеток, которые очень хотят жить, а так же тканей и органов, позволяет выстраивать практически совершенные — для данного конкретного места и времени — жизненные формы. Их не называют “телами”, слишком конкретно это слово. Просто “формы”, которые можно взять, передать, поменять, перекрасить... Копи-паст генных цепочек, умение, освоенное биоморфами ещё на заре развития этого класса оверлюдей, легко позволяет им меняться друг с другом такими “формами”, а изученное чуть позже манипулирование геномом “вручную” дало возможность перекраивать их на любой вкус, цвет и запах.
В результате живущие биоморфы, неважно, где бы они не жили и когда бы не прошли финальную трансформацию, несут в своих длиннющих геномах огромный запас форм на все случаи жизни, далеко не всегда заработанный своим опытом — большая часть форм передаётся от биоморфа к биоморфу, в процессе горизонтального общения.
Ну а если случая внезапно не окажется, то и создать новую форму несложно. Конечно, сложнее, и дольше, и неприятнее, чем активировать одну из спящих — но тоже несложно.
Впрочем, для большинства морфов проблема постоянного приспособления к новым условиями не стоит. Периодически, когда становится совсем уж скучно, можно и переползти из биосферного комплекса “Живая Луна” на орбите Толимана в дикий, но симпатичный океан Земли, оставив за собой выращенную “в одно лицо” и отлично сбалансированную биосферу — но это всё-таки не постоянные метания.
Что ещё характерно, точнее, было характерно — редкое использование мистических дополнений. Пусть основы мистики и заложены в генах, которые легко получить, но всё упирается во вторую компоненту. В Тень. Достойную Тень и достойный уровень владения её возможностями просто так не получить, а способы развития личных мистических возможностей очень отличаются от тех, к которыми работают биоморфы и Интеллекты. Поэтому из таких биоморфов, добившихся успеха, известна была только Суккуба, за сотню лет всё-таки сумевшая развить в себе мистику.
Всё изменилось после появления Тайны. Как выяснила опытным путем всё та же Суккуба, метод приспособления биоморфов, ускоренная эволюционная гонка внутри организма с естественным отбором неудачных направлений, отлично работает и на развитие мистических умений — если они, конечно, есть. С рядом условий, но вполне ожидаемых и преодолимых.
Биоморфы, с которыми Суккуба поделилась уже отработанными на Тайне формами, понемногу продолжили и развили тему.
Интеллекты же помогли довести её до совершенства.
Что-то тёмное скользнуло под поверхностью воды, и длинная тонкая нога с отчетливой ступнёй взметнулась над поверхностью воды. Слишком длинная, слишком тонкая, неправдоподобно быстро взметнулась..
Опустилась.
И из-под воды начала плавно вставать человекоподобная фигура.
Огромная человекоподобная фигура.
“18 метров”, бесстрастно сообщила сервисная строка — процессор наблюдающего синтета обработал информацию с дальномеров.
Фигура, до отвращения похожая и не похожая на “исходника”. Чистая гладкая смуглая кожа, по которой стекают капли океанской воды. Длинные, почти до колен, руки. Длинные ноги и тело, тоже узкое и длинное, непропорционально вытягивающее фигуру вверх. Угловатая и слишком маленькая голова... Не такая, как у исходников.
— Четыре глаза?
— Это — только спереди и только для видимого диапазона. ИК, УФ, радиоволны, рентген — она может видеть во всём спектре.
— Не слишком маленькая голова?
— Мозг распределен по всему телу. Голова лишь основной сенсорный блок.
— Зачем вообще человекоподобность?
— Из-за мистических практик — они оптимизированы только для таких конфигураций жизнеформы. Потом мы, скорее всего, сможем от неё отойти.
В середине туловища ярко блеснуло С2-ядро.
Фигура выпрямилась под водой и легко шагнула вперёд, на берег.
Её мотнуло назад, потом вперёд, вызывая ощущения гнущейся под ветром гибкой лозы. Казалось, гравитация совсем не властна над должным быть таким массивным живым телом...
— Масс-компенсаторы на спиритонных червоточинах? Они же так и не заработали?
— Нет, мистическая техника левитации. Она уменьшает свой вес на 99 процентов.
Биоморф тем временем остановился в неудобной позе, наклонившись вперёд как ива над рекой. Осторожно выпрямился и навёл все свои глаза на группу синтетов-зрителей.
Между ними стеклянным бликом стояло защитное поле, невозможной для мистиков и даже для Круга мощности. Голое рейацу при такой мощности становилось чем-то другим, качественно другим. Морф отвернулся от камер и стал разминаться.
Вообще он уже понемногу осваивался с телом. Движения становились плавными и гибкими. Ступни мягко ступали по песку океанского берега, тело перетекало из позиции в позицию, а прыжком он почти достал до прозрачного сверкающего голубого неба. Редкое и красивое зрелище.
— Да, потом мы достигнем большего. Более совершенные формы, больше силы и контроля, больше знаний... Но сейчас, сейчас это само совершенство, — с чувством полного удовлетворения закончила Интеллект Джейда.
— Для биоморфа-мистика — да, — подхватил нить рассказа Интеллект Кейн. — Но есть ещё одна нереализованная возможность. Мы должны её проверить.
В небе внезапно зажглась искра и потянулась к ним, разгораясь и превращаясь в метеорный след от тормозящего в атмосфере объекта.
— Второй участник эксперимента — на подходе. Вовремя.
* * *
Люди были зверски приспосабливающимся видом. Пост-люди их в этом превосходили: разумная предусмотрительность Вариантов, в совершенстве реализованные эволюционные алгоритмы и эволюционная же приспосабливаемость биоморфов… И стальное совершенство Интеллектов, да. Обычно Интеллекты показывали свои адаптационные достоинства именно так, созданием идеальной формы под заданные условия. Не приспособлениями для тела, как Варианты, а именно нового совершенного тела. Но так поступали не все и не всегда. Далеко не все Интеллекты горели желанием оставаться в той или иной форме десятилетиями или веками, занимаясь одним и тем же делом, как звездолёты, астроинженеры или администраторы.
И у тех, кто не хотел оставаться статичным и неизменным космическим осьминогом или космической бабочкой, или там килотонной железа и других материалов глубоко под поверхностью планеты, был прекрасный выход.
Впрочем, он был у всех — каждое тело Интеллекта могло проделывать саморемонт и самоусовершенствование. Но только некоторые занимались полноценными трансформациями.
Основа этой технологии, а может, её далекий предок, появилась очень давно. Когда-то люди печатали на пластиковых тринтерах за несколько часов инструменты, использовали их, а когда инструмент ломался или становился ненужным, небольшой аппаратик его расплавлял и превращал снова в пластиковую нить, которую можно было опять использовать… Спустя семь сотен лет технология трансформации позволяла создавать новые части тела Интеллектов под произвольную задачу из любых материалов за считанные минуты, и так же быстро их разбирать после выполнения задачи — а не как когда-то, печатать и плавить детальки из однородного пластика часами. Нанотех, сервисный туман, умные материалы — дальше неважно, вы и так всё поняли.
Такие трансформеры не уступали в гибкости и адаптивности самым универсальным Вариантам, а вдобавок имели полный набор достоинств Интеллектов. Не всех, правда. Наиболее многочисленные нулевые и первые классы Интеллектов не слишком сильно ещё отличались от Вариантов, привязанных к человеческому, наиболее мощные Интеллекты выше четвертого уровня обычно представляли собой громады, приспособленные для жизни в одной среде — космос, океан, земля и подземелья — у них развитие тела протекало по пункту “плановый апгрейд”. А вот двойки и тройки обычно выглядели как существо, способное принять почти любую форму. Не как биоморфы, хотя иногда имитация выходила вполне себе качественной, а форму, например, космического, атмосферного или какого-нибудь другого аппарата, отлично приспособленного к среде — или, например, форму человекоподобного робота, для прямого общения с транслюдьми, а не через надреал, как обычно.
Трансформерами никогда не становились Интеллекты-мистики Акаши — с их философским презрением к бренному телу возможность быть трансформером никого из акашийцев не привлекала. Ну, они и брали другим — информационный центр братства Акаши на Луне превосходил эффективностью даже Интеллекта 6-го класса Уно… Превосходил бы, если бы им пришла в квантовые матрицы нездоровая мысль посоревноваться.
Нет, без ложек дёгтя не обошлось, хотя как сказать — всё было ожидаемо. За трансформируемость приходилось расплачиваться высокой сложностью системы, ограничениями, например, на энергетику — большой реактор с оборудованием в компактное тело было не воткнуть, ну и прочими мелочами, вроде постоянного ресурсного голода — для многих эффективных форм или для перехода в них требовались редкие ресурсы, и их приходилось с собой таскать просто “на всякий случай”. А ведь в некоторых случаях они расходовались безвозвратно!
Впрочем, именно эта проблема наряду со скоростью трансформы была решена вполне себе оригинально — сохранением самым затратных частей одной или нескольких форм при переходе в другую или промежуточную между несколькими другими. Получившийся гибрид был не самым лучшим вариантом, но иные эстеты находили даже красоту в том, как трансформеры украшали, например, гуманоидную форму деталями от воздушной или космической. Ну, а если такие стабилизированные формы были уже не нужны — Интеллект-трансформер возвращался в исходную форму — блок из квантовых вычислительных матриц и базового источника питания, лежащий на большой банке универсального ресурса, уни-геля, смеси всех потенциально нужных веществ.
* * *
Дэвид Боумен входил в атмосферу Земли со скоростью чуть больше пятнадцати километров в секунду. Позади остался Сириус, позади остался варп-прыжок через восемь с лишним светолет, позади остались миллионы километров между варп-станцией и Землёй.
Авантюра удалась. Дэвид неоднократно возблагодарил разработчиков варпа за то, что они выбрали именно такой вариант — и заодно тех, кто отправлял первые грузовые корабли к нему.
Дэвиду удалось восстановить кристалл варп-генератора, попросту вырастив его заново — пусть и ушло на это больше земного года. А синтеты восстановили и остальные, менее критичные, но тоже пострадавшие части варп-врат. Потом настройка, корректировки параметров, десятки проверок. Четыре года работы. Но лучше уж так, чем получить взрыв на пару сотен мегатонн буквально на своей голове. И — успех.
А ведь весь ремонт был бы абсолютно зря, если бы у них был другой вариант ССД — например, пространственный карман с двумя выходами. При любом отключении несущих генераторов выход у Сириуса бы попросту схлопнулся — и нужно было бы лететь на досвете к Солнцу, чтобы вернуть такую возможность.
А так... А так даже запущенные от Солнца в то время, когда варп-врата были уже переведены в ждущий режим, а в Солсистеме об этом ещё не знали, корабли и грузовые контейнеры успешно подтянулись к Сириусу после ремонта и активации варп-врат, даже не заметив задержки.
Хотя, конечно, Дэвиду пришлось потрудиться, чтобы принять их всех и принять штатно. Но у него всё получилось. У него и его товарищей.
Синтеты остались и после того, как завершился первый этап освоения, полгода назад. А он решил сменить род деятельности и, дождавшись Интеллекта-сменщика, прыгнул к Солнцу. С ним, в спящем состоянии, отправилась только Эала.
Он ждал разных предложений и разных возможностей — нужных дел всегда было очень и очень много.
Но уже первое дело оказалось настолько вкусным, настолько многообещающим... Заодно и на Земле побывать.
Сменив корпус звездолёта на тело трансформера, Дэвид стартовал от Юпитера к Земле. Это было полгода назад.
Земля промелькнула слишком быстро. Такая разная, такая облачная, голубая, искрящая молниями в облаках и спутниками на орбитах... Но вот уже плазменный кокон окутывает выставленный Дэвидом барьер, закрывая алым пламенем голубую планету.
Траектория штатная. Точка посадки — островок в Тихом океане. Смещение от расчётной на десять метров. Коррекция.
Огромный огненный шар метеороида нёсся по небу.
* * *
Киоко Сорью Амакава смотрела в небо.
