Хитник

Глеб застегнул куртку, надвинул кепку на брови и, поскрипывая снаряжённой сумкой, отправился воевать. То есть вышел за корчму, на пустырь, остановился и, уперев руки в бока, стал разглядывая место будущих военных действий.

На пустыре было людно. Растянувшись цепью вдоль сварной решётки, охватив со всех сторон огороженный участок земли с каменным колесом-фундаментом, охотники терпеливо ждали начала действия. Ни осветительных костров, ни факелов никто не зажигал из-за их очевидной ненужности — камни фундамента ярко сияли внутренним призрачно-зелёным светом; от охотников по земле пролегли длинные тени.

Боевую парочку, гнома и бабая, Глеб приметил не сразу, слишком далеко они забрались. Да и то обнаружил лишь по бабайской шапке-будёновке — рослых в толпе, кроме Модеста, хватало.

И тут парень увидел сэра Калбасика.

— Обалдеть, — сказал Глеб, протёр глаза, проморгался, но видение не исчезло: старший граничник ехал вдоль неровной цепи охотников на крупной, величиной с хорошую лошадь, осёдланной зебре. Откуда в этих краях могла оказаться подобная зверюга, Глеб понятия не имел, но подозревал, что не сама по себе приблудилась. Если тут, в Ничейных Землях, есть торговля — а она есть везде — то наверняка имеются и какие-нибудь межсекторные транспортные поставки... торговые караваны верблюдов, например. Или торговые табуны зебр. И тогда однозначно существует пошлина, особенно на закрытых для входа-выхода Перекрёстках — Глеб очень удивился бы, если б её не оказалось! Скорей всего, верховая зебра и досталась сэру Калбасику в качестве пошлины, почему бы и нет?

— Теперь мне понятно, для чего старшему граничнику нужны кожаные штаны, двадцать четыре раза "Ку!", — усмехнулся Глеб.

— Луна-а! — глянув в сторону одной из туманных стен горизонта, протяжно крикнул сэр Калбасик, — Идёт луна! Готовсь!

— В каком смысле "луна"? — Глеб посмотрел в ту же сторону: над колдовской пеленой выступил краешек яично-жёлтой луны; ночное светило медленно, но верно выползало из-за мутного тумана. Будто кто усердный подталкивал его за той пеленой, торопил побыстрее выбраться на звёздную дорожку — мол, заждался народ, пора ему и делом заняться!

Луна оказалась неестественно большой, словно над Перекрёстком дивным образом возникла громадная воздушная линза — наподобие той, которая служила прицелом у федуловой рогатки. Лунные моря, кратеры и цирки были видны настолько отчётливо, что Глеб невольно принялся выискивать взглядом легендарный советский луноход. Или хоть какую-нибудь инопланетную летающую тарелку, пусть самую завалящую и мелкую — говорят там, на Луне, этих тарелок пруд пруди.

Дружный рёв отвлёк Глеба от астрономических наблюдений.

Над фосфорными камнями возник Призрачный Замок — будто сотканный из лунного света, пока ещё блёклый и полупрозрачный как пустынный мираж — но быстро становившийся всё более плотным, вещественным. К удивлению Глеба, ожидавшего увидеть нечто более-менее соответствующее названию, Призрачный Замок, он же "могильник", ничуть не походил на готическую постройку со стрельчатыми окнами, башенками, островерхими крышами и флагштоками с развевающимися вымпелами. Да что там говорить — "могильник" вообще не походил на какой-либо замок или дворец! По мнению Глеба колдовская тюрьма больше напоминала подготовленную к старту ракету. Не ту громадину, которая уносит в небо бравых космонавтов, а поменьше, из числа тех, что изредка доставляют на орбитальные станции еду, воздух, запчасти, почту и, как подозревал Глеб, контрабандный коньяк — космонавты тоже люди, им иногда и выпить надо. Для профилактики организма, так сказать.

Остроконечная металлическая башня, сплошь усеянная крупными заклёпками и ржавая как днище утильного сухогруза, возвышалась посреди огороженного решёткой круга. В поеденных ржавчиной листах там и тут виднелись чёрные кляксы дыр, из которых медленно вытекал то ли дым, то ли пар — что ещё более усиливало сходство "могильника" с ракетой в предстартовой позиции.

Зелёный свет фундаментного колеса погас: мираж превратился в реально существующую постройку. В Призрачный Замок, битком набитый осуждёнными и посмертно наказанными колдунами-умертвиями.

— Оружие к бою! — зычно скомандовал сэр Калбасик. Глеб, спохватившись, бегом кинулся к друзьям, крепко прижимая к боку сумку с боеприпасом и тревожась: а ну как от тряски сдетонируют выданные Акимом разноцветные шарики-"боллы"? И огненные, и замораживающие, и останавливающие — все одновременно. Глеб на миг представил себе, как превращается в красно-синий фейерверочный шар, смесь пламени и льда, застывший в момент взрыва от сработанных стопболлов, и ему немедленно захотелось бросить ту сумку. И задать стрекача в противоположную от ржавой башни сторону.

— А фиг вам! — неизвестно кому крикнул Глеб, наддавая ходу.

Федул и Модест не обратили внимания на подбежавшего к ним парня — гном с бабаем, зарядив рогатки и нацелив их на "могильник", сосредоточенно ждали, когда оттуда, из чёрных пробоин, попрут злобные умертвия. Глеб тоже снарядил рогатку первым попавшимся под руку шариком: разобраться в лунном полумраке какой именно "болл" он использовал, было практически невозможно. Да и ненужно, всё равно в горячке боя не до выяснений — какой заряд в рогатку вложишь, таким и выстрелишь.

Внутри Призрачного Замка что-то гулко ухнуло, словно в пустой цистерне взорвалась граната, из дыр-клякс вырвались мощные струи пара — это действительно оказался пар, но тяжёлый, ледяной, от которого решётка вокруг башни немедленно покрылась инеем — и из пробоин, словно из люков, полезли долгожданные колдуны. Глеб в изумлении опустил рогатку, уставясь на "могильник": подобное он видел только в кинофантастике! Происходящее казалось абсолютно нереальным... вернее, очень даже реальным, но выдранным из другой действительности, из киношной. Из какого-нибудь американского блокбастера с бюджетом в тридцать-сорок миллионов долларов и нашпигованного компьютерными спецэффектами.

Цепляясь за заклёпки, за выеденные ржавчиной в стенах "могильника" щели-выщербины, умертвия медленно, но верно спускались вниз, к земле.

Глеб, вспомнив виденные им фильмы, невольно принялся классифицировать ту нежить: были там и зомби — опальные маги в расшитых серебряными звёздами мантиях, сгнившие до черноты, до отваливания плоти с костей; были и мумии древних жрецов в истлевших бинтах, из-под которых сыпался прах. И неопределённой принадлежности разнокалиберные призраки (мутно-белые, похожие на гигантских медуз с тёмными провалами вместо глазниц) тоже присутствовали.

Несколько особняком от прочих — ха, даже здесь существовала клановость! — ползли шаманы, легко узнаваемые по нашитым на ветхие одежды костяным амулетам, с непременными погремушками и бубнами, притороченными у кого где. Шаманы всех видов и национальностей, высушенные кто зноем, кто лютым морозом до пергаментности кожи, до хруста в суставах.

Среди прочих присутствовали и дамы, как же без них в колдовском деле! Правда, опознать их можно было лишь по драным платьям и остаткам длинных волос на черепе, а в остальном они мало чем отличались от других самоходных покойников.

Ну, с этими Глебу было всё понятно, нежить как нежить, привычная, узнаваемая, ничего особенного. Но помимо голливудских типажей из отверстий в стенах "могильника" вылетало, выползало и вытекало вообще невесть что, о чём Глеб понятия не имел! Некие самостоятельные щупальца, прозрачные и лёгкие, извивающиеся, ввинчивающиеся в воздух... бесформенные сгустки мрака с постреливающими во все стороны ветвистыми молниями... ручейки пульсирующей слизи, которые против всех законов физики текли по ржавым стенам не вниз, а вверх, к лунному свету... и ещё что-то, и ещё, чего ошеломлённый Глеб попросту не разглядел, не успел.

И вся та нечисть беспрерывно шипела, улюлюкала, выла, кричала и визжала: шум стоял неимоверный! Глеб невольно вспомнил школьные переменки, особенно в начальных классах, и подивился явной схожести услышанному.

А ещё это сборище мёртвых преступников воняло, да ещё как! Запах стоял будто на скотобойне в горячий летний день — Глеба поначалу едва не вывернуло, однако чуть погодя он принюхался, притерпелся.

— Вован, ты гляди чего творится-то, — испуганно охнул кто-то за спиной парня, — впервые столько дохляков вижу... Вот же прут, вот же лезут! Будто их кто силком из могильника выпихивает.

— Кузя, слышь, а чё там за летучие глисты какие-то и фигли-мигли с молниями? — подивился не видимый Глебу Вован, сплюнул брезгливо. — Тьфу! Чой-то не шибко они на умертвия похожи.

— Да то остатки совсем развоплотившихся колдунов, — охотно пояснил собеседник, — из числа тех, у кого ни тела, ни сущности не осталось, а лишь одни обрывки этих, как их... помню, Калбасик объяснял... ментальных мыслеформ! Вот те обрывки в тюрьму и сажают. Типа закон есть закон, пропади он пропадом.

— Ну вааще, — угрюмо буркнул Вован, на том разговор и закончился. Потому что раздался трубный глас командора Калбасика:

— Огонь! — и в тот же миг началась охота. Вернее, безжалостный отстрел вылезшей из Призрачного Замка беглой нечисти.

Часто защёлкали рогатки; за пяток секунд сотни боллов пронеслись над решёткой, попав как в железную башню, так и в умертвий. Хотя, честно говоря, больше досталось "могильнику" — мертвецы попросту осыпались с Призрачного Замка при первых же взрывах, не удержались на стене. "Могильник" покрылся яркими вспышками: алыми, жёлтыми и голубыми, отчего вдруг стал похож на украшенную разноцветными лампочками новогоднюю ёлку. Ту, что устанавливают на главной городской площади и под которой проходят ежевечерние народные гуляния — нередко заканчивающиеся пьянками, мордобоем и развозом пострадавших в милицейских или медицинских машинах. Когда как.

Впрочем, нежити тоже досталось: безобидные на вид шарики-боллы оказались превосходным оружием. При попадании огненного заряда умертвие взрывалось снопом ярчайших искр — будь то хоть зомби, хоть призрак; морозильный шарик, ясен пень, замораживал беглеца в сосульку, которая сразу рассыпалась ледяным крошевом. Но интереснее всего действовали стопболлы: они не уничтожали цель, а крепко-накрепко фиксировали её, не давая возможности двигаться — причём останавливали даже в полёте! Вокруг пылающего разноцветными всполохами Призрачного Замка уже висело с десяток таких "зафиксированных", пойманных стопболлами в момент падения с башни.

— Весьма любопытная ситуация, — внезапно подал голос Хитник. — Я никак в толк взять не мог, почему эта железная балда столько веков простояла и до сих пор не сгнила окончательно. А оно всё очень просто получается. Ха, кто бы мог подумать!

— Ты о чём? — не понял Глеб. — О "могильнике", что ли?

— Разумеется, — подтвердил мастер-хак. — Эти охотнички действуют как заправские кузнецы: раскаляют железо фаерболлами, тут же закаливают его фризболлами и заполировывают стопболлами! С таким деловым подходом Призрачный Замок ещё тысячи лет простоит. И, понятное дело, никто на его ремонт денег не даст, смысла нет. Впрочем, какое мне дело до той башни и её обитателей, у меня нынче есть развлечение поинтереснее, — Хитник, судя по голосу, усмехнулся. — Похоже, Глеб, я научился управлять архивами напрямую, минуя личность мага Савелия! Это нам может здорово пригодиться, особенно в трудную минуту.

— Тогда давай держи происходящее на контроле, — потребовал Глеб, — боюсь, такая минута не за горами. Видишь, что творится?

Умертвия беспрерывно лезли и лезли из "могильника", невзирая на огненно-морозильный шквал разрывов, выползали-вылетали прямиком под выстрелы; первая волна уцелевших беглецов уже была на полпути к решётке. То ли там, внутри Призрачного Замка, давно зрел план массового побега, то ли все его заключённые разом лишились остатков ума — скажем, вследствие некоего вирусного заболевания... вирусы ведь тоже дохнут и, стало быть, мёртвыми заражают мёртвых — и ринулись помирать окончательно. Подставляться под рогатки.

Или же, как недавно сказали за спиной Глеба, умертвий кто-то или что-то выталкивает, выдавливает из "могильника". В таком случае этот "кто-то" должен был вскоре выбраться следом за остальными покойниками и, как подозревал Глеб, мало тогда никому не покажется. Ни умертвиям, ни охотникам.

Гном с бабаем стреляли безостановочно с такой скоростью, что вдвоём напоминали пулемёт "Максим" в действии. Вернее, болломёт на пивном охлаждении: Федул ухитрился запастись где-то по пути объёмистой флягой с пивом — а, может, угостил кто, или утянул у кого, — и теперь, изредка делая короткие передышки, гном и бабай по очереди отхлёбывали из горлышка.

— Чего стоим, кого ждём? — Федул наконец-то обратил внимание на парня. — Ты, брателло, совсем не умеешь ценить великие моменты жизни! Самое, понимаешь, время отдаться боевому азарту, выпустить накопившуюся в подсознании злость, а он стоит и как лох какой-то покойничков разглядывает, было бы чего глядеть... Темнота! Делай как я, — гном, отпив из фляги, сунул её в руки Глебу, после чего вернулся к увлекательному занятию — выпускать подсознательную злость вместе с фаерболлами. Глеб посмотрел на флягу и, верно решив, что бойцов тут и без него хватает, приник к горлышку. Тем более, что гном сказал: "Делай как я".

— Вован, патроны кончились! — огорчённо воскликнули позади Глеба, — дуй в корчму за добавкой, — Глеб без сожалений снял с плеча сумку с шариками-боллами, не глядя сунул её назад: — Берите. И рогатку запасную тоже, — стрелять по умертвиям Глебу расхотелось окончательно.

— Кузя, а корчма-то горит, — взяв сумку, флегматично доложил Вован, — полыхает, родимая... Щас как бахнет! Всё, капут патронам, — Глеб резко повернулся, едва пиво не расплескал. Действительно, "Двадцать первый позвонок" пылал, словно подожжённый со всех четырёх углов. Хотя, возможно, так оно произошло и на самом деле — даже сейчас над объятой пламенем крышей оранжевыми светляками проносились выпущенные мимо цели взрывоопасные шарики.

— Федул, корчма горит! — крикнул Глеб.

— Плевать, — отмахнулся гном, — какое мне до неё дело?

— Там наше вино, три бутылки, — напомнил парень. — Под гостевым столом остались. В магазинном кульке.

— Что?! — крик гнома был страшен: вмиг позабыв об умертвиях, Федул, чуть не сбив Глеба с ног, кинулся в сторону пожара — парень еле успел поймать скоростного виноспасателя за плечо. Для пущей надёжности Глеб поднял и крепко зажал Федула под мышкой.

— Пусти, — брыкаясь, причитал гном, — Моё! Не дам сгореть!

— В корчме сейчас фаерболлы рванут, — попытался объяснить Глеб, — разнесёт всё к чёртовой матери! Сожжёт и заморозит!

— Тем более надо поспешать, — гном всё же ухитрился вырваться, но Глеб схватил его за ногу и Федул повис вниз головой, едва не стукаясь маковкой о землю.

— Гад ты, Глебушка, — обиженно донеслось снизу, — сам не гам и другим фиг вам. Вредитель, ага.

— Послушай, — Глеб поставил Федула на ноги, — бежать и тушит нет никакого смысла, не успеем... У тебя же рогатка с оптическим прицелом! Заморозь пожар, и все дела.