| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сражение закончилось, настала самая приятная для победителей пора — делёжка трофеев. Впрочем, Кривонос озаботился и о павших. Несколько сот хлопов из лагеря под конвоем отправились копать могилы. Потом, в связи с огромностью числа погибших, число копателей пришлось существенно увеличить, благо лопат от строительства укреплений осталось много. Для помощи своим и чужим раненым пришлось выделить ещё несколько сот человек, но уже своих, казаков. Многие добровольно вернулись в табор для поиска пропавших друзей или родственников, трофеи у казаков распределялись централизованно, участвовавшие в штурме молдаване об этом знали, многие также вернулись искать своих. Радость победы и богатой добычи перемешивались с горем за погибших и тревогой за пропавших и раненых.
Битва была выиграна, однако война только начиналась.
Глава 4
Чёрная полоса.
Земли Всевеликого войска Донского, кресник и страдник 7148 года от с.м.
(июнь-июль 1639 года от Р. Х.)
Не без основания Аркадий считал, что получение капсюлей — пусть в мизерном пока числе и по несусветно большой цене — огромное достижение, вершина в его прогрессорской деятельности. Теперь реальностью стали шестовые и плавучие мины, гранаты и мины-ловушки. Мечты об унитарных патронах он пока отгонял, как маниловщину чистейшей воды. Как и получение бездымного пороха — не то чтобы совсем невозможно, но так трудно и тягомотно... лучше пока дымным обойтись.
Немедленно попробовал сделать взрывчатку на основе селитры и нефтепродуктов, ещё в "прошлой жизни" доводилось такое проделывать. Поэтому, наверное, и получил её сразу, раньше делать не было смысла, для подрыва капсюль нужен. Испытания показали, что при одинаковом объёме сила взрыва у бесовского или чёртового порошка не в разы — минимум на порядок больше, чем у пороха. Правда, как же без этого, существовало и НО — взрывчатка была нестабильной. Так что производить её стоило незадолго до применения, иначе вместо взрыва пшик мог получиться.
Белый цвет кажется особенно чистым рядом с чёрным. Вот после этих эпохальных достижений и посыпались на попаданца неприятности, большие и маленькие. Воистину жизнь напоминает зебру, он попал в чёрную полосу, оставалось надеяться, что она расположена не у... хвоста, под которым обычно всё заканчивается. Неосуществлённых планов у него ещё было натуральное громадьё.
Сначала, на ровном месте, он умудрился сломать руку. Уставший, заезжал на собственный двор весь в мыслях о ГЛАВНОМ — судьбе родины. Аркадия всерьёз волновала возможность сохранения Вольной Руси, причём обязательно с высоким процентом вероятности осуществления. Сомнительных, ненадёжных вариантов существовало целое море, однако рисковать ему категорически не хотелось. Казацкая вольница хороша и действенна в походах на врагов, в организации мирной жизни она закончилась плачевно. Самой пристойной и осуществимой выглядела монархия.
Увы, и здесь вылазило жирное и здоровенное НО — приглашать со стороны никого не хотелось, а у того же Хмеля сыновья удержать власть не смогли бы. Попаданец помнил, что Тимош оказался сильным, но недостаточно умным и ловким, а Юрко... при воспоминании о нём у Аркадия не находилось слов, всплывали одни нецензурные выражения. Между тем для упрочнения на троне новой династии одного выдающегося деятеля мало, нужны яркие и адекватные личности и во втором-третьем поколениях.
"Да и на хрена Руси два царя? Ведь, к гадалке не ходи, больше друг с другом воевать будут, чем со внешними супостатами. И Романовы себя как общерусских царей позиционируют, обязательно захотят подмять эти земли... Идти самим под них? Уж очень неудалая династия, да и путь на закрепощение... но, прав был товарищ Сталин, работать надо с правителями, которые есть. Стоит только поставить их в такие условия, чтоб закрепощение они сами развернули в другую сторону, на освобождение крестьян, намётки такого плана есть".
Навстречу кинулся один из слуг, Санька, паренек, выкупленный им у калмыков из их польской добычи прошлого года. Бог его знает почему, но Фырк среагировал неадекватно, взвился на дыбы. Задумавшийся Аркадий правильно отреагировать не смог. Ахнуть не успел, как обнаружил стремительно приближающуюся истоптанную и пыльную землю собственного двора. Выставил левую руку, чтоб не приземлиться на голову, а она и сломалась. Слава Богу, что рука, а не шея. Это притом, что всадником стал вполне приличным и уже привык передвигаться не на своих двоих, а на лошадиных четырёх.
"Наверное, из-за усталости концентрацию потерял, потому и сверзился. Да и задумался не вовремя. Блин, тоже мне, печальник о судьбе русского народа выискался — так запечалился, что за сохранностью собственных конечностей перестал следить".
Больно было нешуточно, однако на двор выбежала встревоженная жена, пришлось давить желание ойкнуть или пошипеть и улыбаться во все оставшиеся зубы. Благо сохранились они почти полностью, в семнадцатом веке это было редкостью для людей его возраста. Мария засекла-таки гримаску боли на его лице и немедленно развила бурную деятельность по спасению здоровья супруга. Попаданец терпеть не мог нытиков и постарался всё перевести в шутку, без особого, правда, успеха. Женщина выглядела по-настоящему испуганной, видимо, вспомнила истории, связанные с предыдущими попытками выйти замуж.
К сожалению, проблемы Аркадия сломанной рукой не ограничились. Как и наличием трудноразрешимой задачи разворота истории России к развитию и от крепостничества. Перелом оказался не слишком опасным, закрытым, зафиксированная в жёсткий лубок рука болела терпимо. На него, не то чтобы неожиданно, но от этого не менее неприятно, посыпались несчастные случаи на производстве. Кто бы сомневался, что в изготовлении гремучих ртути и серебра, кислот, взрывчатки и зажигательных жидкостей не обойдётся без травм и увечий? Но когда они пошли косяком, одна за другой, иногда по несколько в день... веселья по поводу достижений по продвижению прогресса в душе попаданца стало заметно меньше.
Большая часть отобранных для работ была в недавнем прошлом крестьянами, иностранцев к этому делу решили не привлекать. Ребята старались, только вот их навыки и умения в новом деле никак им помочь не могли. Один обжёгся кислотой, другой надышался дымом сжигаемой для её получения серы, третий лишился двух пальцев из-за неожиданного взрыва гремучего серебра... и рад бы поскучать, да некогда. Оставалось утешать себя, что пока ещё никто не погиб и даже серьёзных увечий не было. Ага, ПОКА. Аркадий не сомневался, что именно пока, потому как и в двадцать первом веке нечастные случаи на ТАКИХ производствах совсем не редкость.
Рука в лубке часто ныла, но слишком больших проблем не создавала. Хорошо быть богатым — для любых тяжёлых работ есть слуги. Да и в прогрессорстве он в последнее время старался обходиться ЦУ (Ценными Указаниями), сам руками редко работал.
Нестерпимо медленно двигались работы по производству револьверов. Пока их делали на основе колесцового замка, с барабаном из пяти выстрелов и трубкой для подсыпки пороха на запальную полочку. Получалось нечто сравнимое по размерам и весу с хорошо знакомым попаданцу "укоротом"*. По его совету к стволу даже деревянную ручку присобачили, для стрельбы с двух рук. Величина и вес главными недостатками не были — основной бедой стала плохая подгонка барабана к стволу. Не помогла и пружина, их сжимающая, добиться необходимой точности в обработке деталей не удавалось — слишком маленький опыт работы на новых токарных и сверлильных станках имелся у рабочих. Привлечённые иностранцы осваивали станки быстрее, но тоже именно осваивали, не было в мире таких станков.
— Никак нельзя такой подгонки добиться! — возражал на его требования опытнейший из работяг, Никита Рыжий. — Немыслимо это. Невозможно.
— Я тоже так думай, — соглашался с ним Йохан Кранц, переселенец из Саксонии.
— Такое разве чёрту по силам! — выпалил и осёкся, видимо, вспомнив одну из легенд о Москале-чародее, Васька Балабол, неплохой рабочий, но жуткий болтун.
— Понадобится, и дьявола запряжём! — криво усмехнулся, попаданец. — Только никакая нечистая сила для такой работы не нужна. Хватит обычного человеческого глазомера и умения работать на станках. Вот умения-то вам всем как раз и не хватает. Ничего, не боги горшки обжигают, научитесь ещё.
Аркадий посчитал, во что обойдётся первая партия револьверов, и ужаснулся — дешевле было бы их из серебра отлить. Однако куда же деваться, все атаманы хотели, точнее — жаждали иметь многозарядное оружие. После отработки на этом уродце технологии он собирался потом запустить в серию уже капсюльное оружие. Нечто вроде первых Кольтов и Смит-Вессонов.
Одновременно шла разработка и барабанной картечницы, тридцатимиллиметровой гаковницы, тоже на пять выстрелов. Весила она не намного больше однозарядных подруг, а в решающий момент должна была позволить здорово проредить ряды атакующих врагов. Главной трудностью при её производстве также была стыковка барабана и ствола.
Тягостным размышлениям попаданец предавался, закрывшись в своём кабинете. Усевшись в любимое кресло и пристроив сломанную руку в лубке на подлокотник. Непонятно почему, с его точки зрения, испуганная происшествием жена теперь опекала его, как квочка цыплёнка. Считавший перелом лишь незначительным, хоть и неприятным событием Аркадий чувствовал себя под такой опекой неуютно и норовил от неё сбежать. "Работа" в кабинете стала для него удобным поводом посидеть одному, попивая квасок и предаваясь размышлениям о трудностях прогресса в данном месте и путях их решения. Чёрт его знает почему, но мысли большей частью приходили невесёлые, минорные.
"Нда... проблем хватает не только в Датском королевстве. Хотя... я не прав, загнить-то здесь ещё ничего не успело. С другой стороны — дай атаманам волю, и получишь Руину. Польский вопрос надо решать так, чтоб он больше не беспокоил. Для чего придётся подстегнуть развитие военной техники, а с этим тоже не всё ладно".
Весьма неприятным открытием стала недолговечность нарезов в бронзовых стволах трёхфунтовых пушек. Все попытки уберечь их от быстрого износа провалились с треском. Получалось, что армии Хмеля поставили орудия на одну кампанию, после которой их придётся переливать. И, конечно, больше производить такие пукалки не стоило. Уж лить — так что-то долговечное.
Пока не удавалось получить нужного количества олова для улучшения откровенно некачественной османской бронзы. Немалая её часть — выкупленная у уже покойного Еэна — по-прежнему валялась на складах, лить из неё можно было разве картечницы.
"Хм... картечницы... или карронады? У них, вроде, тоже к качеству металла требования пониже были? Или, наоборот, выше? Надо будет с мастерами посоветоваться. В любом случае, на наших кораблях карронад будет немало, нет смысла переутяжелять палубы, если точность стрельбы на дальних дистанциях на море в принципе недостижима на данном уровне развития техники. Пойдёт сталь с мартенов, можно будет потихоньку стальные пушки делать, хотя, помнится, там тоже трудностей при налаживании производства хватит, первые стальные орудия часто рвались, что-то с величиной кристаллов... чёрт, точно не помню. Главное — если пушка выдерживала десяток выстрелов, то потом её можно было смело использовать. А из дерьмовой бронзы лучше ничего не лить. Не горит, подождём. И с чугунными орудиями стоит заканчивать, если сталь ожидаем".
Огромным соблазном выглядела идея заменить в бронзе олово марганцем. Тем более что месторождение последнего уже активно разрабатывалось. И, по прикидкам, марганцевистая бронза должна была получиться более качественной, чем при добавлении в медь олова. На чугун, по крайней мере, марганец оказал удивительно положительное влияние.
"Казалось бы, есть руда марганца, опять забыл, как она называется, есть медь — смешивай и получай удовольствие! Ага, как же. Попытки смешать руду и металл в печи ни к чему хорошему не привели, из чугуна извлечь значительную часть содержащейся там примеси тоже не удаётся. А выплавить марганец отдельно пока не получается. Вот и сидишь над ними, как кот возле горячего молока. Обидно. Будем надеяться, что чехи и немцы смогут разрешить эту загадку, выглядят мужики грамотными мастерами".
Потратив не один десяток часов на эксперименты с рудой марганца, он ничего толком так и не добился. Не давался ему в руки секрет его выплавки, хоть плачь, хоть головой о стену бейся. Осознав своё бессилие в решении этого важного вопроса, попаданец переложил его на иностранных специалистов. У него и других хлопот хватало, а вот с усидчивостью и целенаправленной последовательностью действий... Оставалось утешаться, что нет в этом мире совершенства. Нигде и ни у кого.
Ставя кружку, из которой кваску попил, на стол, неловко пошевелил сломанной рукой и зашипел от боли в локте. Резкой, сильной, похожей чем-то на зубную.
"Дьявольщина! Больно как. Блин, значит, не врал Сапковский, когда писал о таком случае у ведьмака. Господи, как давно это было... двадцать первый век, любимая фантастика, мир, пронизанный энергией и информацией, а здесь..."
Родившись в краю домен и мартенов, Аркадий металлургией, ни чёрной, ни цветной, никогда не интересовался. Его с детства влекла история, но и профессиональным историком попаданцу стать не судилось. Теперь ему и о том и о другом оставалось сожалеть. Осторожненько, без надрыва. Желание о переносе в прошлое для его изменения уже осуществилось, нарваться ещё раз на такую сбычу мечт не хотелось категорически. Москаль-чародей заметил за собой резкое увеличение внимания к соблюдению разных примет. И, обдумав, решил со своими суевериями не бороться.
"Верить в губительность пробежек чёрной кошки или особой опасности тринадцатого числа, возможно, глупо. Но ещё глупее из-за такой чепухи пострадать. Было же у меня ощущение, что тот курганчик, чтоб его, не надо трогать! Посему не будем стесняться суеверий, в них не только дурь заключена".
Чёрная полоса накрыла и значительную часть казацкого флота. Трофейные баштарды, кадирги и прочие османские галеры стали приходить в негодность. Выяснилось, что османы большую их часть сляпали из сырого дерева, да и уход за кораблями до перехода в надёжные казацкие руки оставлял желать лучшего. По просьбе Ван Ваныча осмотрев полтора десятка кораблей, Аркадий согласился с его предложением разобрать ещё пяток самых пострадавших и использовать не загнившие доски с них для ремонта остальных.
"Дьявольщина! Куда Мурад смотрел, когда позволил это гнильё в строй вводить?! А говорили, что он был слишком требовательным и жестоким. Да там надо через одного чиновников обезглавливать! А потом, немного погодя, оставшимся головы рубить. И через год повторять всё опять. Говорят, что Суворов считал любого интенданта, прослужившего полгода, созревшим для расстрела. Не знаю, не знаю... всё же расстрел — казнь почётная. Может, лучше вешать? И дефицитный порох экономится, и наглядное пособие о вреде воровства, если его хорошо смолой обмазать, долго напоминает всем проходящим мимо о необходимости соблюдения... эээ... забыл какой по счёту заповеди божьей — НЕ УКРАДИ! Нет, хорошо всё-таки, что у нас с этим полегче. Крадут, конечно, но куда реже и в несравнимо меньших масштабах. Не успевают руку на этом деле набить, что радует, однако. Хотя возле ворот проходить из-за запаха от виселиц не очень приятно. Не розами наше ворьё пахнет, ох не розами. И даже не тюльпанами".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
