Найко угрюмо кивнул. Он заметил, что большинство из них были словно простужены. У многих шла кровь из носа или горлом. У него самого невыносимо сильно болела голова, ныли кости рук и ног, а иногда он просто отключался, совершенно внезапно, — словно на несколько секунд переставал существовать. Это всё были признаки облучения. Не из самых опасных, но Найко не сомневался, что они предвещают ему большие неприятности. Он уже знал, к чему это может привести, и лейкоз казался благодеянием по сравнению с другими вариантами — саркомой, например.

— Сколько мы получили? — наконец спросил он.

Вайми встряхнул волосами, словно очнувшись, потом вытащил из кармана штанов маленький счетчик и сверился с ним.

— Где-то бэр сто или около того. Это с самого начала.

— Это опасно?

— В общем, нет. Даже для первой степени маловато.

— Степени чего?

— Лучевой болезни.

— А... — посмотрев на него, Найко замолчал. Желание выяснять детали их медицинского будущего у него, почему-то, прошло. Но оставалась ещё масса вещей, о которых ему хотелось знать. — Ты говорил с Олмейном? — спросил он.

— Да. Немного.

— И?.. Какова обстановка?

— Никто не знает, Найко. Никто.

Найко, однако, почувствовал, что Вайми знает больше. Слово за слово ему удалось выяснить, что погибла уже почти треть армии. У Империи осталось всего двести, — теперь уже 192 тысячи — солдат. Конечно же, эти потери с лихвой восполнили несколько миллионов добровольцев — но боевой техники для них не нашлось, а старые автоматы не годились для сражений с Мроо. Но те не могли вторгнуться сразу повсюду, так что надежда ещё оставалась: до Хин Маэт и Манне твари ещё не добрались, Джана тоже держалась, — но по Леванту Мроо прошли почти не встречая препятствий, а Ламайа и вовсе стала для них жатвенным полем. Число жертв уже никто не подсчитывал — только в Империи их было более ста миллионов — но какое-то подобие разума в её действиях ещё сохранялось. Пока она использовала не более ста мегатонн — то есть, всего сотую часть арсенала из 7,5 тысяч стратегических и 15 тысяч тактических ядерных боеголовок, — а у Джаны он был вдвое больше. Проблема была не в том, чтобы победить, а в том, чтобы выжить после такой... победы. Но даже если это удастся, Мроо могли прийти вновь...

Найко задумался. Он хорошо учил историю и знал, что при столкновении двух культур у менее развитой нет шансов победить. То есть, никаких. До последнего времени такое положение дел его устраивало, — он всегда был на стороне Прогресса. Но вот оказаться на другой стороне...

Он помотал головой и осмотрелся. В окружающем его было нечто странное — если они ехали на восток, рассвет должен быть перед ними, а не за. А это значило...

— Мы едем на запад! — возмущенно воскликнул он.

— В самый ад, — невозмутимо подтвердил Вайми. — Только у меня осталась там девушка. И ещё друг. А у тебя?

Подумав об Охэйо, Найко замолчал. А когда он вспомнил об Иннке, его, почему-то, оставил и страх, сменившись жгучим стыдом.

Глава 13:

Ловушки любопытства

Хониар, 200 лет до Зеркала Мира,

Первая Реальность.

Прежде, чем шипение в уравнительном клапане стихло, прошло, наверное, часа два. Лэйми пробовал дремать, положив голову на плечо девушки, но всякий раз очередной приступ боли в ушах будил его.

Выбравшись, наконец, из лодки, он почувствовал вдруг необычайный прилив энергии — возможно, от возвращения в нормальную атмосферу, но скорей просто от того, что мог снова что-то делать. Охэйо отыскал два толстых кабеля, снабженных устрашающего вида медными штеккерами, и опустил их в открытый люк, подсоединив к аккумуляторам лодки. Ему довольно быстро удалось разобраться в распределительном щите. Судя по сигнальным лампочкам, батареи заряжались, но это требовало времени — нескольких часов, в лучшем случае.

— Знаете что? — сказал он. — Теперь, когда у нас есть оружие, мы можем просто пройти поверху. Если нам по пути встретятся твари, мы перебьем их.

Лэйми энергично кивнул. Алина тоже не возражала. Но, когда они ступили в верхний проем, Охэйо взял девушку за плечи.

— Послушай... ты не сможешь идти с нами. У тебя нет одежды... и вообще... короче, оставайся здесь, наверху, и жди нас. Не открывай дверь, пока не услышишь наших голосов. Понятно?

— А если вы не вернетесь?

— Даже не думай об этом. Мы вернемся. Не скоро, может, через несколько часов, но обязательно. Ну-ну, не плачь...

Лэйми молча смотрел на них. Один из запасных излучателей и дюжину батареек к нему — всё, что нашлось в его карманах, — он оставил Алине не раздумывая.

Возле последней двери юноша прислушался, но за ней царила тишина. Он осторожно повернул колесо и выглянул наружу.

В первый раз он попал в середину зимы. Сейчас была осень. Низко нависшие, разорванные серые тучи ползли монолитной лавиной, словно движущийся материк. В лицо ему ударили порывы влажного, теплого ветра. Мертвая, пожухшая листва деревьев внизу неприятно шелестела, словно ветер передвигал горы оберточной бумаги. От тумана не осталось и следа, и пропасть оврага была отлично видна. При одном взгляде на поток на её дне начинала кружиться голова. Мокрые стены дворца выступили на том берегу совершенно отчетливо. Там ничего, по-прежнему, не двигалось, лишь откуда-то из-за крыши, из внутреннего двора, поднимался и тут же расхлестывался на разгулявшемся ветру сизый дым. Огня, впрочем, видно не было.

Осторожно, помня о прошлом нападении, Лэйми поднялся по лестнице. Крыша — крытый рубероидом прямоугольник — оказалась пуста, на ней торчал лишь ряд квадратных башенок с жалюзи из массивных стальных пластин, да кое-где лежали непонятные темные кучи. Лэйми подошел к одной из них.

Это и впрямь походило на мартышку с громадной оскаленной пастью — только без шерсти и без глаз, со скользкой зеленоватной кожей. Тварь была небольшой, но такой же отвратной на вид, как и остальные. На крыше их валялось с дюжину, внизу, под стенами — больше двадцати.

— Что это с ней? — спросил Лэйми, обращаясь к другу. — Они все вроде как дохлые.

Аннит носком башмака поддел одеревеневший труп.

— Замерзли. Твари Мроо не переносят холода и мы взорвали две магнетронных бомбы над морем, чтобы помешать им, но те просто отложили вторжение на сутки... Ладно, пошли.

Со стороны берега оголовок шахты был высотой всего метра в два — глухая бетонная стена без всяких отверстий. Он стоял на небольшом пустыре, обнесенным высоченной оградой из труб и проволочной сетки. За ней виднелись ржавые железные крыши низких одноэтажных домов и потемневшие от времени дощатые заборы, вдоль которых тянулась узкая немощеная улочка. Там не было ничего — ни звука, ни движения.

Они спустились по узкой железной лесенке, но выйти не смогли — ни один из ключей в двух связках Охэйо не подошел к массивному замку в единственной калитке. Лэйми выстрелил в него, однако напрасно: металл раскалился, но на нем даже краска не сгорела. Сама ограда была высотой метра в четыре, и перелезть через неё у них не вышло бы. Лэйми пошел вдоль неё, выискивая лазейки.

Овраг здесь изгибался и ограда с двух сторон нависала над самым обрывом. Лэйми осторожно подошел к пропасти. Скользкий глинистый склон начинался от самых его ног — между его верхом и оградой зияла полуметровая щель. Бетонные основания опор обнажились. Они стояли ровно, но их равновесие казалось неустойчивым.

Вдруг земля под ногами мягко пошла вниз. Лэйми распластался на откосе и не сорвался только потому, что судорожно вцепился в толстую трубу рамы. Он тут же попытался подтянуться, но не смог — руки скользили. Костяшки ободрались об торчащие концы ржавой проволоки и кожу словно опалило огнем. Юноша сжал зубы от боли. Он продолжал медленно сползать, тщетно упираясь ногами, его ладони постепенно разжимались, мускулы плеч горели. От боли и обиды наворачивались слезы. Он совершенно ничего не мог сделать.

Охэйо бросился к нему. Лэйми схватился рукой за его руку, но Аннит тоже держался за ограду. Внезапно весь склон пришел в движение. Земля ушла у них из-под ног, ограда накренилась, повиснув в воздухе, прогнулась, потом разорвалась — и они вместе с ней полетели вниз.

К их счастью, один её конец ещё держался и ограда падала скручиваясь. Замершего от страха Лэйми сначала понесло в пропасть, потом бросило на склон с такой силой, что едва не вышибло дух. Он сорвался, но, к счастью, склон здесь был уже не столь крутым. Он покатился по нему, ударяясь попеременно всеми частями тела, потом плюхнулся в мутную воду и окунулся с головой. Поток тут же подхватил и понес его. Лэйми вынырнул, отплевываясь, — скорее благодаря инстинкту, чем сознательным усилиям. Он наглотался глинистой мути и беспомощно бултыхался в воде, но всего через несколько секунд его ударило об рельс и он вцепился в него намертво. Перебирая вдоль ржавой балки руками, он кое-как добрался до портала и с трудом взобрался внутрь. Ладони горели, словно он облил их кипятком, вся одежда промокла и весила, казалось, больше его самого. Как ни странно, оружие, ремень которого захлестнул ему шею, не потерялось.

Когда он оглянулся, Охэйо уже выбирался из воды — причем более ловко, как ему показалось. Лэйми протянул ему руку. Аннит присел на корточки и с минуту тяжело дышал. Когда он выпрямился, руки у него дрожали.

Они взглянули друг на друга, но никто не решился что-то сказать. Все тело у Лэйми ныло, голова гудела, но ничего, вроде бы, не было сломано.

Юноша осмотрелся. Его окружали изломанные, ржавые рамы из труб, обтянутых сеткой. За ними, метрах в пяти, виднелись осыпавшиеся остатки пробитой стены — к их счастью, толщиной всего в полкирпича. Краска с неё давно облезла, а штукатурка обвалилась.

"Сколько же лет назад всё это забросили?" — подумал Лэйми, осторожно пробираясь в пролом. Метра через два он наткнулся на монолитную стену из стали, покрытой облупившимся зеленым лаком, — внешнюю сторону затвора. Стены туннеля тоже были глухими — никаких распределительных щитов, рубильников, секретных замков — то есть, вообще ничего. Если затвор и открывался, то с другой стороны. Он перевел взгляд на единственный выход из этой ловушки.

Ржавая нитка эстакады тянулась над потоком, потом круто изгибалась, поднимаясь и пересекая его. Лэйми провел по ней взглядом — и его ладони вновь заныли. Вдобавок, вода в овраге поднялась — теперь она текла уже вровень с монорельсом и начинала захлестывать его. Выбора у них, впрочем, не осталось. Нечего было и думать залезть на скользкий глинистый обрыв.

— Ты пойдешь первым? — спросил Охэйо.

— Ну... да.

Лэйми не мог ответить иначе, однако вовсе не был этому рад.

Ржавая стальная балка была не шире его собственной ладони — то есть, если бы она лежала на земле, он бы прошел по ней не задумываясь. Однако под ней был бурный поток ледяной воды — с водопадом в конце, а это не прибавляло храбрости. В конце концов, он пополз по ней на четвереньках — пусть некрасиво, зато надежно. Вода, правда, прибывала на глазах — рельс полностью скрылся под ней и теперь Лэйми казалось, что он ползет по поверхности бешено несущейся реки. Он зажмурился и помотал головой, чтобы избавиться от дикого ощущения нереальности происходящего, хотя помочь это не могло, — ледяная вода была более чем реальной. В мокрой насквозь одежде его трясло от холода, несчастные ободранные руки начали неметь.

Всё это было не особенно приятно, но когда рельс пошел наверх, стало ещё хуже — он представлял собой, по сути, двутавровую балку, на которой было совершенно не за что зацепиться. Колени постоянно соскальзывали, разъезжаясь, и пару раз Лэйми горько пожалел, что не родился девочкой. Он пытался даже ползти на животе, но проклятая ржавая поверхность оказалась для этого слишком шершавой. Здесь он мог только подтягиваться с помощью рук — а их мускулы отчаянно болели, и с каждой секундой всё сильнее.

Лэйми не относил себя к слабым созданиям — как-то раз он провисел на руках полчаса, просто на спор, — но когда он измерил взглядом весь путь, то с ужасом понял, что его сил не хватит. Эстакада забирала слишком круто вверх. Юноша немедленно наградил себя множеством самых нелестных эпитетов, но это, конечно же, не помогло. Он сам себя загнал в ловушку, выхода из которой, по сути, не было. Тем не менее, он продолжал с мрачным упорством карабкаться наверх. А что ещё ему оставалось?..

Конец наступил неожиданно быстро.

Вдоль оврага дул сильный, порывистый ветер. Лэйми старался не обращать на него внимания, хотя растрепанные волосы хлестали его по глазам, но после падения голова у него кружилась и всё вокруг куда-то плыло. Когда поток влажного воздуха толкнул его с неожиданной силой, юноша потерял равновесие. Колени соскользнули... он с ужасом понял, что падает, повис на руках... попробовал подтянуться... и его пальцы сорвались со стали.

Лэйми не успел даже толком испугаться. Он бестолково плюхнулся в воду — к счастью, он так и не успел взобраться действительно высоко. Вынырнув, он увидел на рельсе быстро удалявшуюся фигуру Охэйо — тот как-то выпрямился во весь рост, а потом... бросился за ним вниз.

Юноша поплыл ему навстречу, хотя мокрая одежда сильно стесняла движения. Ему хотелось наорать на Охэйо за дурость... но, оказавшись рядом с ним, он отчего-то мгновенно успокоился и начал высматривать на берегах места, на которые мог бы взобраться. Ничего подходящего, однако, не было. Одни скользкие, глинистые обрывы, а впереди, между ними — только серое небо. Оттуда доносился глухой гул, быстро становившийся всё громче. Лэйми понял, что водопада не миновать. В тот же миг его захлестнул обморочный страх. "Это всё, наверно, не со мной, — пришла неожиданно спокойная мысль, и сразу за ней другая. — Ты же уже был на той стороне. Там нет ничего страшного". Этот аргумент, правда, не помог, — больше всего Лэйми хотелось проснуться... где-нибудь в другом месте.

Прочувствовать сей момент как положено ему, правда, не удалось — тело быстро коченело в ледяной воде и юноша мельком подумал, что разбиться не так уж и страшно — во всяком случае, не так мучительно, как захлебываться в бесполезных судорогах, когда оцепеневшие мускулы откажутся ему подчиняться.

В последние мгновения Лэйми едва не лишился чувств от страшного напряжения — он бессознательно старался остановить поток одним усилием воли. Однако несущейся воде не было никакого дела до его отчаянных усилий. В единый миг опора под ним исчезла и он полетел вниз, инстинктивно стараясь войти в воду руками вперед. Под ним была лишь необозримая масса тумана и водяных брызг, и юноша позорно зажмурился от страха.

Хлесткий, беспощадный удар оглушил Лэйми, рот и нос мгновенно заполнились водой. Его крутило, выворачивало, рвало с дикой, какой-то неистовой силой. Потом его выбросило наверх, он скатился с исполинского водяного бугра, словно с горки, и поплыл в относительно спокойном потоке, отчаянно кашляя, почти захлебнувшись — в первые мгновения на поверхности он вдохнул водяной пены. Грудь словно палило огнем, уши болели, но прокашлявшись, Лэйми понял, что ему очень, очень повезло — мало кто мог похвастать, что уцелел, упав с высоты сорока с чем-то метров. С гребня водопада его забросило прямо в восходящий поток. Если бы его увлекло на дно водобойной шахты, то просто раздавило бы там, как червяка. Одно прикосновение к бетону её стен мгновенно ободрало бы ему кожу до самых костей. Если бы его оглушило при падении, он пошел бы на дно прежде, чем успел прийти в себя. Но случай (а более того — врожденная ловкость) уберегли его.