Новый Рим

После ночного бдения почти все благополучно проспали часов по 15, встав только уже к завтраку. Благо, на этот раз ночные вампиры не потревожили общий сон и не пытались проникнуть в наглухо закрытые окна.

Поутру ужас от предшествовавших событий немного утих, но всё же всем хотелось убраться подальше от места обитания летающих вампиров. Поэтому наскоро позавтракав решили сразу отправляться дальше.

Впрочем, Саша до отъезда порывался искупаться в Янцзы, мотивируя это тем, что он может уже никогда в жизни сюда не вернётся и не собирается упускать возможность искупаться в этой великой реке.

— Растворишься, — убеждал его Семён. — Там воды не осталось, химия одна, туда еще побольше всякой гадости, чем в Амур сливается. В Амуре ты уже лет 10 не купался, а вот тут тебе приспичило.

— Да мы уже месяц по свету катаемся, — парировал Саша, которому страсть как захотелось искупаться в Янцзы. — Всю гадость давно в море унесло, предприятия стоят, ничего не сливается. Я думаю, что там уже вода прозрачная даже.

— Там и с неработающих химкомбинатов столько всего натечёт, что на наш век хватит, — хмыкнул Семён.

И оказался прав, подъехав к широкой реке, обнаружили, что её берега покрыты белёсой пеной, отдающей едким запахом ацетона. Поэтому, надев на всякий случай респираторы, парни расковыряли проезд по мосту и поспешили убраться подальше от зловонной реки.

Благодаря тому, что гонконгцы расчистили дорогу и проверили почти все станции метро на юге Китая, беженцы за 2 дня без особых приключений добрались до Гуанчжоу, от которого до Бэйхая оставалось всего километров четыреста по прямой.

Выбрав для ночёвки самый роскошный отель в городе, друзья собрались на совместный ужин, чтобы почтить память всех тех, кто погиб во время катастрофы ровно месяц назад.

— Подумать только, — сказала Ольга, — прошел только месяц с той поры, как я ходила в школу, а теперь кажется, что это было в прошлой жизни, в далёком светлом сне. Сказал бы мне какой-нибудь предсказатель, что через месяц я буду беременная сидеть в Хилтоне в компании чудиков в городе Гуанчжоу и поминать своих друзей — покрутила бы у виска, наверное.

— Зато ты жива, твой Олег жив и вы уже начали выполнять почётную обязанность по воспроизводству землян, — съязвил Сергей, — радуйся!

— Да я вроде как и радуюсь. Если бы ты был беременным, то не воспринимал бы всю нашу поездку как большое приключение. Сразу откуда-то появляется куча ответственности, хочется поверить во что-то светлое, доброе — в бога, например. Не в церковного божка, а в Бога с большой буквы.

— Поверь лучше в мужа и друзей, — хмыкнул Саша. — Сейчас вообще модно писать и Бог и Вера с большой буквы. На мой взгляд, это придумал какой-то льстивый долбонос из числа бумагомарак, а за ним уже потянулось шлейфом. Вера с большой буквы это девичье имя, а вера — это процесс. Такой же обычный процесс как какание, мышление и многие другие. Называя бога и веру с большой буквы, мы как бы даём имена этим нарицательным существительным, а имя вещь такая, которую легко опошлить.

— Кстати, меня с детства, с того времени, когда все огульно начали вступать то в одну то в другую веру, смущало несколько вопросов — где находится душа у тяжелобольных людей, ну, например у так называемых 'овощей', которые вообще ничего не соображают — у них душа уже в раю или еще в теле? Если душа у них на небе, то откуда она берётся, в случае если человек выздоравливает? Спускается с небес? А если душа у них в теле, то если тело умрёт, то получается, что на небесах душа возродится таким же 'овощем'? А если нет, то откуда у неё возьмутся знания, опыт или они там вообще не нужны?

— А что с детьми, умирающими во младенчестве? Куда попадают их души? В каком состоянии? В рай, тупыми херувимчиками? И за что им такое наказание, они же вроде ничего еще не совершили противоправного.

— В общем, всё это в детстве меня смущало и пугало. Когда я вырос, я даже пробовал поизучать этот вопрос и пришел к выводу, что ни одна религия этого не объясняет. Подобные недоделки напоминают мне компьютерные игры, в которых прописана одна или несколько дорог, по которой можно двигаться герою, а чуть свернешь в сторону — натыкаешься на низенький, но почему-то непреодолимый заборчик.

— Ну выдумай своего собственного бога, или свою собственную веру, раз уж тебя существующие не устраивают, — пожала плечами Ольга.

— Или поверь в концепцию божественного сотворения мира, не наполняя её смыслом, — хмыкнул Сергей. — В особенности тем смыслом, которым её наполняют богословы. Я для себя как-то давно решил, что бог на свете есть, но что он такое и кто он такое не знает никто и знают все одновременно. Бог одновременно во всех и ни в ком, поэтому все религии так похожи и поэтому они не хотят этого признать. Я не хочу ни с кем ссориться и принимаю любого бога, одновременно отвергая служение какому-либо из них.

— Ух, завернул, — восхитился Саша. — Вообще-то когда хочешь угодить всем одновременно, получается фигня. В Пекинском аэропорту, помнится, недавно пытались сделать доброе дело представителям всех концессий — открыли отдельные молельни для христиан, кришнаитов, буддистов, исламистов, индуистов. В результате получился такой замечательный разноцветный коридорчик всех религий мира — хоть экскурсии води. Однако все верующие вместо того, чтобы порадоваться, что у них появилась такая замечательная возможность — в перерыве между самолётами преклонить колено богу своему начали писать возмущенные письма. Такое соседство многим напоминало маркетинговую стратегию сотовых операторов — там, где появилась точка продажи одного из них, мигом появляются остальные. Вся разница в предмете торга — в одном месте продают веру, в другом — тарифный план.

Последние 400 километров оказались самыми трудными за всё путешествие. С одной стороны сыграла роль близость цели — хотелось как можно быстрее добраться до Бэйхая, чтобы хотя бы на полгода обрести относительный покой. С другой стороны, здесь, между Гонконгом и Хайнанем, деловой и отпускной столицами Китая, трассы настолько были забиты машинами в субботний полдень, что после катастрофы машины образовали через каждые 500-800 метров причудливые нагромождения металла, которые очень редко удавалось объехать по обочине.

Несмотря на неоценимую помощь танка, дело по расчистке трассы продвигалось довольно медленно. В первый день едва удалось отъехать на сотню километров от Гуанчжоу. Ситуация осложнялась тем, что женщины категорически отказались отныне спать на свежем воздухе и уже часа в 3 дня начинали в 12 голосов пилить своих мужей и друзей на тему поиска ночлега под крышей. Бессонно ночевать в машинах тоже никто не желал.

Впрочем, городок Энпин, в котором расположились на ночлег порадовал наличием чистой, но в то же время тёплой, речки. В неё-то все тут же бросились отмываться.

— Мы уже три дня не мылись в нормальных водоёмах, — пожаловалась Света, скребя себя щеткой и намыливаясь. — На детях корка грязи, от меня уже разит, несмотря на ежедневные ополаскивания из бутылок с минералкой. Я вся чешусь!

— А ты мойся без мыла, — посоветовал Семён. — Букашки разные они на всех живут, от этого никуда не денешься. Они грызут отслаивающуюся кожу, а если ты её смываешь мылом, то им нечем питаться и приходиться вгрызаться в живую кожу, от этого-то всё начинает чесаться. Я вот никогда с мылом не моюсь и еще ни разу в жизни не чесался.

— Да и вообще, тебе ли жаловаться. Ты с детьми весь день сидела в кондиционируемой машине, а мы по жаре проезд расчищали. Тебе вообще мыться не положено! — Заявил Саша и потащил визжащую от удовольствия Свету на глубину.

Некоторая скованность от встреч с новыми людьми уже прошла и статус-кво восстановился — девушки и парни спокойно раздевались догола только завидев пригодный для купания водоём. Почти сразу перестали стесняться голого тела и последовали благому примеру гонконгцы, Сыч, Джош и пекинцы. Лишь харбинцы и француженка Мишель пока блюли нравственность и мылись в купальниках. При этом они, мылясь прямо в одежде, выглядели гораздо глупее и смешнее всех остальных. Впрочем, и среди харбинцев был заметен прогресс — они уже спокойно купались в европейских купальниках, а не в китайских 'водолазных костюмах'.

— Интересный факт — до катастрофы все мы были обычными людьми, а тут вдруг поголовно стали нудистами, — сказал Саша. — С чего бы это... может тоже какие-нибудь изменения на клеточном уровне.

— Скорее изменилось восприятие мира, — ответил Семён. — Я по себе заметил, что в последнее время вообще очень многое стал делать как мне удобно, а не так как велят морально-этические соображения.

— Может это деградация?

— Может и деградация, а может и наоборот — новый виток развития.

Еще через два дня Олег остановил машину возле дорожного знака с иероглифами и сказал Семёну:

— Сфотай меня!

— А что тут написано?

— Сначала сфотай, потом скажу!

— Ну, говори, — сказал Семён, щелкнув затвором.

— Бэйхай!

— Афигеть! Приехали!

Всеобщую радость и многоголосые крики 'ура!' прервал как всегда рациональный Саша.

— Ещё только полдень — предлагаю сразу отыскать карту города и подобрать хорошее место, где мы могли бы разместиться неподалёку друг от друга. Каковы пожелания?

— На берегу моря, — сообщила Жанна.

— С большим бассейном, — сказала Света.

— 'Бэйхай широко известен своими серебристыми морскими отмелями. Белый песок, ровное дно, прозрачная и ласковые волны — все это есть на неповторимых своей красотой и естеством морских пляжах Бэйхая...' — Зачитал Семён выдержку из путеводителя по Китаю. Предлагаю найти серебристую морскую отмель и разместиться рядом с ней.

— В доме с толстыми стенами и прочными окнами, куда ни одна летучая мышь не просклизнёт, — добавила Ольга.

Путников поразило, что единственный въезд в Бэйхай оказался перегорожен здоровенным брусом, к которому была прибита табличка с какой-то надписью.

Выйдя из машин, обнаружили послание, написанное в том самом духе, в котором они сами оставляли надписи на площадях всех крупных городов. Табличка извещала на китайском и английском, что кто-то добрался до Бэйхая раньше и уже расположился в кемпинге на побережье.

Сверившись с приложенной к посланию схемой, парни быстро нашли базовый лагерь ранее прибывших. Те подобрали практически идеальное место для размещения — небольшая бухточка, с двух сторон окруженная утёсами и скальными выступами служила пристанищем для двухэтажной гостиницы, окруженной бунгало. Еще месяц назад тут был ухоженный садик и цветник. Сейчас от ухоженности остались только воспоминания, буйная тропическая растительность без стрижки и ухода выросла до колена что, впрочем, не сильно портило общее впечатление от уголка тропического рая.

— Газончики надо бы подстричь, — выразил общее мнение Сергей. — И будет совсем хорошо.

Тем временем, из крайнего от моря домика появилось китайское семейство, которое очевидно и перегородило бревном въезд в город.

Глава семьи бросился к гостям что-то непрерывно щебеча. Все кто знал китайский не в совершенстве с вопросительным выражением на лице повернулись к профессору лингвистики. Тот надулся, преисполнившись гордости за свои знания, и пояснил:

— Эта семья приехала из Сычуаня, у них довольно сложный диалект, далеко не все китайцы могут понять их язык.

— Но вы то можете, профессор, — польстила ему Ольга.

— Плоховато, честно говоря, — поскромничал тот, и стал беседовать с сычуаньцем, одновременно переводя разговор остальным:

— В общем, это глава семьи Фань, как я и сказал, прибывшей сюда из Сычуаня. Ему и жене по 40 лет, детям — 15 и 10 лет. Во время катастрофы они, что неудивительно, были всей семьёй в пещере. Не то чтобы они там живут, просто иногда в выходные любят всей семьёй ходить в турпоходы. Пещера была дикая, и никого кроме их четверых в ней не было. Выбравшись наружу и разобравшись в ситуации, они направились в Пекин искать остальных людей, прибыли туда лишь на пару дней после вас и обнаружили на центральной площади страны указатель, в котором было написано про Бэйхай. Они сразу поехали за нами вдогонку, но видимо разминулись и приехали сюда раньше нас на неделю. Всю эту неделю они переживали, что мы поехали в другое место, или где-нибудь пропали по дороге.

Под рассказ о злоключениях семьи Фань, все начали присматривать себе жильё и разбирать привезённые с собой вещи. Всем хотелось поскорее обставить свои новые комнатушки и почувствовать себя как дома.

— Тут полностью автономная система, — продолжал заливаться Фань, расхваливая своё хозяйство. — Я за неделю сумел запустить генератор и теперь в каждом домике есть электричество и работают кондиционеры. Только с водой проблема — ближайшая речка в нескольких километрах, приходится набирать там цистерну и привозить сюда. Возле основного здания гостиницы есть большой бассейн, я думаю, что все вместе мы его быстро сможем привести в порядок. Ой, кто это у вас!!! Овцы!? Но как?

— Похоже, что надо кратко записывать основные пункты нашего путешествия, чтобы не рассказывать каждому найденному всю историю заново, а просто давать в руки брошюрку — на, мол, ознакомься, — пошутил Саша.

— Кстати, зря смеёшься, — сказал Сергей выключая камеру, — я сразу начал не только на видео записывать всё с момента катастрофы, но и на бумагу... то есть в компьютер. Основные имена, даты, события — всё то, что потом будет вспомнить крайне сложно.

— Какой ты всё-таки продуманный, — восхитился Семён. — Нас пока только вопросы выживания волнуют, а ты уже между делом новейшую историю Земли накорябал...

— Погодите, еще спасибо скажете, когда школу откроем, — надулся Сергей.

— Во, точно! Пойдёшь туда учителем истории, — предложил Саша, — только вот, боюсь на общественных началах придётся. Вряд ли валюта в цене будет.

К вечеру каждый уже выбрал себе по домику и расставлял там вещи. Предприимчивый Олег даже успел съездить в мебельный магазин и привезти оттуда кое-что из предметов интерьера.

Оказалось занято лишь 17 домиков из 30. Кроме того, пока никто не стал заезжать в основное — двухэтажное здание гостиницы, которое могло принять еще человек 40. По общему уговору там сделали зал для общих сборов и кухню, поскольку в бунгало место для приготовления пищи практически отсутствовало — там было лишь по 2 небольшие комнаты и туалет.

— Я надеюсь, что в Европе мы разместимся с большим комфортом? — Скривила нос Жанна. — Этого домика хватает лишь, чтобы поспать. Жить тут совершенно негде!

— Не переживай, — успокаивал её Семен, — когда будем размещаться на ПМЖ, каждый захватит себе по огромной вилле, а чтобы месяцев 5 перекантоваться нам и этого хватит.

— Уж очень большую виллу мне не надо, — возразила Жанна. — Кто её убирать будет? Домработницам платить нечем. Похоже скоро будет процветать бартер. Слышишь, Семён, надо уже сейчас набрать чего-нибудь такого, что мы будем менять на то, что нам нужно.

— Чего же мы можем набрать такого, чего остальные не могут? Вон, все склады стоят открыты, бери — не хочу.