Долгий дозор (весь текст)

На стене висело оружие. Одних калашей было пять штук и все — разных модификаций, а в центре — самый древний из них, ещё со стальным стволом и обычной обоймой. Егору понравились сабли, чьи ножны были покрыты арабской вязью. С десяток метательных ножей отличались друг от друга отделкой. На некоторых из них надписи можно было прочитать. Получалось, что эти ножи были подарены "почтенному Юсуфу в знак благодарности за его исследования".

Как раз над причудливой формы столом, видимо, специально изготовленным для удобства старого учёного, половину стены занимала огромная "живая картина". Наверное, где-то далеко-далеко, на вершине одной из гор установлена камера, передающая одну и ту же объёмную панораму — невероятной высоты горы, поднимающие свои сверкающие вершины прямо из облаков. Похоже, это было где-то на западе. Если судить по тому, что солнце там стояло ещё совсем высоко.

— Это его любимые места, — сказала Надежда-джан. — А теперь, пройдёмте вот сюда, мальчики.

Егор с трудом оторвал взор от распахнутого в другой мир окна.

И она провела их в соседнюю комнату, сразу же напомнившую им библиотеку Симеона. Однако вместо папок на стеллажах стояли книги. Ого, сколько их здесь!

— Можете брать руками, листать и прочее, — улыбнулась хозяйка, глядя на оробевшего Ромку-джи. — Все книги защищены. Ни пометок поставить, ни страницу порвать вы не сможете.

Вот это здорово! Сколько же нано-плёнки специально для реставрации бумаги предназначенной, потрачено на всё это? С ума сойти!

Так... у Ромки-джи голова закружилась от всего этого изобилия... надо спасать погибающего!

И Егор вместе со всё понимающей Надеждой-джан, усадили несчастного Ромку-джи на диван и дали ему стаканчик с ген-кумысом. Егор подумал, что трубочку Надежде-джан придётся запихнуть Ромке-джи самой, да ещё дать лёгкий подзатыльник, но обмякший Ромка-джи всё же управился сам и машинально втянул одним махом добрую половину стаканчика.

— Ну и ну! — сипло сказал он и покрутил головой.

— Роман-джи, — засмеялась хозяйка, — не переживайте. Когда вам исполнится девяносто восемь лет, то у вас будет точно такая же библиотека, я уверена! Тем более что всё это лишь роскошь. В Сети есть практически все эти книги... за исключением закрытых публикаций. А их мы держим в архиве мэр-бая. Так что, в следующем году заходите в гости непременно. Хорошо? Связь с вами у меня уже открыта. Учтите, что если я не отвечаю на звонок, значит занята. Всё-таки, я помощник имам-доктора, а его дни загружены до предела.

— Да мы, наверное... — пробормотал Егор.

— Не надо беспокоиться, Егор. Савва с Зией постоянно присылают отчёты и выходят на связь, так что мы будем в курсе всех ваших приключений. Договорились? И чтобы на будущий год были у нас. Девушек своих привозите обязательно! — Надежда-джан сделала паузу, наклонилась к ним и, понизив голос, с таинственным видом сказала, — Егор! Роман-джи! Сковородки у нас дома есть, так что скажите Лилии, пусть не беспокоится!

И Надежда-джан захохотала, на мгновение став похожей на свой портрет, висящий на противоположной стене, где она, ещё девчонкой, стояла где-то в горах, держа калаш в дозорном положении и заразительно смеясь во всё горло...

Ромка-джи смотрел на хозяйку дома, хлопал глазами и вдруг тоже засмеялся, перестав стесняться. Ай, да Лилия! О ней теперь и в Святой Академии Наук знают! Хорошие знакомые появились у пустынных "дикарят"!

— ...а и не надо грустить! Не надо грустить, дорогой мой Зия! По крупиночке, по щепоточке отколупываем мы от горного хребта Науки. За всю жизнь, бывает, песчинку отковырнёшь... и то счастье великое, ибо кое-кому и того не достаётся, — говорил им, прощаясь, старый Юсуф. — Так что идите, Зия, спокойно вперёд. Савва! Вы у нас один из самых молодых имам-докторов, всё ещё у вас впереди! А мы с прелестницей моей Надеждой-джан, будем молиться за вас, думать о вас... а если вы захотите, то и анализировать вместе с вами. Вам в помощь. Естественно, протокол передачи, Савва, остаётся приватным, защищённым моим личным кодом. Я всё-таки всё ещё член Совета!

Одно вам скажу, Зия, Савва, Егор и Роман-джи, почаще вспоминайте мои наставления! А звучат они просто: "Господь-Аллах — он, ведь, тоже учёный! Ему самому интересно, как всё это будет работать... и чем всё это закончится!"

И, дайте-ка, я вас всех обниму на прощанье...

Заезжайте на обратном пути! А через два года жду на мой столетний юбилей! Старый пень будет веселиться!

* * *

Нет, ну ни встать, ни сесть нормально из-за этого ящика! Егор чуть ногу не сломал, а Ромка-джи при толчке свалился и приложился головой к печи. Пришлось спросить разрешения ящик разобрать. Зия с Саввой в кабине сидят, так что чуть свободнее в фургоне сейчас. Самое время разложить всё по шкафчикам и рюкзакам.

— Валяйте! — сказал Зия. — Только поосторожнее , пожалуйста, с содержимым. Мы, кстати, из-за этого ящика в первый раз и задержались! Пока на склад на вагончике съездили, пока всё получили, да пока обратно приехали... вот вам и пришлось одним париться. Но зато это не просто подарки, а дары от клана ментов и мэр-бая Челябы. Расщедрился старикан, да сохранит его Господь-Аллах в своём самом лучшем месте в райских кущах! У него и к Москве, и к Комбинату свой интерес, вот он нас и обхаживает. Мэр-бая Полевского шатун-бандитом назвал, пред лицом Господа-Аллаха его проклял, а нам посочувствовал, извинился, что ментов в охрану дать не может. В общем — растёкся перед нами... и от щедрот своих запасами поделился.

Егор аккуратно откинул синюю пластиковую крышку. А ящик-то хороший! Надо будет его потом на крыше фургона привязать. В багажное отделение он не войдёт, там и так битком всякой всячины набито. А там, наверху, этот ящик в Город спокойно приедет, никому не мешая. Тоже своего рода трофей!

Ну, приступим... вот и патроны к калашу — замечательно! И не доморощенные, а самые что ни на есть свеженькие, заводские. Ага... снаряды к подствольнику... и даже самонаводящиеся есть! Замечательно! Ген-галеты, фильтры, пакет с масками, аптечка, какие-то непонятные штуки... их лучше не трогать. Не трогать, говорю, Ромка-джи! Пусть Савва с Зией нам потом расскажут, что к чему. Ну, и по мелочи всего понемногу. Отлично...

Ух, ты, экран для компа! Нет, серьёзно! Да огромный какой! Ой-ё-ёй!

— Савва, а экран тебе зачем? У тебя же новее комп!

— А это мы для вас прихватили, — ответил Зия. — А то у вашего старосты от экрана скоро одна дырка останется, можете так ему и передать. А завтра отдадите экран дядько Саше, пусть Город радуется, спасибо говорит Зие и Савве, ген-кумыс за их здоровье пьёт и перед сном за их здравие молитву Господу-Аллаху возносит! А не то старый Зия экран заберёт и обратно мэр-баю Челябы вернёт...

В ларингах слышно было, как Савва сказал: "Ты уймёшься или нет? Мне от тебя не болтовня нужна, а чёткая дивиргенция по параметрам..." — и Зия отключился.

Ну, спасибо московской науке! Ура! Весь Город порадуется!

Так, в хлопотах и радостях и выехали на дорогу, ведущую из города Челябы. Жаль, не довелось у металлургов побывать, правда, Ромка-джи? Ну, ничего, на будущий год, Господь-Аллах даст, приедем. А то и Симеона заберём, да! Нам бы его мастерская очень пригодилась. Пусть поучит Серёжу-слесаря, как работать надо, хе-хе! Ну, а самое главное, Зия говорит, что мэр-бай кое-какими файлами поделился и даже открыл Савве доступ в городской архив. Точнее, той его части, что к Комбинату относится.

Пока возились, о Юсуфе говорили. Тем более что было уже поздно и надо было заночевать прямо в городе. Савва решил не беспокоить старого учёного, хоть он и настаивал на том, чтобы путешественники остались на ночёвку у него. Жаль, конечно, что Савва так решил, но — не привыкать. Приказ командира — закон! А с караваном они встретятся завтра днём.

— Пока вы там объедали хозяев, я практически закончил с алгоритмом, — сказал Савва, обращаясь к Зие. — Кончилась наша спокойная и размеренная жизнь, Зия. Отныне я буду тебя пытать по каждому пункту, а ты будешь вкалывать, как верблюд. А то ты совсем зарос лишайниками. От безделья.

— Закончил? Это здорово! То-то я гляжу, Надежда-джан мне лукаво так про джет-поля намекает! Хитрец ты, Савва! Скрытный, противный хитрец! Ты ранил моё сердце своими тайными деяниями!

— Ничего, перетопчешься. В общем, давай, учёный, впрягайся. Пора уже и лямку начать тянуть!

— У меня пока остался только один вопрос, — умоляюще поднял руку Ромка-джи. — Можно?

— Давай уж... всё равно ты его задашь! — усмехнулся Зия.

Ромка-джи откашлялся и неуверенно начал:

— Видите ли, мне показалось интересным, что... мне ... я подумал, что хорошо бы было спросить...

— Роман-джи, коллега, не тяните верблюда за хвост, пожалуйста! — строго произнёс Зия и едва заметно подмигнул Егору. Он явно развеселился, глядя на мучительные поиски Ромкой-джи нужной формулировки вопроса.

— В общем, почему имам-доктор Юсуф ничего не знал о комбинатовской библиотеке Симеона? — махнув рукой на вежливость, выпалил Ромка-джи и замер, сам испугавшись.

Вопрос, по мнению Егора, и впрямь был скользким. Как же легендарное чутьё учёного Юсуфа не привело его прямо в архив-библиотеку Комбината? Это же не Тибет-оазис и не неизвестные Егору, но удивительно красивые горные хребты где-то там, к западу...

— Видал, Зия? Просто насквозь видит нас подрастающее поколение! — заметил Савва. — Так в лоб и ударили. Ответишь? Ты у нас — мастер-спец по красноречию!

— Слушаюсь, наш повелитель! В общем-то, дети, дело обстоит очень просто. Имам-доктор Юсуф, равно, как и супруга его Надежда-джан, да продлятся дни их в радости и счастье, никогда не работали с радиационными полями. Как учёные, они, конечно же, что-то знали и о чём-то думали, если их мысли набредали на эту тему. Но основной вектор направления их интересов вёл супругов путями, далёкими от атом-проблем. Понятно? Проще говоря, им и в голову не приходило заниматься разрушенным давным-давно Комбинатом! Так же их абсолютно не интересовали прикладники-производственники из так называемого атом-клана. Вот тебя, Егор, интересуют проблемы операторов вашей Установки?

— Нет, — неуверенно сказал Егор и пожал плечами.

— Вот видишь!

— Меня интересуют! — вылез Ромка-джи.

— Поэтому ты и можешь дерзнуть когда-нибудь, под покровом ночной темноты, выкрасть загадочные рукописи, тайно передаваемые вашими операторами из поколения в поколение... — подвывающим замогильным голосом затянул Зия.

— Зия, я выкину тебя из кабины! — воскликнул Савва. — Хватит морочить всем головы!

— Это я от радости, что хоть как-то стал ближе к науке, благодаря тебе, имам-доктор Савва! — заявил Зия нормальным голосом. — Ну, что, молодёжь, я ответил на вопрос?

— Да! — хором ответила молодёжь.

Ночью вдруг задул прохладный ветерок. Ну, просто дуновение дыхания Господа-Аллаха, дающего людям отдохновение после трудов праведных! Дежуривший Зия разбудил Егора — его черёд. Егор решил Ромку-джи не беспокоить и дозорить за него. Очень уж хорошо было сидеть у фургона, поглядывая за "комариным" экраном, жевать ген-галету и вспоминать о своём.

Мама-Галя рассказывала, как билась за ребёночка своего, которого карачи утащить хотели...

Откровенно говоря, карачи никогда грубо не нападают. Обычно они заявляют о своих намерениях, клянутся в своей миролюбивости. Но при этом, если мать с дитём где-то на открытой местности, окружают и подходят всё ближе и ближе... пока в нужный момент не выхватят ребёнка, а матери его, истошным криком зашедшейся, иглу со снотворным не воткнут. Просыпается потом бедная женщина и недели две, как чумная ходит. Не засмеётся, не заплачет... апатия ко всему.

Говорят, сразу грудное молоко у неё пропадает, если ребёнок ещё грудным был. А как ему грудным не быть, когда до двух лет вскармливают! Если ребёнок в возрасте нескольких месяцев от груди отказывается, то, считай, приберёт его вскоре Господь-Аллах к себе, в кущи райские. Пустыня всё-таки... нечем там грудных детишек кормить. Как ни размачивай ген-галеты, как ни пытайся ген-кумысом поить — всё не то! Ну, в больших городах, конечно, по-другому...

А Мама-Галя как раз в пустыне и была. Шли они с мужем и несколькими друзьями к Куяшу от Пермского буфер-каганата, пытаясь обогнуть и горы, и Город с юго-запада. Знали, что там минные поля и "хитрые" доты густо натыканы. В самой Перми-матери в то время восстание было. Клан Старшего Сына Кагана против самого Кагана престарелого попёр. Начинали, как водится, под благими лозунгами, а закончили резнёй дикой. Ну, старик Каган у Воткинска помощи запросил — всё, чем могут помочь, кроме сполох-десанта. Это, чтобы хоть какую-то гарантию иметь, что самого не прибьют...

Воткинские армейские в городе порядки наводить начали... а это означает, что стреляли во всё, что шевелится. Солдат, он тоже жить хочет и его жизнь даже самодельный огнемёт запросто оборвать может. Вот и работали, как учили. Роботов — вперёд, а что от них уцелело — добить.

Старший Сын Кагана ментов в ход пустил, — он ими по праву старшинства командовал. Кагана так просто не возьмёшь, он под землёй в глухой защите сидит. А от армейских отбиться можно. Менты своих роботов активировали, резерв вскрыли... да те обучены с беспорядками справляться... потому начали по программе действовать, заодно и беженцев расстреливая.

Муж Мамы-Гали, Маринкин отец, подхватил обоих годовалых детей-близнецов и с друзьями, такими же ментами, ночью из города дезертировал. Глушь, песчаники шныряют, подъедая трупы. Жирные такие, наглые... много им тогда еды было! Так люди в пустыню и ушли, подальше. Знают, что воды мало, да куда же деваться? Рассчитывали, что, мол, оружие есть, как-нибудь проживём. Да только всё ещё хуже стало.

Машина их вскоре отключилась. Надо бы глюкозы залить, но — хоть она и техно-глюкоза, да её после фильтрации пить можно. А кругом — пекло, песок и малые дети у всех на руках. Вот-вот минные поля и "хитрые" доты начнутся, а их долго обходить. Мама-Галя не говорила о том, куда все её путники подевались. Видимо, разбрелись разными путями, пытаясь спастись. В таких случаях у каждого своё мнение. Вот и решили, наверное, спасаться каждый своей семьёй.

И сказала Мама-Галя всего лишь один раз на Егоровой памяти, что отец Маринки, когда Мама-Галя и дети спали, в пустыню ушёл, оставив всю воду и оружие жене. Понял, что в этом — единственный шанс Маму-Галю и детей спасти. Ларинги отключил. Не отзывался. Даже комбез свой оставил, зная, что в пустыне без него — никуда. Вот и пошла мать с двумя детьми в сторону Иртяша, забирая южнее... поскольку через горы никак не пройти бы ей было с малышами.

И на самой окраине последнего минного поля, что бывший Озёрск, а ныне просто Город, с запада прикрывают, вышли на путников карачи. Почему-то не стали ждать, пока мать заснёт, чтобы втихую подобраться. Наверное, понимали, что воды на всех троих не хватит до Города. Увещевали тихими голосами издалека... а потом и ближе подходить стали.

Мама-Галя три последних заряда к подствольнику извела, а потом в упор из калаша стреляла. Но оставшиеся карачи всё ближе и ближе подбираются. Мелькнула у неё мысль о том, чтобы и детей убить, и самой застрелиться... но только не смогла, не смогла она этого сделать!